Защищая ее

ГЛАВА 17 ПИРС

— Какова истинная причина вашего переезда? — спрашиваю я Джека, когда мы заходим в одну из комнат, чтобы поговорить наедине.

— Ройс, — коротко сообщает он, закрывая дверь. — Я должен там за ним присматривать.

— Ройс тоже переезжает?

— Да, поместье в Вирджинии.

— Когда?

— Я не знаю. В течение года, полагаю. Они еще не решили.

— Это из-за президентства?

— Ага, он должен жить среди своих собратьев-политиков. Его должны видеть с ними как можно чаще. Они должны взаимодействовать и посещать одни и те же вечеринки.

— А ты что обязан делать?

— Держать его в узде. Как я уже говорил много раз, Ройс — дурак. Оставляешь его одного на две секунды, и он тут же попадает в неприятности. Наркотики, проститутки, азартные игры. Ройс представляет угрозу как для себя, так и для организации. И все же они хотят, чтобы он стал президентом. И я согласен, что Ройс чертовски хорошо смотрится перед камерами, и говорит убедительно. А когда дело доходит до СМИ, нам нужен кто-то, кто может хорошо выступить на телевидении. Кто-то, кто может играть роль. Так что, как бы мне не хотелось этого признавать, Ройс идеально подходит на пост президента. Проблема в том, что и он это прекрасно знает, поэтому думает, что может сделать все, что захочет, и это сойдет ему с рук.

Я чувствую, что должен рассказать Джеку о романе Ройса и ребенке, которого родила его любовница. Если Джек будет присматривать за Ройсом, он должен знать эту информацию. Но я обещал Ройсу, что сохраню его тайну. Он предупредил меня, что, если я открою рот, он лично придет за матерью и ребенком, а я не могу подвергать их жизни опасности. Поэтому и решил молчать.

— Я также должен следить и за другими нашими политиками, — продолжает Джек. — Особенно теми, кто уже у власти. В частности, речь идет о сенаторе Вингейте.

Мы отправили Вингейта в Колумбию пару лет назад, для внедрения в сенат, чтобы помочь нам в достижении некоторых наших целей. Он не член организации, просто работает на нас в обмен на сохранение своей политической позиции. До сих пор был ценным активом, но иногда его заносит. Я уверен, что Джек ему поможет.

— За кем еще тебе присматривать?

— А кто, черт возьми, это знает? — Джек берет сигару у хьюмидора, сидящего на столе в углу. — Они сообщат, когда я приеду.

— Почему именно ты?

Он подносит зажжённую спичку к сигаре.

— Я удобен в использовании своего же оборудования для слежения. Моя первостепенная задача разместить камеры и микрофоны в их офисах и домах. — Джек подходит ко мне. — Но, честно говоря, думаю, что твой отец — причина, по которой выбрали именно меня.

— Мой отец? А он тут причем?

— Холтон ненавидит, что мы с тобой как семья. Он думает, что я занял его место, веду себя как твой отец, и полагаю, так и есть, но это его проблемы, что он не справился. Он также ненавидит Марту и меня за связь с твоим сыном, но, опять же, если бы он вел себя как нормальный дедушка по отношению к внуку, Гаррет не был бы так привязан к нам.

— Ты действительно думаешь, что тебя отослал мой отец?

— Не могу сказать наверняка, но не удивлюсь, если это так. Похоже, он пытается больше участвовать в жизни Гаррета, и забрал его из школы, чтобы познакомить с остальными. Так ведь?

— Да, и я очень сильно на него за это разозлился. Правда, что члены организации оценивают всех детей?

— Не всех, только тех, кто выделяется. — Он пыхтит сигарой.

— Почему они решили, что Гаррет из таких?

— Холтон специально привлек их внимание. В возрасте Гаррета обычно родители должны просить, чтобы их детям дали оценку. Ее не проводят, пока ребенок не пойдет в старшую школу, и даже тогда она обычно тайная. Они просто наблюдают за ребенком со стороны, незаметно. Оценка младших детей — нечто из ряда вон выходящее. Некоторые из членов хотят, чтобы их дети заняли высокую должность в организации, поэтому они инициировали процесс в более раннем возрасте.

