За русский народ!

«ДОПУСКАТЬ, НО НЕ СОДЕЙСТВОВАТЬ»

На оккупированной территории СССР произошел бурный всплеск религиозного сознания. Для верующих, которые в западных регионах СССР составляли подавляющее большинство населения, приход гитлеровцев означал возобновление религиозной свободы, возможность открыть храмы, совершать богослужения и обряды, более не опасаясь антирелигиозных гонений. Ряд священников в первые месяцы войны помогал гитлеровцам. О размахе возобновления религиозной жизни на оккупированной территории можно судить по тому, что только в одном городе Житомире к 1 ноября 1941 г. открылось 54 церкви. В Одессе румынские власти намеревались выстроить большой православный храм и даже объявили конкурс на архитектурный проект. С помпой был вновь открыт собор Св. Владимира в Киеве. Усилили деятельность религиозные активисты, которые пытались возродить религиозность среди населения, в том числе путем введения обязательного крещения детей. В этих условиях естественным было проявление верующими в первые дни и недели оккупации чувства благодарности германской армии за «возвращение религиозной свободы»481.

Гитлеровская религиозная политика на оккупированных территориях СССР базировалась на принципе «разделяй и властвуй». По словам Гитлера, необходимо было, «чтобы в каждой деревне была своя собственная секта со своими представлениями о Боге», что усилило бы «разъединяющие тенденции в русском пространстве». В первом же циркуляре РСХА от 2 июля 1941 г., определявшем религиозную политику, предписывалось «не препятствовать православной церкви укреплять влияние в массах», но «настаивать на приципах отделения Церкви от государства», «препятствовать возникновению единой Церкви и не мешать образованию сект». Приказ РСХА от 16 августа 1941 г. предписывал «допускать» религиозную жизнь, но «не содействовать» ей482.

К середине 1942 г. гитлеровское Министерство «восточных территорий» склонилось к тому, что наиболее желательной ситуацией было бы создание противостояния между Московским патриархатом и сильными сепаратистскими национальными православными церквами483, чему способствовал уже возникший на оккупированной территории СССР церковный раскол.

Руины Успенского собора в Киеве, 1942 г.

С началом оккупации в среде высшего духовенства на Украине возникли сепаратистские устремления. Летом 1941 г. глава структур Московского патриархата на территории рейхскомиссариата «Украина» архиепископ Волынский Алексий (Громадский) объявил о создании автономной Украинской православной церкви (УПЦ), которая тем не менее формально осталась в юрисдикции Московского патриархата. Однако часть иерархов и священнослужителей во главе с архиепископом Луцким Поликарпом (Си- корским), которая открыто приветствовала приход гитлеровцев, осталась недовольна таким решением. 8—10 февраля 1942 г. эти иерархи созвали в Пинске собор украинских епископов, на котором было объявлено о создании Украинской автокефальной православной церкви (УАПЦ), независимой от Московского патриархата. Архиепископ Поликарп был официально признан гитлеровцами главой Православной церкви на Украине. Раскол Церкви на Украине был связан не только с амбициями отдельных церковных иерархов, но и с тем, что политические взгляды украинского духовенства были весьма неоднородны. Одни симпатизировали советскому строю, другие разделяли взгляды националистов, третьи надеялись на то, что идеальное государственное устройство удастся смоделировать по германскому образцу484.

Гитлеровцы сначала склонялись к сотрудничеству с УАПЦ как с силой, выражавшей нужный им церковный сепаратизм, однако затем пересмотрели свою позицию из‑за налаживания связей между УАПЦ и украинскими националистами. Курс политики гитлеровцев был смещен в сторону покровительства УПЦ. В частности, этой Церкви был передан главный храм Киева — собор Св. Владимира. Однако гитлеровцев не устроила «промосковская» ориентация УПЦ, поэтому в результате, как сообщала советская разведка, они «оставили в покое тех и других»485.

УПЦ, несмотря на некоторую «украинизацию» этой Церкви (перевод богослужений на украинский язык и пр.), не оказывала поздержки украинским националистам. Наоборот, на Восточной Украине священники и прихожане УПЦ помогали военнопленным красноармейцам — собирали для них продукты и зимнюю одежду. Вообще, положение обеих Церквей на Украине зависело от того, как был настроен бургомистр того или иного населенного пункта. Например, УАПЦ получила преференции в Киеве, где бургомистром был националист Л. Форостивский, а УПЦ — в Днепропетровске, где бургомистр был настроен «прорусски» 486.

