Запретный мужчина

Глава 44

Гостиница в Риме, в которой решил переночевать Карлос, теперь не принадлежала к тем роскошным отелям, в которых он привык останавливаться, но это его не смущало.

Переполненный горестными впечатлениями последних дней, он отменил свое первоначальное решение: лететь ночным рейсом в Каракас, и остался в Риме, чтобы немного восстановить силы и привести в порядок мысли перед очередным раундом с Темесом.

Выяснилось, что он напрасно прилетел в Италию.

Подъезжая к офису Манчини, Карлос уже из такси увидел, что здание оцеплено полицейскими. «Этого мне только не хватало», — пронеслось у него в голове.

Отпустив машину, он подошел к одному из полицейских.

— Что здесь происходит? — спросил он, указывая на здание офиса. — Могу ли я повидать владельца фирмы?

Полицейский скользнул по нему равнодушным взглядом и, сразу же определив, что перед ним случайный человек, ответил:

— Здесь идет обыск. А владелец фирмы сбежал. У вас к нему дело? — на всякий случай поинтересовался полицейский.

— Чисто личного свойства, — как можно небрежнее произнес Карлос, — право, ничего существенного.

— В таком случае прошу меня извинить, — козырнул полицейский и отошел к группе своих товарищей.

…Карлос с полчаса побродил вокруг церкви Санта-Мария Марджори, находящейся поблизости, и, не полюбопытствовав знаменитыми ее витражами, снял номер в ближайшей гостинице.

«Конечно, Темесу уже известно, что Манчини сбежал, — думал он. — Но черт побери, кто такой этот Манчини? Неужели отец и в самом деле имел дела с типом, который был вынужден ударяться в бега от закона? Нет, этого не может быть!»

Но кому понадобилось дискредитировать Хермана? Кто был заинтересован в его гибели? Карлос смутно догадывался, что в молодости у отца были какие-то связи с мафией, — на это когда-то давно намекал отец Ирены, Хесус. Но это было так давно, в незапамятные времена, когда Карлос был еще ребенком. Зачем бы мафии спустя столько лет браться за Хермана? Возможно, он получил от наркодельцов, например от того же Манчини, какое-то деловое предложение, которое отклонил с негодованием, — иначе и быть не может, — то тогда почему на его счету оказалась эта колоссальная сумма? Почему он должен был бежать вместе со своей семьей? И кто его убил? Все эти вопросы повисали в воздухе…

Фернандо Темес провел бессонную ночь.

…Клаудия часто упрекала его в том, что он не слишком хорошо выполняет свои отцовские обязанности, отдавая предпочтение служебным, — и, пожалуй, была права.

Дочь заявила ему, что не собирается возвращаться к мужу.

Темес в ответ на это заявление обескураженно развел руками. Высказав несколько, на его взгляд, здравых доводов относительно возвращения дочери к ее законному супругу, он умолк, подавленный тем, что они не нашли в ней решительно никакого отклика. Тогда он перевел разговор на другое:

— Хорошо, но как ты думаешь жить дальше? Ведь ты сама не надеешься на то, что ты сможешь завоевать Карлоса Гальярдо, я же вижу.

— Если бы я не надеялась, то сидела бы себе в Майами, — отрезала Клаудия. — Нет, я попытаюсь… Конечно, он примчался сюда ради Ирены…

— Ты всерьез так считаешь? — почему-то насторожился Темес.

— Да, а почему ты спрашиваешь? У тебя такой странный тон…

Темес и сам не мог понять, почему упоминание имени Ирены заставило его насторожиться. Карлос и Ирена… Да-да, все так и есть!..

Неожиданно туманные подозрения, которые охватили его при разговоре с дочерью, нашли свое подкрепление поутру, когда он явился на службу.

Портас уже дожидался его с какой-то бумагой в руках.

