Ближе к вечеру ветер спал, и нахлынула невыносимая жара. Солнечные лучи тут чересчур жгучи, ощущаешь себя как в парной русской бани, невыносимое пекло, удушающая влажность, и при этом, самая легкая одежда липнет к телу от пота. Недаром сейчас август и мы вблизи жарких земель. А вот и долгожданный берег, так на джунгли и болота Табасков что-то непохоже, на знакомую гавань Веракруса тоже. Ах, да, узнаю характерный черный пляж. Почти попали в нужную точку. Мы приблизительно посредине данных пунктов. Хорошей стоянки для кораблей здесь нет, а сейчас сезон ураганов, так что можно в любой момент нарваться на крупные неприятности- ужасный тропический шторм, из за которых среди моряков ты никогда не встретишь атеистов и вольнодумцев. Но я уже наловчился работать барометром, так что особой опасности пока не ощущаю. Можно рискнуть, потратить остаток дня, ночь и утро. Все-таки сумасшедшие долги нужно как-то закрывать, а тут место для торговли прекрасное.
Земля эта, населенная народом индейского племени маме, иначе они зовутся ольмеки, представляет собой плоскую прибрежную равнину, а здешние жители занимаются главным образом выращиванием хлопка и добычей морской соли, которые потом меняют на другие товары. Хлопок возделывают на плодородной полосе сдобренного перегноем суглинка, пролегающей между скалистым предгорьем и песчаным побережьем. Главный город здешних индейцев называется Шоконочко, а сейчас как раз жаркий сезон, время урожая, когда на полях столько огромных коробочек хлопка, что даже зеленые стебли, на которых они растут, не видны, и вся местность, несмотря на палящее солнце, кажется покрытой толстым снежным одеялом. А хлопок мне очень нужен.
А вот соль здесь добывают круглый год: окружают насыпью мелкие лагуны вдоль побережья, дожидаются, когда вода высохнет, а потом собирают осадок, который, чтобы отделить соль от песка, приходится просеивать сквозь сито. Соль, которая тоже бела как снег, отличить от песка совсем нетрудно, ибо все пляжи Шоконочко состоят не столько из настоящего песка, сколько из тускло-черных пыли и пепла, выбрасываемых не столь уж далекими вулканами. Даже пена прибоя в этом южном море не белая, но имеет грязно-серый оттенок, поскольку волны бесконечно взбивают и перемешивают темный песок. А как я уже говорил, первый осадок выпаривания соли составляет столь нужная мне для производства пороха селитра, пусть и не слишком качественная, но очень дешевая, почти бесплатная, используемая тут в качестве удобрения для выращивания хлопка. Кроме того, многочисленные вулканы означают, что и серы тут я найду с избытком, а что мне еще нужно в качестве составляющих для победы? Только сера, селитра и хлопок. Так что стоянка необходима, риск оправдан. Ах, да Кортес пожаловал эту страну своему подручному Сандовалю (тоже мой с Кортесом земляк из Медельина), но разрешение мы спрашивать на торговлю у него не будем, все испанцы сейчас штурмуют Теночтитлан.
Высаживаюсь с приличным охранным отрядом, но он не слишком нужен. Так как и сбор хлопка, и добыча соли – занятия очень нудные и утомительные, то местные краснокожие замучены своей тяжелой работой сверх всякой меры, и совсем не воинственны. Я же здесь, как представитель непобедимого Кортеса (владыки смертоносного огня и чудовищных лошадей), и прибыл для ведения небольшой меновой торговли с помощью стеклянных бус и прочих безделушек. Радости туземцев не было придела! Стальные иголки, разные стекляшки, бисер, гребешки, гвозди, ножи – все это товары для индейцев крайне нужные и очень необходимые. Окрестности вокруг нашей стоянки быстро заполнили мирные туземцы. Они пришли торговать и меняться.
Снова меня окружают колоритные полуголые фигуры краснокожих с разрисованными темными лицами, татуировками и разными кольцами, продетыми в носах или в мочках ушей. Одни туземцы раскрашивают себя черной, другие белой или красной краской, и оттого у всех такие рожи, что прямо смех разбирает, когда глядишь на них. Острижены все на обычный для индейцев манер – обрезается только челка, остальная грива закидывается назад, либо связывается пучком на затылке. Но клиент всегда прав, хотят они походить на чучела – на здоровье! А вот мой командир наемников капитан Герхард фон Розенберг, страдающий от невыносимой жары, рыжий и краснорожий сорокалетний верзила с колючими неприятными глазами, с явным неодобрением и презрительно смотрит на многочисленных и живописных туземцев.