Избранный в марте 1942 г. экзархом Белоруссии митрополит Пантелеймон отказался от предложения гитлеровцев объявить автокефалию. Тогда движение за автокефализацию возглавил архиепископ Могилевский и Мстиславльский Филофей, который был поддержан в этом оккупационными властями. Митрополит Пантелеймон был отстранен от церковного управления и выслан в Минскую область. Захватив церковную власть в свои руки, в сентябре 1942 г. архиепископ Филофей созвал «Всебелорусский православный собор», на котором было провозглашено создание Белорусской автокефальной православной церкви (БАПЦ), но с оговоркой — только «после признания ее всеми каноническими церквами». Правомочным Собор не являлся, так как в нем приняли участие только отдельные представители Минской и Новогрудско- Барановичской епархий. Таким образом, провести автокефализацию Церкви в Белоруссии фактически не удалось. Несмотря на раскол Церкви на Украине и попытку его в Белоруссии, по оценкам священнослужителей, масса верующих «как была, так и осталась такими же православными», и практически не замечала разногласий среди церковных иерархов487.

Отдельно следует остановиться на деятельности экзарха Прибалтики митрополита Сергия (Воскресенского), который к моменту начала войны находился в Риге. При приближении гитлеровских войск он получил от советских властей указание эвакуироваться, однако от эвакуации уклонился и остался на оккупированной территории. В августе и сентябре 1941 г. он послал приветственные телеграммы Гитлеру. Несмотря на выраженный антисоветский настрой, митрополит Сергий (Воскресенский) не допустил отрыва Православной церкви в Прибалтике от РПЦ. Не удалось предотвратить раскол только в Эстонии, где часть православных священников и паствы (в основном эстонцев по национальности) во главе с таллинским митрополитом Александром провозгласила отделение от Русской православной церкви (однако большая часть русских приходов в Эстонии осталась верна РПЦ)488.

В обмен на то, что гитлеровцы не стали принуждать Митрополита Сергия к автокефализации, они предложили ему возглавить «Православную миссию в освобожденных областях России» («Псковская духовная миссия») — эксперимент по возрождению церковной жизни, который был осуществлен на территории Ленинградской области и принес значительные результаты. Кроме возобновления церковной жизни и массового открытия храмов, на этой территории для ее жителей было установлено обязательное посещение церквей, а волостные и земские управы требовали от жителей справки об исповеди. Были проведены тысячи обрядов крещения детей и подростков, которые не были крещены при советской власти, а также проделана большая идеологическая работа по вовлечению молодежи в церковную жизнь489.

На территории Западной Украины около 50 % населения составляли греко — католики (униаты). Украинская греко — католическая церковь (УГКЦ) оказывала поздержку украинским националистам. Еще до начала войны греко — католический священник И. Грынёх стал капелланом украинского отряда «Нахтигаль», созданного в структуре вермахта.

При провозглашении «независимости» Украины 30 июня 1941 г., глава УГКЦ митрополит А. Шептицкий издал послание, в котором призвал народ поддержать «украинское правительство». Хотя деятельность ОУН формально не имела религиозной основы, эта организация не отказывалась от сотрудничества с УГКЦ и УАПЦ. Священники и прихожане этих церквей принимали прямое участие в оганизационном и морально — идейном обеспечении деятельности ОУН. В вооруженных формированиях ОУН полевое духовенство было в основном из числа священнослужителей УГКЦ490.

В своих интересах германское руководство использовало ислам. В Крыму гитлеровцы разрешили широкое открытие мечетей. В идеологической обработке мусульман гитлеровцам оказывал помощь Великий муфтий Иерусалима аль — Хусейни, который неоднократно посещал лагеря мусульманских легионеров, где выступал с призывами к священной войне против «неверных» в союзе с Германией. В мае 1943 г. за свою деятельность муфтий аль- Хусейни получил звание группенфюрера СС491.

Что касается положения католичества на оккупированной территории СССР, оно определялось мнением Розенберга и других идеологов германской политики о том, что католичество — это «главная опасность на востоке», поэтому Министерство «восточных территорий» пресекало деятельность католических миссионеров на оккупированной территории СССР492.

Таким образом, первый период войны характеризовался расколом Православной церкви на оккупированной территории СССР. Оккупационные власти, не поддерживая открыто ни одну из церковных организаций, стремились контролировать деятельность каждой из них. Всякая несанкционированная деятельность православных архиереев пресекалась. В целом, несмотря на восстановление реальной свободы вероисповедания, на оккупированных территориях СССР во многом были оставлены в силе советские антирелигиозные законы, в частности, было запрещено преподавание Закона Божьего в школах493. Противоречивость религиозной политики гитлеровцев доказывает и тот факт, что, стремясь расколоть Православную церковь, они в то же время в целях отрыва населения от коммунистической идеологии способствовали возрождению и распространению религии — от массового распространения икон494 до поддержки работы «Псковской духовной миссии».