— Факс из Рима, — сказал он. — Сегодня ночью там был обнаружен труп Манчини…

— Та-ак, — протянул Темес, — значит, и Манчини убрали… Сперва Гальярдо, затем Манчини… Убийцу, конечно, не нашли…

— Ищут, — неопределенно отозвался Портас.

По лицу прокурора он понял, что Темеса осенила какая-то догадка.

— Вы что-то хотите сказать? — проницательно глядя на него, спросил Портас.

— Погоди, дай сообразить… Тебе известно, что Карлос Гальярдо вчера улетел в Рим? — рассеянно произнес Темес, продолжая что-то обдумывать.

— Нет, откуда вы это знаете?

— Он проговорился моей дочери, что летит в Рим… А что бы ему делать в Риме? Какие у него там могут быть дела? Вчера утром он явился к нам, вел себя вызывающе, а мы, как последние ослы, сообщили ему, что нам известно о совместных делишках его отца с Манчини, — продолжал развивать свою мысль Темес. — И сразу же после нашей беседы он вдруг летит в Рим… А ночью обнаруживают труп Манчини… Тебе не кажется все это странным?

— Неужели вы думаете, что этот телок Карлос прихлопнул Манчини? — Портас покачал головой. — Нет, не похоже… Зачем ему это?

— Зачем?.. — Темес наморщил лоб от усилия. — А вот любопытно, где сыночек Карлос был в момент убийства своего отца? Бьюсь об заклад, — с торжеством закончил он, — ему не удастся представить алиби!

— Что вы этим хотите сказать? Неужели вы думаете, что Карлос мог убить собственного отца?.. Нет, не верю…

— Погоди ты, — прервал его Темес, — ведь мы ничего про Карлоса не знаем… А что, если он был замешан в делах своего отца и Манчини? Что, если он нарочно подставил своего отца?.. Ведь известно, что Карлос его ненавидел из-за Ирены… Это сейчас он притворяется безутешным сыном, а я хорошо помню, какая между ними была ненависть… Послушай, мы зря выпустили этого типа!.. Вот что: позвони в аэропорт и выясни, в самом ли деле Гальярдо вчера вечером улетел в Рим. Боюсь, мы его упустили…

Через десять минут Портас снова вошел в кабинет прокурора.

— Карлос Гальярдо значится в списках пассажиров на вечерний рейс в Рим… Но я хочу вас успокоить: он уже числится в списках пассажиров на рейс в Каракас, я дозвонился до аэропорта в Риме. Карлос сейчас на пути в Венесуэлу.

На поселок Пуэрто-Эсперанса опустилась глубокая звездная ночь.

Ни одно окошко не светилось в низеньких домишках, мимо которых Мартика пронеслась как стрела.

Она, пожалуй, помчалась бы, не разбирая дороги дальше, если бы не сообразила, что за ней сейчас будет погоня: Ласара, наверное, очнулась от минутного замешательства и уже выскочила из дома.

И в самом деле, едва Мартика успела спрятаться в разросшемся кустарнике жасмина, как мимо нее пробежала Ласара.

Мартика никак не могла отдышаться.

Главное — она в укрытии. И выходить отсюда не следует ни в коем случае, так как эти двое — Тоньеко должен вот-вот вернуться, — не оставят своих поисков.

Сквозь заросли кустарника Мартика пристально смотрела на освещенную луной дорогу.

Луна горела на таком накале, словно была заодно с преследователями Мартики. Цветы жасмина светились глубоким молочным светом, казалось, внутри каждого из них пылала крохотная свечка.

Дома они с Хермансито часто играли в прятки Дом был не таким уж просторным, но мест, где можно укрыться ребенку, находилось в нем достаточно. Хермансито, случалось, по часу искал Мартику, не догадываясь о том, что она стоит, сдерживая дыхание, за шторами или прячется за диванными подушками, — Мартика выбирала для игры всякие неожиданные укрытия и не могла ограничиться кладовкой или платяным шкафом.

Сейчас она повторяла себе, что это тоже игра. Игра, в которой нет решительно ничего опасного, но ей необходимо переиграть своих преследователей.

