Заложница любви

ГЛАВА 25

Было решено повесить пленников на следующий день в полдень. Никто из воинов Жиля или Ульрика не видел, чтобы хоть одна душа ускользнула в ночь нападения на Биконовское аббатство. Все разбойники были или убиты, или заключены в донжон. Кого бы ни подвергали допросу, все негодяи несли чушь о богине Диане и пророчестве. Но чем больше допрашиваемые в самых пышных выражениях славили богиню, тем больше недоумевали одержавшие победу уэльские верноподданные Ульрика. Чем скорее безумцы будут повешены, тем скорее кончится это всеобщее помешательство, решил лорд.

Может, тогда, по прошествии некоторого времени, появится на лице Бррнуин улыбка будущей матери и она направит свои бьющие ключом силы на хозяйственные дела и подготовку к появлению нового наследника Карадока. Но пока что ее сон прерывался кошмарами, заставлявшими бедняжку пробуждаться несколько раз за ночь. Пробудившись, она садилась в постели рядом с Ульриком, нащупывая оставленный поблизости кинжал. Бронуин предпочитала не спать, нежели мучиться во сне страхами. Муж больше не в силах был успокоить ее своими объятиями, а отвары, приносимые Мириам, она пить отказывалась из опасения провести остаток ночи во сне, похожем на явь.

«Еще и это!» – в отчаянии сердился Ульрик, поглядывая поверх зубцов башни на войско, собравшееся у стен замка. Известие, что вражеские силы с острова Англси высадились у берегов Карадока, прервало его молитвы в часовне сегодня утром. Во главе войска стоял отец Дэвида Эльвайдского, лорд Гундольф. Вдали показался гонец с белым флагом, которым всадник размахивал, давая понять, что напавшие желают вести переговоры.

– Я думаю, надо стереть этих наглецов в порошок, – высказал свое мнение лорд Жиль. – Ясно, что им с нами не сравниться в силах!

Ульрик кивнул, соглашаясь: отряды с острова Англси действительно не соблюдали даже боевого порядка. Но все же он возразил:

– Нет, милорд, иной раз откровенный разговор помогает избежать кровопролития. По крайней мере, мы узнаем, почему эти молодцы собираются напасть на Карадок.

– Потому что их родня у нас в донжоне! – воскликнул Жиль, спускаясь вслед за Ульриком по ступенькам вдоль стены укреплений во внешний двор, где уже была организована первая линия обороны.

За зубцами стены стояли лучники, кто в черно-красном, кто в оранжево-голубом. С ними смешались некоторые из жителей деревни, поклявшихся в верности Ульрику. Одетые в лохмотья, в которых им удалось ускользнуть от головорезов-гробокопателей, эти бойцы были полны решимости сражаться не хуже остальных. Несколько воинов из свиты лорда Жиля отмеряли во внутреннем дворе замка необходимое количество неопробованной прежде взрывчатой смеси, закладывая ее в небольшие бочонки с фитилями. Ульрик не думал, что придется их применить, но, с другой стороны, предоставлялся подходящий случай проверить порох. Он сомневался, что хоть кто-то из островитян подозревает о существовании подобного оружия, и полагал, что никто и не узнает, потому, как вряд ли приготовленные заряды будут применены.

От людей, занявших позиции на стенах, постоянно передавались сведения тем, кто нашел убежище во внешнем дворе замка и ютился в укреплениях. Паники не было, с облегчением отметил Ульрик. Ему удалось убедить людей, что он умеет достойно сражаться, если уж не с духами, то с войсками. Когда посланец вошел в большой зал замка, Ульрик восседал на месте, отведенном ему как верховному лорду. Лорд Жиль, епископ и рыцари, сменившиеся с постов, также присутствовали при встрече. Все хотели услышать о требованиях напавших. Владелец замка, еще бледный от потери крови, не производил, однако, впечатления человека, ослабевшего от ран. Когда посланец вошел, Ульрик встал, ожидая, когда тот приблизится.

Бланкард встретил посланца и подвел к лорду, как того требовала церемония. Развернув лист и прочитав первые строки, Ульрик недоверчиво приподнял бровь и взглянул на посланца.

– Что за шутки? Нет в Карадоке никакого преследования уэльсцев! У меня есть веские причины держать Дэвида Эльвайдского в донжоне, – верховный лорд отбросил пергамент в сторону. – Скажите лорду Гундольфу, что его сын обвиняется в участии в грабежах и убийствах, причем не только в деревнях Карадока, но и на священной земле Биконовского аббатства. Он отлучен от церкви и приговорен мною и равными ему к повешению вполдень.

– Могу ли я передать ваши слова, написанными на пергаменте, милорд? – спросил посланец.

Ульрик отверг предложение и повторил свою речь на уэльском наречии, немало удивив воина.

– Теперь вы выслушали мой ответ на английском и вашем родном языках. Постарайтесь передать лорду Гундольфу все в точности. У меня нет желания вступать с ним в сражение, но я не потерплю неповиновения, если он таковое проявит!

Посланец кивнул, торопясь поскорее оказаться вне досягаемости жестокого взгляда лорда, неотступно следившего за ним.

