За семью замками. Внутри

Глава 22

Агата сидела в машине одна, глядя перед собой с ухмылкой…

Костя пошел в магазин на заправке, она осталась здесь. Что собирается покупать — не спрашивала. Честно говоря, вообще без разницы. А вот чтобы вернулся побыстрее — хотелось.

И не потому, что вокруг темно и страшно. А потому, что с ним лучше.

Даже далеко-далеко от своей квартиры с ним… Нормально. Пьяненько и опасно, но прикольно.

Они долго мчали по трассе. Костя разгонялся всё сильнее и сильнее. У Агаты перехватывало дыхание, она еле сдерживалась, чтобы не завизжать от восторга. Ей было абсолютно все равно, насколько это неразумно. Она просто получала немыслимое удовольствие, заставляющее вырабатывать адреналин. Много адреналина. Больше адреналина.

Столько, что начинает выплескиваться. И когда Костя поворачивает к ней голову с вопросом: «за руль хочешь?», Агата машет своей в ответ, отстегивает ремень, снова поворачивается, снова накрывает его пах рукой, начинает водить, чтобы дальше…

Она никогда не писала список вещей, которые хотела бы попробовать в жизни. Просто потому, что бессмысленно. Но если бы её жизнь была другой… Если бы она была другой, в нем непременно оказался бы минет на скорости.

Агате казалось, что это вполне в стиле Кости. И самой тоже хотелось. Настолько, что она одернула руку, потянулась к волосам, собиралась перехватить, закрепить на макушке, наклониться…

Но Костя пресек. Придержал за подбородок. Несколько секунд просто держал зрительный контакт. И Агате было понятно — он сам хочет. Всё понимает и хочет. Но тормозит.

И машину, и её порывы.

— Между риском и глупостью — тонкая грань, Замочек. Если хочешь жить — её лучше чувствовать.

Потянул за подбородок же к своему лицу, поцеловал, заставил вернуться на место, и только потом снова увеличил скорость до такой, что вжимает в сиденья…

У Агаты порозовели щеки, она попыталась переварить… Поняла, что по-прежнему его хочет. Чувствует досаду из-за облома… И тепло из-за… Заботы что ли. Наверное, о себе в больше степени — он не хочет к херам разбиться из-за прихоти. Но и к ней тоже. Потому что…

— Пристегнись, блять, Агата.

Костя бросает угрожающе-раздраженное, она исполняет указание.

Они снова несутся в ночь, она ничего не спрашивает, он ничего толком не говорит.

Тормозит у заправки, бросает, что сходит в магазин, оставляет её…

И пока его нет, у Агаты в голове череда новых порочных мыслей. Она полна впечатлений. Ей хочется прикосновений, поцелуев. Ей хочется, чтобы они быстрее занялись сексом. А он будто не спешит. Будто правда просто катается.

Мог бы съехать на обочину миллион и один раз. Она не отказала бы, конечно же. Но не сделал этого. К сожалению.

Агата перевела взгляд чуть в сторону, провела пальцем по ободу консоли. Положила на рычаг, показавшийся ей необычным. Хотя она тот еще автолюбитель… В жизни не подумала бы…

Вздрогнула, потому что дверь с её стороны открылась, впуская пусть уже летний, но все же прохладный ночной воздух…

Забравшийся под платье, обволокший плечи и предплечья, покрывший их гусиной кожей…

Костя поставил ей на колени картонный пакет, не глянув и не наклонившись даже.

Захлопнул дверь, начал обходить машину спереди.

Он был в футболке и джинсах. Вот таким — привычным — он нравился Агате больше, чем когда приезжал в костюме. Такой он стал уже почти родным.

Молча сел за руль, стартовал…

Агата же заглянула в пакет, усмехнулась, начала доставать…

Бутылка Асти. Судя по всему, чисто для неё. Ну и чисто из горла. Потому что ни стаканчиков, ни бокальчиков. Жестяная белая коробка с конфетами. Пачка презервативов…

— Это что? — Которую Агата поднимает, крутит между пальцами, смотрит на серьезный профиль Кости.

Серьезный сначала. Потом же его губы начинают подрагивать, он газует, машина чуть дергается, Агату качает, она пытается удержать весь джентльменский набор… Ждет ответ.

— У нас свидание. Я обозначаю серьезность своих намерений.

Костя говорит, немного повернув голову, смотря в полные смеха глаза Агаты.

— По канону конфет должно быть три… — которая произносит, будто бы вызов бросая, вздергивая бровь… Но Костя не боится вызовов. Он с радостью их принимает.

— А я ценю тебя на целую коробку.

Парирует, подмигивает, расплывается в бесстыжей улыбке постепенно.

— Идиот… Сам себе минеты делай, ценитель.

