Забыть всё

Глава шестьдесят девятая

— Он лжет! — кричал Фарман.

— Фрэнк, сядь и закрой рот, — приказал Диксон.

Они ушли в комнату для допросов по соседству с той, где сын Фармана только что обвинил отца в убийстве. Несмотря на приказ Диксона, оба остались стоять — каждый в своем углу комнаты.

Винс следил за ними по монитору, зная, что разговор будет не из легких.

— Мне сказали, он влез в драку, — сказал Фарман. — Это была просто ложь, чтобы заманить меня сюда и обвинить в чем-то, Кэл? Какого дьявола?

— Дэннис не влезал в драку, Фрэнк. Он напал на двоих детей в парке «Оуквудс». Он пырнул ножом мальчика. Ребенок мог умереть. Дэннис арестован.

У Фармана с лица сошла краска.

— Что?

— Он ранил мальчика ножом. Парень в хирургии. Он мог не выжить, Фрэнк.

Фарман сел, словно ноги отказывались держать его. Глаза стали мутными.

— Я не понимаю, — сказал он сам себе. — Я не понимаю, что с ним не так. Ты знаешь, Шэрон пила, когда носила его. С ним никогда не было сладу.

— Я привел его учительницу, потому что у нее есть подход к мальчику, — сказал Диксон.

— Отлично! — воскликнул Фарман. — Эту придирчивую сучку. Кто знает, что она вбила ему в голову? У нее проблема с мужиками…

— Хватит, Фрэнк! — рявкнул Диксон. — Не уходи от темы. Мы говорим о том, что твой одиннадцатилетний сын совершил тяжкое уголовное преступление. Я пытаюсь решить, куда его определить. Он слишком мал, чтобы отправляться в центр для несовершеннолетних преступников, не говоря уж о тюрьме.

— Не могу поверить, что это происходит на самом деле.

— Где твоя жена, Фрэнк? — спросил Диксон. — Мы пытались связаться с ней. А твой сын говорит, что ты ее убил.

— Это смешно!

— С чего бы ему это выдумывать?

— С чего вдруг вы ему поверили? — злобно огрызнулся Фарман. — Господи, Кэл! Мы знаем друг друга сто лет. Сколько всего мы пережили вместе! А теперь ты ополчился на меня! Я не понимаю. Еще неделю назад мы были друзьями. Я был твоим верным помощником, черт возьми!

— Я ополчился, Фрэнк? — возразил Диксон. — Я делаю свою чертову работу! Ты думаешь, мне легко? Мой верный помощник ведет себя, как преступник. Мой верный помощник не помнит, где был, когда пропала девушка. Мой верный помощник не может объяснить, почему у его сына оказывается палец жертвы убийства! Хватит с меня тирад про оскорбленного друга!

Винс пересек коридор и постучал в дверь, прежде чем сунуть голову внутрь.

— Шериф, вам звонят. Это срочно.

Диксон напоследок бросил на своего верного помощника злой взгляд и вышел из комнаты. Он был красным и тяжело дышал.

— Кто звонит? Мендес?

— Нет, вам надо было выйти, босс, — сказал Винс. — Так вы ничего не добьетесь.

Диксон схватился за пояс и стал вдыхать и выдыхать воздух, пытаясь взять себя в руки.

— Позвольте мне поговорить с ним, — произнес Винс. — У меня нет личной заинтересованности. Он для меня ничем не отличается от остальных. Мне будет легче добыть то, что вам нужно.

Диксон кивнул.

Винс вошел в комнату для допросов, держа в руках кофе, и сел за стол, слегка повернув стул в сторону, чтобы можно было комфортно усесться, положив ногу на ногу.

Фарман уставился на него.

— Какого хрена ты тут делаешь?

— Ты должен быть рад, что я здесь, Фрэнк, — спокойно сказал Винс. — Я из чертовой Швейцарии. Я тебя не знаю. У меня нет с тобой никаких отношений. Никаких конфликтов. Здесь не происходит ничего личного. У меня есть вопросы. У тебя есть ответы. Это очень хорошо.

Фарман промолчал, но Винс видел, что эти слова успокоили его. Ему нужно было ответить на вопросы. А отвечать лучше без эмоций.

— Итак, где твоя жена? — спросил Винс. — Она тоже должна принять участие в дальнейшей судьбе своего сына. Давай просто найдем ее, и дело с концом.

— Она ушла, — сказал Фарман.

— И куда направилась?

— Не знаю. Мы поссорились вчера, и она ушла.

— Вот видишь? — произнес Винс, вскидывая руки. — Всегда найдется объяснение. Неужели это так трудно?

Фарман ничего не ответил.

— Итак, что произошло? — спросил Винс. — Она рассердилась, снялась с якоря, отправилась к матери, что-то в этом роде?

— Я не знаю, куда она отправилась. Ладно, я много выпил вчера за обедом. Вел себя, как скотина. Потом вырубился. Когда проснулся утром, ее не было.

— У нее есть подруга, сестра, кто-нибудь близкий?

Фарман покачал головой, но было похоже, что внутри он будто бы перебирает варианты и отметает их один за другим.

— Я не знаю ее подруг.

— У тебя есть дети помимо Дэнниса?

— У Шэрон две девочки от первого брака. Они сейчас у друзей. Подростки. Я за ними не слежу.

— Ты понимаешь, Фрэнк, куда ветер дует, — заметил Винс. — Никто не знает, где Шэрон, а твой сын говорит, что она умерла и что ты ее убил. Если бы ты не был полицейским, как думаешь, что произошло бы дальше?

