За стартовой чертой

НЕ ПАСОВАТЬ ПЕРЕД ТРУДНОСТЯМИ

Мотогонки по льду популярны. Когда гонщик поднимается на высшую ступеньку пьедестала почета на чемпионате страны или мира, о нем пишут в газетах, говорят по радио и телевидению, его хвалят, поздравляют. Но будней у нас все же гораздо больше, чем праздников. И будней нелегких. Поглощенный работой с машиной, тренировками, иной раз не замечаешь, как пролетают дни, недели, месяцы... Может быть, поэтому, когда смотришь с трибун мототрека на серебристый лед кольца скорости, порой кажется, что под звуки торжественного марша на трассу в лучах прожектора выходят рыцари. Гонщики по льду и внешне похожи на рыцарей. Сверкающие шлемы, очки, предохранительные наколенники, налокотники. Из-за этого традиционный ритуал представления участников соревнований зрителям особенно торжественен.

В наступившей тишине зрители смотрят на ледяную зеркальную дорожку и не могут представить, как мотоциклы, пусть даже и на стальных шипах, удерживаются на ней. Именно такое чувство испытывают попавшие на наши соревнования первый раз. Да и спортсмену, впервые рискнувшему прокатиться (именно прокатиться) по льду на двухколесной изящной машине, кажется, что та вот-вот выскользнет из-под него, перестанет на повороте слушаться и обязательно врежется вместе с ним в бортик или в сугроб. То же самое ощущал и я в начале своего спортивного пути в ледовом спидвее.

Только на первый взгляд кажется, что гонки на льду имеют много общего с гонками по гаревой дорожке. Специфика их неодинакова. Различны приемы управления машиной на поворотах, различны и конструкции гоночных мотоциклов.

Но и мотокросс, и мотогонки по льду требуют от участников настоящего мужского характера. И, прежде всего, мужества, смелости и... терпения. Каждый, кто садится на мотоцикл, кто выходит на старт, чтобы начать борьбу за первенство на дистанции, должен не только хорошо управлять машиной, но и уметь побеждать трудности, присущие каждому человеку слабости. Без этого не может быть хорошего гонщика.

С большой симпатией отношусь к многократному чемпиону мира и страны, заслуженному мастеру спорта СССР, известному мотокроссмену Геннадию Моисееву. Его спортивная жизнь — пример для многих из нас. И когда становилось трудно, вспоминал этого мужественного спортсмена.

В 1974 году Геннадий впервые стал чемпионом мира. Но речь пойдет о 1975-м, о традиционном зимнем мотокроссе в Коврове.

«Обстоятельства сложились так, — рассказывал потом Геннадий. — На повороте обошел Павла Рулева, впереди остался только Слава Краснощекое. Но на пути первая «заковыка» ковровской трассы — длинный, обледеневший подъем. Плохо ли, хорошо ли, но у меня такое правило: идти на обгон на трудном участке. Пусть трудно, но ведь сопернику тоже нелегко! На подъеме «достал» Славу и стал уже обгонять его. Но тут Краснощекое зацепился за снежный вал, его машину развернуло поперек. Мне поворачивать было некуда, да и некогда. Упал. Левую руку словно обожгло. Сгоряча поднялся, попытался поставить машину на колеса. Да где там — на крутом склоне, на льду! Поскользнулся, снова упал. Ноги придавило мотоциклом, и мы заскользили с ним вниз.

Поднялся на ноги. Рука болталась. Сжал кисть в кулак, а разжать не могу. Боль такая, что никогда не испытывал ничего подобного. Врачи сделали укол, наложили шину. Ночью в поезде не спал — боль не давала, да и мысли, одна мрачней другой, одолевали...»

Когда Геннадия Моисеева положили в клинику, в историю болезни записали: перелом лучевой кости, вывих головки лучевой кости, обрыв мышечных связок, порез нерва. Травма была серьезной, специалисты не скрывали этого и считали, что о возвращении в мотоспорт не может быть и речи — рука вряд ли будет действовать нормально. Но сам пострадавший не смирился с приговором врачей, ни одной минуты не сомневался в том, что снова сядет на мотоцикл. Когда профессор Сергей Степанович Ткаченко предложил сделать две сложные операции, охотно согласился.

На следующий день он наблюдал собственными глазами, как работают хирурги. Операция шла под местным наркозом, и Геннадий впервые увидел, что дрелью, таким привычным для него инструментом, можно сверлить не только металл и дерево... Четырьмя спицами ему зафиксировали кость, и он своим ходом вернулся в палату. Но это было лишь начало. Через пять дней пришлось снова лечь на операционный стол. Теперь уже операция шла под общим наркозом. Она длилась три часа, одних шурупов целую дюжину ввернули в руку.

