Закон Жизни

Глава 42

Я слетел вниз как мог быстро, ударяясь об острые углы и прыгая в проёмы, не замечая лестниц. Окаянные ящики, которыми придавили ведущий в потайной отсек люк, оказались непомерно тяжёлыми — ставили их, я помнил, несколько матросов. Но я каким-то совершенно титаническим усилием разобрал завал, под аккомпанемент беспокойных криков и ударов снизу.

Люк тотчас распахнулся, и наверх выпрыгнул Тюрин, с топором в одной руке, и пистолетом в другой. Не дожидаясь, пока остальные поднимутся, он заорал, бешено озираясь по сторонам:

— Что тут, киркой вас залюби происходит?!

— Команда перебита, вся! Сейчас по нам будут стрелять, из пушек! Хотят потопить!

— Гром и обвал! Скорее, надо покинуть корабль!

— Можно отсидеться тут, вряд ли они будут…

— В ящиках динамит! Скорее, все наверх!

— Каюта капитана! Там окно!

— Все в каюту! На палубу не лезть! — меня поняли с полуслова. Одно из окон в каюте выходило как раз на скрытую от парохода сторону. Через него можно было незаметно покинуть корабль…

— Тюрин! Я плавать не умею!.. — истошный вопль Барина, заставил вздрогнуть. Ведь гномы, и правда, могут быть очень плохими пловцами…

— Возьмёшь что-нибудь деревянное! Не ной! Скорее, скорее, пошли!

Я рывком помог выбраться Валерии, умудрившейся держащей одной рукой и Рекса, и мешок с нашими пожитками.

— Беги наверх! Скорей!

Зацепил взглядом Мерина, который не отпускал мой меч, и понял — в голове рождается пусть слабенький, но план.

И вновь я нёсся сломя голову сквозь корабельное нутро, теперь уже наверх. Мне казалось, что я внутри самого настоящего трупа — «Ласточка» внезапно стала восприниматься как живое существо. А в голове тикали невидимые часики, вот-вот её нежную обшивку должны были проломить чугунные ядра. При попадании в динамит, всё тут грозило взлететь на воздух в мгновение ока…

Буквально вылетев на палубу, я тем не менее замедлился и ползком метнулся к висящей у кормы шлюпке. Только бы никто не заметил, только бы никто не смотрел сюда! Пара перерубающих крепеж ударов, из неудобного положения — и барабан лебёдки начала бешено крутиться, стравливая вниз удерживающие шлюпку канаты… Опасно! Так можно потерять наш единственный шанс на спасение!

Сильнейший удар по рукам бросил меня на палубу, кажется, чудом не сломал ничего. Но у меня получилось перехватить рукоятку ручного привода и остановить вращение. Я продолжил крутить барабан до тех пор, пока не услышал всплеск. После чего затравленно огляделся — видел кто меня, нет, так и не понял — и, постаравшись максимально прикрыться от взоров возможных свидетелей, перемахнул через борт. На пару мгновений повиснув на руках, я кинул меч в покачивающуюся на волнах шлюпку — избавиться от него, даже сейчас, казалось кощунством — и сам сиганул вниз, оказавшись рядом с бортом. Делом нескольких секунд оказалось забраться внутрь, перерубить все канаты, и, вытащив со дна пару вёсел, постараться на максимальной скорости подгрести к тому месту, где над водой виднелись головы моих спутников.

К счастью, на поверхности были все. Гномы и правда похватали всякий хлам — бочки, ящики, и держались за них. Барин так вообще гордо возлежал на здоровенном шкафу, с резными дверцами, который сам по себе оказался чем-то вроде импровизированной лодки.

Пока я собирал этих, почему-то захотелось назвать их «зайцами», лодка едва не перевернулась — пришлось кричать, командовать, и управлять процессом. Но уже очень скоро мы все дружно взялись за вёсла, благо, их хватало, и постарались отплыть от корабля подальше, но при этом не настолько далеко, чтобы нас стало из-за него видно. К сожалению, приходилось балансировать между двумя рисками — быть зашибленным шальным ядром и засыпанным обломками, или быть замеченным теми, кто не заинтересован оставлять живых свидетелей.

Мы ещё гребли, когда сзади раздался грохот залпа, сразу за ним приближающийся свист, треск сминаемого дерева… Практически одновременно, совсем рядом в воду шлёпнулось ядро, обдав нас фонтаном брызг и чуть не перевернув лодку. А сзади раздался мощнейший взрыв.

