Забытое царство

Глава IV ОБРАЗОВАНИЕ ЦАРСТВА СЛОИ XII–VIII

Со слоя XII начинается новая глава в истории Алалаха.

Когда глубина нашего «стратиграфического шурфа» достигла этого слоя, мы были чрезвычайно заинтригованы, обнаружив круглую массивную кладку из сырцовых кирпичей шести футов и шести дюймов (около двух метров) в диаметре; верхушка была разрушена, но стены гладко оштукатурены. Рядом оказалась еще кладка, а затем третья и четвертая, все более или менее на одной линии. Наконец мы поняли, что имеем дело с рядом огромных колонн, построенных из сырцовых кирпичей и стоящих перед очень мощной стеной. Позади стены находилась высокая, выложенная кирпичом платформа, возвышающаяся над небольшими домами, расположенными на некотором расстоянии от колоннады, в южной части нашего раскопа.

Это было удивительным открытием, так как до сих пор никто не знал о существовании подобных кирпичных колонн где-либо на территории Сирии; насколько нам известно, в сирийской архитектуре не было ничего подобного ни до, ни после. Аналогии, приходившие на память, следовало искать далеко отсюда, в Месопотамии— в Варке, библейском Эрехе, где фасад дворца украшен гигантскими колоннами из сырцовых кирпичей, покрытых мозаикой. Они относились к периоду Джемдет Наср. И еще Киш, дальше на юг, дворец раннединастического периода, там в центре зала был возведен ряд таких же кирпичных, но без мозаики, колонн. Вот, пожалуй, и все[12]. Но в храме слоя XII были найдены две резные печати, по типу относящиеся к раннединастическому периоду, месопотамские или копии с месопотамских оригиналов, и этого достаточно для вывода, во-первых, о том, что слой XII приходится на раннединастический период и, во-вторых, что в этот период между двумя странами имелись связи: алалахские колонны, таким образом, были сделаны по месопотамским образцам.

Здание было слишком значительным, чтобы служить жилищем какого-нибудь частного лида. К тому же оно находилось на месте колоннады слоя XIII, и с этих пор и далее, вплоть до слоя VII, здесь находился царский дворец (рис. 5). Таким образом, не может быть сомнений в характере здания, которому принадлежала колоннада слоя XII. В течение долгого времени благосостояние города росло благодаря восточной торговле; когда рост сопротивления в Месопотамии положил конец чужеземной культуре Джемдет Наср и в результате борьбы возникли богатые, честолюбивые города-государства, рассадники искусства, благодаря которым раннединастический период сделался, пожалуй, наиболее замечательным в истории долины Евфрата, торговля стала прибыльной как никогда и соответственно правитель Алалаха стал богаче. Была ли смена правления мирной или, что более вероятно, дворцовый переворот привел к переменам от слоя XIII к слою XII, мы не знаем, но новый правитель решил зажить подобающим образом, не так, как его предшественники, и, естественно, позаимствовал архитектурные идеи у своих торговых партнеров с более цивилизованного Востока; экзотическая колоннада, столь изумившая нас при раскопках, воистину памятник международной торговле.

Как правило, новая династия закладывала новый храм. Либо у правителя был свой собственный бог-покровитель, которому следовало воздать должные почести, либо нужно было умилостивить бога союзника или божество сюзерена, либо же на худой конец почитанием старых богов правитель пытался обеспечить себе длительное пребывание у власти. Правитель Алалаха слоя XII не был исключением из правила. Нет никаких оснований полагать, что массивные стены существовавшего храма были в столь плохом состоянии, что не могли простоять еще многие годы; нет, дело не в этом — само здание храма не соответствовало новым вкусам и понятиям. Единственное, что можно было сделать, — разрушить его и построить новое. Однако здесь могли возникнуть определенные религиозные сомнения, правомерно ли беспричинное разрушение освященного временем святилища, — по крайней мере только так я могу объяснить то, что мы обнаружили.

Храм слоя XIV, функционировавший и в слое XIII, не был разрушен огнем; на побеленных внутренних стенах и фасаде нет никаких признаков пламени. Но внешняя сторона юго-западной стены[13] обгорела; вся плоскость кирпичной кладки закопчена, и к ней прилипло огромное количество полностью обугленных сучьев. Любопытно, что подобное топливо, горящее на открытом воздухе, дает огромное пламя, но не слишком большой жар, и такой огонь не мог причинить вреда столь толстым стенам, кстати, под действием пламени кирпичи окрасились в ярко-красный цвет на глубину не более чем полдюйма. После пожара место было тщательно вычищено: на земле никаких следов обгоревшего дерева.

