Зари. Мне удалось убежать

12. История Бактавары

Мир принадлежит мужчинам

Бактавара шла по дороге, поднимая облако пыли. Темнело, и люди торопились домой. Бактавара шла быстрым шагом, неся на плече ружье. Она хотела добраться домой как можно скорее. Встречавшиеся ей мужчины махали рукой в знак приветствия и кричали, что обязательно придут завтра на собрание старейшин.

Бактавара жила в Гурбузе, что в провинции Хост, которая находится на юго-востоке Афганистана. Это не самое лучшее место для жизни — зимой там очень холодно, а летом ужасно жарко. Люди, которые проживают в этой местности, в основном высокого роста, хорошо сложены и имеют приятную внешность. Они славятся своим трудолюбием и тем, что не могут жить без танцев и музыки. Один мой друг, живущий там, когда-то сказал мне, что даже талибы не смогли запретить местному населению весело и шумно отмечать праздники. Он прав. Никакое семейное торжество в Хосте не обходится без танца, который называется аттан. Мужчины танцуют в традиционной одежде и тюрбане. Женщины в длинных платьях, украшенных вышивкой, двигаются по кругу.

Считается, что жители этой провинции богаче других афганцев. Они говорят на диалекте языка пушту. Если бы я встретила человека из этой провинции и захотела бы поговорить с ним, то не смогла бы понять ни слова, потому что я разговариваю на восточном диалекте пушту.

Афганцы славятся как хлебосольные хозяева, но пуштуны считаются самыми гостеприимными из всех народов Афганистана. Если вам доведется побывать в афганской деревне и вы останетесь там допоздна, кто-нибудь обязательно предложит вам переночевать у него. Хозяева разделят с вами всю еду, какая у них есть, и даже отдадут вам последний кусок хлеба, который приберегали для себя. Пуштуны считают, что нужно уважать гостей и как следует принять человека, решившего остановиться у них на ночь.

Мама часто рассказывала мне о своем детстве, проведенном в провинции Кунар, и о том, что у них иногда бывало более десяти гостей. Большинство из них знакомились с ее отцом где-нибудь на дороге или в поле. Они направлялись в Пакистан и нуждались в отдыхе и ночлеге. Мой дедушка, который трудился в поле, приводя гостей домой, распоряжался, чтобы женщины его семьи приготовили для них ужин. Мама говорила, что ему было все равно, будут они ему благодарны или нет, он просто хотел помочь им. Бабушка жаловалась, что чужие люди объедают ее детей, но дедушка лишь пожимал плечами и отвечал, что он пуштун и его святая обязанность приютить путника. Как и многие другие пуштуны, жившие в деревнях, он верил, что гость — посланец Аллаха, и к нему нужно относиться соответственно.

Пуштуны в основном занимаются земледелием, поэтому если они ссорятся, то обычно из-за воды или земли. История помнит несколько примеров серьезных стычек на этой почве. Бывало, даже родственники ссорились между собой, принимая сторону противников. В этой провинции споры решаются на джергахе — собрании старейшин. Если в семье случаются раздоры из-за денег или земли, люди обращаются в джергах, а не в суд.

Гурбуз, родина Бактавары, — это одна из двенадцати областей провинции Хост. Она расположена возле Южного Вазиристана, на границе с Пакистаном. Гурбуз объединяет множество небольших селений, здесь очень сильны старые традиции. Но местность здесь неровная, а земля сухая, и вырастить на ней что-либо довольно сложно. Поэтому многие молодые люди, не только из Гурбуза, но и из всей провинции, перебираются в поисках работы в Пакистан, Арабские Эмираты и Саудовскую Аравию. Большинство таких мужчин родились в бедных семьях и не получили никакого образования. Мода искать работу в соседних странах пришла из Пакистана, близкого соседа. Многие семьи состоятельные как раз потому, что мужчины работают за границей. Жены и дети этих мужчин подолгу остаются одни. Некоторые из таких женщин говорят, что предпочли бы жить бедно, но вместе с мужем или сыном. Однако мужчины не могут устоять перед искушением хорошо заработать.

В результате на плечи этих женщин ложится большая ответственность. Они следят за порядком, выполняя обязанности главы семьи, они также работают в поле, чтобы прокормить членов семьи. И к ним относятся как к мужчинам.

Бактавара — одна из таких женщин. Ее историю передала нам Фавзия Хости, журналистка «Афганского женского часа», которая живет в провинции Хост. Фавзия, будучи студенткой медицинского университета, обучалась на курсах, организованных мной и моими коллегами в офисе Би-би-си в Кабуле. В первый же день у нас вызвал живой интерес ее рассказ о жизни в провинции Хост. Она поведала о женщинах своей родной деревни, о свадебных обрядах и о таких выдающихся личностях, как Бактавара. Фавзия регулярно слушала наши передачи и поняла, что нам будет интересно услышать ее историю. Мне очень этого хотелось, так как, несмотря на то что я слышала о пуштунках, которые ведут себя как мужчины, ни одна из них до этого не участвовала в наших передачах.

На курсах Фавзия училась собирать и записывать материал. Мы дали ей аппаратуру для записи, и она пообещала собрать информацию о причинах смертности среди детей, о традициях жителей Хоста и, конечно же, записать историю Бактавары. Мне хотелось отправиться в Хост и встретиться с Бактаварой лично, но тогда это было небезопасно. Мне пришлось довольствоваться записью. Я попросила Фавзию описать мне Бактавару — какую одежду она носит, как ходит, что ест.

