Зеленый гедонист

6. Жилище

Витгенштейн как-то заметил, что нельзя точно определить, что такое игра, но, увидев игру, сразу ее узнаешь. И так же обстоит дело с вопросами стиля. Трудно точно определить, что такое элегантная обстановка, но, войдя в квартиру, сразу видишь, есть ли у хозяев вкус. Даже люди непосвященные легко угадывают, пользовались ли хозяева, обставляя свою квартиру, услугами профессионалов, или полагались на свой выбор. Проблема с так называемыми дизайнерами интерьеров состоит в том, что они хотят заработать на каждом предмете меблировки, на каждой лампе, на каждой обивке, то есть разместить в квартире как можно больше вещей. Так они и делают, если богатые заказчики не уверены в своем вкусе. Когда обставленные посторонними людьми квартиры, не вызвав большого восторга, стали выходить из моды, цех интерьерных дизайнеров чуть было не потерял клиентуру. Но с тех пор как экологическое жилище оказалось последним писком моды, этот цех снова ожил. Поскольку материя сложная, заказчики вынуждены полагаться на экспертов. Так что дизайнеры правильно делают, что повышают свое образование в области «Eco-Living». Детали обсудим ниже.

Сначала договоримся о терминах. В общем, существуют две концепции жилья: модель уюта и модель порядка. У каждой свои достоинства. Думаю, одна из самых красивых холостяцких квартир в Лондоне принадлежит моему другу Кеву. Это самая чистая, самая опрятная, самым безупречным образом организованная квартира из всех, какие мне довелось видеть. Сплошь гладкие плоскости, стиль баухауз, все в теплых, серо-металлических тонах, ничего не разбросано. Если случайно сунешь куда-то ключ или мобильник, долго искать не придется, все поверхности свободны. Я разделяю это желание избавиться от ненужного хлама, сделать ту радикальную генеральную уборку, которую проповедует японский эксперт Мари Кондо, убежденная сторонница наведения во всем идеального порядка. Такая квартира должна восприниматься как прочная жизненная основа, ведь жизнь так хаотична, так неоднозначна, а геометрия и отсутствие беспорядка вносят в нее некоторое успокоение.

Жилью Кева прямо противоположна модель художественного беспорядка, например квартира Асфа-Воссен-Ассерата^[34]. Этот стилистический гуру — внук последнего эфиопского императора, живет во Франкфурте-на-Майне. На стенах его квартиры нет ни одного свободного миллиметра. Рядом с акварелями висят иконы и картины маслом, он восседает в высоченном кресле среди высоких кип бумаги, стеллажи до потолка забиты книгами, комоды и прикроватные тумбочки сплошь заставлены старинными фотографиями в серебряных рамках, и между ними тоже нет ни одного свободного миллиметра. Мари Кондо сошла бы здесь с ума. В таких квартирах есть что-то совершенно неповторимое, они — органические существа. Не просто отражение, но продолжение обитающей в них личности.

Как должен жить человек? — вопрос философский. Ответ зависит от того, что мы думаем о себе. И что — о человеке. Если, как сказано выше, наш экологизм зашел так далеко, что мы считаем человека (и тем самым себя) вредителем, то будем противиться любой форме распространения нашего вида на планете. Если же видеть в человеке нечто совершенно особое, хотя бы потому, что мы задаемся подобными вопросами, мы будем требовать для себя жизненного пространства и формировать его по нашему усмотрению. Здесь я должен процитировать, с позволения автора, пассаж из эссе Мартина Мозебаха. На тему о жилье, достойном человека.

«Одним из самых отвратительных монстров всемирной истории считается император Нерон. Его аморальность подвергается такому единодушному осуждению, что непредвзято мыслящей интеллигенции пора бы уж поискать в его биографии если не смягчающие обстоятельства, то хотя бы какие-то серые тона. Итак: Нерон построил себе резиденцию, не менее роскошную, чем дворец Кублай-Хана „Ксанаду“ или висячие сады Семирамиды. И в памяти народа сохранилась непревзойденная, неслыханная роскошь. Легенды о Domus Aurea („Золотом доме“) Нерона слагаются до сих пор. Светоний, хронист имперских скандалов, описывает зал с круглым куполом, который вращался, осыпая пирующих лепестками роз. „Золотой дом“ не был ни дворцом в западном смысле слова, ни архитектурным ансамблем вроде Версаля. Он больше походил на дворец китайского императора или на резиденции индийских Моголов. В огромном саду размещалось целое поселение из больших и маленьких, в основном одноэтажных павильонов, соединенных пешеходными дорожками и множеством дворов. Причудливое разнообразие этих жилищ, их фасадов и интерьеров, радовало глаз. Дворец занимал территорию, большую, чем нынешний Ватикан. Нерон назвал его „жилищем, достойным человека“. Эти слова вошли в историю как издевательская выходка тирана. Хотя как раз в них нет никакого презрения к человеку. Ведь только самое красивое, самое великое и достойно человека. Да, оно доступно немногим, но это уже другая песня».

После смерти Нерона территория дворца не использовалась, никто из его преемников не пожелал там жить, большое озеро было засыпано, а на его месте построен Колизей.

Мозебах утверждает, что в европейском культурном пространстве расточительство всегда входило в программу богатых, то есть аристократии. Однажды он поделился со мной подозрением, что японская аристократия, презирающая расточительство, аристократичнее нашей.