— Это последнее, что я хочу для Гаррета! Мне не нужно, чтобы в организации даже помнили, что он существует. Он должен быть на заднем плане, спрятан там, где его никто не видит.

— Ну, а теперь он впереди и в самом эпицентре, благодаря твоему отцу.

— Мы должны это остановить, Джек. — Я понизил голос. — Ты говорил, что мы можем его вытащить, и мы должны начать работать над этим прямо сейчас.

— Теперь все будет намного сложнее, Пирс. С переездом в Вирджинию я больше не буду твоим наставником.

— Это не означает, что мы больше не сможем разговаривать.

— На самом деле, не сможем. Об этом я и хотел с тобой поговорить. — Джек указывает на два кресла рядом с нами. — Давай присядем. — Мы оба садимся, а потом он признается: — Мне велено держаться от тебя подальше.

— Кем?

— Я не знаю имени, отдавшего приказ. Меня вчера предупредили, это было частью моих инструкций относительно переезда. Но опять же, я уверен, что Холтон имел право голоса. Я могу, конечно, ошибаться, но у меня такое чувство, что я прав.

— Значит, я не должен вообще разговаривать с тобой? — Я выдохнул и покачал головой. — Это же нелепо, нам все равно придется общаться.

— Только на встречах или мероприятиях «Дюнамис». И мы с Мартой не сможем вас навещать, запрещено видеться с твоей семьей. Марте еще нужно прекратить дружбу с Рэйчел, а я не сказал ей об этом. Она будет убита горем.

— Как я смогу объяснить это Рэйчел? — Я вскакиваю и вышагиваю из угла в угол комнаты, злой и расстроенный. — Ты и Марта для нас как семья, а теперь вдруг вы перестаете с нами общаться? Рэйчел не поймет, да и Гаррет тоже.

— Тебе нужно придумать оправдание, которому они поверят. — Он кладет сигару на пепельницу и подходит ко мне. — Послушай, Пирс. Я люблю тебя как сына, но мы не можем подвергать себя риску. Мы не можем подвергать риску наши семьи. Мы должны делать то, что нам велят, хотя это и не то, чего хотим мы.

— А с Гарретом что? Я рассчитывал, что ты поможешь мне освободить его от обязательств.

— Я продолжу работать втайне, чтобы изменить правила не только для него, но и для всего подрастающего поколения. Тебе нужно делать то же самое. — Он на секунду умолкает, делает вдох и продолжает. — Но, если мы не добьемся успеха, то, по крайней мере, сейчас они хотя бы не заставляют нас убивать. Это, скажу тебе, большое изменение, Пирс, изменения во благо. Твоему сыну никогда не придется делать то, что делали ты и я.

Джек ссылается на тот факт, что членам группы больше не разрешается выполнять задания по устранению, теперь это входит только в обязанности наемников. Изменение приняли после того, как один из наших был почти пойман на месте преступления. Организация наказала его за небрежность, но другие участники организовали собрание, где решили, что мы не должны сами выполнять заказные убийства. Слишком рискованно. Мы же не хотим, чтобы наши преступления к нам же и привели.

— Оно не будет длиться долго, — спорю я. — Организация ввела мораторий из-за одного инцидента. Через несколько лет он забудется, и мы снова вернемся к тому, чтобы самим нажимать на курок.

— Может быть, а может и нет. Но даже если все вернется на круги своя, наемники останутся первым вариантом. Остальным будет поручено делать это только в чрезвычайных ситуациях.

— И все же мне пришлось делать это самому несколько раз в течение пяти лет.

— Ну, ты исключение из правил. — Он подходит к двери. — Нам пора вернуться на вечеринку, иначе нас начнут искать. Лучше всего, если нас не увидят вместе, поэтому я пойду первым.

