За семью замками. Снаружи

Глава 16

— Если ты куда-то спешишь — со мной идти не обязательно…

Агата сказала спокойно, внимательно глядя на профиль Кости.

Который сначала еще несколько секунд сверлит взглядом экран телефона, на котором резко перестал что-то тыкать, потом поворачивает голову, хмурится, смотрит в ответ, кивает, типа: «не понял, поясни»…

И Агате ничего не остается, как вздохнуть, настроиться…

— Ты злишься. Это видно. Скулы двигаются всю дорогу. Молчишь. Мне не нужно от тебя геройство. Не хочешь идти со мной — без проблем. Только попроси Гаврилу подъехать. Я подожду его возле клиники…

Агата хотела, чтобы ее голос звучал спокойно и убедительно. Потому что отчасти это была чистая правда. Ей не нужно было от Кости, чтобы он исполнял роль образцового мужа и отца, которым вряд ли смог бы стать. Но немного обидно, конечно, было.

Она не просила, чтобы Гордеев её сопровождал на плановый прием у врача. Он сам настоял. Вчера настоял, а сегодня…

Всё утро и всю же дорогу, которую они провели в тишине на заднем сиденье Мерса, был откровенно злым, молчаливым, раздраженным.

Ничего лишнего себе не позволял, но Агата всё равно чувствовала себя будто виноватой. Заставившей, что ли…

А ей это сто лет не нужно.

Ни его насиловать, ни собственный дискомфорт повышать.

С Гаврилой они отлично справлялись. Могли бы и дальше без Кости. В этом — спокойно могли бы.

Переваривая сказанное Агатой, Костя несколько секунд смотрел на неё с легким прищуром. Потом снова голову повернул, уставился в телефон…

Заблокировал, закрыл глаза, выдохнул, отложил трубку на диван, потянулся к её рукам, которые разглаживали несуществующие складки на блузке… Сжал с силой…

— Агат…

Обратился, явно ожидая, что она сначала на него посмотрит, а уж потом он что-то скажет. Но ей внезапно захотелось почему-то в окно…

— Агат…

Костя повторил, она вздохнула…

— Кость, ну правда… Не думай, я не планирую устраивать трагедию на ровном месте. Если тебе нужно куда-то в другое место ехать — езжай.

— Всё сказала? — Агата почему-то ждала, что он отреагирует иначе. К примеру: «ну ок, сейчас Гаврилу наберу», но он ответил вопросом. Достаточно неожиданным, чтобы Агата повернула голову, снова посмотрела.

Скулы по-прежнему двигались. Глаза по-прежнему были цепкими. Сам он — по-прежнему напряженным. И даже если хотелось бы себя убедить, что ошиблась — нет. Нифига. Он правда злится. А им с Максом это только вредит.

— Всё сказала…

Агата произнесла тихо, Костя кивнул.

— Отлично. Тогда дальше сиди-молчи. Я не злюсь. На тебя так точно. Разве что вот сейчас. Потому что задрала уже тыкать мне Гаврилой, честно… Это мой ребенок или как? Че я должен какому-то мужику тебя из рук в руки передавать постоянно по твоему мнению?

Агате сложно было одновременно «сидеть-молчать» и отвечать на явно адресованные ей вопросы. Еще немного стыдно, потому что Костя вычитывал, явно не стесняясь того, что они как бы не одни и разговор слышит посторонний человек — водитель…

Но растерянность и легкий стыд меркли перед неизвестно откуда взявшимся желанием улыбнуться…

Костя увидел, что губы Агаты растягиваются, а сама она опускает взгляд… Притормозил немного с наездами, сделал паузу, выдохнул, погладил большим пальцем её ладошку…

— В общем, я волнуюсь, Агата.

Сказал уже тише и спокойней. А когда их глаза встретились, Агата поняла, что не юлит. Действительно волнуется…

— Я тебе говорила, что всё нормально.