Из глубины ночи вновь послышались шаги: это возвращалась ни с чем Ласара. Девочка не чувствовала ни злорадства, ни простого удовлетворения; ей даже было жаль эту женщину, потому что она догадывалась, как той сильно попадет теперь от ее мужа.

Мартика решила, что не сделает ни шагу вперед, пока не пропустит мимо себя Тоньеко: когда тот скроется в доме, она выскочит из своего укрытия и опрометью помчится дальше.

Дальше! Но куда? Ведь ей неясно, где она находится. Все незнакомое: эти крохотные, скособоченные домишки, неухоженные кустарники по обочине дороги. Куда ей идти? Можно было двинуться вперед в поисках какого-нибудь бара, который открыт даже ночью, и там обратиться к людям за помощью… Но что, если те люди выдадут ее Тоньеко и Ласаре?

Тогда Мартике пришло в голову, что ей следует пробраться к церкви. Найти церковь не так уж сложно — надо ориентироваться по освещению улочек. Улица, на которой будет много фонарей, наверняка здесь главная, а на главной улице всегда есть церковь.

Снова прозвучали тяжелые торопливые шаги — спустя минуту Мартика увидела и Тоньеко… Теперь надо дождаться, когда он скроется в доме… Мартика затаила дыхание…

— Идиотка! — поняв, что птичка упорхнула из клетки, Тоньеко вопил как бесноватый, потрясая кулаками над Ласарой. — Я столько дней стоял на солнцепеке, пока ты тут прохлаждалась… выслеживал эту соплячку, и вот — все мои труды пошли насмарку, и только потому, что тебе вдруг вздумалось пропустить стаканчик рома! Нашла время, кретинка!

— Но может, еще не поздно, — ныла Ласара. — Она не могла далеко уйти…

— Как же, не могла! — гремел Тоньеко. — Да она шустрей нас бегает! Соплячка проклятая!

— Надо было ее связать, ясно было, что нельзя так ее оставлять! — перешла в наступление Ласара. — Связал бы, и она никуда бы не делась. Но чего зря болтать, нам надо прочесать округу как следует…

— Какую округу! — взревел Тоньеко. — Девчонка уже наверняка добралась до первого попавшегося полицейского; с минуты на минуту полиция нагрянет сюда!

Дело представилось Ласаре совсем в ином, куда более мрачном свете.

— Ты и вправду думаешь, что она наведет на нас полицию?

— Какие могут быть сомнения? Собирай пожитки, нам надо бежать, — Тоньеко заметался по комнате.

— Куда? Куда нам бежать? — взвилась Ласара. — Некуда нам бежать! А все ты со своими выдумками! Надо было тебе похищать девчонку! Да ты знаешь, что нам теперь грозит?

— Быстро собирайся! — заорал Тоньеко. — Кассандра нас спрячет! Рванем к ней!

— И далеко вы собрались? — произнес вдруг чей-то голос.

В дверях стоял Федерико Корхес с заряженным пистолетом в руках…

…Не разбирая дороги, Мартика побежала по улице.

Улочка была темная, кривая… Время от времени девочка слышала отдаленные голоса, но не могла понять, в какой стороне они звучат — в ушах у нее шумело.

Она старалась не думать о том, что сейчас происходит в доме Эстелы ди Сальваторе. Бедная мамочка, бедная мама Эстела! Наверно, они с ног сбились, разыскивая ее… Но где же она находится?

Между тем Мартика выскочила на улицу, вдоль которой тянулась цепочка фонарей. Она увидела прохожих примерно в сотне метров от себя.

Навстречу ей, медленно переставляя ноги, шла какая-то женщина в диковинном головном уборе. Мартика после нескольких секунд колебания решилась-таки обратиться к ней.

— Скажите, сеньора, — спросила она, когда женщина поравнялась с нею, — что это за поселок? Дело с том, что я заблудилась.