Я до сих пор в шоке и не понимаю, к чему такая таинственность.

— Я не могу поверить, что они это делают. Мы оба члены организации, мы должны контактировать.

— Не я устанавливаю правила, Пирс.

Я признаю поражение и киваю.

— Да, я знаю.

— Сегодня мы, видимо, в последний раз видимся, так что… — Он обнимает меня. — Я люблю тебя, парень, и желаю тебе всего наилучшего. — Джек отступает назад, положив руку мне на плечо, и смотрит мне в глаза. — Не позволяй этим ублюдкам запугать тебя, особенно своему отцу. И никогда не забывай, что я тебе сказал. Ты не определяешься тем, что они заставляют тебя делать. Ты хороший человек, Пирс, всегда помни об этом. — Он слегка улыбается, но улыбка грустная и напряженная. — Прощай, Пирс. — Обойдя меня, Джек выходит из комнаты.

Я остаюсь, у меня ощущение, будто меня ударили ножом в живот. Я потерял Джека, ради блага организации. Я не могу с ним разговаривать. Я не могу с ним видеться. Такое чувство, что я оплакиваю его смерть, а он мне нужен. Он единственный, с кем я могу поговорить о «Дюнамис». Он единственный, которому я доверяю. А теперь он ушел, а у меня никого нет.

Я уверен, что за всем этим стоит мой отец. Он забирает все, что мне дорого. Всех, кто мне важен и нужен. Все, что делает меня счастливым. Он даже пытается отобрать у меня Гаррета, но этого я ему не позволю. Я вытащу Гаррет из этого болота. Не знаю, как, но выясню и сделаю.

Я бы очень хотел, чтобы сегодня Гаррета здесь не было. Я пытался уговорить Рэйчел позволить ему остаться с одним из наших соседей, но она хотела взять его с собой на случай, если мы тут задержимся. Но когда он здесь, я нервничаю больше прежнего.

— Пирс, — в комнату заплывает Ройс, с виснувшей на его руке блондинкой. — Что ты здесь делаешь?

— Я плохо себя чувствовал, и хотел немного отдохнуть.

Он отстраняет женщину в сторону.

— Иди, подожди в другой комнате, я скоро приду.

Его спутница уходит, и Ройс закрывает дверь.

— Ты изменяешь Викторию в своем собственном доме? — я совершенно не удивлен.

Он равнодушно пожимает плечами.

— Она знает, что я ей изменяю. Это не секрет.

— Да, но тебя могут застукать твои дочери.

— Они играют в детской комнате, и никогда меня не найдут. — Ройс подходит ко мне ближе. — Говоря о детях, ты уже разговаривал с Сейди?

— Нет, я ее не видел.

— Я научил ее, как правильно произносить речь. — Он гордо улыбается. — Девочка становится весьма красноречивым оратором. Возможно, она когда-нибудь и политиком станет, как ее отец.

Ройс гордится своими тремя дочерями, и вовлечен в их жизнь куда больше и глубже, чем я когда-либо думал. Он берет их с собой в поездки по стране или плавание на яхте. Эти три маленькие девочки действительно изменили его, сделав мягче, но, к сожалению, когда их нет рядом, он снова превращается в мудака.

Всякий раз, когда я вижу его дочерей, то сразу же вспоминаю о той, кого он игнорирует, притворяясь, что ее не существует. Мне всегда было интересно, соврал ли он мне, когда сказал, что дал ее матери достаточно денег. Он не вспоминает о ней, и я не могу проверить, много ли правды в его словах.

— А как же еще одна твоя дочь? — спрашиваю я, но тут же понимаю, что не стоило. Эта тема всегда его злит, поэтому обычно я ее избегаю.

Выражение лица Ройса становится мрачным, глаза сужаются.

— Я же велел тебе никогда больше о ней не упоминать.

— Это просто вопрос, успокойся. О ней хорошо заботятся? Помнится, ты дал ее матери щедрую сумму.