– И скажите Гундольфу, что, если он хочет поговорить со своим сыном, то может войти в ворота Карадока без сопровождающих. Отец имеет на это право, – добавил он из сочувствия.

«Неважно, что натворил сын, кровь есть кровь. Сын остается сыном», – с сердечным убеждением сказал себе Ульрик. Избави его Бог оказаться когда-либо в подобном положении.

Как только посланец удалился, Ульрик обратился к лорду Жилю. Не время было предаваться размышлениям! Ответственность, возложенная на него как на верховного лорда, призывала к решительным действиям.

– Милорд, следуйте за мной. У меня созрел план, который может помочь нам отбить, кому бы то ни было охоту нападать в дальнейшем на мой замок. Я человек разумный, но терпение мое небесконечно!

Бронуин с бьющимся сердцем сидела в своей комнате. Что собирается делать Ульрик? При его порывистом характере едва ли дело кончится миром. Она подбежала к окну и распахнула ставни, не обращая внимания на хлынувший в комнату зимний воздух. Через несколько мгновений из башни вышел Ульрик в окружении рыцарей, среди которых был и лорд Жиль. Все они прошли в центр внешнего двора, где воины Жиля заполняли бочонки неприятно пахнущим порошком – запах, хорошо запомнившийся ей с того дня, когда обнаружилось бесчинство в склепе.

Лорд Гундольф был известен своей вспыльчивостью, но Бронуин и предположить не могла, что есть причины подозревать лорда Англси в связях с «волчьими головами». Он исправно платил десятину церкви и старался, чтобы все на острове то знали. Этот человек был чрезмерно прямолинеен в своем отношении к греховности, как лукаво заметил однажды ее отец.

– Извините, миледи, у меня для вас весточка.

От неожиданности испугавшись, Бронуин обернулась, услышав голос служанки. Она прижала руку к забившемуся сердцу. Какой ужасно нервной она стала!

– Весточка… от кого?

– Один из стражников передал, что вас зовет Дэвид Эльвайдский.

Холодок пробежал по спине Бронуин.

– Дэвид?

– Да, – подтвердила Мириам, нахмурившись. – Хотя не думаю, что его милости это понравится… даже если речь идет о предательстве.

– О предательстве? – Бронуин закрыла створки ставень и закрепила их. – Дэвид знает, что его отец угрожает осадить Карадок?

Мириам пожала плечами.

– Мне это неизвестно, миледи. Если это и так, мне кажется, он должен предупредить отца, как многочисленно войско Карадока. Я никогда прежде не видела столько воинов. Зубцы башни стали разноцветными от их одежд, а люди лорда Жиля говорят… говорят, что собираются отправить этого уэльсца на тот свет!

Вспомнив, что она только что видела Ульрика рядом с людьми из Мерионвита, работавшими с порохом, Бронуин сорвалась с места и помчалась к лестнице. Мириам следовала за ней по пятам, ее голос звенел от тревоги:

– Миледи, возьмите с собой его милость, умоляю вас! Ему это совсем не понравится!

– Что ему не понравится? Что случилось? – спросила у нее за спиной Агнес.

Шум и суета привлекли ее внимание, и она покинула свое любимое местечко в нише у окна, где, сидя на скамье, преспокойно вышивала.

– Хоть вы скажите ей, миледи!

Бронуин слышала, как Мириам умоляюще обратилась к Агнес, но ноги несли ее дальше – через вал к лестнице, ведущей к подножию замка. Надо потребовать, чтобы Дэвида освободили от цепей, когда он будет говорить с отцом. Теперь, когда все открылось, самое меньшее, что может сделать Дэвид, так это сказать правду. Такой поступок мог бы даже, не исключено, спасти его, если учесть, сколько людей будет избавлено от гибели в сражении. Для него это единственная возможность совершить достойный поступок и тем самым избежать вечного проклятия, обещанного епископом.

А если Ульрик предупредил стражу не пускать ее в донжон? Но все, должно, быть заняты приготовлениями к казни и тем, что происходит за стенами замка, никто не заметит ее! Бронуин обежала последний круг ступенек винтовой лестницы и поспешно толкнула тяжелые дубовые двери, прикрывавшие темное помещение, освещенное дымящимися факелами. Она прижала рукой железный амулет, спрятанный под одеждой, постоянно носимый ею теперь втайне от мужа, – чтобы не вызывать его раздражения.

Молодая дама увидела Дэвида, все еще безжизненно висевшего на цепях, закрепленных у него над головой в стене башни. Она порывисто обратилась к отлученному от церкви рыцарю:

– Дэвид, твой отец у стен Карадока…

Не успела Бронуин понять, что происходит, как из темноты протянулась рука и зажала ей рот. Затем, к ее удивлению, Дэвид выпрямился и безо всякого усилия снял цепи со своих окровавленных запястий. Он улыбнулся разбитыми, опухшими губами, морщась от боли.

– Конечно, он здесь, миледи, и это очень кстати в день нашей с вами свадьбы!