Когда я слушала ее историю, то понимала, что эта женщина подавила в себе все женское, она не осознавала себя женщиной. Еще в детстве у нее отняли право быть ею. Но, с другой стороны, она получила свободу, и это отличало ее от обычной пуштунки.

Проделав долгий и утомительный путь, Бактавара наконец добралась домой, и дети выбежали ей навстречу. Она отдала ружье Шаху Махмуду, своему старшему племяннику, и попросила убрать его на место. Затем Бактавара сняла кожаную обувь, покрытую слоем пыли. Это были чапли, вид сандалий, которые привозили из северо-западной приграничной провинции Пакистана. Племянница подбежала и вылила воду на обувь и ноги Бактавары. Каждый из детей знал свои обязанности и выполнял их.

Когда Бактавара вошла в дом, женщины и девочки поприветствовали ее. Жена ее брата встала, уступая ей самое почетное место. Бактавара села на тонкий матрац у окна, наконец сняла свой большой черный тюрбан и положила его на подоконник. От него пахло потом, потому что она быстро шла, торопясь добраться домой. Под тюрбаном она носила круглую белую шапочку, украшенную вышивкой, которая давно пожелтела от пыли и пота. Дети собрались вокруг тети, с нетерпением ожидая, когда та начнет, следуя традиции, раздавать им конфеты. Они хихикали, шаря в карманах черного рабочего жилета, который Бактавара носила поверх одежды.

Семья собралась вокруг дастархана, на который поставили тарелки и миски с едой. От них исходил вкусный запах. Бактавара оторвала большой кусок лепешки и обмакнула его в одну из мисок. Дети тоже стали отламывать куски от лепешек и бросать их в миски с супом, пока те не наполнились доверху, и Бактавара велела им прекратить делать это.

— Хватит! Если вы добавите еще, в похлебке совсем не останется жидкости.

Кожа на руках Бактавары стала огрубевшей и сухой после многих лет работы в поле. Жена ее брата принесла мясо на отдельной тарелке и лук с горьким перцем на блюдечке. Мясо поставили перед Бактаварой, потому что она как глава семьи должна была распределить его между ее членами.

Когда семья поела, Шах Махмуд принес воды, чтобы все могли вымыть руки. Вначале он поднес ее Бактаваре, а потом всем остальным. После еды Бактавара обычно рассказывала родственникам, чем занималась весь день, и женщины внимательно слушали ее.

— Завтра мне нужно будет встать пораньше, потому что джергах не вынес решения по поводу ссоры между двумя семьями.

— Скажи мне, хайджани, чего хочет семья Хана Мохаммеда? — спросила невестка.

Бактавара глотнула чаю, прежде чем ответить.

— Хан Мохаммед требует, чтобы его брат разделил дом и землю между их семьями, а брат хочет забрать большую часть дома и земли себе.

— Почему он хочет получить большую часть, если по закону они должны разделить наследство, доставшееся от родителей, поровну?

— Брат Хана Мохаммеда хочет получить большую часть, потому что он вложил больше труда в этот дом и семья у него больше.

— А каково мнение джергаха по этому поводу?

Бактавара откашлялась.

— Мы думаем, что стоит разделить дом пополам. Старший брат должен смириться с тем, что Хан Мохаммед получит такой же надел земли. Но им придется построить стену, разделяющую два хозяйства. А так как старший брат прожил в доме дольше и потратил больше денег на строительство, когда их отец еще был жив, и его семья больше, Хан Мохаммед должен заплатить брату.

По голосу Бактавары невестка поняла, что та устала после целого дня работы в поле и решения проблем других людей и не хочет больше отвечать на вопросы.

— Хайджани, пусть Аллах даст тебе силу и благословит тебя за то, что ты помогаешь нам и другим людям. Я больше не буду беспокоить тебя, отдыхай.

Бактавара, которая действительно очень хотела спать, улыбнулась ей.

— Вы — моя семья, Аллах разгневался бы на меня, если бы я не заботилась о вас. Когда мой отец умирал, он переложил эту обязанность на меня. Он попросил, чтобы я поддерживала своего брата и помогала его семье всем, чем смогу. Я не могу ослушаться его.

Она поставила чашку на стол и пошла спать. Оставшись одна в своей комнате, она сняла шапочку, и длинные каштановые волосы рассыпались по ее плечам. Затем она сняла жилет, тунику и шаровары. Бактавара подошла к окну, прохладный ветер обдувал ее тело, и соски у нее напряглись. Бактавара была нетронутой женщиной, переодетой мужчиной.

Ее родители еще в младенчестве стали одевать ее, как мальчика. В Афганистане некоторые люди таким образом превращают своих дочерей в сыновей. Мальчик важен для будущего семьи, он защищает всех ее членов и заботится о престарелых родителях. Девочки считаются лишь гостьями в доме своих родителей, ведь рано или поздно они выйдут замуж и станут жить в другом доме.

Бактавара посмотрела на свое отражение в маленьком зеркале, висящем на двери. Ее глаза были глазами женщины, но они смотрели на мир по-мужски жестко. Бактавара коснулась щек и губ — они были такими же, как и у остальных женщин, но ее руки огрубели от постоянной работы на солнце.