— У той бабы больше денег, чем она сможет потратить. А если она когда-нибудь заявится с просьбой дать еще, я отправлю к ней одного из наших наемников.

— Ройс, не говори так, даже в шутку. Ребенку нужна мать.

— Она слишком похожа на меня, — бормочет он, глядя сквозь меня, будто ее воображает. — Чертов ребенок похож на меня.

— Ты видел ее?

— Только фотографии. У нее темные волосы, того же цвета, что и у меня, и ее рот… ее улыбка… она похожа на меня, когда улыбается. — Когда он это говорит, у него в голосе звучит та же мягкость и нежность, как и когда он говорит о других своих дочерях. — Должен признать, она милый ребенок.

Приятно слышать, с какой теплотой он о ней говорит. Это доказывает, что девочка будет в безопасности, ведь если у него есть слабость к ней, он оставит ее с матерью в покое.

Ройс возвращается в реальность.

— Что я могу сказать? — смеется он. — Я делаю красивых детишек. Проблема в том, что я могу делать только девчонок.

— И они у тебя замечательные, — хвалю его я, пытаясь сохранить настроение. Настроение Ройса может измениться в одно мгновение, и я не хочу, чтобы он опять завелся, как это было несколько секунд назад, когда я спросил о матери девочки.

Он подходит к бутылке с бурбоном, стоящей рядом с хьюмидором.

— Виктория и я планируем попробовать зачать мальчика.

— Со всеми этими детьми тебе понадобится дом побольше. — Я шучу, но знаю, что он согласится с этим утверждением.

— Мы уже купили. — Ройс наливает себе напиток. — Ты слышал, что мы переезжаем?

— Нет, — лгу я, не уверенный до конца, что то, что сказал мне Джек, было конфиденциальной информацией.

— В Вирджинию. — Он делает глоток, молчит, а затем допивает остаток и ставит бокал на стол. — Когда точно не знаю, мне еще не сказали.

— Ройс, я должен вернуться на вечеринку, — развернувшись, я направляюсь к двери.

— Ходят слухи, что Гаррета оценивали.

Я резко оборачиваюсь и вижу Ройса, стоящего слишком близко ко мне.

— Да, — согласно киваю. — Мой отец постарался, хотя я об этом не просил.

— Почему ты не хочешь, чтобы они это сделали? — Он поправляет запонку, которая, вероятно, расстегнулась, когда на его руке висела та блондинка. — Разве ты не хочешь, чтобы твой сын был одним из главных?

— Конечно, хочу. — Мне нужно ему подыграть. Ройс не умеет держать язык за зубами, и, если почувствует, что я хочу оградить Гаррета от власти организации, он тут же расскажет остальным. — Просто он еще слишком мал, и мне хотелось бы, чтобы он оставался ребенком чуточку дольше.

— Я заставил их оценить Сейди, и собираюсь убедить их, что однажды она станет первой леди. — Он громко смеется. — Разве это было бы не здорово? Я стану президентом, и двадцать лет спустя, моя дочь станет первой леди.

— Это впечатляет, согласен. Заметно, как сильно ты ею гордишься. — Я посылаю ему фальшивую улыбку. — Но, мне действительно нужно идти. Увидимся позже, Ройс.

Он идет со мной, но сворачивает к комнате, где его уже заждалась очередная подружка. Я же возвращаюсь на вечеринку и ищу Рэйчел. Пока сканирую толпу, ко мне подходит Кэтрин.

— Привет, Пирс, — улыбается она. — Как твои дела?

— Хорошо, но сейчас мне не до разговоров. Нужно найти свою жену.

Кэтрин блокирует мне путь.

— Что за спешка?

— О чем ты? Я просто хочу ее увидеть.

— Мы могли бы поговорить? Удели мне минутку.

Я натужно вздыхаю.

— О чем?

