Забыть всё

Глава сорок вторая

Энн вышла вслед за своими учениками из школы и стала наблюдать, как они рассаживаются по автобусам и припаркованным машинам. Ни одному ребенку не позволяли возвращаться домой пешком.

За Вэнди приехал отец. За Томми — Джанет Крейн. Энн спряталась за дверь, чтобы ее не заметили.

— Трусиха, — сказал Фрэнни. Он схватил ее сзади за талию, и Энн взвизгнула от неожиданности.

— Тебе повезло, что я не занимаюсь боевыми искусствами, — проворчала она. — Нельзя так подкрадываться к женщинам, когда на свободе бродит маньяк-убийца.

— Он же не работает в начальной школе Оук-Нолла, — оправдывался Фрэнни. — От кого прячешься?

Она закатила глаза.

— От Джанет Крейн. Она такой разнос устроила сегодня утром — никогда не видела, чтобы человек так бесился или, я бы даже сказала, сходил с ума. Она вопила, что всех засудит — включая меня, кстати говоря.

— Тебя? Что ты сделала? — осведомился Фрэнни, рассердившись. Даже если бы Энн убила кого-нибудь топором, он бы первый встал на ее защиту.

— Меня угораздило находиться там!

— Да она должна целовать землю, по которой ты ходишь! — Он сложил руки рупором и притворился, что кричит вслед уезжавшим машинам: — Увидимся в следующий вторник, Джанет-чертова-принцесса-Турандот!

Энн ткнула его локтем в ребра и хихикнула.

— Тихо! А если тебя слышала миссис Бэркоу? — сказала она, говоря об учительнице третьего класса, которая парковалась у обочины.

— Я тебя умоляю, — отмахнулся Фрэнни. — Ей сто двенадцать лет. Она, наверное, умерла бы от восторга, если бы кто-нибудь ее так назвал. Прошло столько лет с тех пор, как она пользовалась кое-чем, что там, наверное, уже давно все заросло. Место, о Котором-Все-Забыли.

— Боже мой! Ты просто отвратителен! — воскликнула Энн, пытаясь не засмеяться, но ей не удалось сдержаться. — Я тебя люблю!

— А ты будешь любить меня пьяного? — спросил он.

— У тебя был трудный день?

— Дорогуша, я же работаю в детском саду. У меня каждый день трудный, — пошутил он. — Сегодня один съел мелок, другого вырвало на стол, третья покакала в песочницу и зарыла все, как кошка. Уборщику Эрни пришлось надеть свой защитный комплект, чтобы все убрать, а потом мне пришлось объяснять Гарнетту, почему нам к понедельнику нужен новый песок. А у тебя как день прошел?

— Если оставить в стороне угрозы и словесное насилие, я провела день, объясняя семилеткам, почему один из наших учеников принес в школу отрезанный палец, почему люди убивают друг друга, и пытаясь убедить их, что с ними не случится ничего плохого, — сказала она, чувствуя, как с каждой минутой в ней растет напряжение. — А еще я провела день, размышляя о Дэннисе Фармане и о том, что с ним было прошлым вечером и где он сегодня. Кто с ним? Или он один? Поможет ли ему кто-нибудь?

— Дорогуша, ты ничего не можешь сделать для Дэнниса Фармана, — скорбно заметил Фрэнни. — Это не твоя юрисдикция.

— Но, по-моему, я единственный человек, которого это волнует, — возразила она. — И у меня сердце кровью обливается. Гарнетт с советом школы заботятся только о своих обязательствах. Офис шерифа занимается исключительно наказаниями. Родители воспитали его таким. А социальные службы ничего не смогут сделать, потому что нет никаких доказательств насилия.

— Ты звонила в социальные службы? — спросил Фрэнни. — Насчет Фарманов?

— Я чувствовала, что должна что-то предпринять, — сказала Энн. — По крайней мере, если будет жалоба и они придут поговорить с Дэннисом, может, кто-нибудь поможет ему.

— Ты заявила в социальные службы на помощника шерифа? — воскликнул Фрэнни. — Ты с ума сошла? Ты что, никогда не смотрела фильм «Женщина в тюрьме»?

— Я не боюсь Фрэнка Фармана.

— А стоило бы. Он как минимум обанкротит тебя на штрафах. А Гарнетт знает, что ты это сделала?

— Нет.

— Тебе нужна горькая, — заявил Фрэнни. — И мне нужна горькая. Много.

Энн кивнула и попыталась улыбнуться, потому что знала, что иначе ей останется только лечь на землю и рыдать.

— По «Маргарите» в «Кантите Марии»?

— Я к тебе присоединюсь, — сказала Энн, увидев, что Винс Леоне припарковался и вышел из машины.

Фрэнни ахнул.

— Боже мой, это же он!

Энн закатила глаза.

— Только не описайся от радости, Фрэнни. Я же не смогу найти разумного объяснения.