Как и любая другая женщина, Бактавара мечтала о любви. Она снова посмотрела в зеркало, окинула взглядом свои широкие плечи и все крепко сбитое тело и вздохнула. Она устала заботиться о других и хотела, чтобы кто-нибудь позаботился о ней. Бактавара представляла, как красивый юноша будет держать ее за руку. Она хотела стать невестой и часто представляла свою свадьбу. Мужчина ее мечты придет, чтобы просить ее руки, а ее родители потребуют огромную сумму за нее, высоко ее ценя. Она мечтала, что он выплатит любую сумму, какую у него попросят, чтобы быть с любимой. Она забеременеет и родит мальчика. Потом у них будет дочка, к которой будут относиться как к девочке, а не как к мальчику. Бактавара улыбнулась своим мыслям. Она могла позволить себе помечтать, лишь оставаясь одна в комнате, когда другие не видели ее.

Ей было тридцать пять лет, но ее кожа была темной и морщинистой, как у пожилых мужчин ее деревни. Она бесчисленное количество раз мечтала накрасить ресницы тушью, разрисовать руки хной, украсить себя разноцветными заколками и браслетами, как это делали другие девушки ее семьи. Иногда по ночам Бактавара позволяла себе стать женщиной. Она не спеша касалась лица и шеи, ее пальцы скользили по груди. Ей становилось жарко, дыхание учащалось, но как только она опускала взгляд на ноги, эти ощущения улетучивались. Грязные ногти и шелушащаяся кожа напоминали Бактаваре, что она живет как мужчина, а не как женщина. Ей становилось стыдно, и она, прочитав молитву, смотрела на ноги, чтобы подавить в себе все женское.

Бактавара сокрушенно покачала головой, откашлялась и напомнила себе, что завтра ее ждет уйма работы. Ее постель была застелена простыней, которую украсила вышивкой одна из ее племянниц. Орнамент был выполнен в традиционном пуштунском стиле: крупные цветы красного, пурпурного и розового цвета и длинные листья, соединяющие фрагменты вышивки. Бактавара укрылась узким покрывалом и попыталась забыть о своих желаниях. Через несколько минут она уснула.

На рассвете Бактавару разбудило мяуканье кошки. По утрам ее женская натура не так остро давала о себе знать, как ночью. У нее были свои обязанности, и она, как хаджи Бактавара, должна была прочитать молитвы, встретиться со старейшинами и идти работать в поле. Она сколола волосы и убрала их под шапочку. Члены ее семьи еще спали, и она пошла в ванную комнату умываться. Послышался азан муллы — пришло время утренней молитвы.

Умывшись, Бактавара минуту постояла на улице, вдыхая полной грудью свежий утренний воздух, ощущая, как тело наполняется энергией. После этого она зашла в дом, где жена ее брата только что встала и послала дочку за водой для Бактавары. Бактавара сказала, что она проснулась от мяуканья кошки и уже умылась. Обычно воду для нее приносили дети, а после того как она умывалась, они все вместе молились и завтракали.

Перед завтраком Бактавара пошла в свою комнату, взяла ружье и начала чистить его. Она знала ружье как свои пять пальцев и могла быстро разобрать его, почистить, смазать и зарядить. Закончив, Бактавара положила его на кровать рядом с патронташем и села завтракать с остальными членами семьи.

Старшей племяннице Бактавары Дуркхани было пятнадцать лет. Она посещала школу до одиннадцати лет, но, достигнув возраста полового созревания, она, как и большинство девочек деревни, должна была оставаться дома — ее родители больше не позволили ей ходить на занятия. В Гурбузе многие девочки вообще не посещали школу. Дуркхани смогла получить хотя бы начальное образование благодаря Бактаваре — та убедила ее родителей, что это необходимо. Бактавара любила своих племянников и племянниц, но скорее не как тетя, а как дядя, который балует их и дарит им подарки.

Дуркхани щедро налила чаю в чашку Бактавары и поставила перед ней только что изжаренные парасы. Это было фирменное блюдо Дуркхани, его аромат разносился по всему дому и ощущался даже у соседей. Бактавара ела с аппетитом, запивая парасы чаем с молоком.

Еще стоя у печи, Дуркхани, чьи глаза слезились от дыма, обратилась к Бактаваре:

— Тетя, я хотела спросить: не могла бы ты принести мне сегодня тетрадку?

Бактавара знала, как сильно ее племянница скучает по школе. Она погладила ее по голове.

— Конечно, дорогая. Пока я жива, тебе не о чем переживать. Мне не удалось убедить твоих родителей позволить тебе окончить школу, но я куплю тебе все необходимые книжки и тетрадки, чтобы ты могла продолжить заниматься дома.

Дуркхани улыбнулась.

— Если бы не ты, я бы уже давно забыла все, что выучила в школе. Отец почти не бывает дома, и я не могу упросить его позволить мне ходить в школу, но, хвала Аллаху, у нас есть ты.

Бактавара знала, как живут женщины их деревни. Им разрешалось собирать хворост на горных склонах, но если женщина плохо себя чувствовала, она не могла пойти в больницу без сопровождения мужчины. Девочек часто выдавали замуж в одиннадцать-двенадцать лет, и в новой семье с ними зачастую обращались очень жестоко. Некоторых избивали мужья и свекор со свекровью, если они не угождали им, других превращали в рабынь, выполнявших всю работу по дому. У них нет права сомневаться в правильности того, что делает мужчина, но сами они не могут сделать ничего, не получив на то разрешения. Кто мог знать об этом лучше Бактавары, женщины, живущей мужской жизнью?

Она видела, как тяжело живется ее племяннице и жене брата без мужчины, который смог бы позаботиться о них, а брат Бактавары почти все время жил за границей.