Она держит свои руки при себе, что уже не плохо. Когда она была подростком, то постоянно меня касалась. Сейчас ей должно быть уже двадцать два или двадцать три года, но выглядит Кэтрин старше. Все еще очень худая и ей не хватает женственности и форм, а вот лицо не соответствует телу.

— Я просто хотела извиниться за свое прежнее поведение, — начинает она. — Я была молода и глупа, но теперь повзрослела и понимаю, что вела себя как глупый, капризный ребенок. Надеюсь, ты меня простишь.

— Да уже все забыто. — Я не ожидал, что она извинится. Может и правда, взрослеет.

— Я ранее беседовала с твоей женой, — сообщает мне Кэтрин. — Платье у нее красивое.

Ее комплимент звучит неискренне, хотя, думаю, как раз платье ей и приглянулось. Она изо всех сил старается выглядеть естественно, но я вижу насквозь ее фальшь. Покачав головой, продолжаю обыскивать комнату в поисках Рэйчел.

— Я спросила ее, планируете ли вы заводить еще детей.

Я хмуро смотрю на девушку. По ее хитрой улыбке могу сказать, что она меня проверяет. Специально испытывает мои границы и терпение. Замерла в ожидании моей реакции. Я уверен, что Рэйчел ничего ей не ответила, поэтому Кэтрин пытается выудить ответ у меня.

— Ты не можешь задавать вопросы на столь личную тему, — упрекаю ее я. — Твои уроки этикета, что, были напрасными?

— Но ваш сын такой милый малыш, и я подумала, ты захочешь еще одного, — тут она ухмыляется. — Если только Рэйчел не может забеременеть.

Как, черт возьми, она узнала об этом? Или Кэтрин бьёт вслепую?

— Сплетничать о людях — не привлекательное качество для женщины, — холодно отвечаю я. — Если ты хочешь найти себе пару, я бы посоветовал тебе перестать злословить о других и сосредоточиться на себе.

— Мой отец ищет мне мужа, а не я сама. Именно он его выберет.

— И тебя это устраивает?

— Почему бы и нет? Отец знает, что мне нравится в мужчинах.

— Он уже кого-то подобрал?

— Да. — Кэтрин оглядывает комнату. — На самом деле, мой будущий муж сегодня вечером здесь.

— И кто он?

— Мне запрещено говорить о нем.

— И когда же объявите о помолвке? Твой отец сказал?

— Придется немного потерпеть, но я никуда не спешу.

— Зачем ждать? Если он кого-то выбрал, ты должна выйти за него замуж.

— Все не так просто, — Кэтрин флиртует со мной, накручивая прядь волос вокруг пальца.

— Хм, почему бы тебе не найти своего будущего мужа и не поговорить с ним, а я найду свою жену. Приятного вечера.

Я ухожу от Кэтрин и вижу Рэйчел, идущую ко мне навстречу. Сегодня на ней темно-фиолетовое платье. Цвет подходит ей, сочетается с ее кожей и темными волосами. На ней серьги с бриллиантами и соответствующее ожерелье, подаренное ей мною в честь свадьбы. С тех пор я купил ей несколько других ювелирных украшений, но именно эти ее любимые, потому что они первые, что я ей подарил.

— Вот ты где, — Она улыбается, приближаясь ко мне. Я вижу ее улыбку каждый день, и все же она до сих пор выбивает почву из-под моих ног, делает меня счастливым, дарит радость и приносит удовлетворение.

Я притягиваю ее к себе и шепчу на ухо.

— Ты выглядишь потрясающе.

— Спасибо. — Рэйчел слегка отступает назад, ее улыбка становится еще красивее.

Здесь нет ни одной женщины, которая была так бы прекрасна, как моя Рэйчел. И дело совсем не во внешности, а во внутреннем свете, который она излучает. Для меня он особо заметен на фоне людей, что нас сейчас окружают. Все они кажутся такими несчастными и потерянными. И они заражают своей хандрой и меня, просто быть рядом с ними — это огромный стресс. Но потом появляется Рэйчел, и я расслабляюсь.

