Забытое царство

Глава IX КОНЕЦ АЛАЛАХА. СЛОЙ I

Когда мы начали раскопки на Атчане, период слоя I по первому впечатлению показался нам убогим и очень недолгим, отражающим окончательный упадок города. Со временем мы, однако, были вынуждены пересмотреть эту точку зрения. В некоторых домах отчетливо прослеживались два строительных горизонта, тогда как другие носили следы ремонта и переделок, что указывает на значительный временной промежуток. Затем мы обнаружили, что храм в начале периода был перестроен, затем еще раз перестраивался по иному плану, пока наконец не пришел в ветхость в период настоящего упадка. Так как свидетельства, по-видимому, недвусмысленно указывают на то, что окончательно Алалах был разрушен в 1194 г. до н. э., то началом этого периода решено было считать ранние годы XIV в. до н. э.

Это подтверждается и привозной керамикой. В течение всего этого периода микенские вазы имели самое широкое распространение — они обнаружены в домах всех сословий и даже в беднейших захоронениях, и то, что нам известно об их периодизации, делает невозможным относить их к концу XIII в. до н. а. Свидетельства из Атчаны вынуждают нас пересмотреть точку зрения, которой придерживались многие археологи-классики, что производство этих ваз прекратилось около 1235 г. до н. э.; ими явно продолжали широко пользоваться в Алалахе вплоть до падения города в 1194 г. до н. э. Но так как эти вазы были не местные, а ввозились, производство их должно было продолжаться практически до этого года. Но некоторые образцы определенно более ранние, и их присутствие в слое I указывает как на terminus post quem на начало XIV в. до н. э.

Внезапное и полное исчезновение расписной керамики Нузи и «Атчана», вытесненных микенской, должно было иметь социальное и политическое значение. Не менее примечательно резко увеличившееся количество трупосожжений. Захоронение трупов было абсолютным правилом почти за весь период истории Алалаха. Без полной уверенности можно говорить только об одном случае кремации, относящемся к слою IV (его можно отнести и к слою III), и о двух случаях — в слое II (или, возможно, III); в этих слоях, однако, захоронения могли подвергнуться разрушению позднее или при новых захоронениях, или при рытье траншей под фундаменты, но значительная часть их все равно должна была бы уцелеть. Что касается слоя I, то могилы начала периода были подвержены тем же опасностям, а естественное оголение поверхности холма в течение последних трех тысяч лет привело к исчезновению большинства захоронений. Могилы с трупосожжениями делались мелкими, чуть ниже уровня пола дома, а дождь, ветер, плуг смели все строения последней фазы и большинство из предшествовавшей. Мы отметили пять более или менее нетронутых трупосожжений, относящихся к слою I, но следы захоронений, лишенных инвентаря, встречались постоянно. Могилы для трупоположения обычно выкапывались намного глубже, но мы обнаружили только три такие нетронутые могилы. Следовательно, в слое I практика кремации, прежде бывшая редким исключением, становится по крайней мере столь же распространенной, как и обычное захоронение. И это изменение тоже имеет социальный смысл.

Общепризнанно, что обычай кремации пришел в Сирию из Малой Азии. Но только после великого вторжения в Сирию в 1194 г. до н. э. этот обычай действительно распространился настолько широко, что, например, в Каркемише, где он не был известен ни до, ни после, в «сиро-хеттский» период он становится абсолютным правилом. На Атчане он появляется ранее, сначала — несколько отдельных случаев, но в XIII в. до н. э. распространяется уже широко. Это нужно истолковать так, что в XIV в. до н. э. небольшое число жителей из мест, где придерживались этого обычая, переселились в Мукиш и были в свое время похоронены там согласно обычаям своих предков. В XIII. в. до н. э. такое переселение стало массовым, и северяне (мы должны считать их таковыми) составили значительный процент всего населения. Вот о чем свидетельствуют захоронения, но чтобы получить дальнейшую информацию, следует изучить другие данные.

Храм слоя II был разрушен, и на обломках старых стен был положен новый каменный фундамент — тяжелые необработанные блоки весом в среднем полтонны каждый, затем отшлифованные базальтовые плиты и выше — стены из сырцового кирпича и дерева. Размеры здания были прежними, но цокольный план отличался от старого (рис. 21). Здание состояло только из двух комнат. С переднего двора, где помещался замечательный по конструкции, выложенный кирпичом колодец, имелся вход в прихожую. Судя по ширине прохода в восемь футов, можно предположить, что в центре стояла колонна. Напротив первого входа был расположен вход в святилище 14,4 фута шириной, разделенный посередине двумя колоннами[43]. В задней стене святилища, были три ниши: центральная — на одной линии с входом в святилище, открытая, с деревянными панелями; две другие были скрыты базальтовыми плитами, слегка отодвинутыми вглубь от края контрфорсов. Я не знаю, чтобы где-нибудь еще встречались такие скрытые ниши, которые, разумеется, мы обнаружили пустыми. Юго-западная ниша была разрушена до пола, а в кирпичной кладке за северо-восточной нишей обнаружен вмурованный бронзовый нож, сосуд из полихромного стекла, алебастровая ваза и немного керамики — все это можно считать закладными дарами при строительстве; мне кажется, что в нишах хранились подношения, принесенные в храм во время постройки.