Поев, Бактавара встала. Женщины поднялись вместе с ней. Дуркхани принесла черный тюрбан Бактавары. Шаху Махмуду уже пора было идти в школу — он стоял в дверях, держа в руках ружье Бактавары. Она пристегнула патронташ, повесила ружье на плечо и обулась. После этого она попрощалась и вышла из дома вместе с Шахом Махмудом.

Шах Махмуд, единственный мужчина в семье, ходил в школу в сопровождении Бактавары. Они всегда шли, держась за руки.

— Наркхазак! Наркхазак! — кричали мальчики, учившиеся вместе с Шахом Махмудом.

Бактавара привыкла к этому и не обращала на них внимания, но Шах Махмуд задумался.

— Они называют тебя наркхазак. Это правда? Ты не женщина и не мужчина?

— Малыш, не обращай на них внимания. Пусть говорят, что им вздумается. А ты сам как думаешь, кто я?

Шах Махмуд, которому было всего семь лет, внимательно посмотрел на Бактавару.

— Я знаю, что ты мужчина, но иногда я замечаю, что у тебя большая грудь, как у женщины, и меня это удивляет.

В семье Бактавары детям не объясняли, какого она пола, так что им сложно было в этом разобраться.

Бактавара улыбнулась племяннику.

— Дело в том, что я сильный мужчина. Ты видел фотографии спортсменов? У них мощная грудная клетка, потому что они сильные. Поэтому у меня большая грудь — это показатель моей силы. Не нужно обращать внимания на то, что болтают другие мальчики.

Шах Махмуд задумался на минуту.

— Да, это значит что ты сильный человек, к тому же у тебя есть ружье!

Он засмеялся, попрощался с Бактаварой и побежал в школу.

Бактавара с детства привыкла, что дети и взрослые обзывают ее. Раньше она считала себя мужчиной. Она надевала мужскую одежду, играла с мальчиками и дразнила девочек. У нее была большая собака, которую Бактавара готовила для участия в собачьих боях. Она могла победить всех мальчиков в любой игре. Одна из них состояла в том, чтобы как можно дольше продержаться на одной ноге, толкая противника. Тот, кто падал первым, считался проигравшим. Если мальчик или девочка обзывали ее, Бактавара била их.

Разговор с Шахом Махмудом напомнил ей о том дне, когда она стала девушкой. Когда она родилась, в их семье уже был мальчик — ее брат, а после него двое детей родились мертвыми. У родителей Бактавары было много земли, которую они должны были защищать. У них был всего один сын, и они переживали, что на их собственность могут покуситься, потому что в Гундузе обычаи были сильнее закона. Завистливые родственники могли отобрать у них имущество.

После двух выкидышей у матери Бактавары родилась дочка, и больше у нее не было детей. Отец переживал из-за того, что у него всего один сын, но потом ему в голову пришла одна идея. С трех лет Бактавару стали растить как мальчика. Это значило, что теперь у ее родителей было два сына и одна дочь, вместо одного сына и двух дочерей.

Мать и отец Бактавары не задумывались над тем, какой вред они причиняют дочери, считая ее вторым сыном. Бактавару одевали в мужской шальвар-камиз и брали на мужские собрания. Ее коротко остригли. Бактавара играла с братом, и ее родные относились к ней, как к мальчику. На праздники им с братом покупали новую одежду. Отец учил ее стрелять из своего старого ружья. Бактаваре никогда не приходилось мыть посуду или готовить вместе с матерью и сестрой, вместо этого она посещала с отцом джергах. Да, к ней относились, как к мальчику, но ни один человек не рассказал Бактаваре, что будет происходить с ее телом.

Когда Бактаваре было десять лет, а ее брату шестнадцать, он уехал в Дубаи на заработки. Так Бактавара стала вторым мужчиной в доме. Прошел год. Родители Бактавары были уже старыми, и она почувствовала, что груз ответственности ложится на ее плечи. А тем временем ее фигура становилась все женственнее. Однажды утром во время умывания она заметила, что ее соски набухли, а груди стали больше. Бактавара испугалась и побежала в свою комнату. Там она разорвала белую шаль матери и туго обмотала грудную клетку. Затем она надела отцовский жилет поверх своей одежды, чтобы никто не заметил перемены. Тогда она понятия не имела, что с ней происходит.

Ее родители были уже немощными, и отец решил отдать Бактаваре часть земли. Ее брат женился на девушке из их деревни и снова уехал на заработки в Дубаи, сестра тоже вышла замуж. Теперь Бактавара должна была заботиться о родителях. Когда отцу стало совсем плохо, он позвал ее к себе.

— Дитя, моя жизнь подходит к концу. Несмотря на твой юный возраст, тебе придется нести весь груз ответственности за семью.

— Отец, я твой сын, и не имеет значения, сколько мне лет, — я готов занять твое место.

Отец Бактавары положил руку на ее голову.

— Тебе нужно заботиться о жене твоего брата, ведь она совсем недавно пришла в наш дом. Ее муж далеко, и я не хочу, чтобы люди начали распускать о ней грязные слухи.

Потом отец попросил Бактавару принести ружье и патронташ. Он застегнул патронташ на ее талии и торжественно вручил ей ружье.

— Дитя мое, теперь эти вещи принадлежат тебе.

Бактавара поняла, что это значит. В афганской культуре передача ружья означает, что с этой минуты его новый владелец должен защищать честь семьи.

— Если ты будешь заботиться о семье, люди станут уважать вас и добрым словом вспоминать меня, — сказал отец.

Бактавара пообещала своему отцу, что будет заботиться обо всех членах семьи, как это делал он. Она не опозорит его память, защищая честь семьи. Бактавара понимала, какая это ответственность, но тогда не знала, что ее тело будет меняться.