— Где ты был? — спрашивает она.

— Сначала разговаривал с Джеком, потом столкнулся с Ройсом. Он переезжает с семьей в Вирджинию.

— Так же, как и Джек? Почему все туда переезжают?

— Ройс хочет больше участвовать в политической жизни страны. Работа над кампаниями последних нескольких лет заставила его захотеть баллотироваться.

— В Конгресс?

— Может быть, я не уверен, не спрашивал. — Тут я вижу позади нее своих родителей. — Мои родители идут, чтобы с нами поздороваться.

Она оборачивается, и я опускаю руку на ее талию.

Рэйчел приветствует их улыбкой.

— Добрый вечер Элеонора. Холтон.

Моя мама отвечает, а отец, как всегда, просто игнорирует.

— Красивый костюм, Холтон, — замечает Рэйчел. — Новый?

Он просто смотрит на нее, не издав ни звука. Я уверен, отец надеялся, что она накричит на него за то, что он забрал на днях Гаррета, но вместо этого, Рэйчел мила с ним, и теперь он смущен, не зная, как ответить.

— Холтон, Рэйчел задала тебе вопрос, — напоминает ему мама.

— Костюму год, — это все, что он говорит моей жене.

— Ой, ну а выглядит совершенно новым. — Она еще слаще ему улыбается, и отец отводит глаза в сторону.

— Где Гаррет? — спрашивает мама у Рэйчел.

— Он играет с другими детьми, и я, наверное, должна пойти его проверить. Составите мне компанию?

Мама соглашается, и они вдвоем уходят, оставляя меня наедине с Холтоном.

— Пирс, — говорит он.

— Отец.

Мы стоим и не знаем, что сказать. Печально, что нам практически всегда не о чем говорить. С Джеком я мог бы проболтать всю ночь.

— Итак, Джек мне сказал, что переезжает, — я прерываю тягостное молчание.

Уголки губ моего отца приподнимаются в легкой улыбке.

— Да, я тоже это слышал.

— Еще ходят слухи, что именно ты приложил к этому руку.

— Серьезно? Приятно слышать, будто люди думают, что у меня есть такая власть.

— Да. Я так и подумал, поэтому и сказал.

Он определенно это сделал. Не знаю, как, но отец каким-то образом смог убедить организацию отослать Джека, лишь бы убрать его из моей жизни.

— Кажется, у твоей жены сегодня хорошее настроение. — Мой отец никогда не называет Рэйчел по имени, и это сводит меня с ума. Он называет ее «девушка» или «женщина», или «твоя жена», но никогда по имени.

— Рэйчел всегда в хорошем настроении.

— Должно быть, это со временем становится утомительным.

— Ничего подобного, это одно из ее качеств, что привлекли меня к ней.

Он взглядом сканирует комнату.

— Все, мы закончили?

— Да, я бы сказал, что нас видели вместе уже дольше необходимого. Не стесняйся, иди побеседуй с теми, кого ценишь больше.

Отец уходит, даже не попрощавшись. После почти двух лет, когда мои родители со мной даже не разговаривали, они решили здороваться со мной на общественных мероприятиях независимо от того, что происходит между нами за закрытыми дверями. Моя мама не хочет, чтобы другие знали о наших семейных проблемах, поэтому и установила правило, согласно которому мы должны разговаривать, улыбаться и делать вид, что безмерно любим друг друга хотя бы несколько минут на вечеринке или другом событии. Вот почему они подошли поговорить со мной и Рэйчел, но мой отец явно был не в восторге. Ему нечего нам сказать.

— Сейчас там прибавилась пара мальчиков, — сообщает Рэйчел, подойдя ко мне. Моя мама вернулась к отцу, который в данный момент разговаривает с одним из членов группы.

— Что ты имеешь в виду? — я не совсем понимаю, о чем она.

