Закон Жизни

Глава 17

Первые петухи ещё не начали орать на встающее Око противными хриплыми голосами, а гномы уже давно собрались и выехали из деревни. Вместе с ними — и я, не то в роли пленника, не то как помощник и союзник. Конечно, меня не связывали и не держали, даже накормили хорошенько, впервые за долгое время до отвала, но кто-то из подгорных жителей всё время караулил рядом, искоса поглядывая, что я делаю. И меч отобрали, пообещав, что выдадут перед боем. Ничего не оставалось, кроме как смириться…

Сами коротышки ещё в помещении деловито облачились в самые настоящие кольчуги, блестящие металлом, накинув поверх плащи и повседневную одежду, и разобрали продолговатые свёртки — наверняка, с оружием. Всего гномов было шестеро: Тюрин, рыжебородый Барин, здоровяк Волин, и ещё трое пока для меня безымянных. Сколько разбойников притаилось в лесу, я так и не смог сосчитать, но по ощущениям — гораздо больше. Сомнения в том, правильно ли поступаю, ввязываясь в такую авантюру, росли.

Из головы всё никак не шло, что пришлось оставлять Валерию одну, так и не навестив перед выходом. Этот факт беспокоил едва ли не сильнее всего остального. Оставшись без вестей от меня, девушка могла наделать глупостей… Пойти в ту же деревню, например. Чем бы для неё это закончилось, не хотелось и думать. Поэтому, я просто всей душой жаждал, чтобы всё поскорее началось и закончилось, и мне вернули свободу. Неизвестность, приправленная мандражом перед грядущей дракой, изводила.

Если у подгорных жителей и был какой-то план, сообщать его мне никто не потрудился. Ясно, не доверяли. Мы просто ехали и чего-то ждали, не высылая разведку вперёд и не предпринимая попыток ни атаковать первыми, ни хоть как-то подготовиться к обороне. И это напрягало тоже: если нас всех тут положат, я уж точно не смогу позаботиться о спутнице.

Вредное время, как назло, тащилось невыносимо медленно, медленнее, чем гномьи телеги, противно скрипящие дурацкими деревянными колёсами. Дорога, по которой мы ехали, была, на самом деле, одним названием. По сути, это была просто разбитая колея, петляющая между деревьев и объезжающая особо глубокие ямы и не пересохшие до конца лужи. Для такой пересечённой местности караван, получалось, ещё неплохую скорость развивал…

Око поднималось всё выше, и вскоре началось настоящее пекло. Я скинул с себя тунику. Стойкости гномов, которым наверняка было куда хуже во всей этой их одежде и доспехах, оставалось только поражаться.

В конец изведясь, я даже задремал, сидя на облучке рядом с Барином, постоянно бурчащим себе под нос какие-то гномьи ругательства. Проснулся внезапно, буквально выдернутый из беспокойного полусна, и начал беспокойно оглядываться вокруг, не понимая, в чём дело.

Барин повернулся ко мне, с лёгкой усмешкой собираясь что-то сказать, как вдруг резко дёрнулся в сторону. Уже после этого я услышал звук выстрела и громкий звон.

Но гном, как ни в чём не бывало, резко развернулся и откинулся назад, выхватывая из груды тряпья спрятанное там до поры… Что-то совершенно точно огнестрельное. Вскинув металлическую трубу с прикладом к плечу, он разрядил оружие куда-то в сторону леса, породив облако порохового дыма. Что там дальше я не смотрел, к тому времени уже успел соскочить с повозки и распластаться на земле, всматриваясь в густую листву, в которой разглядел несущихся к нам с криками и гиком грабителей. Показалось, что их очень много. А ещё, с их стороны мелькали вспышки — разбойники прямо на бегу палили в нашу сторону, судя по тому, что я видел, из пистолетов.

— Человек!

Кинув взгляд назад, еле успел среагировать и схватить летящий прямо в меня мой же меч. Следом за ним на землю спрыгнул Барин, выстрелил и стал спокойно перезаряжать своё… Ружьё?

— Стоишь слева, не мешаешь! Будешь чудить, убью сразу… — не отвлекаясь от процесса, проорал гном в мою сторону, вновь прицелился, и: —…растудыть! — выстрелил.