Дойдя до дома деревенского старосты, которого звали Малик, Бактавара перестала вспоминать о своем детстве. Она вошла в дом и разулась. Мужчины поприветствовали ее. В афганских деревнях все жители знают друг друга. Взрослым людям было известно, как сложилась жизнь Бактавары и каковы ее обязанности. Мужчины и женщины знали, что ее вырастили как мальчика и теперь она выполняет мужскую работу. Бактавару уважали за то, что она покорилась желанию родителей и стала главой семьи. Ее имя было синонимом силы, и в деревне ее считали образцом для подражания.

Бактавара присела. Хан Мохаммед и его брат сидели друг напротив друга.

Малик открыл джергах словами:

— С помощью всемогущего Аллаха мы приняли решение.

Затем он начал объяснять брату Хана Мохаммада, почему все собравшиеся считают, что дом нужно разделить поровну.

Бактавара прервала его:

— Малик сааб, я думаю, что два брата должны поступить так, как велит нам наша религия, и разделить наследство поровну, но нельзя забывать о том, что семья Хана Джана, брата Хана Мохаммада, вложила больше труда и денег в этот дом и должна получить компенсацию.

Большинство мужчин, присутствовавших на джергахе, согласилось с ней, и было решено, что Хан Мохаммад должен будет выплатить шестьдесят тысяч рупий старшему брату, чья семья была больше, чтобы тот мог пристроить к дому еще одну комнату. Хан Джан согласился с этим.

После вынесения решения все стали пить зеленый чай с конфетами. Люди были рады тому, что джергах, продолжавшийся несколько дней, разрешил проблему мирно и справедливо, и все хвалили Бактавару за то, что она взяла ситуацию в свои руки и в результате ни один из братьев не считал себя обделенным.

Было время сбора урожая, и Бактавара разговаривала с одним из старейшин, с которым ей предстояло вместе работать в поле. Она хотела поскорее вернуться к работе, и попросила Малика отпустить ее после чая. Прежде чем она ушла, Хан Мохаммад пригласил Бактавару и других старейшин на обед, тем самым выражая джергаху свою благодарность. Бактавара приняла приглашение, пожала руки всем старейшинам и отправилась на поле.

Бактавара и один из старейшин, которому было с ней по пути, разговаривали всю дорогу, радуясь благополучному разрешению дела. Дойдя до своих владений, Бактавара сняла тюрбан и ружье и повесила их на ветку дерева. Затем она закатала шаровары до колен и принялась за работу. Бактавара, не обращая внимания на усталость, трудилась под палящими лучами солнца. Она хотела сделать большую часть работы до того, как племянник принесет ей обед. Бактавара не обращала внимания на голод и жажду, стараясь как можно лучше разрыхлить почву. Она копала, налегая на черенок лопаты всем своим весом. С каждым движением она тяжело вздыхала, и пот градом катился по ее лицу. Бактавара могла работать наравне с любым мужчиной деревни и гордилась этим. Ее невестка и племянники уважали ее труд, но брат, работавший в Дубаи, не хотел, чтобы его сестра так тяжело работала. Он пообещал ей, что заработает достаточно денег и наймет человека, который будет работать в поле вместо нее, но Бактавара не согласилась с этим. Она сказала, что хочет выполнить обещание, данное отцу перед его кончиной, и заботиться о семье до тех пор, пока у нее есть силы.

Бактавара была занята работой, когда раздался голос ее племянника:

— Я принес обед!

Она воткнула лопату в землю и направилась к дереву, где висели ее тюрбан и ружье. Шах Махмуд вскоре подошел к ней и поздоровался. Он поставил узелок с едой на землю и отправился за водой. Вначале он слил на руки Бактаваре, а потом вымыл руки сам. Это была одна из ежедневных обязанностей Шаха Махмуда — после школы он должен был отнести Бактаваре поесть, и они вместе обедали под деревом. Бактавара развязала узелок и увидела картофель и горячие лепешки, приготовленные ее невесткой на углях. Она взяла луковицу, сжала ее так, что та пустила сок, и разделила ее с Шахом Махмудом.

— Кто-нибудь дразнил тебя сегодня? — спросила она.

— Да, мальчики по-прежнему называют тебя наркхазаком.

Это слово напомнило Бактаваре о том дне, когда у нее начались месячные. Она хорошо помнила, как это произошло. Бактавара играла с мальчиками — все они думали, что она тоже мальчик, и относились к ней как к равной. Они играли шариками, как вдруг Бактавара почувствовала боль в пояснице. Когда она побежала за шариком, то снова ощутила боль в пояснице и ногах, но не обратила на это внимания. Она не останавливалась, потому что была близка к победе. Наконец Бактавара загнала свои шарики в маленькую лунку. Это означало, что она победила. Распрямив спину, Бактавара почувствовала, как между ногами у нее что-то потекло. Она подумала, что описалась, и побежала домой переодеваться. Но, взглянув на свои кремовые шаровары, Бактавара заметила, что они испачканы в крови. Тогда она побежала в ванную, крича жене брата, что ее подстрелили и она истекает кровью. Как только ее невестка увидела, откуда течет кровь, она догадалась, что у девушки началась менструация. Бактавара продолжала осматривать свои ноги, не понимая, куда ее ранили. Невестка сказала, что ей не о чем переживать и что такое случается, когда девочки становятся девушками. Бактавара впервые слышала об этом, ей было стыдно и обидно. Она пошла в свою комнату и расплакалась. Ей хотелось быть такой же, как остальные мальчики, но природа взяла свое. Оставшись одна в своей комнате, Бактавара развязала платок, стягивавший ее грудь, и стала рассматривать себя. Она ненавидела свое тело и очень сожалела, что родилась девочкой. Ей хотелось играть с мальчиками в шарики и быть свободной, как все мужчины.