Я не удержался, и повернулся, наблюдая, как некогда красивый корабль превращается в разлетающуюся кучу обломков. К счастью, до нас они не долетали. И, что ещё лучше, корабль не пошёл ко дну сразу — остов с размётанной палубой и вскрытыми бортами остался на плаву, хоть и мгновенно занялся огнём, коптя небо столбами дыма.

— Может, хватит грести? Отплывём далеко, заметят! — я озвучил очевидное, и гномы отпустили вёсла. — Не стоит ли подойти поближе? Теперь-то чего бояться? Всё что должно было, взорвалось уже, наверное…

— Нечего бояться?! А Духи Пламени, так их во все отроги? — Барин был как всегда в своём репертуаре. Но…

— Какие духи, Барин? Откуда там духи?

— Как откуда? А динамит? Как он, думаешь, взрывается? В каждую шашку сажают по небольшому духу. Когда дают команду, он её поджигает, а если много пищи, ещё и присоединяется к веселью… Я очень люблю их выпускать, они так здорово резвятся и на всё кидаются всегда! Только с ними осторожно надо…

Слушая эти не то сказки, не то очередную правду об окружающем мире, я одновременно завороженно смотрел на игру пламени, которое с жадным треском, выплёвывая в пространство снопы искр, лизало борта судна и покосившуюся грот-мачту — вторую снесло целиком метким попаданием ядра. В какой-то момент мне и правда почудилось, будто вижу огненные фигуры, отдалённо напоминающие человеческие, их разеваемые в беззвучном крике оскаленные пасти, смотрящие на нас с нечеловеческим голодом глаза…

Так мы и остались дрейфовать, боясь выйти из «тени» нашего бывшего судна, и опасаясь приблизиться к нему слишком близко. К сожалению, там, вместе с огнём, сгинули все припасы и вода. То, что скоро их отсутствие станет проблемой, понимал каждый.

Что самое смешное — никто из нас не расстался со своим оружием, у многих были при себе заплечные мешки с личными вещами. Все каким-то образом умудрились сохранить свои топоры, пистолеты, и даже вытащили с корабля связку карабинов, которую закинули в пустую бочку, которая чудом не перевернулась. Но никто не взял ничего из еды, и у нас не было даже одной-единственной фляги с водой на всех.

— Всё, братья, приплыли, как говорят эти, мокрозадые, — Барин опять подал голос, ни к кому конкретно не обращаясь. — И динамит потеряли, и нас самих теперь, скорее всего, потеряют…

— Да не ной ты, бородатый!.. А то тебя сейчас первого потеряют, нытик!

— Малыш!

— А я что, я ничего! Скажи ему, Тюрин, чтобы заткнулся… И без того тошно ведь.

— Я тебе заткнусь!

— Полно вам, не ссорьтесь, девочки. Малыш, охолони. И ты, Барин, не кричи раньше времени. Вот увидишь, всё будет хорошо. Вернёмся назад, купим этого динамита, сколько душе будет угодно, — подал голос доселе молчавший Волин, своим густым басом невольно притянувший все взгляды к себе. Я с неподдельным восхищением посмотрел на него, на могучее тело, на упрямо выпяченный подбородок, на горящие каким-то внутренним огнём глаза, на красные ленты в бороде, с одной стороны совершенно неуместные, а с другой — так органично смотрящиеся… Но почему-то при этом представилось в красках, как этот гном утешает смертельно раненого в бою товарища, который, совершенно ясно, вот-вот отправится к праотцам — но его убеждают, что всё будет хорошо и обойдётся… Может это было из-за того, что, несмотря на злой огонь в глазах, глубоко внутри в них читалась полная безысходность.

Будто не я один это заметил. Обычно молчаливый Коин намотал седой ус на палец, и протянул задумчиво:

— Как-то это, знаешь… Деньги-то у нас, скажем, есть. Хватит ещё не на одну партию. Но кто даст время? Пока ездим туда-обратно, зима начнётся. Тут и ржавые молотки прочухаются. И… Даже если, предположим, нам повезёт, кто-то проплывёт тут мимо, и будет даже настолько любезен, что возьмёт нас на борт. Что мы им скажем? Что нас потопили и не добили шавки Адмирала? Как только люди Грантов узнают, что нас подобрали там, где они потопили корабль…

Берин сверкнул очками — как только не потерял их?

