Четыре года спустя
— Если сможете предоставить мне эти отчеты к понедельнику, все будет готово в срок, — обещаю я, заканчивая встречу. — Увидимся на следующей неделе.
Я покидаю еженедельное маркетинговое собрание и спускаюсь к себе в офис, но в коридоре меня останавливает отец.
— Пирс, нам нужно встретиться сегодня днем с тем новым клиентом из Огайо.
— Да, я в курсе. У меня встреча за обедом, так что я приду к тебе, как только вернусь.
— С кем это ты обедаешь?
— С Логаном. В смысле с доктором Каннингемом.
Мой отец улыбается.
— Передай ему мои наилучшие пожелания.
— Обязательно. — Я обхожу мимо него и иду своему офису. Я и так уже опаздываю на пять минут, а до ресторана как минимум десять минут езды. Быстро звоню Логану и предупреждаю, что задержусь.
По дороге я застреваю в пробке и в итоге приезжаю еще позже.
— Мне жаль, что я так поздно, — извиняюсь я, садясь напротив него. — Ты проделал столь долгий путь, чтобы встретиться со мной, а я в итоге опоздал. Приношу свои извинения, мне следовало более внимательно следить за временем.
— Все нормально, Пирс. — Логан выглядит уставшим. Он работает в клинике уже почти десять лет, и постепенно узнает об организации все больше и больше. В этом и заключается опасность работы на нас — чем дольше вы у нас работаете, тем больше узнаете.
— Как работа? — спрашиваю я его.
Прежде чем он отвечает, к нашему столу подходит официант.
— Что будете пить? — обращается он ко мне.
Я заметил, что Логан уже делал заказ, и это странно. Он пьет редко, и никогда во время обеда.
— Мне бурбон, чистый, — говорю официанту, и тот, кивнув, уходит.
Я обычно тоже не пью за обедом, но, если уж Логан выпил, я могу к нему присоединиться.
— Как дела у твоего отца? — интересуется Логан.
— Лучше, чем раньше. Прошлый год был почти терпимым. Он все еще упрекает меня, что я работаю неправильно и не так усердно, как ему хотелось бы, но уже не так часто. Раз или два в день вместо обычных пяти или шести.
Логан усмехается.
— Не знаю, как ты с этим миришься.
— Да ладно, привыкаешь через некоторое время.
— Ты видел Джека?
— Последние пару лет нет.
Логан в курсе о моей дружбе с Джеком, и знает, что тот был для меня как отец. Когда Эллит переехал, я соврал Логану, что Джек настолько занят работой, что у него нет для меня времени.
Рэйчел я сказал то же самое. Она разговаривала с Мартой несколько раз после того, как они переехали, но затем Марта перестала отвечать на ее звонки. Рэйчел не могла понять, почему та так поступила, и единственное объяснение, пришедшее мне на ум, заключалось в том, что у Джека и Марты больше нет для нас времени. Это глубоко обидело мою жену, и расстроило. И не только ее. Гаррет тоже скучал по своим дяде Джеку и тете Марте.
В конце концов мы это пережили, и больше о них не говорим. Я встречаюсь с Джеком на собраниях «Дюнамис» в конце года, но это все. Он больше не приезжает на подобные встречи сюда, в Коннектикут, а посещает их в округе Колумбия.
— Плохо, — огорчается Логан. — Я знаю, как вы были близки.
— Жизнь не стоит на месте, ничего не поделаешь.
На самом деле, я все еще общаюсь с Джеком. Просто не могу сказать об этом ни Логану, ни Рэйчел. Через пару месяцев после переезда Джека я получил по почте небольшую коробку. Открыв ее, увидел внутри новенький сотовый телефон, а когда включил, в него уже был запрограммирован один номер. Вместо имени абонента просто слово «средний». Я сразу подумал о Джеке, потому что именно такой ему нравится стейк. Я тут же нажал на кнопку вызова, и он поднял трубку на третьем звонке.
— Ты же не думал, что мы никогда больше не будем разговаривать?
Я улыбнулся, так как искренне был рад снова услышать его голос.
— Не боишься, что они могут отслеживать сотовый телефон? Могут же взломать его и прослушивать все наши разговоры.