Бактавара пошла к матери, которая к тому времени была уже совсем старой и слабой. Мать сказала ей, что, так как отец передал ей обязанности главы семьи, Бактавара уже не может стать обычной девочкой. У нее не было выбора — она должна была жить, как все мужчины. После этого Бактавара стала носить свободную одежду и жилет, чтобы замаскировать свою фигуру.

Ее мысли были прерваны Шахом Махмудом:

— Можно я пойду? О чем ты думаешь?

Бактавара сказала, что он должен отнести посуду домой и не ввязываться в драки с другими мальчиками. Когда он ушел, Бактавара помолилась и вновь принялась за работу.

Через несколько часов Бактавара надела на голову тюрбан, взяла ружье и пошла домой. Темнело, но маленький магазинчик еще был открыт. Бактавара купила там конфет детям и тетрадь для Дуркхани. Это был обычный для Бактавары день — она работала в поле, помогала другим решать их проблемы и заботилась о родне.

Придя домой, Бактавара поужинала со всеми и сказала, что очень устала и хочет лечь спать пораньше. Оставшись одна в комнате, она попыталась понять, почему сегодня она целый день вспоминала прошлое, и сообразила, что во всем виновато слово «наркхазак».

Бактавара давно уже смирилась с той судьбой, которую уготовили ей родители, но однажды она горько пожалела об этом. Несколько лет тому назад один из родственников ее невестки женился. Невестка знала, что Бактавара на самом деле женщина, но некоторые женщины, жившие далеко от них, не догадывались об этом. Свадьба обещала быть очень пышной, потому что та семья была богатой. В Хосте мужчина обычно платил за жену несколько тысяч долларов. Его семья брала на себя все расходы, связанные со свадьбой, но иногда обе семьи платили за украшения для невесты и утварь для дома молодоженов. В богатых семьях это событие могут отмечать три-четыре дня. Семья жениха начинает праздновать за месяц до свадьбы. Женщинам его семьи дарят по нескольку новых нарядов, и считается, что чем они дороже, тем счастливее будет жить молодая семья. В день, когда невеста прибывает в дом жениха, родители жениха и невесты готовят еду не на одну сотню гостей. Состоятельные семьи забивают по такому случаю коров и овец. Женщины и мужчины празднуют отдельно — мужчины обычно собираются на улице, и их развлекают нанятые по такому случаю музыканты, для женщин украшается большая комната в доме, где они поют и играют на бубне.

На афганской свадьбе, и особенно на пуштунской, сестры жениха и другие женщины его семьи танцуют. Женщины из семьи невесты надевают новую дорогую одежду. Иногда мать невесты надевает старую одежду, чтобы показать, как она опечалена из-за ухода дочери, ведь она не знает, как с ее ребенком будут обращаться в новом доме.

Невестка Бактавары уговорила ее пойти на свадьбу, чтобы она могла посмотреть на невесту и насладиться роскошным праздником. Бактавара обычно бывала на деревенских свадьбах в компании мужчин. Иногда, на семейных свадьбах, она праздновала в компании женщин, но до этого она никогда не была на празднике такого масштаба в качестве женщины.

Она надела новую нарядную белую одежду, а племянница начистила ее обувь до блеска. Направляясь на праздник с семьей, Бактавара чувствовала себя счастливой. Все женщины были по-праздничному накрашены, на них были яркие и блестящие пуштунские платья. Бактавара шла впереди всех с Шахом Махмудом.

Когда они вошли во двор, то увидели, что он украшен искусственными цветами. Бактавара последовала за своей невесткой туда, где собрались женщины. Когда они подошли ближе, стал слышен женский смех.

— Вижу, ты пришла с наркхазаком, — дразнили они невестку Бактавары.

— А что у наркхазака в штанах? Кус или кхота?

Все женщины рассмеялись.

Невестка пригрозила им, что если они не успокоятся, то Бактавара разозлится и побьет их. Услышав это, женщины притихли. Бактавара села в углу комнаты. Она притворилась, что не слышала обидных слов, так как знала, что невестке стыдно за родственниц. Бактавара чувствовала себя беспомощной. Если ее обижали мужчины, она знала, как наказать их, но понятия не имела, как защититься от насмешек женщин. Впервые она поняла, что чувствует себя увереннее с мужчинами. В этот день она осознала, что потеряла вместе со своим женским естеством, и ей стало так же горько, как и после смерти родителей.

Ее физическая сила, ее ружье и тюрбан помогли ей завоевать уважение мужчин, но не спасли ее от женской язвительности.

Бактавара сидела, не двигаясь, рядом с Шахом Махмудом. Перед ней ставили тарелки с изысканными кушаньями, но ей совсем не хотелось есть. Ее сердце болезненно сжималось. Невестка видела, что она расстроена, и подошла, чтобы спросить, что ей принести, но Бактавара лишь отрицательно покачала головой, и невестка ушла, стыдясь поведения женщин. Бактаваре хотелось плакать, но она привыкла быть сильной и уже не могла проявлять свои эмоции на людях. Родители учили ее, что только слабые мужчины плачут и что если люди увидят, что она слабая, то воспользуются этим. Но хоть слезы и не катились по ее лицу, люди видели, что Бактавара расстроена.