Агата произнесла то, что повторяла уже не раз и не два, а в ответ получила только долгий задумчивый, полный сомнений и даже может страха, взгляд.

И это понятно. И это справедливо даже, наверное.

То, что он боится, чувствует ответственность, вину.

Но Агате не хотелось, чтобы Костя жрал себя там, где им, кажется, повезло.

Когда она попала на свой первый прием, чувствовала, наверное, то же самое. Видела, что врач, которого нашел ей Гаврила, очень недоволен.

Слышала, как женщина-гинеколог практически орала на мужчину в своем кабинете, пока Агата приводила себя в порядок за соседней дверью в смотровой.

На нее орать было нельзя, это понятно. Ей было сказано, что нужно наблюдаться, нельзя нервничать, нужно хорошо питаться и много отдыхать.

А вот Гавриле досталось… За худобу. За шуганость. За эмоциональную нестабильность. И за то, что со всем этим букетом явились только на пятнадцатой неделе.

Он сначала выслушал, и только потом уточнил, что папашка не он, но он обязательно всё папашке передаст, в ответ на что получил многозначительное «прекрасно»…

Узнай Лидия Павловна (а звали врача так), как Агата провела большую половину срока, в каком состоянии находилась, она бы просто грохнула Гаврилу, вероятно. Но он стойко всё выдержал. Дал проораться, дождался конструктива, пообещал следовать.

Когда Агата вышла, с ней гинеколог разговаривала уже сдержано. Не ласково, явно борясь с желанием точно так же почехвостить, но спокойней и обнадеживающе.

Становиться на учет нужно раньше. Безалаберность в этом вопросе часто вылезает боком. Но по состоянию на тот момент, всё казалось врачу в пределах допустимой нормы.

Естественно, она ничего не бросалась обещать, но и не пугала лишний раз. Пропускать приемы нельзя. Витамины принимать обязательно. Анализы сдавать все без разговоров. Врачей пройти.

Это было эмоционально сложно, но Агата запретила себе искать оправдания и отмазки. Вслед за нежеланием в ней развилось чувство ответственности перед ребенком. Данностью стало то, что сейчас она не просто травмированная девка с кучей загонов, а «обслуживающая компания» для будущего человека. И если она похерит хоть какую-то из своих обязанностей — в жизни себе не простит. А может и он не простит. С этим существовать будет еще сложнее, чем сейчас, поэтому Агата включила режим максимально прилежной беременной. Не столько из-за сертиментальной привязанности, которая если и развивалась, то очень постепенно и практически незаметно, а в первую очередь именно из-за абсолютно рациональной ответственности.

Ей пришлось в экспресс-режиме училась абстрагироваться от тревожных мыслей. Если нужно было — просто делала. На похвалу от Лидии Павловны Агата не надеялась. Но даже за прохладный нейтралитет была благодарна. Потому что он не казался враждебным. Было понятно: женщина — профессионал своего дела, и они, в принципе, за одно…

Сегодня у Агаты по плану было УЗИ. Когда Костя узнал — сообщил, что едут они вдвоем.

Агата пожала плечами, принимая. Но раньше как-то не думала, что он будет бояться, а получается…

Костя вздохнул, опустил голову, мотнул ею, потом снова посмотрел на жену…

— Я же не придурок, Агата. Сегодня нормально — завтра нет. Пока не родишь здорового, я вряд ли успокоюсь…

Пусть сказано было совсем не весело, да и правдиво, это почему-то вызвало у Агаты новую улыбку.

Она потянулась к Костиной щеке свободной рукой, погладила…

— Ты и потом не успокоишься. Но я здорового рожу. Обещаю.

Конечно же, не могла быть уверенной. Конечно же, брала на себя слишком много. Но ей казалось, что она готова взять на себя ещё и эту ответственность — и перед Костей, и перед малым.

Когда автомобиль подъехал к медицинскому центру, Костя вышел первым, обогнул автомобиль, открыл дверь ей, выставил ладонь, как когда-то, дождался, пока Агата вложит свою и выйдет.