— С обычным мобильным телефоном, да, но не с этим. Я лично его проверил, и убедился, что мы в безопасности. Эти идиоты никогда ничего не узнают, но прячь его в безопасном месте. Я не хочу, чтобы они его у тебя нашли.
— Джек, спасибо тебе, огромное. У меня больше никого нет, с кем можно поговорить, и… ну, мне просто хотелось снова поговорить с тобой.
— Как дела у Рэйчел?
— Ее очень обижает, что Марта не отвечает на ее звонки.
— А как я сожалею об этом, ты не представляешь. Марта чувствует себя еще хуже. Каждый раз, когда Рэйчел звонит или оставляет сообщение, моя жена превращается в торнадо, желая ей перезвонить. Приходится успокаивать. Рэйчел была для нее как дочь, и она ужасно по ней скучает. И даже не напоминай о Гаррете, Марта безумно любит мальчика, и у нее ощущение, что она потеряла внука.
Джек и я в тот день разговаривали еще в течение часа, и с тех пор раз в неделю, а иногда и больше, обязательно созваниваемся. Я обращаюсь к нему за советом, или он просто выслушивает, когда я расстроен или злюсь. Он намного больше, чем просто мой наставник. Он мне как семья. Я с ним близок больше, чем с собственным отцом.
Официант приносит мой напиток, вынуждая меня оторваться от грустных мыслей, потом я и Логан делаем ему наш заказ.
— Как Шелби? — спрашиваю я, как только официант уходит. — Рэйчел сказала, что Шелби хочет еще одного ребенка.
— Да, мы это обсуждали. — Что-то в его голосе мало энтузиазма.
— Считаешь, что троих уже достаточно?
Он молча крутит в руках стакан с бурбоном.
— Я не против четвертого, Шелби отличная мама. Она любит детей больше всего на свете. Когда близнецы пошли в детский сад несколько месяцев назад, Шелби едва смогла их отпустить. Теперь уже все трое в школе, поэтому, мне кажется, она хочет еще одного.
— И все же у меня такое чувство, что этого не хочешь ты.
— Нет, я не за это переживаю, вот почему и приехал сюда чтобы с тобой поговорить.
— О чем именно?
— О Шелби. — Он смотрит на стол. — И ее прошлом.
Дерьмо, Логан знает. Он знает о Шелби.
— Не уверен, что понимаю, что ты имеешь в виду, — осторожно отвечаю я.
— Я узнал кое-что за эти годы, и хотел бы спросить тебя, Пирс.
Мы не можем обсуждать такие вещи. Не здесь, и не сейчас. Логан имеет право знать, но, поскольку я не уверен, что он уже знает, я чувствую необходимость взять передышку.
— Мы могли бы обсудить все после обеда. В более приватной обстановке.
Он смотрит по сторонам.
— Я не буду конкретизировать.
— Тогда давай. — Я делаю глоток бурбона. Мне может понадобиться еще пара стаканов, чтобы пережить этот разговор.
— Я знаю о коллегах. Один из моих пациентов, на прошлой неделе, и… ну, неважно, как я узнал. Но с тех пор я соединил множество кусочков паззла.
— В смысле?
— То, как Шелби себя вела, когда мы встречались. Я никогда не мог понять, куда она сбегала ночью, просто исчезала. Ее не было в квартире, на звонки она не отвечала. И когда я спрашивал ее об этом напрямую, она тут же кричала на меня и велела за ней не шпионить. — Логан поднимает свой стакан и допивает напиток. — Мне всегда было интересно, на какие средства она содержит себя и своих родителей. Когда я лечил ее отца, ее мать рассказывала мне, как она гордилась дочерью за то, что та работала на двух работах, чтобы помочь оплатить медицинские счета. Но я-то знал, что у Шелби была только одна работа, и только неполный рабочий день. Я снова спросил ее об этом, но вразумительного ответа так и не добился. Даже уже начал подозревать, что она торговала наркотиками. Вечно носилась с каким-то пейджером, но никаких больше признаков того, что я мог быть прав. В квартире ничего не нашел, и не было подозрительных личностей рядом с ее домом.
— Боже, о чем ты говоришь, Логан?
Его стакан уже абсолютно пуст, но он все равно подносит его к губам. Опомнившись, ставит его на стол и смотрит на меня.
— Я думаю, Шелби была коллегой.