Когда все поели, по комнате прошла девочка с миской воды, чтобы гости могли вымыть руки. Бактавара подставила руки, чтобы девочка слила ей, но та стала хихикать.

— Что смешного? Тебе рассказали шутку? — спросила Бактавара, закончив мыть руки.

— Мы с друзьями думаем, что ты и есть шутка, — сказала девочка, отступив на шаг.

Она снова засмеялась, и другие женщины присоединились к ней.

Гнев охватил Бактавару.

— Ты бесстыдная девчонка! Почему ты смеешься? У меня что, на лбу написано что-то смешное?

— Ты мужчина без бороды, — выкрикнула одна девочка.

— Ты смешно выглядишь, как персонаж из мультика. Ты притворяешься мужчиной, хотя на самом деле ты наркхазак, да? — спросила другая

Девочки рассмеялись и ушли.

Бактавара решила не привлекать внимания к этому инциденту и не портить праздник невестке. Она сказала себе, что никак не должна реагировать на слова и действия женщин и девочек.

Показалась процессия поющих женщин. Они вели невесту к приготовленному для нее месту. Бактавара не могла отвести глаз от невесты — на той были красное блестящее платье, зеленая шаль и золотые украшения. Она была такой молодой и счастливой! Бактавара начала хлопать вместе со всеми, и вновь ей захотелось стать полноценной женщиной, женой и матерью. Как же она хотела оказаться на месте невесты! Конечно, она заслуживает это! Но потом Бактавара вспомнила, что ей уже за тридцать, что никто никогда не восхищался ею и не просил ее руки. Да, в их дом скоро придут свататься — к Дуркхани.

Бактаваре и раньше хотелось быть любимой и желанной. Когда она видела, как брат заботится о своей жене, как счастлива ее сестра в окружении своих детей, она мечтала о своей собственной семье, но никогда не говорила открыто о своих чувствах.

Она перестала хлопать и вернулась на свое место возле Шаха Махмуда. Бактавара задыхалась в компании всех этих злобных женщин и жалела о том, что не пошла праздновать с мужчинами, которые уважали ее. Она уже подумывала извиниться и уйти с праздника, но в этот момент в комнату вошли родственницы жениха. Они не встречали Бактавару раньше и не знали, что она женщина, одетая, как мужчина. Когда женщины увидели Бактавару, сидевшую в углу, то подумали, что она мужчина, перестали петь и закрыли лица шалями. Мать невесты тут же спросила:

— Что случилось? Почему вы замолчали?

Одна из женщин вышла вперед.

— Здесь собрались женщины. Но здесь же находится мужчина, и он смотрит на нас. Неужели вы настолько нас не уважаете, что пригласили мужчину в женскую компанию?

Еще одна женщина поддержала ее:

— Мы пришли сюда, потому что доверяем вам. Все наши мужчины отправились в мужскую комнату. Так почему он сидит здесь и смотрит на нас? Это оскорбление!

Мать невесты посмотрела на Бактавару и улыбнулась.

— Это хайджани. Она женщина, а не мужчина. Продолжайте петь.

Но женщин нелегко было переубедить.

— Нет, я сейчас позову сюда своих родственников, чтобы они посмотрели на него. Если он женщина, тогда я мужчина!

— Бактавара наркхазак, — пояснила мать невесты. — Это не женщина и не мужчина. Не переживайте, мы уважаем наших гостей. Давайте продолжать праздновать.

Услышав, как мать невесты назвала ее, Бактавара сильно расстроилась. Она встала и подошла к женщинам.

— У вас есть сомнения по поводу моего пола? Ну что ж, я удовлетворю ваше любопытство. Я родилась девочкой, но мне очень не повезло — с детства родители воспитывали меня как мальчика, потому что им нужен был сын. У меня такое же тело, как и у вас, и у меня такие же груди, как у вас, и длинные волосы, и, что самое важное, я испытываю те же чувства, что и вы. А теперь я уйду. Но перед этим хочу предостеречь вас: никогда не превращайте своих дочерей в мальчиков, не пытайтесь изменить тот факт, что Аллах дал вам девочку, потому что я на собственном опыте узнала, что женское в себе невозможно заглушить. Вы можете иначе одеть человека, научить его по-другому ходить и говорить, но вы не сможете изменить его душу. Может быть, я и выгляжу как мужчина, но внутри я женщина, такая же, как и вы!

После этого Бактавара указала на свою невестку.

— Она вернется домой с Шахом Махмудом.

Бактавара проплакала всю ночь напролет. Ее одежда, подушка и простыня были мокрыми от слез. Она решила, что больше никогда не будет отмечать праздники в женской компании.

Днем Бактаваре было легче, потому что она работала и почти не встречалась с женщинами. Она также осознавала, что во многом ей живется лучше, чем женщинам. Ей не приходилось все время оставаться дома, родня ее не унижала, она могла видеться с мужчинами, и они уважали ее. Она была хозяйкой своей жизни. Никто не говорил ей, что делать, ведь она обеспечивала семью. Она тяжело трудилась и зарабатывала деньги, которые могла тратить по своему усмотрению. Если ей нужно было посетить доктора, она шла к нему без сопровождения. Никто не осуждал ее, если она останавливалась на улице, чтобы поговорить с мужчиной. Семья уважала и ценила ее.

Но по ночам ее женская натура напоминала о себе — Бактавара чувствовала себя измученной, одинокой и нелюбимой. Она мечтала создать свою собственную семью. Ее задевало то, что никто не попросил ее руки, и она со страхом ждала того времени, когда станет старой и немощной. Она боялась, что станет никому не нужной, когда уже не сможет работать в поле, посещать джергах и обеспечивать семью.