— Если бы я был умным, я бы попросил адвоката, — тихо ответил он.

— Ты этого хочешь? Ты знаешь, что потом, Фрэнк, все будет по закону. И ты этот закон знаешь вдоль и поперек. Любое общение прекратится. Или: ты можешь пустить копов в свой дом, дать им осмотреться, убедиться, что все в порядке. Дать им номера телефонов подруг и родственников Шэрон, с ней свяжутся, и все закончится хорошо. А пока — ты знаешь, о чем все думают. Ты перепил, взбесился, что Диксон выпер тебя из команды. Рассказал жене, она ляпнула не то, ты вышел из себя. Одно за другое, ситуация вышла из-под контроля, ты запаниковал…

Фарман вздохнул и уронил лицо в ладони.

«Ну же, ну же…» Винс чувствовал, что сейчас сам что-нибудь скажет. Пауза затянулась, становясь все тяжелее и тяжелее. Но все рано или поздно заканчивается.

— Если Диксон хочет обыскать мой дом, отлично, — сказал Фарман, хотя явно ему не нравилась эта идея. — Мне нечего скрывать.

Винс кивнул.

— Отлично.

— Только пусть он сделает это сам. Не хочу, чтобы Мендес снова ко мне совался.

— Справедливо.

— Я хочу увидеть сына.

— Ты знаешь, что это невозможно, пока не объявится Шэрон.

— Тогда я пойду, — сказал Фарман, вставая. — Я должен найти парню адвоката.

Винс кивнул и поднялся со стула.

— Трудная ситуация, Фрэнк. Мне жаль.

Может, он скотина. Может, он даже хуже скотины. Но от этого трагедия, произошедшая с его сыном, не становится меньше. Если в нем оставалось хоть что-то человеческое, он чувствовал боль.

Фарман кивнул и вышел в коридор, где из другой комнаты появилась Энн.

— Это вы накрутили его, да? — спросил ее Фарман.

Энн встала напротив него.

— Да, из-за того, что вы выписали мне штраф за проезд по вашему газону, я науськала вашего сына пырнуть ножом другого ребенка, а потом обвинить вас в убийстве.

— Я вам сказал — не лезьте не в свое дело, — проворчал Фарман, тыкая в нее пальцем.

— Ваш сын — это и мое дело; давно пора было вмешаться в ситуацию. Посмотрите, к чему все привело.

— Я тут ни при чем.

— Вы не можете не нести ответственности за собственного сына, — с яростью сказала она.

— Ах ты, дрянная маленькая сучка, — тихо произнес Фарман, прижимая ее к стене.

Винс, встав между ними, положил руки на плечи Фармана и оттолкнул его к противоположной стене так резко, что тот стукнулся затылком.

— Там я вел себя с тобой вежливо, Фрэнк, — сказал он, указывая на комнату для допросов и не ослабляя напора. — Если ты будешь докучать этой женщине, я вежлив не буду. Я тебе яйца натяну на уши. И тебе лучше уйти, пока этого не произошло.

— Уйти? — ошеломленно спросила Энн, когда Фарман побрел прочь. — Он разве не под арестом?

— Им нечего предъявить ему, кроме слов как бы не совсем психически здорового одиннадцатилетнего мальчика, — объяснил Винс. — Мы не знаем наверняка, мертва Шэрон Фарман или просто пропала. Из службы опеки еще не приезжали?

— Приехали, они сейчас у Дэнниса, — сказала Энн и вздохнула. — Он хочет знать, когда может пойти домой.

Она переживала за Дэнниса, Винс это видел. Он проводил ее по коридору, и через торцевую дверь они вышли во двор. Они остановились под тенью дуба, он обнял ее, а она просто стояла и не сопротивлялась, скользнув своими руками по его талии; Энн сделала это совершенно непринужденно.

— Я горжусь тобой, — тихо произнес он.

— Гордишься мной? Почему? — спросила она, выскальзывая из его объятий так же легко, как оказалась в них.

— Ты как храбрая мышка вышла против Фармана.

Она нахмурилась.

— Посмотри, сколько вреда он причинил! У Дэнниса больше не будет нормальной жизни, так? Окажется он в тюрьме или нет. Ведь он никогда этого не преодолеет, разве не так?

Винс покачал головой.

— Да. Прости, милая. Хотел бы я возразить, но, по моему опыту… Он сломан, и его нельзя починить.

— И что же нам делать? — спросила она. — Выбросить его? Мне не нравится такой ответ.

— Я понимаю, но другого у меня нет. — Он протянул ей руку. — Может быть, однажды ты будешь среди тех, кто во всем разберется.

— Но кто-то должен попытаться его спасти, — упорно твердила она.

— Согласен. Я серьезно. Ты отлично справляешься с детьми. Ты самозабвенно стараешься разобраться в их проблемах и помочь им. Работа учителя, безусловно, очень важна. Но ты могла бы оказывать большое влияние на детей, которым нужна серьезная помощь.

— Я только хотела сделать как лучше, — сказала она.

Винс наклонился и нежно поцеловал ее.

— Ты необыкновенная женщина, Энн, — сказал он, заменив этими словами те, что буквально срывались с губ: «Я тебя люблю».

Ему сорок восемь, у него пуля в голове, и он влюбился в Энн Наварре на третий день знакомства. Это слишком даже для него… и он не имел ничего против.