– Ничего капитан, – успокаиваю его я своего главного военачальника- со временем привыкнете.
– Эта встреча мало похожа на свидание друзей после долгой разлуки. Все ли туземцы здесь таковы? С какой стороны за них взяться? Думаю нужно быть с ними покруче! – готов служить мне бравый наемник, утирая рукой струйки пота со лба и всем своим видом, показывая готовность хоть сейчас броситься в бой.
Немец с готовностью демонстрирует своему нанимателю (то есть мне), что он суров, справедлив и ежечасно готов внушать всем врагам страх и ужас.
– Все нормально, эти, несмотря на свой внешний вид, люди мирные, робкие – осаживаю я его боевой настрой- успеете еще навоеваться.
Скоро слух о нашем прибытии широко распространился по всей стране и приморские жители стали добираться сюда по воде и по суше, чтобы продать или обменять свои продукты: рыбу и черепах, а также серу, селитру, хлопок, какао, ваниль и другие продукты и плоды Жарких Земель. Табак европейцы пока еще не распробовали, так что его я брать не буду. Торговля идет бойко, мы спешим, и наши лодки постоянно снуют с кораблей на берег и обратно. Трюмы наших судов пополняется, но время не ждет, сильно засиживаться не когда, впереди Веракрус. Так что на следующий день еще до обеда мы уже отбыли, торопясь воспользоваться отсутствием непогоды.
Сегодня 13 число, столь любимое многими символистами, по легенде, именно 13 числа империя ацтеков пала, Теночтитлан сдался, а Куаугтемок попал в плен. В этот День Святого Ипполита, в огне и дыму тысяч пожарищ завершился завоевательный поход испанцев. Любопытно, что Куаугтемок трусливо попытался бежать, хотя на протяжении долгих месяцев осады всячески убеждал ацтеков сражаться, говоря, что будет счастлив умереть, вместе со своим народом.
Да, еще там бушевал ураган среди ясного дня, небо скрыли темные тучи, сверкали молнии, в общем, полный антураж конца света, которого я почему-то воочию не наблюдаю! Несмотря на то, что многие из участников конкисты составили свои мемуары, в истории завоевания Мексики всегда символизм присутствует сверх всякой меры, многие события описываются не под датами, когда они происходили на самом деле, а тогда когда они должны были произойти по мнению самих авторов. В этом прослеживается сильное влияние легенд мексиканских индейцев, у них тут для голода всегда зарезервирован 2-й год Кролика, для наводнения 3-й год Тростника, и так далее. Насчет годов я точно не уверен, но главная мысль, надеюсь, понятна. Не знаю, сегодня Кортес победил или нет, но мне явно нужно торопиться.
Плывем пару дней, мой внутренний барометр падает, грядет тропический ураган. Но с палубы уже открывался вид на конус могучего вулкана под названием Орисаба или Килалтепетль, Звездная Гора, как его называла нам на языке майя прекрасная как богиня донья Марина. Мне доставляло немалое удовольствие рассматривать его далекую заснеженную и окутанную облаками вершину, ориентир такой, что при всем желании не промахнешься, скоро мы будем в надежной гавани.
Килалтепетль – самая высокая гора этого побережья, настолько высокая, что всю ее верхнюю треть, за исключением того времени, когда происходят извержения и на склоны ее изливается багровая лава, покрывают вечные снега. Когда испанские моряки подплывают к этому берегу, то первым делом они видят издали снежную белизну вершины днем и красное ее свечение – ночью. Килалтепетль стара как мир, но и по сей день ни один человек, хоть местный житель, хоть испанец, не поднимался на ее вершину, так как альпинистов здесь нет, а умный в гору, как известно, не ходит. Но сера мне очень нужна, так что жители страны тотонаков (людей жары) в очередной раз наберут мне ее возле вулкана, в отложениях от водных источников.