Этот храм сгорел дотла и вскоре был восстановлен, но уже по другому плану (рис. 22). Уровень святилища подняли таким образом, что отшлифованные базальтовые плиты старых стен оказались погребенными под полом; ниши исчезли, а дверь в святилище была сужена до восьми футов (возможно, в центре имелась колонна). Прихожая была разделена поперечными стенами на три комнаты — маленькую проходную с крошечными комнатками с каждой стороны. Чтобы связать уровень здания с уровнем двора, возле передней стены святилища была выстроена каменная платформа, в центре которой имелись три пологие ступени, по бокам их стояли старые, из храма слоя II, скульптуры львов. Они больше не выполняли свои изначальные функции угловых камней (один, собственно, и не мог Делать это — он был лишь фрагментом — голова и передние лапы без тела), а были вмурованы в платформу так, что лишь головы были открыты; теперь они играли чисто декоративную, а не конструктивную роль. Ступени с платформами по обеим сторонам напоминают фасад дворца Никмепа и являются предтечей величественных подступов к дворцу и храму X в. до н. э. в Каркемише. Когда мы сняли каменную кладку ступеней, то обнаружили, что одна из плит, образующих ступени, была рельефом царя Тутхалияса (1250 г. до н. э.); плита была положена рельефом вниз и служила основой для ступеней.

Двор перед святилищем размером 45×42 фута имел с юго-восточной стороны вход с колонной посередине и небольшое помещение в южном углу; на северо-восточной стороне двора помещалось еще одно строение (на месте второго святилища храма слоя III), которое, насколько можно судить по скудным деталям, не было храмом и состояло из ряда комнат, выходящих в узкий коридор. В одной из комнат была вырыта яма, заделанная затем крупными камнями; под ними мы обнаружили фрагменты статуи Идри-ми, собранные и спрятанные в укромном месте. В следующей комнате найден поврежденный трон от статуи Идри-ми, базальтовый алтарь, украшенный лебедиными головами, печать с хеттскими иероглифами, разливательная ложка из слоновой кости в виде человеческой руки с сосудом и фигурка сидящей богини из известняка с поврежденным лицом. Во дворе, неподалеку от базальтового лотка, вделанного в пол, обнаружен замечательный бронзовый наконечник ритуального копья; основание лезвия копья кольцом охватывают литые фигурки львов; в самом святилище найдено отбитое от базальтового рельефа прекрасно вырезанное человеческое лицо — все эти предметы были разбросаны здесь во время разрушения храма, но они лежали не на первоначальном полу. За время существования храма уровень двора поднялся более чем на фут, так что скрылась не только нижняя ступень лестницы в святилище, но исчезли и лапы львов, видны были только их головы — нижние челюсти едва поднимались над уровнем пола. Фасад храма стал пародией на его изначальный вид, настолько отличаясь от него, что мы назвали эту верхнюю часть слоя «фазой 3», последней степенью упадка.

В комнате возле южного угла двора мы нашли печать-буллу с иероглифической надписью, к сожалению, неотчетливой, но на печати, найденной в северо-восточной пристройке, имелась надпись, которую можно было прочитать «Па-лу-ва, сын царя, правитель земли»; оттиск этой печати был также найден в слое I. Любопытно сходство бронзового наконечника копья со львами с очертанием фигуры «Бога-кинжала» в серии хеттских рельефов XIII в. до и. э., вырезанных на скале Язылыкая близ Богазкея. Рельеф Тутхалияса, хеттский царский памятник, изначально находился, должно быть, в раннем храме слоя I. Если мы сопоставим эти находки со свидетельствами иноземного вторжения, о которых шла речь выше, картина станет ясна.

Когда Хаттусилис, великий хеттский царь, в 1273 г. до н. э. заключил мир с Египтом, его, безусловно, побудила к этому опасность со стороны растущей мощи Ассирии, которая под властью Салманасара I угрожала с востока сирийским владениям хеттов. Чтобы сохранить их, требовалось предпринять неотложные меры. Прежде всего была перестроена крепость. Возведенная в начале периода слоя III, сто лет назад, она, возможно, пришла в упадок и, вполне вероятно, пострадала при проегипетском восстании за десять лет до этого; так или иначе, старые стены были разрушены, и на их обломках возведены новые. От них мало что осталось под воздействием непогоды, но каменный фундамент свидетельствует о том, что строение было в основном возведено по старому плану. Крепость, почти несомненно, охранялась регулярными частями хеттской армии, но этого казалось недостаточно. Горький опыт научил, что Алалах не заслуживает доверия, и, хотя проегипетская партия была подавлена и при существовавшем с Египтом договоре не могла рассчитывать на помощь со стороны Египта, все же большая часть горожан северосирийского происхождения относилась к анатолийским хеттам без большой симпатии. Поэтому хеттский царь решил, что нужно усилить здесь присутствие хеттов. В качестве правителя, по-видимому, он назначил своего сына Палува, чтобы энергично проводить эту политику и привлечь новых выходцев из Анатолии. Храм, вероятно, построен в период хеттского владычества; наконечник копья, напоминающий рельеф «Бога-кинжала» в Богазкее, мог означать, что хеттский культ явно был введен в главный храм города, и рельеф Тутхалияса тоже говорит о том, что храм находился под непосредственным покровительством хеттского царя. Все это, а также исчезновение керамики Нузи и «Атчана», которую мы в последний раз видели разбитой на улицах и в домах приверженцев Египта, хорошо согласуется между собой. Первая фаза слоя I, таким образом, представляет собой сознательную попытку хеттов сделать Алалах сторожевой заставой Богазкея.