Абсолютно спокойно воспринял, что она вцепилась очень сильно, что к боку прижалась.

Костя шел, глядя перед собой за двоих. Агата больше под ноги.

Понятно было, что сам факт беременности поставил её в условия, когда возвращаться в реальный мир с реальными людьми уже просто необходимо. Поэтому пусть опция «закрыть нафиг клинику и устроить ей личный прием в опустевшей» продолжала существовать, но Агата от нее сознательно отказалась. Училась жить. Это было привычно сложно. Это было уже необходимо.

Когда они с Костей поднимались по лестнице ведущей к парадному входу, Агату ослепила неожиданная вспышка. Она споткнулась, но удержалась благодаря поддержке мужа.

Который с прищуром глянул туда, откуда вспышка исходила…

Агата заметила, что лицо закаменело, желваки снова заходили…

Он открыл дверь, пропуская Агату вперед, потом снова взял за руку, а другой кого-то набрал…

Оказалось, Гаврилу…

— Нас снимают, Гаврила. Вели, наверное, от поселка. Мне это нахер не сдалось… Узнай, кто, заставь удалить фотки.

Костя произнес, ответ Гаврилы смазался, Агата его не услышала.

— Реши, в общем.

Костя отдал приказ, скинул. Сжал ее ладонь сильнее, а потом снова ласково погладил.

— Нам вообще куда подойти? — спросил уже у Агаты. Куда более легким тоном, чем тот, каким разговаривал с Гаврилой. Окинул просторный холл взглядом, самостоятельно прижимая Агату к себе плотнее, хотя людей тут не было. Только администратор на рецепции.

Они приехали чуть раньше открытия. Эта была инициатива Кости, у которого ну просто нереально плотный график. Это же был допустимый компромисс.

— Сто первый кабинет. Нас там ждут…

Агата сказала, Костя кивнул по-деловому, снова потянул наугад, но, к счастью, в нужном направлении, чем заставил чуть отстающую девушку поймать себя на мысли, что даже здесь ей можно расслабиться и положиться…

Костя ведь рядом.

— Мальчик. Это мальчик.

Врач произнесла, глядя на экран, вжимая датчик в живот Агаты чуть сильнее и под новым углом.

Костя, курсировавший всё это время по кабинету (не мог собраться и быть совершенно спокойным — ему требовались действия) застыл, оглянулся, встретился взглядом с Агатой…

Которая улыбнулась…

И он тоже улыбнулся.

Вернулся к кушетке, с прищуром уставился на экран, будто не то, чтобы сильно доверяя специалисту, предпочитая убедиться самостоятельно…

Но Костя там при всем желании ничего не разобрал бы, это было понятно. Нечего стараться…

Вероятно, именно так рассудила и Лидия Павловна, потому что будто специально… А может и не будто, отняла датчик от кожи, поставила на держатель, протянула Агате несколько салфеток, начала стягивать перчатки, как бы давая понять, что осмотр окончен, можно поправлять одежду…

Пока Агата занималась этим, а Костя продолжал смотреть на застывшее на экране изображение, врач встала, сложила руки на груди, резюмировала, глядя на будущего отца:

— Хромосомных патологий нет. Анатомическая структура плода в норме… Простите, что пальчики вместе не посчитали, я так понимаю, вы человек занятой, вам скорее всего некогда…

Агата вскинула взгляд на врача, после чего быстро перевела его на Костю…

Они друг другу не понравились.

Наверное, это закономерно. Но плохо. Потому что Костя злится… С ним нельзя так разговаривать… Это по взгляду читается…

Но дело в том, что Лидия Павловна — не дура. И прекрасно понимает, что ей можно… Понимает и пользуется.