Задолго до того как нам стало понятно назначение здания, мы пришли к заключению, что это был ритуальный огонь, с помощью которого создали видимость разрушения пламенем, тогда как в действительности здание лишь на непродолжительное время скрылось за завесой огня. Я думаю, это верное объяснение. Сучья были навалены возле стен святилища, зажжены, и старое здание было символически «разрушено», после чего можно было без стеснения приниматься за работу. Пепел был выметен, стены срезаны и оставлены на высоту 10 футов над уровнем старого пола. Затем внутри комнат и вокруг внешних стен был положен кирпич, обычный сырцовый кирпич на обычном глиняном растворе, пока не выросла мощная платформа, включавшая все, что осталось от старого храма, и на ней было заложено основание нового храма. Размеры его были такими же, как прежнего, святилище также состояло из двух комнат, но общее впечатление было совершенно иным. Переднюю часть платформы скрывал крутонаклонный скат, облицованный белой штукатуркой, северное изобретение, которое несколько раз встречается в Алалахе (рис. 6). Затем переселявшиеся племена принесли его на юг, и, наконец, оно появилось в Египте, в твердыне гиксосов Телль-эль-Яхудие, столице семитов-завоевателей, которые в короткое время распространили его в пределах захваченной долины Нила.

По ступенькам возле южного угла через проход попадали в маленькую комнату, или передний дворик, где находился очаг для жертвоприношений и два дверных проема. Один из них, справа, вел в другую маленькую комнату, или двор, куда выходила главная комната святилища; второй — к деревянным ступеням, ведущим вверх, к собственно святилищу. Сооружение было расположено не на одном уровне. Поначалу все полы лежали в одной плоскости, и глиняный пол в заднем помещении, служившем, возможно, для каких-то посвятительных церемоний, был тщательно выровнен. Вскоре, однако, на этот пол была положена кладка из кирпича высотой 14,5 фута, так что в комнату можно было попасть только по лестнице — с передней комнатой не было никакой связи, но, видимо, отсюда дверь вела на крышу передней комнаты, так что часть храмового ритуала могла проходить на открытом воздухе и перед глазами толпы. Внешне здание имело ступенчатую форму: самую нижнюю ступень образовывал двор[14], внешняя комната поднималась над ним, а само святилище, точно колокольня, возвышалось над всем сооружением.

На Селемайе, в Центральной Сирии, была найдена глиняная модель (рис. 7) храма, которая подтверждает и уточняет нашу реконструкцию, основанную на изучении сохранившихся остатков слоя XII. Это модель только самого святилища без передних дворовых сооружений, но она дает прекрасное представление о высоком помещении сзади, откуда дверь ведет на крышу передней комнаты. Создатель модели не стал утруждать себя лепкой лестницы, по он показал (а руины — нет) определенные декоративные элементы на внешних стенах, а также на окнах обеих комнат. На Атчане же сохранился только подоконник одного из окон в передней комнате. Это не месопотамский[15] и не египетский тип храма, и, так как он встречается на Селемайе и на Атчане, его можно определить как северосирийский. Зная об отношениях между Северной Сирией и хеттами, мы можем видеть здесь прототип хеттских «хилани», высоких зданий с окнами, которые в более поздние времена столь понравились ассирийским царям, что они начали строить подобные храмы в подвластных им землях.

Слой XII отражает очень длительный период обитания. В кварталах частных домов четко прослеживаются три различных строительных периода, которые можно было бы счесть тремя различными слоями, если бы все они не приходились на время существования дворца с колоннадой. Этим свидетельством определенного единства названных «слоев» нельзя пренебречь. Что касается собственно дворца, то, судя по небольшой его части, которую нам удалось расчистить, он за это время перестраивался дважды, и огромные колонны тоже должны были ремонтироваться по меньшей мере дважды. Одна из них, должно быть, обрушилась вскоре после постройки из-за непрочного основания, покоившегося наполовину на стене слоя XIII и наполовину на простой мусорной куче. В этом же месте кончалась одна из дренажных труб дворца, и просачивавшаяся из нее вода еще больше ослабляла грунт, отчего колонна стала крениться наружу, и, когда угол наклона сделался угрожающим, ее подкрепили выполненной по окружности небрежной кирпичной кладкой.

Это могло случиться, когда очередная династия переживала упадок: дома второго строительного периода перешагнули старую границу городского района и их строили непосредственно возле самой колоннады, без всякого почтения к царскому дворцу, что нарушало его архитектурный облик. Однако на последнем этапе правитель вернул себе прежнее могущество. Вторгшиеся дома были сметены, открыв перед дворцом большое пространство, как это было изначально; там стоял только один новый однокомнатный дом, который мог быть сторожевым помещением. Колоннаду также перестроили, увеличив количество колонн (поначалу их было только четыре, а теперь мы видим и пятую, основание которой находится на более высоком уровне); старые столбы были срезаны почти до основания, и новые колонны возведены на обрубках[16]. Перемены счастья, повороты то к лучшему, то к худшему хорошо иллюстрируются перестройками дворца. Таким же образом был дважды переделан и храм слоя XII. Нет необходимости связывать эти изменения с фазами строительства в жилом квартале; важно то, что они подтверждают нашу догадку: слой в целом охватывает весьма значительный период времени. Слои XIII и XII вместе должны соответствовать всему раннединастическому периоду в Месопотамии от начала III тысячелетия до середины XXIV в. до н. э.