Геннадий сломал руку 2 февраля, 14-го ему сделали последнюю операцию, в начале марта он уже был дома, 6 апреля сел на мотоцикл, а на другой день приступил к тренировкам. 25 апреля вышел на старт матча городов-героев. И... победил. А потом еще дважды, в 1977 и 1978 годах, становился чемпионом мира.

Я не случайно столь подробно остановился на этом эпизоде из спортивной биографии Геннадия Моисеева. У каждого из нас в жизни могут быть испытания. Порою очень нелегкие. На мою долю они тоже выпадали. О них многое уже рассказано, но память вновь и вновь к ним возвращает. С возрастом по-иному оцениваешь эти страницы из своей биографии, по-особому дорожишь ими.

Но вернемся к спортивным событиям тех лет.

Зимой 1978 года мы отправились на очередной полуфинал личного чемпионата мира. Как обычно по пути в Инцель, где проводились соревнования, заехали к чехословацким друзьям в город Дивишов, что в 50 километрах от Праги. На местном заводе еще раз подлечили двигатели наших мотоциклов, в чем нам охотно помогли местные специалисты — большие мастера своего дела. Отношения с чехословацкими спортсменами у нас самые наилучшие, это не раз удивляло гонщиков из капиталистических стран. Еще бы, ведь представители Чехословакии всегда были одними из наших главных конкурентов на ледовой дорожке. Но я не припомню случая, чтобы мы или они когда-нибудь отказались помочь друг другу, если в этом была необходимость. Так было и в те февральские дни. На заводе Дивишова нас встретили тепло, помогли отрегулировать двигатели и пожелали успехов в соревнованиях. Итак, наш путь лежал в Инцель. Автобус выехал на шоссе и направился к границе Западной Германии.

Настроение было хорошее, ребята рассказывали забавные истории, и только наш тренер Валерий Федорович Хайкин сидел задумчивый и немного усталый, безразлично поглядывая в окно. Заснеженные деревья за окном как лохматые крупные птицы проскакивали с обеих сторон. Мы устроились поудобней и приготовились к дальнему пути. И вдруг...

Никто не заметил, что произошло, но неожиданно наш автобус резко затормозил, мы почувствовали удар в левую часть кузова и услышали металлический скрежет. Похоже, кто-то угодил нашей машине в бок. Автобус остановился. Водитель открыл двери для нас, сам выпрыгнул на шоссе. Выйдя из автобуса, увидели такую картину. С левой стороны в метре от автобуса стояла разбитая легковая машина. Бампер сплюснут, фары разлетелись вдребезги. Пожилой элегантный владелец автомобиля стоял чуть в стороне и грустно смотрел на свою машину. В левой стороне кузова нашего автобуса зияла солидная дыра, из которой, вывалившись почти до земли, свисал бензобак, едва державшийся на кусочке проволочного крепления. Наверняка, каждый подумал: не загорелись обе машины только чудом. Маленькая искорка — и беды бы не миновать. Но коль этого, к счастью, не случилось, надо было думать о том, что делать дальше.

С трудом понимая друг друга, наш тренер и водитель автомобиля, — как выяснилось, западногерманский коммерсант — договорились вызвать полицию. Вскоре подъехала полицейская машина.

— Оперативность, как на Петровке тридцать восемь, — пошутил механик Леша Симаков.

Между тем, было не до шуток. Но все решилось неожиданно просто. Деловые и немногословные блюстители порядка быстро составили акт, подробнейшим образом отразив случившееся. Коммерсант остановил попутную машину и уехал. А мы, сняв покачивающийся на проволоке бензобак и упрятав его в багажник, по совету полицейских направились к ближайшей автостанции.

Там нам помогли укрепить бензобак, выправили вмятину в боку кузова и, не без иронии, пожелали счастливого пути.

Когда разрабатывался план поездки, предполагалось, что мы в Мюнхене встретим самолет с остальными членами команды и вместе поедем в Инцель. Авария разрушила наш план. В Мюнхен к прилету самолета не успевали. Валерий Федорович Хайкин позвонил в Инцель, сообщил о случившемся, попросил встретить наших спортсменов. В том, что наша просьба будет выполнена, мы не сомневались. Немцы — народ удивительно обязательный и исполнительный. Как потом рассказывал Толя Бондаренко, прилетели они в Мюнхен — и растерялись. Никто не встречает, знакомых лиц не видно. Что делать? Но потом подошли двое, объяснили, что случилось, пригласили в такси.

Водителем оказалась женщина.

— Знаете, как она водит машину! — восхищался потом Толя Бондаренко. — Ей бы мотоспортом заниматься, а не за рулем такси сидеть...