А Агата… Ей просто некомфортно из-за этого. И ни разу не приятно. Вид Гордеева, которого задевают, не доставляет удовольствия…

Напоминая себе, что сейчас они уйдут и всё будет хорошо, Агата бросила салфетки в корзину, продолжила оправлять одежду, пытаясь справиться с легкой улыбкой. Потому что «это мальчик». Потому что без патологий и отклонений. Потому что пальчики они тоже посчитают. В следующий раз, когда эти двое намеряются яйцами…

— Скажите, пожалуйста, мне секс разрешен?

Не испытывая ни намека на неловкость, Агата задала вопрос, поднимая взгляд на врача. Раньше не спрашивала, но и половой покой ей никто не прописывал. А теперь…

Понятно было, что Костя пальцем не тронет, пока врач не разрешит. В этом плане он был прямо-таки принципиален.

Потому что они уже почти неделю ночуют в одной кровати, но Гордеев ни сам не лезет, ни ей хотя бы просто помочь пар спустить не дает. Типа наказывает себя что ли… Себя, а заодно и её.

Чтобы прекратить этот благородный порыв глупости, Агата решила прояснить на приеме. Чтобы при нём. Чтобы от врача услышал и, если хочет, уточнил нюансы.

Задала вопрос, ждала спокойно, выдерживая прямой, немного скептический взгляд доктора, и передающееся напряжение Кости, который стоит чуть ближе к гинекологу, а смотрит скорее всего вообще в стенку. И ему сейчас явно неловко. Сплошняком стрессы…

— Без фанатизма и экспериментов. Экспериментировать будешь, как родишь и восстановишься. Если чувствуешь дискомфорт — сообщаешь, прекращаешь. Ну и только если уверена в половом партнере. Венерические тебе сейчас ни к чему.

Лидия произнесла будто бы по-деловому, но посыл был понятен. Агате даже обидно стало за Костю, хоть это вроде как и не в её огород был камень…

А Косте… Не обидно, но зло. Потому что он выдохнул шумно, выровнялся, будто вырос немного, сложил руки на груди так же, как были сложены у женщины…

— Агат, за дверью подожди, пожалуйста. Минуту.

Мужчина попросил, Лидия хмыкнула…

Агата же замерла, вдруг растерявшись.

Выходить и оставлять их вдвоем ей не хотелось. Она знала, что сейчас скорее всего будет скандал, который закончится поиском нового врача, а этим — новой работы. Потому что Костя — психованный. А Лидия Павловна — по-циничному борзая. Но Агате это сто лет не нужно. Она привыкла. Ей кажется, что врача Гаврила нашел хорошего. Она даже доверяет уже немного…

— Кость…

Агата попыталась обратиться, но тщетно. Костя глянул быстро на неё, потом на дверь кивнул. Мол, вперед…

— Мне взять надо…

Агата попыталась ещё раз, но Костя был безапелляционен — проигнорировал вздох и недосказанную просьбу…

И пусть можно было встать в позу, но Агата только головой покачала, посмотрела на врача, сказала тихое: «спасибо, мне в следующий раз…».

— Две недели гуляешь, следишь за самочувствием, не стрессуешь, не нервничаешь, бережешь себя… Если чувствуешь что-то не то — сначала звонишь, потом приезжаешь.

Лидия перечислила, глядя при этом по-прежнему на Костю, напрочь игнорируя тот факт, что Агата кивала в ответ на каждое «не»…

— Кость…

Дальше она еще раз попыталась привлечь внимание мужа, который на сей раз даже голову не повернул.

Вздохнула, пошла к двери…

Знала, что могла бы оставить щель, но слушать, как Костя с Лидией будут разговаривать, не хотелось.

Она должна избегать стрессов.

Вероятно, двое яйцемеров ждали, пока Агата выйдет. Потому что тут же орать друг на друга не бросились.

— Говорите…

Костя приподнял подбородок, глядя на женщину, которая всячески демонстрировала свое отношение лично к нему.

Наглую и неоправданно самоуверенную.

Потому что считает, что имеет право пользоваться «служебным положением» человека, от которого он зависим…

Прямо как сам Костя Гордеев делает с другими людьми… Но почему-то не терпит по отношению к себе.