— Когда мы только приехали, Гаррет расстроился, потому что в игровой комнате были только девочки. — Она смеется. — Хотя, мне кажется, он уже успел влюбиться в одну из них, и я видела, как он сидел рядом с ней и рисовал ее портрет. — Тут Рэйчел шутливо толкает меня локтем в бок. — А вот ты никогда не рисовал МЕНЯ.

Я целую ее в щеку.

— Обязательно исправлюсь к нашей годовщине. — Указываю на угол комнаты. — Там Грейс и Арлин. Хочешь с ними пообщаться?

— С удовольствием, они такая хорошая пара.

Мы проводим следующие полчаса за беседой с родителями Ройса, но затем они уходят, чтобы выпить и поговорить с другими людьми.

Я украдкой проверяю свои часы.

— Мы пробыли здесь пару часов, можем уезжать домой.

Это вечеринка «Дюнамис», и ее участники должны задержаться как минимум на час, так что свой долг я выполнил.

— Хорошо, — соглашается Рэйчел. — Пойдем, заберем Гаррета.

Мы поднимаемся в детскую комнату и обнаруживаем, что Гаррет играет в игру с несколькими игроками.

Я зову его:

— Гаррет, мы едем домой.

— Пап, подожди, я почти закончил. — Мой сын бросает синее кольцо, и оно попадает в цель. — Да! Я выиграл! — Он подбегает к нам, а другие мальчишки одновременно кричат: — Пока, Гаррет!

Наш ребенок заводит друзей везде, где бы не появился. В школе у него тоже масса друзей, я вот никогда не был так популярен, как он.

Мы начинаем уходить, но он вдруг останавливает меня, потянув за пиджак.

— Подождите, я должен попрощаться с Лекси. — Гаррет подбегает к маленькой девочке с темно-каштановыми волосами в синем платье. Она единственная в комнате, не одетая в розовое или фиолетовое.

— Его любовь, — шепчет мне Рэйчел, — думаю, ей лет восемь.

Гаррет что-то говорит девочке, затем быстро обнимает ее и убегает. Я ловлю взгляд Сейди, наблюдающей за ним краем глаза. Она уже любопытна, как и ее мать.

— Хорошо, теперь мы можем идти. — Он ждет, пока мы выйдем из комнаты, и берет меня за руку, как обычно. Когда мы находимся в общественном месте, мне необходимо всегда знать, где Гаррет, поэтому мы приучили его держать меня или Рэйчел за руку. И хотя ему не обязательно делать этого здесь, на вечеринке, он все же засовывает свою ладошку в мою ладонь.

— Пап, мы можем посмотреть фильм, когда вернемся домой?

— Думаю, для этого уже будет слишком поздно.

— Но завтра же не в школу. — Он смотрит на меня своими большими голубыми глазами, и мне трудно сказать ему «нет». Гаррет такой милый, одетый в классические брюки, рубашку и галстук. Все дети должны выглядеть соответствующе, даже если они проводят вечер в игровой комнате.

— Тебе было мало фильмов на этой неделе? — спрашиваю я его.

— Нет, но мне нравится их смотреть. С тобой и мамой, хотя иногда вы целуетесь. В такие моменты я закрываю глаза.

Рэйчел старательно прячет улыбку.

— Хорошо, — я сдаюсь. — Один фильм, но недолго.

— Ты уже уезжаешь? — передо мной возникает Сесил Рот. Приходится остановиться.

— Да. Нам нужно домой.

Я улыбаюсь и веду себя дружелюбно, хотя он мне и не нравится. Сесил один из тех, кто радеет за еще более строгие правила для наших членов, и всегда голосует за самое суровое наказание для провинившихся участников. Именно поэтому я стараюсь быть на его стороне, но все равно я ему не нравлюсь, потому что женился на Рэйчел.

Прямо перед моим побегом в Вегас, Рот представил моего отца своим коллегам по бизнесу в Европе. В результате этой поездки у нас появилось двое новых клиента в Англии и один в Германии, что вывело нашу компанию на международный уровень. Потом я сыграл свадьбу с Рэйчел и Рот перестал помогать нам налаживать связи с иностранными клиентами. Еще одна причина, по которой отец меня ненавидит.