На следующее утро на стадионе состоялась тренировка нашей сборной. Один старт, второй, третий... Чувствую, что-то неладное с мотоциклом. Каждый спортсмен перед соревнованиями под свой почерк, стиль езды подстраивает сцепление. Сделал все, что мог, но сцепление работало «без души». Дело в том, что диски от заезда к заезду изнашиваются, а заново разбирать и собирать этот узел у нас не было принято. Чехословацкие спортсмены такую операцию над своими машинами проводили, не задумываясь, а мы боялись нарушать установленный режим и, как выяснилось, напрасно. Так и пришлось гоняться с «запломбированным» сцеплением, что, конечно, не могло не отразиться на выступлениях. Но все-таки в финал удалось пробиться. Подробности? Честное слово, вспоминать не хочется. Не по-чемпионски выглядел, хотя проиграл всего один заезд, когда на вираже столкнулся с чехословацким гонщиком Кудрной.

После соревнований в Инцеле гонщиков, завоевавших право участвовать в финале в Ассене, пригласили на товарищеские соревнования в Нидерланды, в город Девентер. И опять машина мне не нравилась. Да и сам я, наверное, разочаровал зрителей...

Как бы там ни было, мотоцикл надо было готовить к финалу. Этому и посвятил оставшееся время.

Ассен с нетерпением ждал стартов. К трехкратному чемпиону мира внимание особое. От меня хотели каких-либо прогнозов, заявлений. Но я предпочитал молчать. Гонка покажет, кто на что способен. Надо признаться, что уверенность, с которой гонялся на тренировке Анатолий Бондаренко, заставляла думать, что именно он — один из главных претендентов на золотую медаль. Все у него получалось с завидной легкостью и настроение было боевое. Да и Анатолий Гладышев выглядел совсем неплохо. И тренеры, и я чувствовали, что мне предстоит нелегкая борьба, что надо готовиться к серьезному испытанию.

Так и получилось... Но потом в одном из заездов на мотоцикле Анатолия Бондаренко отвалился глушитель, и спортсмен, согласно международным правилам, был снят с дистанции и сразу уступил мне три очка. Это обстоятельство уже не позволило ему претендовать на первое место, и я в четвертый раз подряд завоевал золотую медаль. Бондаренко занял второе место, Гладышев — третье.

Все медали были наши. И все же уезжал из Ассена неудовлетворенным. Дело ведь не только в занятом месте. Я был недоволен качеством своей езды, беспрерывно занимался самоанализом.

Именно в 1978 году председатель ЦК ДОСААФ СССР трижды Герой Советского Союза маршал авиации А.И. Покрышкин вручил мне в числе других спортсменов-досаафовцев правительственную награду за успехи в спорте — орден Трудового Красного Знамени. Хорошо помню тот памятный день. Трудно передать словами чувства, которые испытывал. Благодарность и гордость, желание оправдать ту высокую оценку, которая дана твоему труду, твоим спортивным достижениям. Впрочем, только ли моим? Ведь путь к победе — это огромная работа всего коллектива, который тебя воспитал, тренеров, отдавших тебе свой опыт, знания, научивших мастерству, воспитавших в тебе волю, умение побеждать трудности. Награда по праву принадлежит всем тем, кто вывел наш мотоспорт на международную арену, и вывел с достоинством. И я благодарен тем, кто помогал мне покорять вершины в нашем нелегком виде спорта.

А жизнь спортивная готовила новые испытания.

В 1979 году на чемпионате мира по мотогонкам по длинному треку в Югославии, на котором наша сборная дебютировала, сломал бедро. Казалось бы, предел. Сколько можно падать, разбиваться! Признаюсь, «упаднические» мысли были у меня, когда ходил на костылях. «Все, — думаю, — хватит, добром это не кончится». Пусть простят меня товарищи по мотоспорту, но, думаю, что и им в критические минуты приходило в голову нечто подобное.

Но стала заживать нога, поднялось настроение, и меня опять потянуло к мотоциклу. Какой там страх! Тоска замучила: когда же смогу начать тренировки? Никто не удивился, когда снова появился на мотодроме. Наоборот, меня ждали, машина была в полном порядке. Сел на мотоцикл и—снова в родной стихии. Время торопило — приближался зимний сезон. Тренировался столько и с таким азартом, что тренер даже одернул:

— Ты, друг, постепенно входи в ритм, знай чувство меры.

А мне бы с утра до вечера не расставаться с мотоциклом.

В парадной форме спортсмена

Буду откровенным и скажу, что были и бывают очень трудные минуты. И связаны они вот с чем. Хотим мы того или нет, а каждая травма оставляет в памяти свой след. Подбросит мотоцикл на кочке — и захватывает дух. Память мгновенно рисует, как после такого же подскока оказался на льду. Инстинкт самосохранения срабатывает — и сбавляешь скорость. Пойдешь на поводу у своей слабости раз, другой — и покатишься как спортсмен вниз, можешь уже не рассчитывать на хорошую спортивную форму. Поэтому самовоспитанием приходится, как ни странно на первый взгляд, заниматься всё больше.