Мне не оставалось ничего, кроме как подчиниться. Мы встали перед бегущими на нас людьми, из-за повозки появились ещё два гнома. Все передвигались в полный рост, и не думая пригибаться, или, тем паче, падать на землю, как в самом начале инстинктивно сделал я сам. Посмотрев на это, я переборол почти необоримое желание лежать не поднимая головы и скромно пристроился рядом, полностью осознавая глупость такого поступка. Было у меня сильное подозрение, что пользы от меня в этом бою будет не сильно много.

А видя уже почти перед собой бешеные глаза и оскаленные лица врагов, представляя, как выпущенные ими пули вонзаются в мою плоть, я вдруг с отчётливой ясностью осознал, что сунулся не в своё дело. Словно на самом деле я какой-то мальчишка, мечтавший о великих подвигах, который вдруг сталкивается с суровой действительностью и понимает, что то, о чём он мечтал — это на самом деле кровь, пот, страх и боль, а также сожаление о той, нормальной жизни, которой уже никогда не будет. Ведь на одного «героя» приходится раз в десять больше тех, кто просто не выжил… Хотя, почему говорю, что я «как» мальчишка. По сути, им же и являюсь, пусть и пытаюсь делать вид, что это не так.

Постыдная мысль убежать подальше от всего этого кошмара и оставить упрямых и невежливых коротышек разбираться самих была обдумана, взвешена, и с позором изгнана из головы, а следом за нею и вполне здравая, лечь всё же и не отсвечивать. Вместо этого я крепче сжал двумя руками рукоять меча, слишком тяжёлого и неудобного для меня, и крепче упёрся ногами в землю. Пусть переоценил свои возможности, и мне суждено сегодня погибнуть. Меня не заставляли выбирать, сам пошёл на это! Так чего ныть теперь?..

Замерев изваянием, я готовился к худшему. Но разбойники падали один за другим, гномы оказались на удивление меткими стрелками, в отличие от нападавших. Те или не попали ни разу, или не смогли причинить коротышкам вреда, как Барину. Мне казалось, пули должны пробивать кольчуги, но, видимо, я что-то понимаю не так или не знаю…

Прошли считанные секунды, и я вдруг понимаю: нападение разбойников захлебнулось в крови, фактически, наши выиграли. Но на меня несётся один-единственный истошно вопящий бородатый мужик. И в него никто не стреляет, то ли нечем, то ли специально. Расстояние всё больше сокращается, я уже вижу отчётливо его выпученные глаза и раздувающиеся ноздри… И разбойник, прямо с разбегу, пытается пырнуть меня чем-то похожим на саблю.

Если бы удар достиг цели — наверное, мою тушку легко бы пробило насквозь и пригвоздило к дощатому борту повозки. Но я успел ударить по направленному на себя оружию мечом, и даже смог отбить его в сторону. Как только хватило скорости и сил на это!

Ответный удар получился слабым, скорее режущим, чем рубящим, и разбойник в свою очередь легко парировал его. Но внезапно оступился, и этого мгновения вполне хватило, чтобы чуть изменить направление движения клинка, слушающегося плохо, с трудом, так и норовя выскользнуть из вспотевших ладоней, но всё же повинующегося командам.

И из раны на руке мужика щедро брызнула кровь! А в сторону отлетел отрезанный большой палец… Если честно, я сам испугался всего того, что произошло, но мой враг заорал ещё громче, обдав зловонием и забрызгав слюной, и впечатал меня ударом плеча в стоящую позади повозку, пытаясь блокировать мои руки собственным телом.

Лишь каким-то чудом получилось вывернуться, крутануться, и ещё раз полоснуть сталью по мягкой податливой плоти, рискуя порезаться самому. Действительно не знаю, как всё это делал, пытался потом вспомнить, разложить всё по действиям, но не смог — всё на инстинктах. Но, как бы там ни было, мужик отшатнулся назад, роняя саблю и хватаясь за кровоточащее плечо, и я уже праздновал победу, когда что-то ударило в голову. Мгновением позже нагнал грохот выстрела, а ещё через одно я понял, что теряю сознание.