Забыть всё

Глава девяносто третья

Энн пришла в себя и услышала звук приглушенных голосов в коридоре рядом с больничной палатой.

— …сломаны ребра… пневмоторакс…

— …Боже мой… нам повезло, что она вообще ж-и-в-а…

— Я умею читать по губам.

Ее голос был хриплым и разносился не слишком далеко, но его услышали.

— Ого, кто вернулся, — сказал Винс с нежной улыбкой, подходя к ее кровати.

— О, Энн-Мэри! — воскликнул Фрэнни с озабоченным лицом. — Ты похожа на енота!

Энн нажала кнопку на пульте управления и подняла изголовье кровати, глядя на себя в зеркало. Два синяка под глазами. Распухшие губы. Швы на подбородке. Енот бы оскорбился таким сравнением.

— Ха! — протестующее воскликнул Винс. — Видел бы ты нашего парня. Его пришлось на вертолете везти в Лос-Анджелес. Наша девочка неплохо дерется. Она вышибла ему глаз монтировкой! — гордо сказал он.

Фрэнни был в ужасе.

— Боже мой!

— Пробила череп, сломала нос…

— Ты ли это?! — воскликнул Фрэнни, будто она была одержима какой-то личностью, которая была сильнее, чем все думали.

— Я, и я жива, — просто ответила она.

— О, дорогуша, — с умилением произнес он. — Я даже не знаю, что сказать.

— Тогда я обязательно отмечу этот день в календаре, — иронично заметила Энн.

— Я хочу обнять тебя, но боюсь, ты меня покалечишь. Ты лупила человека по голове монтировкой, так что…

Энн попыталась улыбнуться. У нее болело все: ребра, голова, легкие. Она чувствовала себя так, словно ее переехал грузовик.

— Мой дантист, — сказал Фрэнни, когда до него дошло. — Серийный убийца совал свои руки мне в рот!

Энн посмотрела на Винса.

— Он сознался?

Тот покачал головой.

— У него адвокат. К нему не подступишься.

— Но это он сотворил такое с Энн, — возразил Фрэнни со своей знаменитой напористостью. — Мне плевать, если он даже наймет какого-нибудь Ф. Ли-Спаси-Мой-Зад. Ему все равно не соскочить!

— Нет, — произнес Винс. — Он лакомый кусочек, и знает это. Думаю, он попытается договориться.

— К черту! — выпалил Фрэнни. — Поджарьте ему задницу!

Винс похлопал его по плечу.

— Мне нравится, как ты мыслишь, друг мой. Твоими бы устами…

— А как же убийства? — спросила Энн. — И Карли Викерс?

— Пока что этого недостаточно для суда. На самом деле у нас почти нет улик. Он не допускал ошибок, пока не напал на тебя, — сказал он. — Откуда у тебя цепочка?

Энн вздохнула.

— Томми подарил ее мне. Наверное, нашел в их доме. Он думал, что делает что-то особенное, хорошее.

Его милый поступок стал первым звеном в цепи событий, в результате которых его отец превратился в чудовище. Никакие греки не смогли бы выдумать такую трагедию.

— Ты говорил с Томми? — спросила она.

И прочитала ответ по его напряженному лицу.

— Мать не подпускает нас к нему.

Винс понял, что она чувствует, и нежно накрыл своей ладонью ее руку.

— Ты ничем не можешь помочь. Оставь их.

В сердце Энн обосновалась глубокая грусть, будто она потеряла любимого человека. В каком-то смысле так и было. Почему-то она знала, что больше никогда не увидит Томми Крейна. Она не стала говорить этого. Никто бы ей не поверил. Он ушел из ее жизни.

— Я принес тебе полезный подарочек, чтобы подбодрить тебя, — сказал Фрэнни, ставя на столик рядом с кроватью яркий пакетик.

Энн подозрительно заглянула в пакет. Она протянула руку, к которой не был присоединен катетер, и извлекла что-то из черного шелка и кружев.

— Кто-то дарит цветы и конфеты. Мои друзья дарят мне белье.

— Ничто не вызывает желания выздороветь больше, чем пеньюар, — улыбнулся Фрэнни.

— И мне сразу становится лучше при взгляде на него, — признался Винс.

— Вот видишь?

Энн закатила бы глаза, если бы они у нее не болели.

Фрэнни наклонился и нашел маленький участок щеки, поцелуй в который не причинил ей боли.

— Я пойду, отдыхай, — сказал он, а потом комично подмигнул Винсу.

Энн удалось вскинуть бровь, глядя на пеньюар.

— Ох уж эти двое!

— А теперь серьезно, — сказал он. — Как ты себя чувствуешь?

Она не знала, что лучше: храбриться или поделиться с ним своими переживаниями. Слезы подступили к глазам, когда ее охватили эмоции, и Энн задрожала.

— Никогда в жизни так не боялась.

Винс присел на кровать, чтобы обнять ее.

— Видела бы ты меня, — пробормотал он. — Когда я понял, что ты в лапах у этого ублюдка…

— Обними меня ненадолго, ладно? — тихо попросила Энн.

— Я буду обнимать тебя всю ночь, — прошептал он, гладя ее по волосам.

— Не думаю, что тебе позволят остаться после девяти.

— Пусть только попробуют выгнать меня. Бог еще не создал такой медсестры, у которой хватило бы смелости оторвать меня от тебя. Я знаю, о чем говорю.

Он поцеловал Энн в лоб, и она почувствовала, что напряжение понемногу спадает.

— Я серьезно, — сказал он тихо. — Я никуда не уйду. Может, я и большой глупый увалень из Чикаго, но я чую свое, когда вижу его. Я люблю тебя. Я хочу провести с тобой свою жизнь. Ты не против? Или в отношении моего будущего есть запретительное постановление?

Энн улыбнулась и покачала головой. Он был прав. После того как она взглянула смерти в лицо, все ее планы на жизнь стали проще и прозрачнее.

Винс наклонился, поцеловал ее в губы, и она поняла, что никогда в жизни не чувствовала такой заботы и безопасности.