Я молчу и жду, что еще он скажет.
— Я знаю, что звучит ужасно, но когда задумываешься, то видишь смысл — огромные деньги. И ее пейджер… Уходы практически каждую ночь… — Логан зажмуривается и сжимает переносицу. — Я не хочу в это верить.
Я даю ему минуту прийти в себя, а затем спрашиваю:
— Ты ее любишь?
Он тут же открывает глаза, уставившись на меня.
— Конечно, я люблю ее! Она моя жена, и мать моих детей.
— Тогда почему ты так одержим ее прошлым?
— Потому что мне нужно знать. Мне нужно, чтобы ты сказал мне правду, Пирс. Она была одной из коллег, да?
Официант приносит наш заказ и снова спрашивает:
— Обновить ваши стаканы, господа?
— Да, — мы отвечаем одновременно. Официант коротко кивает и уходит.
— Пирс, скажи мне, мне нужно знать.
Я тяну время, расправляя на коленях салфетку.
— Тебе не нужно ничего знать. У тебя и Шелби прекрасная семья, счастливый брак, дети. Зачем все разрушать?
Он пораженно вздыхает.
— Так это правда… Скажи, как долго.
— Мне неудобно об этом говорить. Прости, Логан, но я не могу.
— Как ей удалось уйти? Я слышал, что контракт на всю жизнь, как освободилась она?
Я игнорирую его вопросы и просто приступаю к еде. Если бы я знал, что мы собирались обсуждать за обедом, то сослался бы на занятость и отказался. Я надеялся, что Логан никогда не узнает о Шелби, а теперь, когда он в курсе, я не знаю, почему он спрашивает об этом именно меня. Зачем ему знать прошлое своей жены? Все кончено, сейчас оно уже не имеет никакого значения.
Если Шелби поймет, что Логан знает правду о работе, она будет опустошена. И сгорит со стыда. Она бы решила, что Логан отныне будет в ней видеть шлюху, а не женщину, которую любит.
Я злюсь на него за то, что он вообще решил поднять эту тему. Намного сильнее, чем бы должен был, и это связано с тем, что моя ситуация очень похожа с ситуацией Шелби. Жить тайной жизнью, стыдиться ее, не желая, чтобы твой любимый человек узнал правду.
Несколько лет назад я бы, наверное, хотел, чтобы Рэйчел знала обо мне всю правду, но зачем? Я не тот человек, что лгал, воровал и убивал. Я не хочу, чтобы она думала, что я такой, когда это не так. Проведя с Рэйчел последние двенадцать лет, я стал новым человеком. Любящий муж, заботливый отец. Она помогла мне все это создать, и такой мужчина должен оставаться единственным, кого она знает.
То же самое относится и к Шелби. Она не хочет, чтобы Логан судил ее за ее прошлое. То, что ее заставляла делать организация.
Не определяй себя тем, что тебя заставляют делать. Это были слова Джека, и я ими живу. Они помогают мне пережить плохие дни, те, когда я чувствую, что верх берет темная сторона. Дни, когда я испытываю ужасную вину за то, что сделал, и за ложь, которую говорю своей жене. В подобные дни я повторяю слова Джека как молитву, потом еду домой, обнимаю Рэйчел и Гаррета, и снова становлюсь самим собой. Отцом и мужем, который не совершает плохие поступки.
И я не хочу, чтобы Логан определял Шелби только по тому, что она делала, когда-то. Я не хочу, чтобы он воспринимал ее в качестве коллеги. Она пошла на это только потому, что отчаянно нуждалась в помощи для отца. За это ее нельзя наказывать.
— Ты будешь с ней разводиться? — прямо спрашиваю я.
Логан ошарашенно смотрит мне в глаза.
— Нет! Конечно, нет.
— Тогда перестань задавать вопросы, тебя же научили правилам. Правило номер один какое?
— Не задавайте вопросов. Да, я помню.
— Тогда следуй им, и хватит задавать вопросы. Если ты любишь Шелби и свою семью, то забудешь, что когда-либо знал нечто подобное. Шелби уже не та девушка, и никогда ею не была. Она просто пыталась помочь своей семье и не понимала, во что ввязалась.
