Застенец 3

Глава 8

Проснулся я, когда было еще темно. И минут пять смотрел в окно, на косой дождь, мелким бисером падающий с неба. Вставать не хотелось совершенно. В такую погоду вообще ничего не хочется делать. И только волевым усилием, тысячу раз в голове проговорив слово «надо», я сел на кровати.

В этом году дожди прямо зарядили. Будто не Поволжье, а Туманный Альбион. Хотя, если сравнивать с той же Англией, туманы у нас, например, были не редким явлением. Скорее даже наоборот. Теперь, видимо, решили прикол и с осадками перенять.

На часах грозно значилась половина шестого. Самое то, чтобы пробраться в госпиталь и забрать сульфар. Промедлю еще немного — и придется ждать до следующего утра.

Выбираться наружу не хотелось от слова совсем. Я спустился вниз и даже постоял на пороге с минуту, собираясь с мыслями. Будто хотел окунуться в прорубь. И заодно послушал рулады, которые выдавала внизу Лада. Это хорошо, что мы поселили ее в подвале. Даже через две закрытые двери до меня доносился богатырский храп девушки. К слову, именно она и заставила выйти наружу. В какой-то миг все звуки прекратились, и я, испугавшись, что она может встать, к примеру, попить водички, выскочил на улицу.

Заодно проверил висящее охранное заклинание — Порог. Все на месте, никуда не делось. Заключалось оно в некотором изяществе, что ли. Не могли проникнуть внутрь те, кто хотел причинить мне вред. Оттого и Лада вчера так легко и непринужденно сновала по чужому дому.

Еще раньше, когда за мной наблюдал Конвой, здесь дополнительно висели печати Засова, Твердыни, Колокола и Стража. По первой в дом вообще не мог проникнуть никто из ходящих на двух ногах и понимающих, что Ольга Бузова не певица, в смысле, разумных. Колокол — при взломе срабатывал как сигнализация. Страж — создавал некую сущность защитника. Твердыня — укрепляла дом от попыток его разрушить извне.

Но Конвой ушел, и тогда встал вопрос о целесообразности видов защитных заклинаний. В былом объеме я бы не смог их поддерживать, слишком много силы тянули. Вот и оставил, на мой взгляд, самый действенный, но вместе с тем эффективный Порог.

Посмотрел по сторонам, но кроме стекающей бурными потоками воды ничего особого не увидел. Повозку ловить не стал, — вряд ли кто залетный сейчас ездит по улицам, стоят, небось, возле трактира, а это совершенно в другой стороне. Мне же лучше, никто лишний раз не увидит.

Однако стоило покинуть проулок и выйти на середину широкой улицы, как ко мне метнулась фигура, завернутая в плащ. Все произошло столь стремительно, что я даже форму Кистеня не успел создать. Попросту выбросил силу из себя, отталкивая противника.

Тот отлетел недалеко, метра на три, рухнул на спину и затих. А я, уже умудренный опытом, скастовал Паралич и набросил сверху. Что-то мне подсказывало, что вряд ли этот незнакомец хотел спросить, как пройти к библиотеке.

Подошел, откинул натянутый почти до подбородка капюшон и понял, что резкие действия ведут не к самым правильным последствиям. Хотя бы потому, что потенциального обидчика я узнал. И сразу разрушил форму Паралича.

— Елизавета Павловна, Вы за каким чертом так на людей бросаетесь?

— Мне нужно сказать, — произнесла Дмитриева каким-то чужим, отрешенным голосом. И бровью не повела, показывая, что ей больно. Просто приподнялась и посмотрела на меня каким-то безжизненно-отстраненным взглядом. Я бы даже сказал, чужим, что ли?

— Ты в порядке вообще? — поднял я ее. Упала Лиза не очень хорошо, могла и голову разбить.

Правда, я успел ощупать только затылок, после чего Дмитриева отстранилась, но руку не отпустила. Вцепилась в меня, как клещ. Пальцы ее были холоднее октябрьского дождя, которые стекал по шее и превращал изящную прическу в мочалку. Правда, она на все это внимания не обращала.

— Я знаю, что ты задумал, — сказала Лиза негромко.

В конце ее фразы черное небо разорвала вспышка молнии, осветив мокрое лицо. Вышло, надо сказать, невероятно эффектно.

— Я вроде ничего не задумал.

— Молчи и не ври. Это все неважно. Сегодня ты начнешь кое-что опасное. То, после чего не будет дороги назад. И если… если ты уверен, то помни, это нельзя делать в одиночку. С тобой рядом должен быть друг. Самый настоящий. Тот, кому ты сможешь доверять и кто будет доверять тебе. Это очень важно. В противном случае — ты не вернешься.