«Фаза 2» показывает крушение этой попытки. Еще до смерти Тутхалияса ассирийский царь Тукульти-Нинурта, сын Салманасара, вторгся в Северную Сирию и вскоре с помощью оружия и интриг успешно обратил вассальные государства против своих прежних хозяев. Пожар в храме Алалаха можно было бы расценивать как случайность, но когда мы обнаруживаем, что новое здание возведено по принципу, напоминающему сооружения славного прошлого, а памятник Тутхалиясу, с изображением царя, поруган и служит подножием для ступеней, мы не можем не считать это свидетельством нового восстания против власти хеттов. Сигналом к восстанию могло послужить падение Вавилона, захваченного ассирийцами около 1241 г. до н. э., и к этому времени хетты были слишком обессилены, чтобы удерживать власть: в самом деле, их собственная страна теперь находилась под угрозой вторжения с запада, и около 1200 г. до н. э. царский архив в Богазкее внезапно обрывается. Хеттскую столицу поглотила первая волна мощного потока лишенных собственных владений пришельцев, которые изменили лицо восточной части Средиземноморского побережья.

Восстание Алалаха оказалось успешным благодаря не силе восставших, а слабости завоевателей и вероятной поддержке Ассирии; но не было ни средств, ни энергии, чтобы воспользоваться плодами своего успеха. Похоже, что единственным следствием этого события была перестройка храма. Город все еще сохранял известное благополучие. Частные дома слоя I достаточно вместительны, и, хотя лучшие из них построены в фазе 1, они продолжали служить и содержались в хорошем состоянии и в последующее время; преобладание микенской керамики указывает на процветание торговли с другими странами. Существовали и местные ремесла. В обнаруженной в углу одного из домов возле городской стены ювелирной мастерской оказалось несколько тяжелых золотых слитков, некоторые со следами отрезанного металла, а также маленькие золотые, сережки. Но жалкое состояние, в котором находился храм, — достаточное свидетельство общего упадка, из которого не мог вывести и приток северян: первоначально мы ошибочно сочли, что весь период слоя I характеризуется упадком, но затем поняли, что правильнее отнести его к заключительной фазе. Ибо это был конец. Мощное движение «народов моря», которое смело Богазкей, было устремлено на юг и Сирию, основное войско двигалось по суше в сопровождении женщин и детей в тяжелых двухколесных повозках, запряженных быками; суда сопровождали их вдоль сирийского берега. Один за другим опустошались покоренные ими города, и уцелевшие жители присоединялись к обозу захватчиков. Был взят Каркемиш, Алеппо, в Алалахе обгоревшие руины верхних домов показывают, что он разделил участь своих более сильных соседей. Это был 1194 г. до н. э.[44].

Полное разрушение города подтверждается эпизодом со статуей Идри-ми; человек, который с риском для жизни собрал куски разбитой статуи и спрятал их под полом храма, никогда не вернулся за ними. Приблизительно лет через 50 была предпринята попытка заселить заброшенное место, но к этому времени битый кирпич разрушенных стен покрыл все содержимое храма, и он был забыт. Поверх руин были положены тяжелые камни для какого-то сооружения, которое, вероятно, никогда не было построено; возле старой цитадели мы обнаружили несколько участков, замощенных булыжником непонятно с какой целью. Единственное кремационное захоронение, в котором был найден скарабей Рамсеса VI, могло, таким образом, относиться ко времени после 1140 г. до н. э., но других следов того, что Алалах оставался обитаемым и после разрушения 1194 г. до н. э., нет. Если бы здесь существовало сколько-нибудь значительное поселение в течение определенного периода времени, какие-то следы его, безусловно, были бы обнаружены. Строения могли исчезнуть, но в почве были бы хоть какие-то остатки керамики, черепки которой должны были сохраниться; однако ничего подобного здесь не было. При серьезной попытке создать поселение Алалаху предпочли отстоявший на три четверти мили холм Тайянат. История Алалаха действительно кончилась с вторжением «народов моря».