— Какой франт, — заметил он, не сводя с Леоне глаз. — Привлекательный. Немного помятый, но все равно видный. Одевается со вкусом.

— Годится мне в отцы.

— Нет, не годится. Твой отец — ископаемое. Кроме того, тебе не нравятся ровесники, — напомнил он. — Май-декабрь, нет, даже май-сентябрь. Как романтично! Тебе совершенно точно надо с ним переспать.

— Мы только вчера познакомились!

— Перестань. Погуляй ты хоть раз. Оторвись, пока Фрэнк Фарман не засунул тебя в кутузку. Не надо ему на шею вешаться, дорогуша, но ради Бога, нажми на газ и дуй что есть мочи!

Энн серьезно посмотрела на него.

— Заткнись и не ходи за мной.

Когда она направлялась к Винсу, ей пришлось признать, что он привлекателен. Ему бы не помешало накинуть несколько фунтов. Серый костюм висел на нем, хотя и очень выгодно смотрелся на своем высоком хозяине, а цвет гармонировал с сединой в его волосах и усах.

А еще он был агентом ФБР, который использовал ее для того, чтобы следить за семьей через десятилетнего мальчика, напомнила она себе.

— Агент… Детектив…

— Винс, — напомнил он, остановившись очень близко от нее, и его темные глаза засветились от удовольствия.

— Удивлена, что вы здесь, — сказала Энн. — Сегодня у нас нет частей тела.

— Рад за вас. Как прошел ваш день?

— Я собиралась немного выпить — только потому, что алкоголь — дешевое и более социально приемлемое средство, чем героин.

— И законное, — добавил он. — Только потом не садитесь за руль. Вам не нужен помощник в этом вопросе? Я умею неплохо управлять «фольксвагеном».

— Приветик! Фрэнсис Гудсел. Правая рука Энн и вообще ее самый лучший друг на всем белом свете.

Энн почувствовала, что краснеет, когда Фрэнни возник между ними и пожал руку Леоне.

Винс улыбнулся.

— Приятно познакомиться с вами, Фрэнсис. Винс Леоне. Будущий жених Энн.

— И как это я вас раньше не видел? — спросил тот. — Я знаю абсолютно всех в Оук-Нолле, кто этого заслуживает.

— Я много путешествую, — ответил Винс.

— По стране или за границей?

— Фрэнни… — процедила Энн сквозь зубы.

А Винса, казалось, забавляла эта игра.

— По-всякому.

— Да вы просто международный человек-загадка, — сказал Фрэнни. — Мне это нравится. А у вас благие намерения?

— Фрэнни!

— Несомненно.

Фрэнни нахмурился.

— Но так не пойдет. Этой девице надо хорошенько развлечься.

Энн развернула его за плечи и подтолкнула в направлении школы.

— До свидания, Фрэнсис.

Он осклабился через плечо, и его улыбающиеся глаза-полумесяцы скрылись за расплывшимися щеками.

— Приятно было познакомиться, Винс!

— Взаимно.

Он был совершенно вне себя от изумления, когда Энн снова повернулась к нему.

— Давайте пройдемся, — предложил Винс, кладя руку на ее миниатюрную спину и уводя Энн от школы. — Я бы хотел попросить вас показать мне то место, где дети обнаружили труп.

— А детектив Мендес не может?

— Он занят, и с ним не так приятно.

— Что происходит? — спросила Энн, идя в ногу с ним и игнорируя его комплимент. Он просто ходячий флирт. — Уже нашли пропавшую девушку?

Ей было приятно чувствовать тяжесть его ладони на своей спине, хотя она не позволяла себе расслабиться. Обычно Энн не позволяла никому прикасаться к себе, но ему просто не могла противиться.

— Нет, — сказал он. — Пока нет.

— Но кого-то арестовали, да? — спросила она, глядя на него. — Я видела сегодня в новостях.

— Да.

— Но?

Он поднял брови.

— Я не имею права разглашать.

— О… Зато вы можете спокойно вербовать меня.

Винс пропустил ее остроту мимо ушей.

— Вы говорили с мальчиком?

— Да, и я чувствую себя ужасно подлой личностью, спасибо, что спросили.

— Я бы не спрашивал, если бы это было не важно, Энн.

— Он говорит, что его отец в тот вечер был дома, потому что они смотрели «Косби». Мальчик и его любящий и заботливый отец сидели и вместе смотрели отличную семейную комедию.

— А мамаша?

— У нее нет чувства юмора. Ее можно принять за серийного убийцу, но не ее мужа.

Он прыснул.

— Слышал, она сегодня утром слегка расстроилась.

— Я узнала, что она не бывает слегка расстроенной.

— Ого! Но сегодня она была со мной весьма любезна. Это, наверное, все мое обаяние, — поддразнил он.

Энн взглянула на него и улыбнулась.

— Наверное. Мы пришли.

Территория вокруг того места, где нашли труп, все еще была огорожена желтой лентой. Винс прошел под ней и очутился рядом с неглубокой могилой. Он стоял пару минут, ничего не говоря, а потом с очень серьезным выражением лица обошел все место по периметру.