По традиции жанра сейчас она должна была сказать: «Этот друг я, Дмитриева Елизавета Павловна, прошу любить и жаловать». Но девушка удивила. Произнеся последнее слово она расцепила хватку и развернувшись поспешно пошла прочь. И даже не думала отзываться на собственное имя.

Нет, я привык, что в мире магов довольно много всяких странностей. Но и с учетом подобного, происходящее выглядело как-то кринжово. В смысле, стремно.

Только через минуту я поймал себя на мысли, что стою на середине пустой улицы под каплями дождя и пялюсь в никуда. Ладно, надо дела делать, а уже потом думать о психическом состоянии Дмитриевой.

Пришлось пуститься легким бегом, чтобы сэкономить время и заодно согреться. Здание госпиталя высилось мокрой громадиной среди ранней черноты утра. Нахохлившись, как воробей на ветке, дремал в будке у входа сторож. Светились всего несколько окон в здании. Как я там говорил? Приключение на пять минут.

— Вот уж кого не ожидал здесь встретить, так это тебя, — низкий мужской голос заставил дрогнуть мои колени.

Но даже не обернувшись я распознал его владельца. И удивился. Чего Максутову здесь делать?

— Доброе утро, Ваше Превосходительство.

— Доброе ли, Николай?

— А что? Унылая пора, очей очарованье. Так же классик писал.

— Давай мы отложим наш разговор о поэзии и промозглой осени в средней полосе России на другое время, — поиграл желваками Максутов.

— Как угодно, — пожал плечами я.

— Так что ты здесь делаешь? — сурово спросил Игорь Вениаминович. — Про утренний моцион можешь даже не продолжать.

— Я просто хотел навестить племянницу…

Я импровизировал на ходу. И именно тогда несколько секунд на обмозгование текущей ситуации мне выгадал сторож. Он неожиданно, в том числе для самого себя, проснулся и выскочил наружу. В сумерках, под потоками дождя, в двух завернутых в плащи господах трудно было угадать представителей дворянства. Вот сторож и не угадал. Он бросил дерзкое: «Чего здесь устроили?». И тут же застыл столбом.

Максутов колдовал собранно, быстро, причем, даже не взглянув на объект. Просто вскинул руку, словно отмахиваясь, и тут же опустил ее. Вот только за эти пару секунд я понял, что врать — самое худшее, что можно предпринять в текущей ситуации.

— Лучше не оскорбляйте меня ложью, господин Ирмер-Куликов, — холодно и демонстративно на «Вы» произнес Максутов. — Племянницу Вашего слуги выписали еще вчера.

— Значит, Вы следили за мной?

— Нет, допустил такую глупость и пренебрег этой возможностью. Посчитал, что мы делаем одно дело. Искренне думал, что ты решишь попросту сохранить сульфар, пока совершенно случайно не ощутил его присутствие где-то неподалеку..

— Ощутил…ли? — от удивления я чуть не обратился к Игорю Вениаминовичу на «ты».

— У меня с недавних пор открылись особые способности. Но что касается сульфаров, точное местоположение я найти не могу. Пришлось наводить справки, поднимать людей. И выяснилось, что некий лицеист недавно передал сульфар во владения госпиталю. Надо отметить, что старший врач — фанат своего дела. Мог бы забрать его себе, но использует для лечения пациентов. Мне сразу стало интересно — зачем именно — ты это сделал.

— Потому что я удивительно хороший и добрый человек, — мрачно отозвался я.

— И теперь ты пришел сюда. Для чего?

— Я разговаривал с одним человеком, и он объяснил, что сульфар Падшего — вроде маячка для его компаньонов.

— Я даже знаю, как зовут твоего товарища, — ухмыльнулся Максутов. — Все так. Именно это я и имел в виду, когда говорил, что было б лучше, чтобы он остался у нас.

Игорь Вениаминович вынул портсигар, вытащил оттуда пахучую вишневую сигаретку и прикурил прямо так, без всякого мундштука. Дым немного поднялся вверх и там расплылся, будто мы находились в комнате. Только теперь я заметил, что дождь продолжает идти, но нам более не досаждает. Незаметно для меня Максутов создал Сферу Неприятия.

— Можно было бы рассказать мне все сразу, — пожал я плечами.

— Для всего существует свое время и место, — ответил Игорь Вениаминович. — Тогда обстоятельства складывались не лучшим образом для подобной беседы.

— А теперь, получается, самое время и место?

— Я бы оттянул этот момент еще немного, — честно признался Максутов. — Так для чего тебе сульфар, Николай?