Свадьбы? Бронуин стала вырываться, но крепкие руки тащили ее в глубину башни. Боже, о чем он говорит? Как удалось ему высвободиться? От нехватки воздуха у нее закружилась голова. Бронуин попыталась повернуть голову, чтобы суметь вдохнуть, но глоток затхлого влажного воздуха, который всегда бывает в помещениях, куда не попадает солнечный свет, не принес облегчения. Колени у нее подогнулись. Похититель, тащивший ее, отступил, чтобы пропустить Дэвида к двери склепа.

От изумления глаза Бронуин широко раскрылись, когда темноволосый рыцарь не стал открывать дверь, обитую железом, а прикоснулся к статуе Девы Марии. Раздался скрип, и каменная фигура сдвинулась в сторону, открыв узкий проход в скале.

– Неси ее туда и скрой поскорее наши следы!

Хотя отверстие было небольшим, оно поглотило Бронуин, как ужасающее чудовище из ее кошмаров. Это был он – проход, по которому ее нес Дэвид, и этот проход вел в пещеру, где у нее под одеждой протаскивали ребенка. При мысли об опасности, грозящей дитю, Бронуин отбросила страх. Она укусила ладонь, зажимавшую ей рот, заставив похитителя на мгновенье отдернуть руку. Однако ее крик с призывом о помощи был сразу же заглушен: Дэвид заткнул ей рот куском своей запятнанной кровью рубахи. В отчаянии выхватила Бронуин кинжал, висевший на поясе, но оружие немедленно оказалось выбитым из рук.

Звон упавшего кинжала заглушило шарканье ног тех, кто шел следом. Темнота сомкнулась над их головами. Они устремились куда-то вниз, и Бронуин перестала вырываться, опасаясь, что ее выронят. Она услышала скрежет камня о камень, и тонкий лучик света придавила черная, душная волна. Наступила тишина.

Ульрик Карадокский стоял у зубцов башни, когда лорд Гундольф подъехал к воротам в сопровождении шести вооруженных рыцарей. Судя по обвисшей шкуре гнедого коня, на котором восседал островной лорд, год на Англси выдался голодным. Черт побери, Ульрику совсем не хотелось уничтожать запасы зерна уэльсцев и забирать их прочие припасы, но необходимо было прибегнуть к этому, чтобы положить конец восстанию.

Теперь наступило мирное время. Он был воином, но даже ему надоело сражаться. Слишком долго забавляли его кровавые битвы и рискованные приключения. Нежная, гибкая, стройная жена с обворожительными голубыми глазами, одарявшая его ночами сладостными поцелуями, завладела мыслями совершенно и заставила сильнее, чем в сражениях, биться его сердце. Он хотел провести всю жизнь вместе с нею и растить своих детей на этом скалистом берегу, столь его очаровавшем. Но чтобы так оно и было, сейчас он должен проявить силу и стойкость, иначе все будет потеряно. Ульрик подал кивком головы знак своим воинам у катапульты.

Веревка щелкнула, отпуская пружину. Бочонок с зажженным шипящим фитилем взвился в воздух и приземлился на некотором расстоянии от приближавшихся всадников. Лошади шарахнулись и попятились, прежде чем их успокоили седоки.

– Я сказал, без сопровождающих! Отошлите своих людей, лорд Гундольф, или я за последствия не отвечаю! – предупредил Ульрик.

– Откуда мне знать, могу ли я доверять вам, Ульрик Карадокский?

– В таком случае вы можете доверять мне, если хотите, но в любом случае постарайтесь отойти от бочонка, пока я не досчитал до десяти! – лорд Жиль, стоявший рядом с Ульриком, начал считать. – Один, два…

Его голос усиливался отзвуками громкого шепота: вместе с ним все вокруг отсчитывали время.

«Раз порох не загорелся в момент падения бочонка, значит, загорится, стоит только догореть фитилю, пропущенному в отверстие на боковой стороне», – думал Ульрик, делая знак лучникам, чтобы те приготовились силой заставить всадников отступить, если они не прислушаются к предупреждению. Он не хотел кровопролития и надеялся, что окажется достаточным продемонстрировать свою силу.

– Семь, восемь, девять…

На слове «десять» раздался грохот. Лошади и всадники отшатнулись и понеслись прочь от стен Карадока, спасаясь от падающих дождем горящих обломков, а в это время народ на башнях крепости испускал радостные крики. Глаза Ульрика удовлетворенно блеснули. Он бросил взгляд на лорда Гундольфа, беспорядочно махавшего руками в попытке привлечь внимание к себе.

– Я войду в крепость один, милорд! Не бросайте больше ваши огненные бочонки!

Обменявшись веселыми улыбками с лордом Жилем, Ульрик ответил:

– Входите же, сэр! Вы увидите, я человек слова.

Чтобы успокоить дрожащего лорда, Ульрик сам встретил его у ворот. Лорд Гундольф с достоинством сошел с коня и отдал поводья одному из конюхов Карадока, а затем обратился к светловолосому лорду, о котором уже давно был наслышан.

– Вы держите в тюрьме моего сына, сэр! Я хотел бы знать, какова причина.

– Дэвид Эльвайдский был осуждён мною и моим судом за убийства и грабежи.

