За стартовой чертой

СЕБЯ ПРЕОДОЛЕТЬ

Начну с эпизода, рассказанного одним из спортивных журналистов и, вроде бы, не имеющего к нам, гонщикам, прямого отношения.

В 1964 году Николаю Дутову было доверено защищать честь сборной команды СССР в легкоатлетическом матче со спортсменами США. Николай в те дни был в отличной спортивной форме. И, естественно, руководители команды ждали от нашего стайера хороших результатов.

Дутов начал забег уверенно. Он намного оторвался от своих преследователей. Уже никто не сомневался в его победе. И вдруг... У американского метателя, который тренировался на зеленом газоне стадиона, вырвался из рук диск. Двухкилограммовый снаряд полетел в сторону беговой дорожки. Зрители на трибунах вскочили, закричали, предупреждая спортсменов. Дутов, увлеченный бегом, не заметил снаряда.

Очнулся он, когда над ним склонился врач. Отстранил его. «Жив? Нельзя терять времени...» Хромая, потирая ушибленное бедро, спортсмен начал попытку догнать Болотникова, Миллса, Линдгрена…, так как пока лежал на бровке, из лидера забега превратился в аутсайдера. Регламент соревнований в матче СССР — США был жестким: очко получает только тот спортсмен, который финиширует. Значит, Дутов мог принести в копилку сборной СССР одно очко, если закончит дистанцию, если не сойдет с дорожки... Его никто не просил и не мог просить продолжать бег. Но он боялся: вдруг именно его очка не хватит советской команде для победы.

Спортсмен не сошел с дистанции. Финишировал. Принес очко, ценное для командного зачета. И хотя не стал победителем забега, своим мужеством восхитил всех свидетелей того памятного матча в Лос-Анжелесе.

Да, спортивная жизнь полна неожиданностей. Порой жестоких. И кто их выдерживает — настоящий боец, мужественный спортсмен.

Борис Самородов попал на тренировке в завал: несколько переломов, полтора месяца на больничной койке. Сняли гипс, отправился на первую тренировку и... снова несчастье. Нетрезвый водитель самосвала сбил его у самых ворот стадиона. Опять переломы, опять гипс, опять долгие дни в больнице. Выписался чуть ли не за неделю до чемпионата страны. Представьте, каково было сесть в седло мотоцикла, стронуть машину, войти в вираж! Уже мало кто верил, что Самородов сможет остаться гонщиком экстра-класса. И только сам он, только он один ни за что не хотел сомневаться в себе.

Через несколько дней Борис Самородов вновь стал чемпионом Советского Союза.

Мы, спортсмены, всегда старались брать пример с таких людей. Помню, после перелома ключицы в Гренобле, залечив травму, без особого энтузиазма подходил в первый раз к мотоциклу. Но вспомнил Николая Дутова, Бориса Самородова, других мужественных спортсменов и стало стыдно.

Во время финальных соревнований чемпионата РСФСР 1976 года в Новосибирске погода стояла далеко не московская. Сильный мороз сковал лед, и он сделался хрупким, колким. Такой лед мы называем «горячим».

В первом заезде основным моим соперником был Вячеслав Присяжнюк, которого хорошо знал еще по соревнованиям на мотоциклах в классе 350 кубических сантиметров. Гонщик решительный, смелый. С ним всегда надо держать ухо востро.

Мне сразу же удалось вырваться вперед, и два круга лидировал. На третьем почувствовал, что кто-то рядом, за спиной. Конечно, Вячеслав. Поворот. Чуть отошел от внутренней бровки, и в просвет ринулся Присяжнюк. Скорость сумасшедшая: мотоциклы на вираже мы почти на лед кладем, руль чуть ли не задевает дорожку. Присяжнюк догоняет меня. Идем рядышком. На первом повороте трос газа моего мотоцикла закусывается решеткой переднего колеса машины Присяжнюка. Моя левая рука с рулем оказывается в решетке и мы с Присяжнюком улетаем в сугроб.

Моя рука вместе с рулем застревает в этой решетке. Оба пытаемся разъединить машины. Безуспешно. На полном ходу врезаемся в заградительный снежный бортик и перелетаем через него. Стадион ахнул!

За опасную езду и нарушение правил Присяжнюк снят с заезда. Остальным участникам назначается перезаезд.

Болит рука, точнее пальцы. С виду — ничего страшного: чуть припухли, с царапинами. Но ощущение такое, будто только что вытащил кисть из-под колеса проехавшего по ней грузовика.

Алексей Суханов принес спирт — сделали компресс. Стало легче, хотя один из пальцев очень болел (позже выяснилось, что он сломан).

Алексей подогнал свой мотоцикл.

— Если будешь продолжать гонки, бери мою машину.

— Почему же не буду?

— Потому что руль не удержишь.

— Потерплю немного, удержу.

— Тогда, давай, жми!

На мотоцикле Суханова я выиграл все заезды.