По словам Гаврилы — врач это хороший. Лучший даже.

Судя по реакции Агаты — ей эта грубая тетка нравится.

А он… К нервам добавилась еще и самая настоящая злость.

Потому что вот эта стерва явно готова все его сомнения и страхи, которые сам переживает, вывалить на него и прихлопнуть непобедимым чувством вины.

— Что тебе говорить? — а еще она явно не собирается даже вид делать, что испытывает минимальный пиетет в отношении клиента, который ей платит так, что она себе жилищные условия сможет улучшить после рождения Гордеевского мальчика…

— Суть претензий ко мне в чем? Озвучивайте…

Костя сказал, стерва снова хмыкнула…

Опустилась на стул, на котором сидела, пока водила по животу Агаты, некоторое время смотрела перед собой — получается, что в окно, потом повернула голову, снова на Костю глянула, хмыкнула, прошлась от бедер до макушки.

— Что с лицом у девочки? Ты над ней издеваешься что ли?

Сказано было более чем твердо и грубо. Наверное, обидно даже, но Костя не психанул. Странно, но не психанул.

Сжал челюсти, голову опустил, покачал ею… Хмыкнул, снова поднял…

— Я смешное что-то сказала? Думаешь, я таких, как ты, не видела? Садисты долбанутые. Издеваются сначала, а потом откупаются. А дуры-девки и ведутся. Она шуганая. Нервная. Если бы я хоть раз еще синяк увидела или порез какой-то — я бы к тебе ее не отпустила. И мне всё равно, кто ты и сколько у тебя денег…

Редкий мужчина позволял себе говорить ему такое и так, как эта женщина. И это, пожалуй, достойно было уважения. Тем более, что она же правда знает, и кто, и сколько денег. И защищает… Его Агату. Похер, что от него же. Важно, что Агату…

— Снизошел, главное… На осмотр явился… Какому-то мужику левому поручил возить. Она у тебя вообще кто? Жена или овца безмовлная? Не стыдно? Думал, я буду умиляться и подыгрывать?

— Мне не надо подыгрывать, Лидия… Павловна…

Костя перебил, глядя сначала в глаза, а потом на бейдж с именем.

— Я — не садист. Агата — моя жена. Хотите узнать, что с лицом — сами спросите. Она вам вроде как доверяет, расскажет может.

— Версию, согласованную с мужем? — сказано было пренебрежительно, конечно же.

— Нет. Правду. Вы не лезьте в нашу семью, мы сами разберемся. Не хотите вести беременность — скажите, мы найдем другого врача. Но не надо ей говно в уши лить, ясно?

— Ты будешь лить, да? Я тебе раз скажу, и больше повторять не стану…

— Нет, это я вам раз скажу и больше повторять не стану… Я перед Агатой виноват, но я ее пальцем никогда не тронул, и другим не дам. У нее проблемы, вы сами их видите. Она боится людей, ей сложно сходиться с новыми. С вами она вроде бы сошлась, только поэтому я сейчас разговариваю тоже с вами, а не договариваюсь с вашим начальством, чтобы вас уволили к херам за клиенто, сука, ориентированность. Если вы сделаете всё от себя зависящее, чтобы и с Агатой, и с малым всё было хорошо — я вам сумму утрою. Считайте меня хоть мудаком, хоть кем-угодно. Мне посрать. Просто сделайте так, чтобы всё у нас было нормально. А если там какие-то проблемы, то скажите об этом мне. Честно скажите. Лучше сейчас. Ей не надо говорить, она будет волноваться.

Вероятно, врач ожидала услышать от Кости что-то другое. Потому что и взгляд поменялся, и тон тоже…

— По состоянию на сейчас всё правда хорошо. Она молодая. Здоровая. Должна справиться. Ничего обещать и гарантировать я не могу. Никто не может, разве что богу приплати или случаю. Во что веришь. Но ей нужен покой. Я давно не видела таких нервных беременных. Она была как без кожи, когда пришла. Её тронуть нельзя было — дергалась. Я знаю, кто так ведет себя…

Костя закрыл на секунду глаза, выдыхая. Он и сам понимал, как со стороны выглядит… И поэтому тоже особо не злился. Просто выяснить хотел.