– Какие у вас доказательства? Еще несколько дней тому назад он находился на Англси, выполняя ваше поручение.

– А что же случилось с рыцарем, которого я послал с ним, сэром Хаммондом? – спросил Ульрик.

Хоть и хранил Ульрик в глубине души слабую надежду, он не был удивлен появившимся на лице сэра Гундольфа смущением.

– С Дэвидом на Англси не было никакого рыцаря!

– Все доказательства состоят в том, – вмешался лорд Жиль, – что мы застали вашего сына на месте преступления! Он напал на лорда Ульрика и вонзил меч ему в плечо, прежде чем его отмыли от языческой раскраски.

– Языческой раскраски? – лорд Гундольф произнес проклятие и возвел глаза к небу. – Это все та южно-уэльская колдунья, которую он встретил, когда служил у принца! Она его околдовала, вот в чем дело! – он протянул руку Ульрику. – Прошу принять мои нижайшие извинения, милорд. Мне сказали, что Дэвида держат в застенке безвинно, и я приготовился сражаться до последнего вздоха, чтобы его спасти. Но вместо этого претерпел такое унижение!

Глубоко опечаленный поведением сына отец преступника обернулся, чтобы бросить взгляд на равнину, где его ждало войско.

– Дэвид приложил руку к этому грязному делу? – спросил он, глядя на следы пожарища на месте разрушенной деревни, размещавшейся некогда между берегом и поросшими лесом холмами.

– Его задержали только во время нападения на Биконовское аббатство, милорд, – угрюмо сообщил Ульрик.

– Один Господь теперь может спасти его душу! – добавил епископ, осеняя себя крестом. – Если бы он раскаялся, то не страдал бы от вечного проклятия, а пережил бы муки только на земле. Может быть, вы, милорд, могли бы поговорить с сыном? На меня он лишь плюет с презрением.

Гордая осанка лорда с Англси исчезла, плечи поникли. Он задумчиво кивнул.

– Я попытаюсь.

В молчании прошли они по темному проходу во внутренний двор. Лорд Гундольф с любопытством взглянул на запас бочонков, приготовленный для битвы, но ничего не сказал. Однако его молчания было достаточно, чтобы догадаться: уэльский лорд понял значение этого мощного оружия, как понимал это и он сам.

Лорд Карадока уже знал также, что нападения на его замок не будет, и не только потому, что в его стенах находился сейчас Гундольф, но и потому, что суеверные уэльсцы до сих пор еще наверняка шептались, обсуждая увиденное.

– Милорд! – панический вопль стражника прервал его раздумья. – Пленники сбежали!

С ругательством, которое заставило бы покраснеть самого дьявола, Ульрик рванулся, опустив руку на рукоять меча.

– Каким путем они ушли?

Стражник, запинаясь, попробовал ответить. Его лицо исказилось, словно ему трудно было говорить.

– Не знаю, милорд. Они… они просто исчезли, словно растворились!

Крики, вырвавшиеся у всех, кто столпился вокруг, слились в единый возглас, когда Ульрик схватил стражника и встряхнул его.

– Черт тебя побери, я спрашиваю, куда они делись?

– П… помилуйте, милорд, они просто исчезли! Никто из нас ничего не видел и не слышал!

– Невозможно!

Отшвырнув от себя стражника, лорд Карадока вытащил меч из ножен и помчался к подножию замка. Чтобы поспевать за ним, остальным приходилось бежать. Внизу, у донжона, их встретил главный страж. Он упал перед лордом на колени.

– Клянусь, милорд, они растаяли, оставив свои цепи! Все пленники были на месте, когда я пошел за веревками для повешения, а, вернувшись, никого не нашел!

Осмотрев цепь, которой Дэвид был прикован к стене, Ульрик отбросил ее. Цепь не была сломана. Каким-то образом кто-то проскользнул мимо стражников и освободил пленников. Он не допускал мысли, что люди могли просто исчезнуть. Плоть не исчезает так просто.

– Во имя всего святого, они должны быть где-то здесь! ~ Ульрик оглядел воззрившихся на него людей.

Все готовы были последовать за лордом, несмотря на испуг и неуверенность, сквозившие в их взглядах.

– Надо обыскать замок, углы, закоулки, трещинки… И немедленно собрать всех женщин в зале под охраной стражников. Если бежавшие раздобудут оружие…

– Оружейная комната закрыта, милорд! Ее не открывали, – успокоил его стражник. – Это я проверил первым делом.

– Тогда за мной!

Ульрик пробрался сквозь ряды воинов и начал подниматься по ступенькам, но, заметив лорда Гундольфа, последовавшего за ним, остановился.

– Что вы намереваетесь делать, милорд?

Не собирается ли лорд с острова Англси воспользоваться суматохой, чтобы ускользнуть? Но Ульрик понял: этот человек потрясен не менее его самого.

Достойный лорд не отвел взгляда.

– Мой сын опозорил меня, милорд. Прошу позволить мне вернуть честь имени Эльвайдов, служа вам.