На другой день снова упал, хотя никто не мешал, никто не догонял и не пытался обогнать: не заметил на льду выбоину. Все, кто шел за мной по пятам, догнали. Но потом они стали терять очки, а я благополучно «добрался» до чемпионского титула.

Стоило ли рисковать? С больной рукой можно было не только еще раз упасть, но и получить серьезную травму. Наверное, стоило. Потому что травма — не только физический, но и психологический удар. Не лучше ли заставить себя забыть о ней. Словно ничего не произошло! Упал... Ничего — бывает! И опять — в седло мотоцикла...

Зато золотая награда была мне в этот раз дорога вдвойне.

Валерий Федорович Хайкин потом мне «всыпал», узнав, что гонялся «без пальца на руке». А через несколько дней неожиданно вдруг сказал:

— Знаешь, Сережа, правильно ты сделал, что продолжил гонки. Надо всегда бороться до последней возможности. И на дорожке, и в жизни...

Сегодня с полным правом могу сказать, что прошел в спорте настоящую школу мужества. Воля стала крепче, характер жестче, а сердце добрее. Это не я — люди говорят.

Ничто так не проверяет характер, волю, мастерство спортсмена, как соревнования, критические ситуации. В Куйбышеве выиграл полуфинал чемпионата страны и готовился бороться за золотую медаль чемпиона СССР. Но мне было предложено срочно выехать в Нидерланды, в город Эйнтховен, где проходили международные товарищеские соревнования. Аргументы у Геннадия Петровича Фомина — главного тренера ЦК ДОСААФ СССР были веские: в Эйнтховене искусственная ледяная дорожка, а финал чемпионата мира в 1976 году должен был проводиться в Ассене, где условия аналогичные. И вот мы с Владимиром Пазниковым вылетели в Эйнтховен.

Со спортивной точки зрения наш визит оказался далеко не удачным: в товарищеских встречах добились немногого. У меня ни с того ни с сего забарахлил мотоцикл, было два схода. Сначала забросало маслом свечу, потом слетела цепь.

Геннадий Петрович Фомин ходил сам не свой.

— Подводите вы меня, — говорил он. — Нужно ли было в пожарном порядке вызывать вас сюда, чтобы полюбоваться такой беспомощностью. Хорошо хоть, что это случилось на товарищеской встрече. А если бы на чемпионате?

Насколько срочно меня вызвали, настолько быстро отправили обратно. И правильно сделали.

Дома почти полностью перебрал машину. «Ну надо же такому случиться, — думал. — Ни на секунду нельзя расслабиться. Сразу же будешь наказан. Подумают еще, что зазнался».

Больше всего тревожило, что в команде сложится обо мне определенное мнение. Знал в душе, что не зазнался, а проявил беспечность, за что и был уже наказан.

В Инцель, на полуфинальные соревнования чемпионата мира, поехал фактически с новым мотоциклом. Реабилитировал себя за огрехи в Эйнтховене полностью. Выиграл все заезды и легко пробился в финал.

— То-то, — сказал Геннадий Петрович Фомин. — А то: «свечу маслом забросало»... «цепь слетела»... Готовиться к соревнованиям надо как следует...

После полуфинальных соревнований, г. Инцель. 1976 год

Ассен. Финал. Болельщики собрались за несколько часов до начала соревнований. Трибуны гудят, как пчелиный улей. Разноцветные куртки, шарфы, шапочки. Некоторые зрители принесли с собой спортивные транспаранты. Болельщики здесь грамотные, выступления гонщиков оценивают со знанием дела.

Начало чемпионата сложилось для нас крайне неудачно: за день до стартов на тренировке серьезную травму получил Владимир Смирнов и выбыл из борьбы. Затем в первом же заезде упал Вячеслав Дубинин — повредил бедро. Потом два заезда — два схода у Владимира Цыброва из-за технических неполадок в мотоцикле — сначала отказало магнето, затем лопнул трос газа.

Шансы продолжить борьбу за титул чемпиона остались только у Сергея Ярового, дебютанта команды Виктора Петрунина и у меня. В первый день выиграл все заезды и набрал 15 очков. Следом за мной шли Шпинька и Самуэльсон — по 13 очков. Теперь при таком соседстве из советских гонщиков только у меня сохранялись шансы на победу. Ответственность на плечи легла огромная.

Одному всегда трудно. Когда твои товарищи идут рядом, когда знаешь, что, если оступишься, есть кому из своих сменить тебя в лидерах, тогда выступаешь рискованней, смелее.

Журнал «Современный мотоспорт» (ФРГ) потом так рассказывал о втором дне соревнований:

«После первого дня борьбы в советской команде видно немало разочарованных лиц. Причиной тому были неудачи. Только Сергей Тарабанько имел серьезные шансы стать чемпионом мира. И болельщики делали ставку на него. Яровой мог быть вторым, но при условии, если отыграет три очка у Самуэльсона и Шпиньки.

Соперники надеялись на свое счастье или хотя бы на большую неудачу Тарабанько, который был в трудном положении из-за срывов товарищей по команде.