— Я не бью Агату.

Сказал спокойно, глядя честно в глаза врачу. Не отводил свой взгляд, пока та не кивнула.

Вероятно, ответ принят.

— К психологу запишитесь. Можно уже сейчас. Не вижу смысла откладывать. Её реакции ненормальны. И помните… — И обращение снова вернулось к уважительному «вы». — Чем меньше нервничаем… Она и я… Тем выше шансы, что мы исполним ваше желание, Константин. Так что до встречи. Всегда рада видеть ответственного отца.

Принимая заключение, Костя кивнул.

Дождался, пока ему дадут документы, которые скорее всего должны были достаться Агате, попрощался.

Когда вышел, конечно же, застал Агату, которая практически прилипла к двери.

Стояла бы на миллиметр ближе — получила бы по носу, когда он открывал.

А так только отступила, подняла на него взволнованный, вопрошающий взгляд…

Послушно взяла папку, которую Костя вручил, позволила снова взять себя за руку и повести по коридору в обратную сторону к фойе. Чтобы оттуда к машине.

Подальше от места, которое потихоньку начало оживать.

Костя поймал себя на том, что сходу взялся исполнять наставление стервы. Наверное, видевшей жизнь и многое знавшей стервы.

— Кость… — Агата обратилась тихо, Костя затормозил, оглянулся, потому что сам шел чуть впереди, она чуть же отставала… Увидел всё те же сомнения и тот же вопрос… — Мне она нравится. Пожалуйста, не психуй.

Вероятно, Агата боялась, что он потребует сменить врача, не проявившего к нему должного уважения. Он же в очередной чертов раз выдохнул, приблизился к лицу Агаты, прижался к ее губам сначала, потом потянулся к щеке, по шраму скользнул…

Она уже сто раз могла его убрать, но теперь на пути новая проблема — уже только после родов. Да и то, если захочет, потому что она будто бы и сама стала обращать на него внимание куда реже. Наверное, это даже можно было бы записать в череду собственных побед, если с другой стороны не было бы списка проебов длиной в трассу международного соединения.

— Все хорошо, Замочек. Нравится — ходим к ней. Я не против. Мне-то что… Секс разрешили, я доволен.

Костя подмигнул, улыбнулся будто бы легко, заталкивая все свои переживания куда поглубже. Потому что Агате они не нужны. Агате нужно видеть легкого раздолбая. Уверенного. В себе, в них, в будущем. Создать эту уверенность — его долг.

Реагируя на его ответ, Агата улыбнулась так же широко. Облегченно. Потянулась к шее, обняла, немного повисая… Прижалась губами к щеке…

— Спасибо. Здесь снимки есть, не волнуйся, я тебе сама потом покажу, что к чему…

— Договорились, — обещание Агаты разлилось теплом у Кости по груди… Он закрыл глаза, провел по её спине несколько раз, потом снова выпрямился, развернулся, потянул за собой.

— Но вообще сука такая, конечно… — Уже подходя к машине не сдержался, открыл дверь, сказал тихо, получил от Агаты тычок в бок и осуждающий взгляд, улыбнулся снова… — Я должен был это сказать…

Дождался, пока Агата сядет, слышал, что она облегченно выдыхает… Обошел машину, опустился рядом с женой.

Машина тронулась, Агата придвинулась, оплела своей рукой его руку, прижалась виском к его плечу…

Снова ехали в тишине… Но уже без того напряжения.

Агата водила по обратной стороне ладони Кости, с его кольцом играла, а он смотрел перед собой, думая о том, что на самом-то деле… Их же пронесло. Всё могло быть куда хуже, но их, кажется, действительно пронесло.