«Бронуин», – подумал Ульрик. Тревога вспыхнула молнией в его смятенной душе. Совет Агнес преследовал неотступно. «Прислушивайся к своему сердцу». Ульрик принял предложение Гундольфа и бросился стремительно подниматься по лестнице, перешагивая через две ступеньки.

Если Дэвид и его сообщники на свободе, то Бронуин в опасности. К тому времени, как Ульрик добрался до зала и стал подниматься на второй этаж, раненое плечо заныло. Не обращая внимания на боль, он распахнул дверь своей комнаты.

– Бронуин!

Жены в комнате не было. С приоконной скамьи вскочила лишь служанка и торопливо закрыла ставни.

– Что-то случилось, милорд?

– Где леди?

Мириам сжала на груди руки, ее карие глаза расширились от ужаса.

– Бог мне свидетель, милорд, я просила ее не ходить в донжон к Дэвиду Эльвайдскому! Спросите у леди Агнес!

– Милорд!

Ульрик резко обернулся и чуть ли не бегом кинулся к управляющему.

– Что?

– Леди Агнес нигде нет! Я нашел вот эту куклу на ее скамье и оставленное вышивание. Боюсь, с нею случилось несчастье.

Как будто сокрушительный удар обрушился на Ульрика. Бронуин, леди Агнес и Дэвид исчезли! Снова и снова перебирал он в памяти события последних дней, как бы убеждая себя в том, с чем никак не хотел согласиться.

– Да хранит нас Господь! – пронзительно вскрикнула Мириам, бросаясь вниз по лестнице, словно сам дьявол гнался за ней.

– Дайте-ка посмотреть! – приказал лорд Жиль, забирая соломенную куклу из рук Бланкарда. – Это… – крикнул он, бросая куклу Ульрику в лицо, – колдовство! Это же вы, милорд, и в плече у вас торчит булавка!

Ульрик рассеянно глянул на куклу, которой ее создатель придал его черты, но все мысли лорда были поглощены исчезновением Бронуин. Один мужчина или одна женщина могли еще проскользнуть мимо стражников, но нескольким пленникам это не удалось бы, размышлял он, пытаясь не обращать внимания на Жиля, не прекращавшего выкрикивать обвинения в колдовстве. Значит… есть какой-то выход в нижней части замка!

– Бланкард, соберите стражников на нижней площадке!

– Но мы же там только что были! – возразил управляющий.

– Я говорил, что эта женщина – ведьма! – указал Жиль на куклу вошедшему епископу.

Епископ отпрянул из опасения прикоснуться к дьявольскому предмету и перекрестился, чтобы оградить себя от зла, которое этот предмет мог ему принести.

Ульрик нетерпеливо схватил куклу и отшвырнул подальше.

– Это дело рук людей из плоти и крови, а не каких-то там ведьм! Черт побери, вы же ученый человек, Мерионвит! Пленники не могли испариться под воздействием колдовства!.. Они сбежали из донжона, и я собираюсь выяснить, как это им удалось.

С вереницей спутников, следовавших за ним, Ульрик спустился в зал, где остановился лишь на минуту, чтобы забрать пригоршню сальных свечей из канделябров. Когда они снова оказались на нижней площадке, у подножия замка, он обратился к сопровождавшим его людям:

– Жизнь моей жены и, возможно, ее тётки поставлена на карту. Время дорого. Мне нужны шестеро здравомыслящих мужчин, которые не напустят в штаны при мысли о духах или еще, о какой другой чертовщине.

Карие глаза лорда Ульрика горели, отражая свет факелов. Он испытующе встретился взглядом с каждым из шестерых выступивших вперед, пока не натолкнулся на лорда Гундольфа. Первую из свечей, что были в его руках, Ульрик протянул уэльскому лорду, затем роздал остальные, пока не осталась одна – для него самого.

– Зажгите свечи и осмотрите каждую трещину, каждую шероховатость. Ищите любой признак сквозняка, который мог бы нам указать на потайной ход. Моя жена говорила, где-то здесь есть пещера с горячим источником и к нему можно проникнуть со стороны берега. Вполне возможно, что именно так негодяи уходили от погони, скрываясь в море. Бланкард!

– Да, милорд!

– Возьмите оставшихся людей и обыщите стену со стороны моря под замком, нет ли там какого-нибудь отверстия.

Ну почему только он не поверил Бронуин в тот день на берегу? Если из-за его надуманного самолюбия Бронуин пострадает…

Ульрик заставил себя не думать об этом и зашагал прямо к той части замка, где находился склеп. Не оставалось времени для самобичевания – только для действия. Держа в руке зажженную свечу, он начал – медленно водить ею вдоль влажной скалистой стены, как вдруг заметил, что пламя факела, закрепленного в скобе возле входа в склеп, колышется сильнее и горит ярче, чем огонь факела, висящего напротив. Душа у него замерла. Он прекратил свои упорные поиски и последовал подсказке сердца.

Раньше он не замечал, что изображение Девы Марии более закопчено, чем фигура архангела, располагавшаяся по другую сторону от входа. Поставив свечу позади статуи, Ульрик разглядел тонкую трещину, шедшую вдоль закрытого камнем проема. Когда он пронес свечу вдоль этой трещины, огонь весело заплясал, как бы отыскав струйку воздуха, втягивавшую пламя в скалу.