— Мне просто интересно, почему она…
— Логан, прекрати, я серьезно. Ты должен обо всем забыть, стереть из памяти и притвориться, что никогда ни о чем даже не подозревал. Если ты этого не сделаешь, то начнешь смотреть на Шелби по-другому, и она поймет, что ты все знаешь. И я гарантирую, что это причинит ей больше боли, чем если бы ты нанес ей удар ножом, она никогда с этим не справится. Шелби любит тебя, и не хочет, чтобы ты думал о ней плохо. Она просто не сможет жить с тем, что ты знаешь, и никогда не будет снова счастлива. Это то, чего ты действительно добиваешься?
— Нет, точно нет.
— Тогда отпусти все и найди способ навсегда выбросить это из своей головы. Шелби уже не та девушка. Она твоя жена и мать твоих детей. Только так.
Логан послушно кивает, глядя на стол.
— Мне больно оттого, что ей пришлось пережить. — Он качает головой. — Если бы я знал, я бы все сделал, чтобы вытащить ее. Я бы дал ей деньги на лечение отца. Я бы…
— Ты ничего не мог сделать. Она была частью всего этого еще до того, как ты с ней познакомился.
— И она не могла мне сказать, — тихо шепчет он себе под нос, — потому что запрещено.
— Да, так что не злись на нее. Если бы она тебе хотя бы намекнула, ее ждало бы суровое наказание. Они пришли бы и за тобой, поэтому нее не было выбора, кроме как продолжать скрывать все от тебя.
Логан напряженно размышляет, глядя на меня.
— Так как же она ушла оттуда? Я не понимаю, ведь они не позволяют им освободиться. Они буквально владеют ими на всю оставшуюся жизнь. — Он делает паузу, выражение его лица мрачнеет. — Если только… если она не заключила с ними какую-то сделку. — Его глаза широко распахиваются. — О, боже, что она сделала? Какую сделку она могла с ними заключить?
— Логан. — Я перебиваю его, пока он не начал орать на весь ресторан. Я не хотел говорить ему об этом, но он не оставил мен выбора. — Это был ты.
— Что? — Он недоуменно нахмурился. — О чем ты?
— Ты был причиной, по которой они отпустили Шелби.
— Но как она…
— Не она, нет. Сделку заключил я, предложив им принять тебя на работу в клинику в обмен на то, что они отпустят Шелби.
Он ненадолго задумывается, затем говорит:
— Ты подверг себя риску.
Я едва заметно киваю.
— Да, но взамен ты помог моему отцу.
— И я удивлен, учитывая, как твой отец к тебе относится…
— Мы все от этого выиграли, — прерываю я его, пытаясь окончить этот разговор.
Это тема, которую я не хочу обсуждать. Логан действительно считает, что я не должен был пытаться спасти своего отца? Иногда я и сам себе поражаюсь, что не бросил его на произвол судьбы, когда он только и делал, что ненавидел меня или мою семью. Но я поступил так, как считал верным в то время. И я уверен, что Логан сделал бы то же самое, если бы в помощи нуждался его отец.
— Давай просто закроем эту тему, — предлагаю я, поднимая нож и вилку.
— Пирс, нет, — упорствует Логан. — Я должен тебе и хочу знать, чем и как могу отплатить.
— Нет никакого долга. — Уставившись в свою тарелку, сосредоточено режу стейк. — Я принял это решение. Ни ты, ни Шелби не просили меня это делать, так что ты мне ничего не должен.
— Если бы не ты, Пирс, у меня не было бы Шелби и трех наших прекрасных детей. Я в долгу перед тобой, и все, что тебе нужно… Я все сделаю.
Я вынужден на него посмотреть.
— Единственное, что я хочу, чтобы ты сделал, — это не сказал Шелби, что ты знаешь о ее прошлом. Она достаточно настрадалась в те годы, но ты принес ей счастье, так что не лишай ее этого. Она любит тебя, детей, и свою жизнь. Теперь она счастлива. Просто позволь ей быть счастливой.
Логан кивает, затем потирает лоб. Я понимаю, ему нужно немного времени, чтобы прийти в себя.