К зимнему сезону 1979—1980 годов подготовился неплохо. В отборочных соревнованиях добился путевки на финальные соревнования чемпионата мира. Решающие старты провел на подъеме, занял второе место. А победителем чемпионата мира, который проводился в Калинине, стал Анатолий Бондаренко.

В 1980 году во время финала чемпионата мира в Ассене мое бедро вновь пострадало. Во время одного из заездов упал, и гонщик, который потерял управление и не удержался в седле, передним колесом мотоцикла наехал на меня. Шипы, как зубы акулы, впились в ногу. Выбыл из соревнований, набрав только 18 очков. Зато хорошо выступил воспитанник ДОСААФ Владимир Любич, ставший чемпионом мира.

В финале зимнего командного чемпионата мира 1981 года в Инцеле картина почти повторилась.

В одном из заездов мы с Анатолием Гладышевым встретились с западногерманскими гонщиками. Погода была скверной. Шел дождь. На дорожке — лужи, а снежный заградительный бортик превратился в обледенелый ком. Веду гонку. В конце первого круга обернулся, чтобы уточнить обстановку: кто идет вторым — Гладышев или Вебер? Не разглядел. На втором круге решил повторить разведку. Но увлекся, зазевался. Вхожу в поворот, а машину заносит к дальней бровке. Газ не сбрасываю и пытаюсь занять выгодную позицию поближе к короткой дуге, но мотоцикл не слушается, и меня бросает на обледеневший бортик. Падаю. Машина выскальзывает и выползает на дорожку, сам же по инерции, на спине, скольжу вдоль бортика. Вебер своим мотоциклом врезался мне в плечо. А мой мотоцикл угодил прямо под колеса Толе Гладышеву. Столкновение, и Толя, пролетев по воздуху несколько метров, тоже оказывается у бортика. Вот так заезд!

Меня отправляют в госпиталь. Опасаются, что перелом плеча. Рентгеновский снимок перелома не показывает. Облегченно вздыхаю. Узнав, кому оказывают помощь, врач, медсестры берут у меня автографы. Впервые приходилось этим заниматься в лечебном учреждении.

Потом кто-то из родственников врача посадил меня в свою машину и повез на стадион. Приехали к торжественному закрытию. Толя Гладышев и Володя Сухов как раз поднимались на верхнюю ступеньку пьедестала почета. Нашлось рядом с ними место и для меня. Наша команда в третий раз — чемпион мира. Впервые советские спортсмены выиграли это звание в 1979 году в Калинине, где проводился первый командный чемпионат, инициатором проведения которого выступила Федерация мотоциклетного спорта СССР. И тогда мне довелось быть в числе победителей.

Он смел и отважен, спорт. И всем людям, которые приходят в него, прививает волю, трудолюбие и упорство, все те замечательные черты характера, которые являются добрыми спутниками мужества. Мужества, которое так необходимо нам, гонщикам.

Мы говорим — жизнь это борьба. Спортивная борьба — это борьба особого рода. В ней ты можешь оказаться и победителем, и побежденным без всякого вреда для себя. А что приобретаешь? Нет, не только силу, здоровье (есть немало здоровых людей, так и не познавших вкус спорта). Но все-таки что же приобретаешь? Не помню точно, но кто-то из известных спортсменов ответил на этот вопрос так: «Спорт дает запас прочности!» Что ж, это очень верно. Спорт дает тот самый запас прочности, обладая которым, можно не бояться трудностей, выдерживать любые испытания.

Закаленная сталь внешне мало чем отличается от обыкновенной, незакаленной. Так и с человеком...

Воля, мужество... Сколько об этом написано, сколько сказано. В каждом виде спорта человек должен обладать этими замечательными качествами. Но в мотогонках, да простят мне другие спортсмены, они особенно ценятся. Потому что через них лежит дорога к победе!

Воля, мужество... Эти качества высоко ценятся не только в спорте, но и в нашей повседневной жизни. Мне посчастливилось быть делегатом XIX съезда Ленинского комсомола. Я слышал с трибуны Кремлевского Дворца съездов голоса молодых рабочих, колхозников, воинов Советской Армии, студентов, ученых, встречался с ними в перерывах между заседаниями, видел на их груди ордена и медали за доблестный труд. Молодые строители Байкало-Амурской магистрали, нефтяники Тюменской области, труженики полей Нечерноземья, хлопкоробы Узбекистана, рабочие Уралмаша и ЗИЛа — миллионы комсомольцев служат примером трудовой активности, смелого решения любых поставленных перед ними задач. И в своей повседневной деятельности они, конечно же, проявляют и волю, и мужество. Это черты характера нашей советской молодежи, нашего народа.