– Жиль! – крикнул Ульрик, отбрасывая свечу, чтобы сдвинуть статую.

Тут он задел что-то ногой и отшвырнул предмет в сторону, но при виде кинжала Бронуин его охватил еще больший страх.

– Жиль!

– Сейчас, приятель! – Жиль подхватил статую с другой стороны.

Совместными усилиями они сравнительно легко отодвинули каменное изваяние Девы Марии, и в склепе открылся темный проход.

– Ну и чудеса! – перекрестился Жиль.

– Нет здесь ничего ни чудесного, ни потустороннего! Архитектор и мастер, присланные в Карадок для ремонта и перестройки замка, были убиты, потому что обнаружили этот ход, могу побиться об заклад! – заявил Ульрик. – Ход ведет в пещеру, находящуюся в скале под замком. Без сомнения, это какой-то языческий храм.

Сцена из приснившегося кошмара ясно вспыхнула в его сознании, когда он схватил факел, собираясь войти в разверзшуюся бездну. «Прислушивайся к голосу своего сердца». Боже упаси, чтобы то ему было ниспослано видение, которому суждено сбыться. Боже упаси, чтобы Бронуин…

Ульрик не хотел себе в том признаваться, но страх вполз ему в душу. Он знал! Черт бы побрал старуху и всю ее суеверную чепуху насчет седьмых сыновей, но он сейчас знал все наверняка! Однако Бронуин не умерла в его сне! Он ведь проснулся тогда, а сейчас все окружающее тоже могло бы оказаться сном, но холодные влажные стены и тяжесть собственного тела, опиравшегося на ноги, обутые в сапоги, были такой же явью, как и звуки шагов его соратников позади.

Каменные стены смыкались над Ульриком, не давая дышать, но все же он продвигался по проходу, наклонно идущему вниз. Нечто подобное он уже испытывал однажды, когда во время осады одного французского замка вел воинов по проходу, вырубленному в скале. То была дьявольски страшная битва. В аду, наверное, больше воздуха! Тогда он поклялся себе никогда больше не попадать в проходы в скалах, но с тех пор он принес и другие клятвы – более важные для него. Если он и задохнется, пытаясь спасти жену и будущего ребенка, которым посвятил свою жизнь и любовь.

Туннель казался бесконечным: наверное, они находятся уже ниже уровня моря, думал Ульрик, хотя не было слышно шума волн. Наконец наклонная тропа выровнялась, и Ульрик протянул свой факел тому, кто шел следом, чтобы свет не слепил ему глаза. Если впереди окажется просвет, он должен его заметить. Внезапность появления отряда сослужит, подозревал он, хорошую службу.

– Приготовить оружие! – прошептал он через плечо.

Приказание передавалось дальше, от одного к другому, замерев в темноте за поворотом узкого прохода. Шестое чувство подсказывало Ульрику, что слабый свет, мерцавший где-то впереди, не так уж далеко. Он приказал передать назад все факелы и дал людям время, чтобы их глаза привыкли к изменению освещения. Совсем ни к чему им оказаться ослепленными в гуще врагов.

– Диана… Диана…

Из пещеры, о которой рассказывала ему Бронуин, вместе с теплым влажным воздухом доносилось тихое пение. Даже стены уже не были такими холодными, как прежде, заметил Ульрик, коснувшись мокрой скалы. Впереди маячила фигура человека, несомненно, оставленного сторожить вход на тот случай, если потайной туннель будет обнаружен.

– Великая богиня, мы приносим тебе в жертву дочь Карадока и неродившегося бастарда, возжелавшего сделать пророчество Мерлина ложным…

Не колеблясь ни секунды, Ульрик протянул свой меч человеку, шедшему за ним следом, и с кинжалом в руке подобрался к сторожившему вход разбойнику, чей удивленный возглас слился с пением, становившимся все громче. Получив обратно свой меч, Ульрик, крадучись, пробрался за выступ скалы.

Сквозь пар горячего источника и дым факелов можно было разглядеть людей в темных и светлых одеждах, сгрудившихся вокруг каменного стола. Люди накинули на головы капюшоны, на руках и поясах у них были золотые украшения. На освещенных факелами стенах Ульрик увидел начертанные астрологические знаки.

– Славим мать твоего первенца, великая богиня!.. Единственного лорда и наследника Карадока и трона всей Англии и Уэльса!..

– Диана… Диана… Диана…

– Благослови этот клинок, который вырежет ложного лорда из ее чрева и прольет бесстыдную кровь обмана в последнем жертвоприношении!

В ужасе Ульрик увидел, как расступились фигуры в белом, открыв его взору лежавшую на столе женщину. Ее, как он понял, безликие мучители собирались принести в жертву. Он даже увидел, что женщина пытается освободиться от опутавших ее веревок. Как в том сне, он не успел бы обогнуть скалу и бивший из нее источник, чтобы добежать до жертвы, прежде чем… Имя женщины застыло у него на губах.

– Постой! – тот, кто стоял рядом со жрицей, схватил ее за руку, перехватывая занесенный клинок. – Ты обещала отдать ее мне!