Мы продолжаем обедать, и он больше не упоминает о Шелби. Надеюсь, что Логан послушает меня и даже не намекнёт ей, что что-то знает. Он любит свою жену, и никогда не хотел бы причинить ей боль. Секреты ведь есть и у него, он тоже не святой. Уже нет. Чем дольше вы работаете на организацию, тем дальше заступаете за черту, и Шелби знает это, как никто другой. Вскоре и Логан это поймет. Шелби не в курсе, что именно он делает в клинике, и Логан никогда ей ничего лишнего не расскажет. Не может. Потому что, если бы он это сделал, уже она смотрела бы на него другими глазами и видела в нем чужого мужчину.
Вот почему мы должны научиться разделять наши жизни. Жизнь в организации — не настоящая.
Не определяй себя тем, что они заставляют тебя делать.
Эта простая фраза изменила мою жизнь и позволила и дальше скрывать свои секреты от Рэйчел. Прошло двенадцать лет, и она до сих пор их не знает. И никогда не узнает.
В субботу утром я везу Рэйчел и Гаррета в соседний городок, в закусочную Эла, славящуюся своими вкуснейшими блинчиками. Я терплю ее ради них, потому что они в восторге от их фирменного блюда, но сам бы я никогда сюда не приехал. Я не очень люблю блины, и здесь все меню — сплошные блины. В огромном разнообразии.
Мы приезжаем сюда довольно долгое время, что стало субботней традицией. Рэйчел просто помешана на традициях, она думает, что детям полезно постоянство, им оно нравится, и Гаррет определенно с нетерпением ждет наших субботних поездок к Элу.
— На этот раз я выберу чернику, — сообщает он, закрывая меню.
— Ты всегда ее выбираешь, — смеюсь я.
Мой сын важно пожимает плечами.
— Она мне нравится.
Я с улыбкой обнимаю Рэйчел, сидящую рядом со мной в кабинке.
— А что ты выберешь, дорогая?
— Думаю попробовать тыквенно-грецкий орех, после Дня Благодарения его уже в меню не будет. — Она целует меня в щеку. — Что насчет тебя?
— Как всегда яйца и бекон. — Я целую ее в губы, забирая меню.
— Фу-у-у-у! — Гаррет закрывает глаза. — Обязательно целоваться за завтраком? Люди же смотрят.
Рэйчел смеется.
— Никто не обращает внимания, дорогой. А даже если и так, мне все равно. Я люблю твоего отца и не могу его не поцеловать.
Я крепче прижимаю ее к себе, целуя в лоб.
— Я тоже тебя люблю, дорогая.
Гаррет раздраженно закатывает глаза.
— Я никогда не буду так нежничать с девушкой.
— Будешь, — убеждает его Рэйчел. — Когда-нибудь ты встретишь особенную девушку и будешь делать еще не такое.
— Нет. — Он упрямо качает головой и складывает руки на груди. — Никогда. Мне даже никто не нравится.
Рэйчел с улыбкой напоминает ему о его симпатии к Кэсси.
— Только потому, что она отдает мне свои шоколадные печенья на обед.
— О, если уж вспомнили о печенье. — Рэйчел поворачивается ко мне. — Чарльз приедет в одиннадцать, чтобы приготовить печенье на продажу, так что нам нужно будет вернуться домой после завтрака, чтобы впустить его перед тем, как отвезем Гаррета на игру.
Чарльз — повар, с которым Рэйчел познакомилась пару лет назад, на нескольких организованных им благотворительных мероприятиях. Он отличный повар, работает в престижном ресторане. Ему за сорок, никогда не был женат, не имеет детей, но прекрасно с ними ладит. Чарльз организовал вечеринку по случаю дня рождения Гаррета в августе прошлого года, и детям в итоге захотели провести половину времени, просто наблюдая за тем, как он готовит. Он устроил из этого красочное шоу, чтобы детям было интересно.
— Чарльз хочет прийти на одну из моих игр, — говорит Гаррет.
Наш сын состоит в баскетбольной команде. Он также играет в футбол, но сезон уже закончился. И занимается плаваньем. Мы наняли для него тренера, потому что Рэйчел решила, пусть его учит кто-то другой, а не она. Как его мать, она опасается дать по отношению к нему слабину.
— Ты тогда должен пригласить Чарльза на игру в следующую субботу, — предлагает Рэйчел.
— На следующей неделе игры не будет, — Гаррет водит ложкой на столе. — Все уходят на каникулы на День Благодарения.