И вдруг женщина, схватив ее за руки, закричала:

— Не может быть! Девочка моя, Мартика! Неужели ты не узнаешь меня?

Приглядевшись, Мартика узнала Пелуку, приятельницу своих родителей.

— Куда вы спрятали девочку? — наступая на остолбеневшую парочку мошенников, спросил Корхес. — Говорите, я ждать не намерен. Мне известно, что она у вас.

— Сеньор, сеньор, умоляю вас… отведите немного влево или вправо вашу пушку… я не могу говорить, когда ее дуло смотрит мне в грудь… — взмолился Тоньеко.

— Да ты, кажется, охрип от страха… Или у тебя всегда хриплый голос?.. Милагритос, которую ты держал в этой норе, помогла мне вычислить тебя. Итак, где девочка?

— Чертова Милагритос! — проскрежетала Ласара.

— Я заметил тебя еще тогда, когда ты ошивался часами напролет возле дома Эстелы ди Сальваторе и заподозрил недоброе, — насмешливо пояснил Федерико, — итак, где Мартика?

— Сеньор, она сбежала, — опасливо косясь на пистолет, поспешно ответил Тоньеко, — всеми святыми клянусь, ее здесь нет. Она обманула нас и сбежала.

— Надо же, маленькой девочке удалось перехитрить таких мошенников, — отозвался слегка разочарованный Федерико, пряча оружие. — А я-то хотел сделать услугу ее матери.

Внутреннее чутье подсказало Тоньеко две вещи: во-первых, он почувствовал, что с этой минуты разговор изменился в его пользу, а во-вторых, понял, что перед ним находится еще более изощренный хитрец, чем он сам.

Но Тоньеко ничем не выдал своих чувств. Он ждал, когда Корхес раскроет свои карты.

— Присядьте, — великодушно предложил Корхес. — Я хочу поговорить с вами.

— Сеньор, — запротестовала Ласара. — Поговорим в другом месте…

— Да, в другом, если вы не намерены сдать нас полиции, — пристально глядя на Корхеса, поддержал супругу Тоньеко. — Девчонка могла уже добраться до полицейского участка… Одним словом, нам нельзя медлить…

Однако Корхес не пошевелился.

— Тревожиться не о чем, — заявил он, — я хорошо знаю наших полицейских. Пока снимут с Мартики показания… Словом, у нас есть время, чтобы кое о чем договориться.

Слова Корхеса подтвердили мысль Тоньеко: он не намерен сдавать их полицейским.

Тоньеко присел на край стула.

— Слушаем вас, сеньор.

— Вы меня знаете? — небрежно поинтересовался Федерико.

— Я видел вас, да… Вы живете в доме Эстелы ди Сальваторе, — ответил Тоньеко.

— Верно. Из слов Милагритос я понял, что вы одержимы идеей разбогатеть, не так ли?

Тоньеко кивком головы подтвердил его слова.

— Мы очень бедны, сеньор… — хнычущим голосом сказал он, — мы рассчитывали получить за девочку выкуп. Мы бы не причинили ей никакого вреда.

— И в уме этого не держали, — скорбным тоном произнесла Ласара. — Только бы денежки получить, — других целей у нас не было.

— Я дам вам денег, — Корхес внимательно посмотрел на притихшую парочку. — Сейчас вам надо скрыться. Где я смогу вас разыскать, если вы мне понадобитесь?

Разговор все больше и больше нравился Тоньеко.

— Сеньор, вы разыщете нас через Кассандру, ее тут все знают. Но что мы должны для вас сделать?

— Пока не знаю, — ответил Корхес. — Но вы можете мне пригодиться. Вот вам на жизнь… — С этими словами Корхес извлек из бумажника несколько крупных купюр.

Глаза Тоньеко и Ласары вспыхнула при виде денег.

— Сейчас я подвезу вас к этой самой Кассандре, — продолжил Корхес, — будем через нее держать связь. Ну как, устраивает мое предложение?

— Еще бы! — пряча деньги, воскликнул Тоньеко.