— Надо сделать так, чтобы этого маяка тут не было. Думаю, и Вы здесь именно для выполнения данного задания. Ведь так приказал Император?

Максутов какое-то время внимательно рассматривал меня и даже шевелил губами. Будто вспоминал нечто. И мне вроде удалось различить: «Человек, который способен изменить будущее». Это что, слоган из какой-то спортивной драмы?

— Да, Император приказал избавиться от сульфара. Вся проблема в том, что для его разрушения потребуется уединенное место, вдали от городов и деревень. А это одна из проблем. К тому же, выплеск такой энергии способен спровоцировать Разлом. А может, и не один. Что тоже нежелательно. Мне интересно, что же собирался сделать с сульфаром ты?

— Допустим, я не намерен его уничтожать. Но в этом мире сульфара больше не будет.

Что сказать, Максутов смотрел на меня так, словно встретил автора книги: «Как создать невероятную интригу на ровном месте: для чайников». Я и сам понял, что ляпнул лишнее. Наверное, меня подкупило, что и Его Превосходительство говорил открыто, в отличие от предыдущего раза. Словно не боялся, или перестал бояться.

Сейчас я ожидал подробных вопросов на тему: «Как ты собираешься это устроить?». Если честно, только теперь мне стало понятно, что оратор из Куликова Кольки хреновенький. Максутов буквально за пару ходов подвел меня именно туда, куда и желал. Рассказывать про Перчатку мне не хотелось. Но выходило так, что не сказать, видимо, будет нельзя. Зараза!

Но именно сейчас Его Превосходительство удивил. Он задал вопрос. Однако совершенно не тот, который я ожидал.

— И ты уверен, что у тебя получится?

«Черт его знает», «может быть», «если повезет». Именно такие у меня были варианты. Однако вслух я произнес:

— Конечно.

— Что ж, — Максутов наклонил голову набок, словно раздумывая. — Пусть так. Пойдем, надо найти сульфар. И будет быстрее, если это сделаешь ты.

— Почему? — искренне удивился я.

— При убийстве любого существа часть его энергии высвобождается из сульфара и оказывается в тебе. Не смотри на меня, это научно доказано. Если правильно настроиться, ты сможешь почувствовать тот сульфар. Потому что, вроде, являешься его частью. Поэтому тут два варианта — тихонечко зайти и найти необходимое, или перевернуть все вверх дном.

— Вы, видимо, были за второй вариант?

— На момент принятия решения он был более рациональным.

— Хорошо, Ваше Превосходительство, а что делать надо? Как настраиваться?

— Просто почувствуй его, — пожал плечами Максутов.

Если перевести на русский язык, выйдет примерно: «чего пристал, я знаю, что ли?»

«Просто почувствуй», ага. А если вы бездомный, то просто купите дом.

Но делать нечего. Максутов смотрел на меня слишком пристально. Будто видел в закутаном в дурацкий плащ (вот блин, надо было раскошеливаться на черный, выгляжу как балбес) лицеисте нечто большее. Я прислушался к себе. Ничего не чувствую, ничего не ощущаю.

Для верности закрыл глаза. В фильмах обычно после этого приходило какое-то просветление. И тут я понял… что жутко хочу есть. Живот даже призывно заурчал, стоило об этом подумать. Максутов меж тем тяжело вздохнул.

— Есть что-нибудь? — спросил он.

— Туда, — выдал я самый тупой ответ, указав на госпиталь.

Ну а что? Невидимой линии, ведущей к сокровищу, не возникло. Да к тому же, я справедливо решил, что аппетит приходит во время еды. Вдруг, когда мы зайдем внутрь, все сразу начнет работать? И что тут скажешь — не начало.

— Мы под Невидимостью? — спросил я Игоря Вениаминовича, идя по длинному коридору.

— Нет, имеются более верные заклинания первого ранга, — уклончиво заметил тот. — Но не переживай, никто на нас не обратит внимания.

Я поглядел на мокрые следы, остающиеся на полу.

— Дайте угадаю, Ваше Превосходительство: что-то из запрещенных законом заклинаний?

— Запрещенных в обычное время и разрешенных при особых условиях, — не дрогнув и мускулом ответил Игорь Вениаминович.

— Как и тот фокус со сторожем?

— Не волнуйся, Николай, с ним уже все в порядке. Может, ты все-таки настроишься на нужный лад?

Легко сказать. Однако я кивнул, и выдержав тяжелый взгляд Максутова, неожиданно указал на ближайшую лестницу. И понял, что сделал все верно. В пальцах появилось какое — то покалывание, как от слабого постоянного тока.