– Ты и получишь ее, Дэвид Эльвайдский… в другой жизни!

Пользуясь возникшей заминкой, Ульрик обрел дар речи:

– Вперед!

Ноги его едва касались земли, когда он бросился между застывшими в удивлении фигурами в белых одеждах прямо к столу, где Дэвид Эльвайдский боролся со жрицей.

– Я вырву ваши языческие сердца и скормлю их рыбам! – поклялся Ульрик, мечом прокладывая путь остальным, как яростный демон из преисподней.

Язычники сбросили одеяния, сражаться в которых было бы неудобно, и расхватали отнюдь не набожное оружие, чтобы защититься от разящих мечей лорда Карадока. Пламя смерти полыхало в их глазах – исход битвы был их последней участью. Железо клацало о железо, меч скрещивался с деревянной дубинкой, в ход пошло все.

В тот момент, когда Ульрик добрался до стола, Дэвид выхватил у жрицы нож и приставил его к горлу Бронуин. Женщина, лежавшая на столе, выкрикивала имя Ульрика, но окровавленная тряпка заглушала ее крики. Огромные глаза на мертвенно-бледном лице взывали о помощи.

– Остановитесь, милорд, иначе, клянусь, я перережу леди горло.

Как ни хотелось Ульрику излить свою ярость на рыцаря с разбитым лицом, он овладел собой.

– Что ж, тогда никому из нас она не достанется, а тебя, обещаю, я с большим удовольствием отправлю прямиком в преисподнюю.

– Но ты слышал, что сказала жрица! Я получу ее в загробной жизни. Так ты только ускоришь наше свидание!

– Сын, во имя Господа! – крикнул Гундольф из противоположного конца пещеры, где двое убитых язычников лежали у его ног.

– Нет, отец! Даже во имя Господа! Во имя богини, отдавшей мне Бронуин, несмотря на твоего Бога и честь! – Дэвид кивнул Ульрику: – Разрежь веревки своим мечом. Я предпочитаю взять ее с собой и наслаждаться ею в этой жизни.

Капли пота выступили на лбу Ульрика, когда он выполнял указание Дэвида. В пещере не было другого пламени, кроме пламени факелов, но ему показалось, что он находится в покоях самого дьявола.

– Я не дам тебе далеко уйти, Дэвид, и ты это знаешь.

– Но где вы найдете меня, милорд? – насмешливо ответил Дэвид, не отводя ножа от шеи Бронуин и помогая ей подняться. – Глянь-ка! Где наша жрица? Она исчезла! Исчезла!

Ульрик бросил взгляд на неровные стены пещеры, убедившись, что действительно женщина убежала, но, хотя и было здесь, где спрятаться, далеко уйти она не могла.

– У меня расставлены люди на берегу, никуда она от нас не денется!

Дэвид задумался, его уверенность поколебалась.

– Но у нее нет такого сопровождения, как у меня, – быстро нашел он ответ. – Лорд Ульрик Карадокский пойдет впереди и снабдит конем меня и леди.

– Куда идти? – спросил Ульрик.

Если бы только ему удалось захватить Дэвида врасплох в темном проходе!..

– Положи свой меч и кинжал, и я покажу.

Не замечая, что схватка закончилась, и его воины стоят вокруг, не в силах прийти на помощь, Ульрик вошел в туннель, на который показал движением головы Дэвид. Как и другой, он был длинным и узким, но в его конце мерцал яркий свет.

– Будь ты проклят, Дэвид Эльвайдский! – услышал лорд Карадока знакомый голос. – У тебя, видно, ума не больше, чем у индюка, раз ты полагаешь, что можешь сбежать!

Наверное, Бронуин вытолкнула тряпку изо рта. То, что было сказано далее на ее родном языке, вызвало бы улыбку на губах Ульрика, если бы положение не было столь опасным.

– Черт побери! У тебя острый язычок, девочка! Я с удовольствием его укорочу.

Не пугаясь угрозы, Бронуин продолжала браниться, и вдруг…

– Я ничего не вижу! Я… ой!

Ульрик резко повернулся на испуганный крик жены, но едва смог различить ее в темноте. Пользуясь заминкой, он бросился на Дэвида. Их тела столкнулись с глухим стуком, и Ульрику тяжестью своего тела удалось придавить противника к земле. Он почувствовал, что Бронуин отползает подальше от сцепившихся мужчин, и испытал великое облегчение, а затем с новой яростью обрушился на врага.

Где-то между ними находился церемониальный нож, но не почувствовав до сих пор его жала, Ульрик рассудил, что нож оказался выбит из руки Дэвида при падении. Приподнявшись, рыцарь со всего маха ударил кулаком и был вознагражден хрустом кости и криком боли. Неожиданно по его голове был нанесен сильный удар, и темнота взорвалась искрами и постепенно затухающими огненными кругами, угрожавшими беспамятством. Ульрик дотронулся до виска, почувствовав липкую теплую кровь на пальцах, и ощутил второй удар каким-то твердым предметом. «Камень», – догадался он, стремясь лишить противника его нечаянно подвернувшегося оружия.