Во второй период войны религиозная политика гитлеровцев определялась уже упомянутой установкой «Допускать, но не содействовать». На оккупированной территории в общей сложности было восстановлено более 40 % от дореволюционного количества церквей. По разным данным, их было от 7547 до 9400, а также почти 60 монастырей (45 на Украине, б в Белоруссии и 6–7 в РСФСР)495.

Новая политика советского руководства по отношению к Церкви проявилась и на оккупированной территории страны, где с 1943 г. советское командование и Московская патриархия перешли к согласованным действиям с целью расширить влияние на религиозную жизнь — в том числе путем распространения воззваний и обращений РПЦ. В результате в 1943–1944 гг. доля сторонников Московской патриархии среди клира оккупированных областей постоянно росла. Также многие сельские священники, в частности в Белоруссии, стали согласовывать свои действия с партизанами. Открывшиеся на оккупированной территории храмы превратились в центры русского национального самосознания, проявления патриотических чувств. Вокруг них сплотилась значительная часть населения. В докладной записке секретаря Курского обкома ВКП(б) по пропаганде, датированной апрелем

1943 г., отмечалось, что «попытка немцев использовать церкви для фашистской пропаганды встретила решительное сопротивление со стороны местного населения». В Белоруссии проповеди главы церковных сепаратистов архиепископа Филофея «с резкими выпадами против Советского Союза», а также его выступления в периодической печати «с антирусскими статьями» и подобные выступления по радио «вызывали у большинства верующих чувство раздражения и неудовольствия»496.

Реакция гитлеровцев на изменения в советской религиозной политике состояла в том числе в усилении действий по разобщению РПЦ и отколовшейся от нее части украинского православия. Однако усилия германского Министерства «восточных территорий» по созданию объединенной Украинской православной церкви во главе с Патриархом не привели к успеху, в первую очередь, из‑за противодействия этой инициативе со стороны руководства рейхскомиссариата «Украина». Поэтому положение всех церковных организаций на Украине продолжало оставаться противоречивым. В то время как из‑за опасений попасть в немилость к гитлеровцам, иерархи вынуждены были выражать им свою лояльность, в частности в виде призыва населения к выезду в Германию на работу, их отношение к гитлеровцам стало меняться. Даже глава УАПЦ архиепископ Поликарп гневно протестовал против атак гитлеровцев на священников и брутального обращения с населением. Глава УГКЦ митрополит А. Шептицкий, который вначале принял гитлеровцев как освободителей, разочаровался в них, особенно из‑за уничтожения евреев. Он был встревожен вовлечением украинской полиции в эти акции и даже направил Гиммлеру письмо с требованием прекратить эту практику. В отчетах германской полиции отмечалось, что к концу 1943 г. он стал считать нацизм большим злом, чем коммунизм497. Тем не менее в 1944 г. митрополит Шептицкий приветствовал создание дивизии СС «Галиция», главным капелланом которой был назначен один из священников УГКЦ.

Пропагандистский плакат дивизии СС «Галиция»

В честь создания дивизии греко — католический епископ И. Слипый провел службу в соборе Св. Юра во Львове498.

В то же время продолжалась борьба УАПЦ с УПЦ, которая делалась руками боевиков ОУН. Оу- новцы заставляли духовенство совершать службы на украинском языке и убивали тех священников, которые не разделяли националистические взгляды. 7 мая 1943 г. украинскими националистами был убит глава УПЦ архиепископ Алексий. В конце лета 1943 г. группой ОУН был захвачен и казнен вла- димиро — волынский епископ УПЦ Эммануил, якобы из‑за того, что он выдавал гитлеровцам членов националистического подполья. Вполне возможно, что истинной причиной расправы было то, что ранее он перешел из дружественной оуновцам УАПЦ в УПЦ499.

Во второй период войны на территории Белоруссии и Прибалтики продолжали свою деятельность церковные сепаратисты. Архиепископ Филофей и его соратники проводили «белорусизацию церковной жизни» и агитировали против Московской патриархии, стремясь к «замене всех настоятелей и благочинных «москалей» белорусами». Они ввели обязательность белорусского языка в проповеди, поставили священников из Западной Белоруссии на лучшие приходы в Восточной Белоруссии, сеяли вражду между священниками Западной и Восточной Белоруссии. В ноябре 1943 г. глава отколовшейся от РПЦ Эстонской православной церкви митрополит Александр выступил с речью, в которой сказал, что «эстонский народ никогда не принадлежал к составу Советского Союза и не хочет принадлежать к его составу», подчеркнув, что «нас не введет в заблуждение… то, что Сталин провозгласил свободу религии», потому что в СССР «невозможна и в настоящее время недействительна свобода религии»500.