А вот действительно, мне заранее и в голову не приходило, как искать сульфар в госпитале. Почему-то думалось, что я приду, сразу тайком устремлюсь к кабинету старшего врача — и дело с концом. Теперь же я понимал, что мы движемся совершенно в другом направлении. И более того, движемся правильно.

Петляли мы еще без малого минут пять, но чем дальше заходили, тем увереннее я становился. Словно ощущал себя магнитом, который медленно подводят к другому. И вскоре остановился возле двери.

— Личные палаты для высоких господ? — приподнял бровь Максутов. — Впрочем, я бы мог догадаться.

— И что делать будем?

— Развернемся и поедем домой, — скривился Игорь Вениаминович.

Как я понял, светлейшему князю тоже не был чужд сарказм. Максутов толкнул дверь и решительно вошел в палату. Просторную, метров на семнадцать, с огромной кроватью, цветами в горшках на подоконнике, с белыми занавесочками и очаровательной спящей медсестрой. В такой бы больнице и я отдохнул. К тому же, в нынешних обстоятельствах, когда здесь более нет Лады.

Что интересно, сестра милосердия не обратила на нас ни малейшего внимания. Блин, тоже хочу такое заклинание!

— Она недом, — словно почувствовав мои мысли ответил Максутов. — С ними все гораздо проще. Впрочем, сработало бы и на магов. А вот и то, что мы искали.

Так и было. Сульфар оказался прикреплен какими-то странными трубками еще к нескольким артефактам в виде небольших обручей, присобаченных к подставкам. Один из таких обручей стягивал лоб. Ну, такой он Сейлормун, даже учитывая мир, в котором никогда не было аниме. К слову, коматозника я узнал. Скоро и плюнуть нельзя будет, чтобы не попасть в знакомого. Не город, а одна сплошная деревня.

— Вынимай сульфар, — велел Максутов.

— А Никитин? — указал я на лежащего. — Тут же вроде что-то происходит.

Максутов неожиданно прищурился, словно забыл очки, и стал пристально разглядывать коматозника. А потом кивнул.

— Ты прав, он хоть и медленно, но идет на поправку. Даже не думал, что у Сильвестра что-то получится. Но сейчас это неважно. Нам нужно забрать сульфар.

Я хотел было сказать, что он же вроде друг Максутова. Но вовремя понял, что вряд ли у Игоря Вениаминовича есть друзья. Боевой товарищ, который пожертвовал собой ради того, чтобы остановить брата Императора? Вот это ближе к телу. Хотя что-то мне подсказывает, что и данный факт не выбьет скупую мужскую слезу из Его Превосходительства.

— Хорошо, — только и сказал я, осторожно вынимая опутанный сульфар. И в самый последний момент, будто бы случайно, оперся рукой о Никитина.

Когда ты делаешь какой-то финт в первый раз, то он кажется невероятно трудным. Да что там, невыполнимым. Через определенное количество повторение понимаешь, что все реально. После пяти лет постоянной практики и финт становится таким же привычным движением, как шаг или бег.

За все это время я немного нахватался в передаче дара. И даже начал выполнять подобный процесс довольно скоро. Более того, пришло понимание, сколько энергии надо отдать человеку для достижение определенных целей. К примеру, сейчас я стоял всего секунд восемь, после чего оторвался от Никитина.

— Благими намерениями, вымощена дорога в ад, Николай. — Покачал головой Максутов.

— Просто мы забираем то, что нужно ему. Взамен необходимо отдать что-то другое. Господину тайному советнику же лучше?

— Намного. Ты значительно ускорил процесс его восстановления. А теперь надо идти.

В довольно короткий срок мы проделали обратный путь. Однако сейчас сульфар жег ладонь. Я поглядывал на Максутова, не потребует ли он кристалл себе? Но нет, Его Превосходительство был на удивление отрешен.

— И что теперь? — спросил я.

Вместо ответа Игорь Вениаминович развел руки. Мол, передо тобой все дороги открыты. Такое ощущение, что она даже некоторым образом испытывал меня.

Я выдохнул, вспомнив свой выход из дома. Снова возникло чувство, что сейчас нырну в прорубь. А после быстрым шагом вышел из госпиталя. В лицо хлестнул дождь, но Сферу Неприятия в создавать не торопился. Будто в этом была какая-то слабость.

— Николай, — окликнул меня Максутов. И дождавшись, пока я обернусь, добавил. — Я заеду завтра на ужин, если ты не против. Твоя тетя чудесно готовит.

Мне оставалось только кивнуть. Я развернулся и быстро зашагал прочь, борясь с желанием перейти на бег. А в голове засели лишь слова Дмитриевой. «С тобой рядом должен быть друг. Самый настоящий». Что ж, у меня такой как раз имелся.