А когда Агата бросает в него упаковкой презервативов, не сдерживается — уже смеется, машина снова виляет, потому что Костя чуть дергает руль, уворачиваясь. Упаковка бьется об окно, отлетает сначала на консоль, а потом Агате под ноги…

Она не спешит поднимать и запускать снова. Тянется к Костиному колену руками, лицом к его щеке, преодолевая сопротивление ремня. Ведет носом, трется, вдыхает…

Чувствует, что очень сильно его хочет. Со всем его козлячеством и дебильными шутками. Знает, что он тоже очень сильно хочет ее. Ускоряет машину, сжимает в ответ её будто специально подставленное колено, ведет вверх под платье, сначала касается белья, потом уверенным движением вжимает пальцы в промежность. Усмехается, когда Агата испускает такой долгожданный для себя тихий-тихий стон… Ласкает парой движений буквально, потом снимает руку, отклоняется, как бы давая понять, что от него надо отлипнуть…

— Сама откроешь? — Костя кивнул на бутылку, Агата взяла ее в руки. Глянула иронично. Мол… Я как бы долго сама отлично справлялась…

Действительно открыла даже без хлопка — просто выпустила легкую дымку… Поднесла к губам…

Знала, что Костя смотрит. Хотела, чтобы выглядело красиво. Кажется, удалось. Потому что, сделав три глотка, опустила бутылку на колени, глянула в ответ. И от его взгляда снова стало жарко…

Он был куда более красноречивым, чем то, как отклонился чуть раньше.

— Заедай, пьянь.

Костя сказал беззлобно, Агата полезла исполнять. И было совершенно все равно, что его шикарная машина переживает не лучшие времена.

Под ногами валяется пачка презервативов, пробка и мюзле, на сиденье падает несколько кокосовых крошек, шампанское льется мимо кассы, когда Костя делает слишком резкие виражи, а в какой-то момент, когда в голове становится игриво-пусто, Агата взглядом спрашивает, можно ли, получив кивок, тянется к панели, чтобы включить музыку, делает сразу громко, открывает окно, пересаживается, сильнее съезжая. Так, что платье задирается, выставляет руку, чуть наклоняет бутылку, с восторгом следя за тем, как шампанское создает шлейф из капель, которые частично остаются на боку его бесценной тачки…

— Вот дурная…

На его комментарий Агате хочется реагировать только легкомысленной улыбкой. Дурная. Ну и что? Лишь бы всё не вылить. Поэтому Агата возвращает бутылку в салон, чувствуя, как ветер треплет волосы и ткань, запрокидывает голову, жадно глотает, осознавая, что, кажется, поймала свой личный идиотский идеальный момент. Неправдоподобно прекрасный. Своей полной свободы под его защитой.

Как оказалось, точка их назначения — это смотровая площадка, находившаяся на возвышении. Довольно далеко от города. Но идеально, чтобы смотреть на него… Словно на горящий ночными огнями муравейник.

Других людей здесь не было. Да и в целом место не казалось сильно обустроенным. Скорее заброшенным будто. Вероятно, о нем и не знал-то толком никто.

Но Костя знал. И привез.

Вышел первым. Дождался, пока Агата сделает то же самое. Ёжась, обнимая себя руками, озираясь…

Потому что даже под градусом, даже в самый-самый расслабленно-счастливый момент ей нельзя забывать о рисках.

Почувствовать себя почти так же, как в машине, она смогла, только убедившись, что они действительно одни.

Костя отвернулся, пошел в сторону хлипкого ограждения, которое скорее обозначало, где начинается резкий склон, а не спасло бы, споткнись кто-то и полети…

Агата не боялась высоты, но даже ей подходить к самому краю было немного боязно. А Косте — без проблем. Подошел. Встал. Засунул руки в карманы джинсов, смотрел перед собой…

Слышал, что Агата приближается, стуча каблуками, но не придавал этому особо значения. Так, будто… Ему привычно похуй. Есть ли она здесь.

Это даже успело сделать немного больно, но Агата взяла себя в руки. Остановилась рядом. Смотрела туда же, куда он…

Различала, что двигающиеся светящиеся точки — это машины. А менее яркие, неподвижные — здания. Отсюда город казался очень маленьким. И совсем не враждебным.

Будто игрушечным. Конструктор лего. А ты его властелин. Как хочешь — так построишь. И даже людей вроде как можно не бояться. Они же тоже маленькие. Кто-то не понравится — сожмешь двумя пальцами. Без жалости. Без угрызений совести. Без…

— Я когда-то вывел для себя идеальную формулу, как можно забить болт. На любое дерьмо. Независимо от размеров.

Костя заговорил, Агата застыла. Переварила, глянула на него.

Ее снова обволокло порывом ветра, захотелось сильнее обнять себя руками, а лучше прижаться к нему.

Но это как-то слишком романтично что ли… А они ведь не такие…

— Какую? — Агата спросила, делая еле-заметный микрошаг. Не для чего-то. Просто… Так был шанс, что его тепло станет ближе, и ей уютней.