— Я вас помню, — Гаррет обращается к Сесилу. — Вы были одним из дедушек.

Я не уверен, что понимаю, о чем он говорит.

Тот лениво улыбается.

— Я еще не дедушка.

— Ох. — Гаррет изучающе смотрит на него. — Вы выглядите как мой дедушка. У вас седые волосы и морщины.

Рэйчел прикрывает ладошкой рот, пытаясь скрыть смех. Но мне совсем не смешно.

— Гаррет, когда ты встречался с мистером Ротом? — спрашиваю я сына.

— Когда дедушка забрал меня со школы.

Так что Рот был одним из тех, кто оценивал Гаррета. Интересно, Сесил делал это для всех детей или только для Гаррета?

— Как дела, Гаррет? — спрашивает его Рот, наклоняясь, чтобы оказаться с ним на одном уровне.

— Я в порядке, — мой сын прижимается ко мне сильнее. Сесил напугал его, приблизившись так близко.

— Нам действительно нужно идти. — Я обнял Гаррета за плечо и отвел в сторону. — До свидания, Сесил.

— Пирс, кто это был? — обращается ко мне Рэйчел, едва мы подходим к выходу.

— Сесил Рот, деловой партнер и друг моего отца.

— Он один из тех, кто встречался на днях с Гарретом?

— Да. Я не знал, что он был там в тот день, но, по словам Гаррета, так и есть.

Мы почти на пороге, и я отдаю горничной номерок на наши пальто, а камердинеру — на машину.

— Подожди здесь, — прошу я Рэйчел. — Скоро вернусь.

— Куда ты?

— Марта хотела попрощаться с Гарретом. — Это ложь. Оправдание, чтобы я мог уйти с Гарретом. — Я вижу ее дальше по коридору. Мы скоро вернемся, не волнуйся.

Я веду сына обратно в зал.

— Тети Марты нигде не видно, — удивляется Гаррет, оглядываясь по сторонам.

— Она, должно быть, уже ушла. — Я поднимаю его, чтобы он мог видеть лица людей в толпе. — Гаррет, мне нужно, чтобы ты сказал, видишь ли кого-нибудь из тех мужчин, с которыми ты и твой дед встречались на прошлой неделе.

Он внимательно рассматривает людей.

— Я вижу мистера Рота.

— Кроме него, кто еще есть?

— Я вижу дедушку.

— Да, но ты видишь еще кого-нибудь из тех мужчин?

Ребенок качает головой.

— Нет. Теперь мы можем пойти домой?

— Да, конечно.

Я опускаю его вниз и беру за руку, как вдруг нас окликает Рэйчел:

— Вы нашли Марту?

— Нет. Потеряли в толпе. Машина уже готова?

— Да. Вот твое пальто. — Она протягивает его мне, затем помогает Гаррету одеться.

Мы едем домой, где Гаррет смотрит свой фильм, а Рэйчел прижимается ко мне, сидя на диване. Я пытаюсь расслабиться, но чувствую себя взвинченным после этой вечеринки. Мне не нравится тот факт, что Рот встречался с Гарретом на прошлой неделе. И что Джеку больше не разрешают общаться со мной вне собраний «Дюнамис». Я чувствую, будто меня наказывают, но за что именно? Ясное дело, что все это не мое наказание, которое я все еще жду.

Нет. Мое наказание за женитьбу на Рэйчел будет намного больше и хуже, чем это. Так каково же оно будет? И когда?

Я не могу больше ждать и оглядываться. Час. День. Неделя. Годы. Я просто хочу, чтобы все, наконец, закончилось. Прямо сейчас. Чего они ждут? Почему до сих пор ничего не сделали? Чем дольше они ждут, тем сильнее я схожу с ума. Они бы не выжидали так долго, если бы не планировали нечто действительно ужасающее и болезненное. Так что, черт возьми, они придумывают?