– Ульрик, нож у меня! – крикнула Бронуин, и ее голос громом отозвался в его ушах.

– Отойди!.. Ох!..

– Ульрик?

Лорд откатился к стене, получив в живот пинок, ударился головой о твердую скалу, и тьма бешено завращалась у него перед глазами.

– Ульрик, где ты?

– Пропадай, дьяволица!

Внезапный крик Бронуин разогнал черноту, окутывавшую сознание. Ульрик заставил себя отодвинуться от стены и поползти к борющимся фигурам. Ноги у него дрожали, замедляя продвижение. Имя жены снова и снова звучало в голове с каждым движением все тяжелеющего тела, пока ничего в душе не осталось, кроме стремления добраться до нее.

Он так и не заметил крупную фигуру, быстро мелькнувшую мимо него, но она вдруг полностью закрыла происходившее. Сначала Ульрик подумал, что потерял сознание, хотя по-прежнему слышал звуки и чувствовал, как пот заливает лицо.

– Во имя Господа, отец, ты убил меня! – раздался крик Дэвида, и сразу же случившееся прояснилось, потому что в туннеле появились мужчины с факелами.

Лорд Гундольф стоял за спиной своего сына, и рука его еще оставалась на рукояти кинжала, погруженного в тело молодого рыцаря. Не веря в приближавшуюся к нему смерть, Дэвид перевел взгляд с сурового лица отца на лицо Ульрика. И тогда лорд Карадока увидел нож, вырванный Дэвидом из руки Бронуин. С мстительным блеском в глазах Дэвид обратил оружие против женщины, которую все еще прижимал к себе.

– Я беру тебя в жены! – он опустил кинжал, всем весом своего падающего в предсмертной агонии тела вгоняя в женщину клинок.

– Бронуин!

Воины подняли лорда на ноги, и он устремился к жене, – ее тело и тело Дэвида пытался разъединить лорд Гундольф. Из глубины души рвалось имя:

– Бронуин!

– Муж мой! – слабо вскрикнула она, медленно поднимаясь, после того как мертвое тело Дэвида сдвинули в сторону.

– Собачья смерть! – Ульрик помог ей встать, горло его сжалось при виде ножа, рукоять которого торчала прямо из живота жены, там, где на платье были пятна крови. – Пресвятой Боже! – сокрушался он, хватаясь за рукоять, чтобы извлечь клинок.

Проклиная слезы, застилавшие глаза, он потянул за рукоять, но оказалось, что кинжал только запутался в складках платья, а конец его застрял в чем-то…

– Амулет! – взволнованно воскликнула Бронуин, едва веря в случившееся. – Он попал в мой амулет! Я… я не ранена, Ульрик!

Лорд Карадока упал на колени, ослабев от радости. С новыми силами принялся он высвобождать клинок из железной пряжки в виде ворона, уже однажды спасшей ему жизнь. Он не верил и сейчас в силу заклятья, но благодарил Провидение за те глупые суеверия, что заставили жену носить эти украшения как амулет.

– Ты вся в крови! – хрипло прошептал он, пытаясь понять, откуда взялось все больше расползающееся по ее одежде красное пятно.

– Я… я, наверное, поранила ладонь, – Бронуин поднесла руку к свету, чтобы разглядеть порез. – Я пыталась перехватить клинок, а потом вдруг поняла, что падаю.

Высвободив, наконец, нож из пряжки и отбросив его в сторону, Ульрик крепко обнял жену, не замечая, что по его лицу текут слезы.

– Женщина, я не смог бы без тебя жить!

Бронуин подумала, что ноги ее не удержат. Она шевельнулась в объятиях мужа и на мгновение отстранилась, чтобы заглянуть Ульрику в лицо и ощутить в груди прилив любви, захлестывавший ее, пока она неотрывно смотрела супругу в глаза. Как же она любит этого сильного и нежного мужчину! Любит! Любит!

Бронуин обняла Ульрика, наслаждаясь чувством безопасности и любви в мире, который он ей открыл.

– Как вы нашли меня, милорд? Вы прислушались к голосу своего сердца?

Верховный лорд Карадока всмотрелся в ее лукавое лицо. Черт побери, что за неугомонное создание!

– Я воспользовался своим даром седьмого сына, – усмехнулся он. – Своим необыкновенным разумом!

– Разумом седьмого сына? – самодовольно переспросила Бронуин.

– Точно таким же, какой будет и у нашего первенца, дорогая, о чем я горячо молюсь.

– Разумеется! Он же родится сыном седьмого сына! – заметила Бронуин, в то время как луч солнца проникал в проход, где лорд Жиль обнаружил отверстие, закрытое заграждением, покрытым мхом. – Берег, милорд! Я рассказывала вам, что в скале была когда-то пещера с горячим источником. Теперь я понимаю, почему тетя Агнес не хотела, чтобы я приходила сюда, когда была маленькой. Это же какой-то языческий храм, и я на него совершенно случайно наткнулась!

Замечание Бронуин отозвалось беспокойством в душе Ульрика. Пожилая дама еще не найдена, и…

– Лорд Ульрик! Мы нашли колдунью!