Не ожидала, но Костя взялся за ее локоть, дернул на себя, сделал шаг назад, уступая свое место, сам же вжался грудью в ее спину, обнял своими руками поверх ее рук… Заставил затаить дыхание из-за того, как сходу стало тепло. Как хорошо стало…

— Нужно все сравнивать с масштабами вселенной. И тогда становится очевидно. Мы — пыль. Наши проблемы — пыль. Наши жизни — пыль. Мы абсолютно свободны в них, потому что от нас в итоге останется только пыль, как бы мы ни жили.

— Ты боишься смерти?

— Нет. Но я хочу жить. Потому что если я сдохну, кто тебя трахать будет? Ммм, Замочек? — Костя спросил, вполне осознанно сильней вжимаясь горячим пахом в ягодицы, ведя носом по щеке чуть повернувшейся девушки. Агата усмехнулась. — А знаешь, как это кайфово?

— Я серьезно, Кость… — И пусть мысли тут же поплыли, Агата попыталась вернуться к сути вопроса. Потому что сама она так и не смогла определиться. Были времена, когда боролась за жизнь отчаянно. Потом долго не могла разобраться, а зачем… Хотела умереть, жалела, что не умерла. Не истерично, не от отчаянья, а просто потому, что не видела ценности. Ни собственной. Ни окружающего ее мира. Потом же… Мысли пошли в другую сторону. Почему-то стало важно выживать. Вероятно, в ней снова заговорили инстинкты. Но что будет завтра — Агата не знала. И как будет вести себя, когда придет ее время — тоже. Допускала, что всё закончится как-то резко, а последним ее словом будет «блять», когда на голову обрушится кирпич или грохнется бутылка вина с полки. Единственное, чего Агате не хотелось — это мучиться. От болезни. Уж лучше, как с мамой случилось… Неожиданно, но… Последствия остались Агате, а маме — поглотившая пустота. Не рай и не ад. Конец приходит со смертью. Агата считала так.

— Я тоже серьезно. Нет. Не боюсь. Я её видел. В ней ничего страшного. Если отбросить эмоции, это просто закономерность. Иногда случайность. Иногда злой умысел. Но, насколько мне известно, альтернатива не предоставляется. Я не боюсь смерти. Я просто не думаю о ней. Мне есть, о чем думать. У меня много планов.

— А я думала когда-то, что если я умру… Даже никто ведь не узнает. Сеня зачешется месяца через два. Друзей у меня нет. Я никому не нужна. И решила, что… Ну что заведу себе кого-то, чтобы если вдруг…

Раньше Агата это не говорила. Знала, что звучит глупо. Костя спокойно мог высмеять. Он же только хмыкнул, оторвался от ее щеки, выпрямился, снова глядя на город. Они катались довольно долго. На горизонте видно было просветление.

Встречать здесь рассвет Агата не хотела, а может просто знала, что Костя не планирует оставаться — херня ведь романтическая, но сейчас уже было красиво. Уже можно было стараться запоминать на всю свою долгую и бессмысленную жизнь.

— Ты странная. Очень-очень странная…

Теперь усмехнулась уже Агата, опуская взгляд. Смотря сначала на свои ноги — поджатые пальчики в красивых босоножках…

Потом на его руки, обнимающие так крепко…

Более чем странная. Нормальная не покупала бы обувь без перспектив. И отношения без перспектив тоже не заводила, а она…

— Но пох. Мне нравится. Не бойся. Умрешь — похороним. Цветочки снова… Всё, как любишь…

— Придурок…

И пусть Агате было смешно, пусть губы сами собой расплывались в улыбке, а в глазах заблестели огоньки, она чувствовала святой долг возмутиться. Ткнула Костю локтем в бок, высвободилась, отступила…

Он успел нагреть ее своим телом. Достаточно, чтобы следующие несколько секунд постоять просто рядом.

Сделать шаг ближе в сторону ограждения, потом еще один… Остановиться на самом краю, заглянуть в черноту…

Понять, что скатишься — потом не соберут. Шею свернуть можно. Или просто ушибами отделаешься. Тут уж, как повезет…

Агата незаметно для себя же наклонялась, чувствуя, что та самая чернота будто манит…

На сердце и в голове по-прежнему было легко-легко. Шампанское сделало свое дело. И мысли такие…

Странные…

А что если…

Ну вот просто…

Бесцельно…

Сигануть и…

Вздрогнула, потом вскрикнула, когда ее подняло над землей, забросило на плечо.

Костя снова придержал под коленями, положил свободную руку на попу. Голую, естественно, платье-то задралось, а стринги не спасают…

— Глупости и риск, Агата. Грань. Помнишь?

Она помнила, но ответить не могла.

Просто знала, что Костя несет ее к машине подальше от обрыва. И не имела ничего против.