Таким образом, в целом во второй период войны гитлеровцы стали терять свои позиции в религиозной жизни, которые они завоевали в начале войны с объявлением религиозной свободы, хотя сами по себе последствия «религиозного возрождения» на оккупированной территории были довольно велики. Несомненно, что оно оказало заметное влияние на изменение религиозной политики советского руководства в годы войны501. В религиозной жизни оккупированных территорий проявились те политические тенденции, которые превалировали на этих территориях в годы оккупации, особенно в плане развития националистических и сепаратистских устремлений. В частности, на Украине противостояние ОУН и «Москвы» нашло отражение в преследовании оуновцами священнослужителей, которые не были настроены националистически.

В заключительный период войны новая религиозная политика Советского правительства, в том числе интронизация Московского Патриарха, воспринималась на оккупированной территории СССР как своеобразный «церковный НЭП». Это заставило гитлеровское руководство внести новые коррективы в политику по отношению к Православной церкви. В качестве мер контрпропаганды была допущена заметная активизация церковной жизни. Министерство «восточных территорий» совместно с РСХА способствовало проведению в первой половине 1944 г. целой серии конференций украинских, белорусских и прибалтийских православных архиереев. Однако предложения о создании единой Церкви на оккупированных территориях СССР в качестве противовеса Московской патриархии или хотя бы о проведении общей конференции всех православных архиереев в Берлине были категорически отвергнуты священнослужителями502. Министерство «восточных территорий» готовило выпуск книги «Правда о религии в России» — ответ на вышедшую в 1942 г. под таким же названием книгу Московского патриархата. Книгу планировалось издать в Женеве в конце сентября 1944 г. тиражом 40 ООО экз., но и это осуществлено не было.

Менялись настроения антисоветски настроенного духовенства. В 1943 г. белорусский архиепископ Филофей через партизанских агентов просил передать Патриаршему Местоблюстителю митрополиту Сергию привет, сообщил, что «все его решения [о расколе Православной церкви] исходили не от него», а также «заявил о готовности сотрудничать». В мае 1944 г., несмотря на противодействие главы Белорусской центральной рады Р. Островского, Митрополит Пантелеймон инициировал признание решений церковного собора августа 1942 г. (о выходе Белорусской церкви из состава РПЦ) недействительным. В то же время он высказывался резко против большевизма, которому хотел противопоставить «православную веру и мораль». Экзарх Прибалтики митрополит Сергий (Воскресенский), несмотря на давление гитлеровцев, отказался признать избрание Московского патриарха неканоническим. 29 апреля 1944 г. митрополит Сергий был убит — его машина на шоссе Вильнюс — Каунас была расстреляна мотоциклистами в немецкой форме. Исследователи расходятся во мнении, кто стоял за этим покушением, так как митрополит мог быть равно неугоден как гитлеровцам, так и советскому руководству. Рядовые священники, сохранившие верность РПЦ и признавшие легитимность избранного патриарха Сергия, подвергались преследованию со стороны гитлеровцев503.

При освобождении Украины и Белоруссии Красной Армией иерархи и многие священники УПЦ, УАПЦ и Белорусского экзархата РПЦ ушли вместе с гитлеровцами. Клир УПЦ и Белорусского экзархата РПЦ в эмиграции присоединился к Русской Православной церкви за границей, что подчеркивает их общерусские, а не сепаратистские церковные настроения504.

Итак, несмотря на серьезные послабления в пользу религии со стороны гитлеровских оккупантов, их политика была крайне противоречивой. В целом она была враждебна православию. Известно много примеров намеренного сжигания и разграбления православных храмов, депортации и убийств священнослужителей505. В то же время гитлеровцы в своих целях допустили возрождение церковной жизни на оккупированной территории, что с самого начала войны было замечено советским руководством и оказало определенное влияние на изменение его религиозной политики. В то же время следует согласиться с мнением, что политика гитлеровцев, направленная на огульную пропаганду религии, не могла оказать значительного влияния на воинов Красной Армии, так как состоявшая в ее рядах молодежь в большинстве своем была воспитана на атеистической пропаганде506.