С такой датировкой полностью согласуется находка ВО' дворце слоя XI оттиска печати на глине; по стилю такая печать может относиться или к концу раннединастического периода, или ко времени Саргона Аккадского, чье правление, согласно «короткой» хронологии, признанной сейчас повсеместно, началось около 2320 г. до н. э. Допуская, во-первых, что печатью могли пользоваться длительное время и, во-вторых, что опечатанные документы могли долго сохраняться, мы вряд ли ошибемся, если заключим, что 2300 г. до н. э. пришелся на время слоя XI (рис. 8).

В этот период и храм и дворец были перестроены. Об этом свидетельствует масса сырцового кирпича, заполняющего комнаты слоя XII и образующего платформу для нового храма; от самой постройки никаких следов не сохранилось.

Дворец, где мы расчистили всего шесть комнат, был значительно увеличен за счет территории, занимаемой прежде частными домами. Похоже, что в плане это был центральный двор, окруженный тройным рядом комнат. Некоторые комнаты вымощены обожженными плитками; чрезвычайно толстые стены и рассеянные по всему зданию замковые кирпичи, по-видимому, свидетельствуют о том, что комнаты имели цилиндрические своды (архитектурный прием, используемый в Месопотамии с — раннединастического периода, но нигде прежде не обнаруженный в Сирии).

Это свидетельствует о смене династии и введении иноземных приемов строительства, что, как мне кажется, объясняется процветанием предшествующего периода. Своим богатством правитель Алалаха был обязан в значительной степени торговле лесом. Очень может быть, что, воодушевленный расширением сферы своей торговли в конце раннединастического периода, правитель Алалаха стал проявлять непомерный аппетит и заламывать немыслимые цены на лес или облагать товары огромной пошлиной; Так можно было, вести себя с обыкновенными правителями городов-государств по берегам отдаленного Евфрата, но в это время поднялась новая сила в Северной Месопотамии, и Саргон Аккадский был не из тех, кто стал бы безропотно терпеть вымогательства; как мы знаем из его собственных надписей, он понимал важность международной торговли. Выведенный из терпения непомерными поборами, он направился со своей армией на запад и захватил Амук и Аманус, взяв источники древесных ресурсов в свои руки. Завоеванием Саргона я объясняю разрушение зданий в слое XII, и очень возможно, что новый дворец со сводчатыми комнатами в месопотамском стиле был построен для губернатора или вассального царька, посаженного Саргоном.

Нелегко было для Аккада сохранять власть в столь отдаленном месте, как Алалах, и по крайней мере однажды здесь было восстание, подавленное внуком Саргона Нарам-Суэном, который гордился своим триумфальным походом на «Аманус, гору кедра, и к Верхнему морю»; все это могло произойти в период слоя XI, не оставив заметных следов на городских сооружениях. Но через 24 года после смерти Нарам-Суэна династии Аккада был положен конец варварами кутиями, и тогда, если только не раньше, Алалах мог восстановить независимость. Более того, он возобновил свою доходную торговлю. Слабость правления кутиев, их неспособность создать крепкую центральную власть («Кто был царем? Кто не был царем?») давали значительную свободу местным правителям, так что Гудеа[17] из Лагаша, например, мог похвастаться тем, что вывез из Амануса огромное количество кедра для храма Нингирсу.

В слое X мы находим развалины совершенно нового дворца, спроектированного со сводчатыми комнатами в месопотамской традиции; храм был также перестроен, хотя ничего, кроме платформы, до нас не дошло. Ту же картину мы наблюдаем и в слое IX, который синхронен III династии Ура; здесь, среди руин дворца, мы нашли печать с клинописной надписью так называемого кюльтепинского типа, напоминающую многие тексты, открытые в Кюльтепе в Каппадокии, где была колония месопотамских купцов, торговавших с местным правителем. Вполне вероятно, некоторые объединения месопотамских торговцев имели своих представителей и в Алалахе. Было бы слишком смело, исходя из одной печати, утверждать, что они владели здесь постоянной колонией, как в Кюльтепе, но, поскольку наши раскопки ограничивались только территорией дворца, нельзя было ожидать, что мы обнаружим тут следы квартала иностранцев, поэтому находка даже одной-единственной печати по меньшей мере показательна; правда, в текстах из Кюльтепе нет никаких упоминаний об Алалахе.