— Вы хорошо знаете этот парк? — спросил он.

— Я выросла в шести кварталах отсюда.

— Сюда можно пройти каким-нибудь путем кроме того, которым мы шли сейчас?

— Над тем холмом есть тропинка, — сказала она, показывая на возвышение за его спиной. — Офис шерифа расположен примерно в четверти мили за ней.

Несмотря на то, что день должен был длиться еще пару часов, в парке становилось темно. И холодно. Энн обхватила себя руками и постаралась не представлять, каково было бы ей, если бы какой-нибудь жестокий монстр тащил ее сюда, чтобы зарыть в землю.

— Простите, — сказал Винс, возвращаясь к ней. Он снял с себя пиджак и набросил ей на плечи. Он согрел ее и опьянил приятным запахом сандалового мыла и своим. — Вы продрогли. Пойдемте отсюда. У вас была долгая неделя.

— Да. Которая началась здесь.

— Очевидно, для вас это был шок.

— А вы, наверное, к такому привыкли.

Он покачал головой.

— К этому невозможно привыкнуть. Со временем учишься быть отстраненным, но это всегда нелегко. Но я и не хочу, чтобы это было легко.

В листьях, устилавших землю, что-то зашуршало. Энн напряженно смотрела на сгущавшуюся тень у дальнего края могилы. Ей показалось, что она заметила чей-то силуэт, скрывающийся за стволом дерева.

— Кто-то следит за нами, — пробормотала Энн. «Может, Фрэнни», — подумала она, хотя интуиция подсказывала, что она ошибается.

Этот кто-то, наверное, чувствовал, что их взгляды устремлены в его сторону. Еще шорох — и от одного дерева к другому переместилась фигура. Маленькая. Детская!

— Дэннис? — позвала она, возвращаясь к могиле. — Дэннис, это ты?

Снова шорох, и фигура скользнула за другое дерево. Энн перешла на полубег, и пиджак Винса соскользнул с ее плеч.

— Дэннис, выходи! Все в порядке. Выходи!

Снова движение. Она бежала быстрее, уворачиваясь от веток. Ее сердце билось гораздо сильнее, чем того требовали физические усилия. Она хотела поймать его — ей было необходимо поймать его — фигурально и буквально, прежде чем он уйдет.

— Дэннис!

Она увидела его только мельком. Он бежал и бежал. Она неслась за ним.

— Энн! — крикнул Винс, едва поспевая за ней. — Энн, оставьте его!

Все хотели оставить Дэнниса, но не для блага самого Дэнниса, а потому, что с ним трудно справиться. Кто-то должен позаботиться о нем, иначе он действительно пропадет.

— Энн!

Мысок ее мокасины зацепился за обнаженный корень дерева, и она поняла, что падает. Теряет его. И ударяется об землю.

— Энн!

Винс моментально оказался около нее.

— С вами все в порядке?

«Нет», — подумала она. И задрожала, когда тяжесть всего этого в одночасье обрушилась на ее плечи — неприятная неделя, в которую исключили ребенка, больше всего нуждавшегося в присмотре. И этот ребенок теперь бежал по лесу, словно дикое животное, навещая могилу, где он когда-то украл отрезанный палец мертвой женщины.

— Эй! — Винс обнял ее за плечи и помог подняться. — Вы дрожите.

— Я в порядке, — пробормотала она.

В порядке, только в глазах стояли слезы, и она молила Бога, чтобы темнота не позволила ему разглядеть их.

— Давай я отвезу тебя домой, детка, — мягко сказал он, отряхивая с нее листья и ветки. — Ты измотана.

Его участие обезоруживало. Энн могла быть сильной сколько ей угодно, но против участия… устоять не могла. Как бы она ни сжимала веки, слезы все равно появлялись.

— Иди ко мне, — прошептал Винс. Он обнял ее и прижал к себе с такой осторожностью, словно она была из фарфора. — Ничего. На этом плече уже плакали.

Впервые за всю неделю Энн отпустила ускользавшие остатки самообладания и освободилась от давления, которое накопилось в ней.

Она позволила Винсу Леоне обнять себя, прижать свою голову к его груди и сказать, что у нее все будет хорошо и она со всем справится. Она приняла утешения малознакомого человека и почему-то совсем не чувствовала себя распущенной. Она чувствовала себя… под защитой, в безопасности. Она даже не сразу разобралась в своих чувствах.

Винс словно фокусник извлек откуда-то девственно-белый носовой платок и нежно промокнул слезы на ее щеках, но не торопился отпускать ее. А Энн не торопилась уходить.

Она подняла голову и посмотрела на него, уже не беспокоясь о том, что он читал в ее глазах — грусть, уязвимость, ожидание. Он прижал свои губы к ее губам и подарил долгий и проникновенный поцелуй. А когда он закончился, она прижалась ухом к его груди и стала слушать, как бьется его сердце.