Холодная и ветреная погода не помешала зрителям, как и ожидалось, прийти на стадион. И главным образом потому, что выступал местный гонщик Рольф Тайс.

Итак, начался второй день драмы «Кто кого?» Первый заезд выиграл Сергей Яровой. Следующий стал легкой разминкой для Тарабанько и еще одним шагом к тому, чтобы отстоять свой титул чемпиона. Вторым был Петрунин, который впервые в Ассене дошел до финиша. В третьем заезде победил Самуэльсон, в четвертом — Шпинька, в пятом — Вестлунд, в шестом — Цыбров. Шведы и чехословацкие гонщики прилагают все силы, чтобы не пропустить вперед Ярового. Цыбров хотя и побеждает, но не лидеров.

В седьмом заезде чехословацкие гонщики пытаются навязать свой тактический маневр Сергею Яровому. Известный хорошим стартом Дримль сдерживает Ярового, чтобы дать простор Шпиньке. Дримль входит в первый поворот по внутренней бровке, закрывает все поле, и Яровой не успевает занять удобную позицию для атаки. Тогда он решительно атакует и обходит Шпиньку по внешней бровке. Впечатляющий успех молодого русского!

Решающим стал семнадцатый заезд, который определил, кто взойдет на пьедестал чемпионом. Шпинька обходит на первом вираже беспощадного Тарабанько. Все попытки обгона Шпиньке удается отразить, но этого, увы, для звания чемпиона ему мало. Долго не смолкающими аплодисментами пятнадцать тысяч зрителей благодарят обоих гонщиков за прекрасный поединок».

Здесь ничего не сказано об одиннадцатом заезде, в котором я уступил Сергею Яровому.

Проиграв старт чехословацкому гонщику Кудрне, сразу же сделал все для того, чтобы «достать» его и обойти. Кудрну настиг быстро, но все же оставался на полмашины позади. Сергей, заметив, что мы увлечены борьбой между собой, обошел нас обоих. Если приду на финиш третьим — потеряю драгоценные очки. Все силы свои и мотоцикла были отданы борьбе на последнем круге, и в результате — второе место.

Во второй раз стал я чемпионом мира.

«Сергей Тарабанько находился в такой блестящей спортивной форме, что можно почти с уверенностью сказать: Тарабанько продемонстрировал такую же серию побед, как это сделал в свое время незабываемый Габдрахман Кадыров», — писал один западногерманский обозреватель.

Иногда поражает, с какой легкостью, просто играючи, дают оценки спортивные журналисты. А вообще-то, было приятно услышать в свой адрес такой комплимент.

«Ты молодец, Серега! — сказал мне внутренний голос. — Ведь некоторые не верили, что ты во второй раз подряд сможешь подняться на высшую ступеньку пьедестала почета. Особенно после той неприятности в Эйнтховене. А ты снова шагнул вперед... Что же дальше?»

«Борьба и только борьба».

«Трудно?»

«Конечно. Многое приходится приносить ради этого в жертву».

«Не жалеешь об этом?»

«Нет. У меня есть любимое дело. У меня много прекрасных друзей среди спортсменов».

«Ты считаешь, что каждый молодой человек должен заниматься спортом?»

«В жизни много интересных дел. Главное, найти это дело для себя. Но спорт поможет с полной отдачей им заниматься. Я против бездумного уничтожения времени. Как часто молодые ребята бездарно теряют его».

«Ты начинаешь ворчать, чемпион?»

«Может быть. Но ворчу я не как чемпион, а как обыкновенный парень, каких на нашей земле много».

С 1971 года начал разыгрываться чемпионат мира в гонках по длинному треку (ипподрому) в классе мотоциклов 500 кубических сантиметров. Большинство ведущих гонщиков мира по гаревой дорожке и по льду начали выступать в этом виде мотоспорта. Стал он внедряться и в нашей стране.

В 1975 году состоялся первый чемпионат СССР в гонках по ипподрому — на треке длиной 1000 м. Если в обычном спидвее скорость прохождения одного круга составляет до 75 километров в час, то на треке — до 130 километров. Особенно трудно приходится на повороте. Тормозов на мотоцикле нет, и нужно очень тонко чувствовать машину, чтобы ручкой газа оптимально уменьшать обороты двигателя.

Проходил чемпионат в Таллине. Борис Самородов, Владимир Цыбров, Владимир Смирнов и другие известные советские гонщики принимали в нем участие. В гонках по длинному треку своя специфика, свои тактические и технические тонкости. Сразу их не освоишь. Но смелость и умение владеть машиной все же выручали. В первом чемпионате не участвовал, а во втором не повезло: не завелся двигатель перед финальным заездом, и занял только шестое место. Зато на следующий год на первом чемпионате Российской Федерации был первым и завоевал звание чемпиона республики.

Так снова шагнул со льда на землю, хотя ледовый спидвей по-прежнему оставался основной моей специализацией.