Вот и знакомая живописная бухта с глубоководным рейдом Чалчиуакуекан, что означает на науа "Место, Изобилующее Красотами". Почти два года назад, весной, мы приплыли сюда на 11 кораблях, сошли на берег тотанаков (они сменили ранее живших в этих местах легендарных ольмеков, не тех, что есть сейчас, а древних), объявили эту страну владением испанского короля, водрузили там деревянный крест и флаг цвета крови и золота и назвали это место Вилья-Рика-де-Вера-Крус (буквально: "Прекрасное поселение истинного креста"). Здесь океанское побережье было когда-то гораздо красивее и приветливее, чем в Шоконочко. Окаймленные пальмами пляжи покрывала не смесь черных осколков застывшей лавы, пыли и пепла, а настоящий курортный мелкий песок белого, желтого и даже кораллово-розового цвета. Океан тут, в бухте, был не зелено-черным, стонущим и бурлящим, а тихим прозрачным, светящимся бирюзовой голубизной, мягким и шепчущим. Он выбрасывал на берег лишь шелестящую пену белого прибоя, а дно его понижалось очень плавно, что было удобно для купания.
Но курортом это место не назовешь, удушающая жара, влажность, тучи злобных москитов, зловонные болотные испарения, приводят к распространению целого букета заразных болезней: черная рвота, кровавый понос и желтая лихорадка, лишь самые яркие из них. Недаром это место испанцы будут называть Городом Мертвых, каждый год тут умирает 1/5 часть его европейских жителей, настоящий филиал ада на земле.
Теперь же и о красотах уже вспоминать не приходится, за два года тут многое изменилось. Прежде всего, растущие во множестве пальмы и другие деревья почти все повырубили. Строительство и топливо, все это требовало древесины. Теперь европейскому путешественнику при взгляде на берег приходится испытывать чувство невообразимой тоски при виде этого невзрачного, почти совершенно лишенного зелени города, выросшего на песке, среди болотистых лагун. А еще говорят, что все что ни делается – к лучшему!
В бухте наблюдается дюжина разнокалиберных судов на якорях и небольшой испанский город из белого известняка на берегу. Но сейчас некогда рассматривать красоты, шторм, который так долго все ждали, разразился, как по заказу. Громовые раскаты сильной грозы сотрясали мрачные небеса, а начавшийся ужасающий тропический ливень, напоминал прелюдию к Всемирному Потопу. Яростный циклон разбушевался, шквалистый ветер поднял сильное волнение в гавани, освящаемое блеском зигзагов многочисленных ослепительных молний. В надежной бухте нашим кораблям свирепая буря сильно повредить не могла, но стоила нам многочисленных тревог и забот.
Особенно "приятно", когда ты знаешь, что до берега тебе благополучно, в случае чего, не добраться, а тут вдруг внезапно раздается треск, от которого дрогнет корабль. Слава богу, это всего лишь поломалась рея, а мог бы сорваться, к примеру, фальконет и метаться по палубе, калеча людей, а потом проломить борт. Впрочем, если фальконеты и не сорвались, то это не значит, что людей не бросало на них, а, что пнем по сове, что совой по пню, приятного мало. На качающейся палубе плескалось целое озеро воды, она же ручьями стекает со всех нас. Тремя насосами, горшками и котелками нельзя было даже с помощью всех людей справиться с водой, которая просачивалась внутрь корабля. Приблизительно такой же ураган в 1502 году за несколько мгновений утащил на дно двадцать кораблей с временным губернатором Нового Света, командором ордена Алькантары, Франциско Бобадильей и пятью сотнями других людей
Я всматривался в подробности знакомого берега, глядя без всякого удовольствия, как скачут через камни, точно бешеные белые лошади, буруны, кипя пеной; задумчиво наблюдал, как все моряки примолкли и почти не говорят друг с другом. Да и что тут говорить, разве только все время спрашивать: "Выдержат ли якорные канаты напор ветра или нет?" Вопрос, похожий на извечный гоголевский: "Доедет или не доедет колесо до Казани?" Это вопрос на миллион долларов! Это покруче терзаний Гамлета будет! Корабль постоянно возит взад и вперед на натянувшемся канате, так мы и провели беспокойную ночь, заинтересованно следя за успехами ветра. На другой день, с утра, ветер стал стихать, вот и славно, теперь пора мне перевести дух и посетить местные власти.