В период слоя VIII был воздвигнут новый и очень большой храм, от которого остались только обожженные огнем и осыпавшиеся стены; дворец же был только подновлен. В этом слое не было найдено ничего, что могло бы пролить свет на политическую историю того времени, но тем не менее мы с достаточной определенностью можем представить себе основные события. В различных сирийских городах, вплоть до Угарита на севере, который находился всего лишь в 40 милях от Атчаны, были найдены памятники египетских фараонов XII династии. Эти энергичные правители увлеклись политикой завоеваний, которая завела их армии далеко от дома. Первые удары нанес Сесострис I, а его внук Сесострис II около 1900 г. до н. э. был уже властелином почти всей Сирии[18]. Его империя граничила с городом-государством Алалах, а возможно, и включала его. Памятников, современных фараонам, на Атчане не обнаружено, но отсутствие доказательств еще ни о чем не говорит, и более широкие раскопки могут их предоставить.

От последующего периода мы располагаем в высшей степени замечательным свидетельством наличия египтизирующих традиций — царским портретом, выполненным по египетским образцам: член царской фамилии представлен на своей печати с египетскими эмблемами и молящимся египетскому богу. Это свидетельство может означать, что какой-то весьма значительный период времени Алалах уже находился под прямым или косвенным египетским влиянием. Правитель Алалаха или был вассалом фараона, или. ему удалось сохранить некоторую независимость, но только за счет рабского подражания египетским модам и задабривания богов своего могущественного соседа. В любом случае слой VIII несет следы влияния Египта, и это продолжается до тех пор, пока около 1790 г. до н. э. власть над империей не стала ускользать из рук ослабевшего фараона и сирийские царьки не получили возможности вести свою собственную игру.

Вплоть до этого момента наша история Атчаны носила весьма отрывочный характер. Раскопки этих ранних слоев велись на глубине более 50 футов, стоимость работ возрастала с каждым футом, а раскапываемая площадь по необходимости сокращалась. Большой «стратиграфический шурф», как говорит само название, понадобился лишь для того, чтобы дать нам представление о количестве и характере нижних слоев.

Другой, более глубокий раскоп получился в результате ошибки: мы расчистили храм слоя VII, и, думая, что это может оказаться усыпальница, я дал указание копать дальше, надеясь обнаружить царскую гробницу. Находок не попадалось, мы шли через плотную и, по всей видимости, однородную кирпичную кладку, углубляясь все дальше и дальше. Не скоро я сообразил, что мы, собственно, проходим сквозь наслоившиеся друг на друга остатки многих храмов, относящихся к различным периодам; ничего похожего на ожидаемую гробницу мы не обнаружили, зато получили немало неожиданной исторической информации. Однако оба эти шурфа, которые по счастливой случайности замечательно дополняли друг друга и давали нам представление о последовательности перестроек как храмов, так и жилых кварталов, были не более чем зондажом, разведывательными раскопами, служившими ограниченной цели. Они дали именно то, чего и ждешь от такого раскопа: последовательные строительные слои, каждый со своим набором керамики и мелких предметов, материал, позволяющий отметить культурные изменения в ходе истории, этапы которой могут быть определены по сооружениям. Нам очень повезло, и во многих случаях мы в состоянии были соотнести отдельные периоды с уже известными историческими фактами благодаря наличию привозных вещей или культурных заимствований, которые помогали связать историю Алалаха с историей внешнего мира; поэтому нам удалось установить то, что зондаж редко дает, — приблизительную абсолютную хронологию вместо оторванной от времени простой последовательности событий.

Связи, которые мы проследили вплоть до примерно 1900 г. до н. э., были направлены исключительно на Восток[19]; это вполне естественно, исходя из географического положения Атчаны и из того факта, что с начала бронзового века население здесь представляло собой результат смешения северных и восточных этнических групп с преимущественным преобладанием последних, к тому же у варварского Севера немногому можно было научиться, тогда как на Востоке рождалась одна из древнейших цивилизаций, распространившая свое влияние далеко за пределы естественных границ. Замечательна устойчивость керамических типов, особенно расписной керамики. Эта керамика, как мы видели, имела местное происхождение, полностью развилась уже в слое XVI и затем сохранялась тысячу лет без видимых следов воздействия иноземных образцов. Хотя в слое XIV встречаются ритуальные сосуды специфической формы, возникшей в период Джемдет Наср, мы не нашли ни одного осколка характерной расписной посуды Джемдет Наср или какого-нибудь изменения местных орнаментов, вызванного подражанием образцам Джемдет Наср. В Месопотамии в раннединастический период, при Саргонидах и при III династии Ура керамика была очень невыразительна, и роспись фактически отсутствовала; алалахского гончара не могли вдохновить те изделия, которые приходили с Востока, и, не встречая конкуренции, он спокойно продолжал воспроизводить действительно превосходные вещи, созданные его предками[20].