— Вот как, я чуть не забыла. Ну, он может прийти через неделю.
К нашему столику подходит официантка. От нее неприятно пахнет сигаретами, должно быть, она только вернулась что со своего перерыва.
— Что будете заказывать?
Я киваю на Рэйчел.
— Моей жене тыквенно-ореховые оладьи, мне — яичницу с беконом, — перевожу взгляд на Гаррета.
— Мне блины с черникой и большой стакан апельсинового сока.
Она молча уходит, а Гаррет спрашивает меня:
— Почему ты всегда заказываешь для мамы?
— Потому что мне нравится за ней ухаживать, — отвечаю я.
— Это то, что мужчины делали раньше, — говорит ему Рэйчел. — Мужчину считали джентльменом, если он делал заказ для леди. А твой отец джентльмен. — Она целует меня в щеку.
Гаррет зажмуривается.
— Хватит уже целоваться!
Рэйчел смеется.
— Пирс, нужно будет заехать по пути в магазин, кое-что купить на День Благодарения. Не хочу идти в наш, когда вернемся, там будет слишком людно.
— Вы куда-то уезжаете? — Гаррет заметно расстраивается, водя пальцем по скатерти.
Завтра мы с Рэйчел посетим сбор средств в Вашингтоне, организованный для сенатора Вингейта, готовящегося к переизбранию. С ним очень сложно работать, но организация держит его на посту, потому что он входит в ключевой комитет Конгресса. Чтобы его победа выглядела реальной, нам нужны сторонники с громким именем, поддерживающие его кампанию, и я назначен одним из них. В последние несколько лет я успешно делаю себе имя в мире бизнеса, выступаю с речами, появляюсь в программах финансовых новостей и даю интервью для деловых журналов. Вингейту нужна поддержка в финансовом сообществе, поэтому организация назначила меня, надеясь, что это убедит других финансовых лидеров сделать то же самое.
— Мы отлучимся только пару дней, — говорю я Гаррету, потягивая кофе. — Вернемся в понедельник вечером, а пока нас нет, ты проведешь время со своей бабушкой.
Он хмурится еще сильнее.
— Я не хочу, чтобы вы уезжали.
Рэйчел протягивает руку, поглаживая его ладонь.
— Мы вернемся прежде, чем ты соскучишься. А во вторник, так как у тебя будут каникулы, возможно, мы устроим ночь кино.
Гаррет улыбается.
— В самом деле?
— Да, и ты можешь выбрать фильм. А в среду, я думаю, мы пойдем утром в бассейн. Твой папа приедет домой в полдень, так что вы двое сможете поиграть в футбол, пока я буду готовить ужин ко Дню благодарения.
— А в пятницу мы поставим и украсим ель? — с придыханием спрашивает он.
Рэйчел с улыбкой кивает.
— Конечно, это же наша традиция. Мы всегда украшаем ель на следующий день после Дня благодарения.
— А я уже купил тебе новую игрушку, — говорю я жене. Я все еще покупаю их для Рэйчел каждый год. — Отдам, когда мы вернемся.
— Мама, а когда я получу свою игрушку на ель?
— Как насчет следующей субботы?
— В этом году я хочу гоночную машину.
Рэйчел всегда берет Гаррета с собой по магазинам, чтобы выбрать ему игрушку. Еще одна наша традиция. У нас их много, особенно на праздники. Гаррету и мне нравится, это сближает нас как семью, так как большинство традиций уникальны и придуманы Рэйчел.
Официантка приносит наш заказ, и Гаррет и Рэйчел делают то, что и всегда, пытаются заставить меня заказать блины. Я смеюсь и отказываюсь. Это никогда не сработает.
— Божественно вкусно, — стонет Рэйчел, медленно жуя блины с закрытыми глазами.
— О-о-о, да-а-а-а-а. — Гаррет подражает ей во всем, при этом хитро поглядывая на меня одним глазом.
— Хорошая попытка, — признаю я. — Но провальная.
Они вдвоем смеются и возвращаются к завтраку.
Мне не очень нравится эта закусочная, но я люблю приходить сюда с Рэйчел и Гарретом. Я люблю видеть их такими счастливыми, проводить с ними время. Семейная традиция с двумя людьми, которых я люблю больше всего на свете.