Каждое утро, помолившись, Бактавара брала ружье и тюрбан и отправлялась в поле. По дороге туда она, встречая других жителей своей деревни, пожимала им руки и останавливалась, чтобы переброситься с ними парой слов. Мужчины здоровались с ней, как если бы она тоже была мужчиной, но не целовали и не обнимали ее, зная, что на самом деле она женщина. Бактавара пользовалась у них большим авторитетом. Ее ценили за то, что на джергахе она часто давала дельные советы. Бактаваре нравилось то, что мужчины уважают ее. В их компании она чувствовала себя уверенно. Мужчины не обзывали ее, зная, что она порядочный и трудолюбивый человек, и не осуждали ее, вот почему Бактавара уже давно перестала общаться с женщинами.

Как и планировалось, Хан Мохаммад и его брат устроили пиршество в благодарность за мудрое решение джергаха. Пировали в доме Малика. После целого дня работы в поле Бактавара отправилась туда. Когда она вошла, мужчины встали в знак уважения. Мужчины по афганской традиции, здороваясь, обнимали друг друга, но Бактаваре лишь пожали руку. После этого все принялись за еду. Всем было весело, атмосфера была дружеской. Никто не обзывал Бактавару, ведь она могла обрабатывать землю и стрелять из ружья так же хорошо, как и любой из них, на джергахе она никому не уступала в красноречии и мудрости, обеспечивала свою семью и вообще вела себя, как все мужчины. Но хоть Бактаваре было легко в компании мужчин, ей иногда хотелось вымыть посуду, вместо того чтобы работать в поле, испечь хлеб, вместо того чтобы выращивать зерно, и даже приготовить мясо ей было бы более приятно, чем принести его с базара.

После окончания трапезы Бактавара пошла домой в компании нескольких мужчин. Дойдя до своего дома, она попрощалась с ними. Все члены ее семьи давно спали. Бактавара прошла в свою комнату, где сняла тюрбан и ружье и положила их на стол. После этого она подошла к зеркалу и пригладила свои грязные волосы. Ее лицо было испещрено морщинами. Бактавара присмотрелась к своему отражению и поняла, что уже не сможет измениться, стать более женственной. Слишком много времени прошло. Все же теперь ей было легче вскопать поле, чем приготовить ужин семье, вышивание далось бы ей сложнее, чем чистка ружья.

Бактавара смирилась со своей судьбой и на этот раз не проронила ни слезинки. Она приняла тот факт, что родители сделали из нее мужчину. За свою жизнь она научилась подавлять в себе женское начало, но иногда ей было сложно подавить свои чувства и невозможно было забыть свои мечты. Бактавара познала оба мира — она жила жизнью мужчины, но чувствовала боль и радость так, как и любая другая женщина. Родители переделали ее, чтобы обеспечить своей семье стабильность и процветание. Бактавара хотела убедить слушателей «Афганского женского часа» не пытаться изменить тот факт, что Господь дал им девочку. «Вы можете изменить ее внешность, но ее сердце останется сердцем женщины», — сказала она.

Когда я была маленькой, то часто жалела, что не родилась мальчиком. Я уверена, что многие девочки думают так же, понимая, что мальчиков ценят больше. Дочери всегда отводится второстепенная роль. Но до того как я услышала историю Бактавары, я и представить себе не могла, на что готовы пойти некоторые родители, чтобы получить сына. Я провела небольшое исследование, и мне стало известно о похожих случаях. Семьи, в которых не было сына или был всего один сын, часто одевали дочку, как мужчину. Это продолжалось до первой менструации — потом ей позволяли быть такой, как и все нормальные девушки. И только в редких случаях родители продолжали относиться к ней, как к сыну, всю свою жизнь. В детстве такие девочки играли с мальчиками, одевались, как они, и практически ничем от них не отличались. Взрослые знали, что это девочка, но дети часто не догадывались об этом.

Я услышала историю Беронд, еще одной женщины, живущей мужской жизнью. Она родилась в пуштунской семье, строго придерживающейся традиций, в деревне Гхази Абад в провинции Кунар, что на востоке Афганистана, в предгорьях Гиндукуша. Эта область знаменита постоянными спорами из-за владения землей и по другим причинам. Беронд была высокой широкоплечей женщиной со смуглой кожей и обычно прятала свои длинные волосы под тюрбан. Она носила мужскую одежду с детства, и мужчины ее деревни относились к ней с уважением, как если бы она была мужчиной. Она принимала участие в джергахе, работала в поле и обеспечивала свою семью. Ее вырастили, как мальчика, потому что ее отец и брат сидели в тюрьме из-за земельного спора и в семье не осталось мужчин. Беронд, которая была вторым ребенком, вынуждена была стать мальчиком.

Такие женщины, как Беронд и Бактавара, пользуются большим уважением у жителей своей деревни. Люди почитают их за храбрость и за то, что они сумели стать кормильцами и защитниками своих семей. В Афганистане, когда родители хвалят свою дочь, то говорят, что она для них словно сын, а когда восхваляют женщину, то называют ее сильной и храброй, как мужчина.

В Хосте, родной провинции Бактавары, были еще две женщины — Мангала и Сензила, которые жили как мужчины, но это было много лет тому назад. Наша журналистка Фавзия, живущая там, считает, что Бактавару превратили в мужчину вследствие популярности этих двух женщин.