— Это-то не страшно. Назовём какое-нибудь другое судно… Ни за что нельзя говорить, что мы с «Ласточки». Обычное кораблекрушение. Шторм, был ведь. Постараемся сразу затеряться. Люди Гранта не узнают. Но время… Время-то мы уже потеряли. И если крысёныш про нас расскажет… А его будут спрашивать. Не каждый корабль столько динамита возит. Тогда плохо. Слишком мы приметная команда.

— Поражение в битве, не значит поражение в войне, — вновь пробасил Волин, пытаясь вернуть надежду в сердца своих соратников. — А крысёныша не будут слушать — ведь мы, считайте, утопли с судном. Кому какое дело до утопленников?

— Братья. Гадать о том, что можно сделать, а что нет, сейчас бесполезно. Для начала, нам просто выжить, — точку в споре поставил Тюрин, смотревший вдаль с непонятным выражением.

Повисло молчание, всё наполненное недосказанностью и не высказанными репликами. Воспользовавшись паузой и стремясь поскорее заполнить её, я спросил, обращаясь в первую очередь к гномьему предводителю:

— Ладно, не спрашиваю, зачем вам понадобилось столько динамита. Но зачем вы везли его с юга? Неужели на севере купить нигде нельзя?

— Нельзя, — Тюрин явно не был расположен к общению, нахмурил свои кустистые брови и отвернулся. За него ответил Барин:

— Да, растудыть их и растак, во все отроги, да селями и оползнями! Наместник северной провинции запретил динамит, всем, кроме военных! После пары инцидентов… Там были виноваты, задави их гора, какие-то дураки. А расхлёбывают все теперь.

— А на Юге не запретили?

Дружный гогот гномов заставил ненадолго почувствовать себя ничего не понимающим дурачком. Наконец, Барин, вытирая слёзы, соизволил снизойти до пояснений:

— Во-первых, там, на Юге, всегда всем всё равно! А во-вторых, тамошний наместник — тоже Грант, кстати, родственничек этого сына болотной жабы, который наш корабль потопил — так вот, наместник этот сам динамит и производит, и все барыши с того имеет. Он толкает его всем, кому ни попадя, лишь бы золотом платили. Даже, говорят, каким-то варварам партию отпустил, было дело… Не, ты прости, я тебя задеть не хотел. Просто — варвары, и динамит, это же знаешь, как, растудыть их да растак! Сами себя и подорвут, небось, неумёхи дикие…

— Мне безразличны варвары, всё равно ничего не помню и никого не зна… Но… Ни за что не поверю, что на Севере нельзя этот ваш динамит купить, ну вот вообще нигде. И что его вести можно только с юга.

— Можно. Есть один тип. Но он… Принципиально не ведёт дела с гномами, — я поймал не себе очень внимательный взгляд Тюрина. — Да и вообще, он ни с кем не желает дел вести, кроме вас, людей…

— О чём ты, главный? — бас Волина. — С пацаном-то он точно говорить не станет.

— Возможно, и не станет. А возможно, и станет… Это хотя бы намёк на шанс, — было видно, что Тюрина идея не отпускает, он глубоко задумался и продолжал сверлить меня взглядом. Я пожал плечами — если смогу помочь, хорошо. Ради друзей не жалко.

— С этим уже можно работать, да! Растудыть! Ещё не всё потеряно! Мы ещё доберёмся до…

— Барин, завались. Для начала, нам бы выбраться отсюда!

— А, задави меня камень! Всё, молчу…

В этот момент с жутким треском пылающий корабль сложился пополам и начал уходить под воду. Все замерли, наблюдая за тем, как почерневший остов скрывается в волнах.

— Все ложимся! За нами ещё могут наблюдать! — повинуясь команде Тюрина, мы постарались лечь на дно, только Пострел взлетел высоко вверх и начал описывать круги по воздуху, поливая нас оттуда отборной гномьей бранью. И неизвестно, сколько нам так предстояло пережидать, пытаясь утаиться от глаз злопыхателей. В любом случае, это было только началом испытания…

Свернувшись между скамьями для гребцов, подложив под голову мешок с нашими скромными пожитками, который Валерия не пожелала бросать и всё это время держала рядом с собой, я внезапно обратил внимание на странное ощущение в руке. Всё в том же месте. Оно явно появилось давно, просто из-за всех этих треволнений я не заметил этого сразу…