Я позволил себе этот экскурс в историю, так как он послужит нам отправным пунктом для дальнейшего анализа вопросов меблировки. Будем исходить из того, что у человека есть право жить не только удобно, но и роскошно. Вопрос в том, что такое современная роскошь. Западный мир только начал осознавать, что расточительство неэстетично, и открывать в минимализме идеал красоты. В сущности, с точки зрения вкуса минимализм всегда безопаснее. Чрезмерное великолепие — не для любителей, тут нужна стилистическая уверенность, изысканный вкус Людвига Второго Баварского или Асфа-Воссен-Ассерата. Иначе все кончится конфузом. Или вы угодите прямиком в лапы «интерьерных дизайнеров». В принципе следует считать, что роскошь позволительна. Но так как роскошь всегда имеет дело с престижем, а престижными в разное время бывают разные вещи, то сегодня роскошь совсем не та, что 50 лет назад. В 70-х и 80-х годах прошлого века верхом роскоши считались собственная сауна и бассейн в нижнем этаже, а сегодня предмет мечтаний — экологически чистый дом.

Нынче в моде так называемые пассивные дома, построенные как термосы. Поначалу идея вам нравится. И топить практически не нужно. В самом деле, зимой это потрясающе комфортно. Неприятно только, что летом нечем дышать. Ангела Меркель однажды с гордостью заметила: «Более плотных окон не может построить ни одна страна». Но проблема в том, что нынешние новостройки так хорошо утеплены, что недостаток проветривания, а значит, грибок и плесень, стали новой напастью. Наши дома слишком герметичны, отсюда рост таких недугов, как астма, пневмония и инфекционные заболевания. Тем временем в некоторых штатах США уже запрещено утеплять новые дома изоляционными панелями. Сотрудник журнала «Шпигель» Александр Нойбахер в своей книге «Экологический раж» приводит пример образцовой школы в Бранденбурге. Зимой школа обошлась без отопления, но в первое же лето столкнулась с большими проблемами. Ученики задыхались, жаловались на головную боль и усталость. Газета «Лаузитцер рундшау» писала тогда: «Если хоть у одного человека в классе не срабатывает дезодорант, от него так пахнет, что половина класса падает в обморок».

Недавно мои друзья переехали в одну из очень симпатичных новостроек. Сегодня мы снова научились строить красиво. Издалека шестиэтажка на Курфюрстендамм выглядит как надежное массивное здание в стиле 20-х годов. Но приглядевшись, замечаешь, что камень искусственный; прикоснувшись к фасаду, убеждаешься, что домик-то игрушечный; а постучав по стене, услышишь за ней пустоту. Понятно, теплоизоляция. Имитация кирпича. Дом, конечно, симпатичный, но стена такая тонкая, что достаточно ребенку на велосипеде стукнуться об нее, чтобы осталась вмятина. И как такой дом будет выглядеть через десять лет? И вообще, почему во времена потепления климата придается такое значение утеплению жилищ? В Берлине скоро пальмы расцветут, а дома строятся максимально морозостойкие. Мои друзья живут на верхнем этаже. Мой им совет: раз все здания станут экологически пассивными, пусть жильцы обзаведутся кондиционерами, хотя это экологическая бомба в смысле выбросов CO₂.

Профессор Маттиас Гаршаген, географ из Университета Людвига-Максимилиана в Мюнхене, эксперт в вопросах погоды, говорит, что жара в городах, вызванная изменением климата, становится все большей проблемой. Градостроители уже столкнулись с множеством гордиевых узлов. С одной стороны, желательно избегать расселения, так как безудержное движение в город и обратно наносит огромный вред экологии. Компактность городов желательна также с точки зрения защиты от наводнений. А с другой стороны, нужно избегать островов жары.

Теперь о жилье: возможности отдельного человека хоть на некоторое время отсрочить конец света весьма ограниченны. Как арендатор жилплощади, вы не можете выбирать энергетический стандарт. А если вы, как владелец кооперативной квартиры, заговорите об «инвестициях» и «энергетической санации здания», вряд ли вас поддержит собрание пайщиков.

Казалось бы, у тех, кто строит собственный дом, больше возможностей. Начиная с того, где строить. Хотите на лоне природы? Значит, подальше от канализации, водопровода и линии электропередач? Но тем самым, ступив на ничейную землю, вы совершите то, что считается величайшим экологическим грехом. Выигрыш нулевой.

Второй по значимости фактор при индивидуальном строительстве: сколько квадратных метров вам понадобится? Каждый квадратный метр вы должны построить, отопить и оборудовать. Немцы в среднем занимают площадь 45 квадратных метров на человека. Это очень немного. Никто не хочет занимать меньшую площадь. Но так ли уж нужны 150 квадратных метров на троих? Или еще большая площадь для двоих? Новейшая экологическая мода из Америки предлагает так называемые «Tiny Houses», сборные дома площадью всего в 30 квадратов. По желанию их площадь можно легко увеличить. И так же легко разобрать, сложить на грузовик и снова установить где-нибудь в другом месте.

Об утеплении крыш. Крыши утеплялись задолго до того, как были изобретены полистирол и минеральная вата. Очень модно укладывать между стропилами джут и пеньку, так как они никогда не превратятся в дорогущие опасные отходы. В качестве изоляционного материала они работают не хуже, чем полистирол, стекло или минеральная вата, но главное их преимущество в том, что летом они лучше искусственных материалов спасают от жары. Конечно, пределом роскоши, символом высшего статуса нынче в Калифорнии считаются «живые стены и крыши». Крыши и стены строят таким образом, что они связывают мельчайшую пыль и токсичные материалы и за ночь очищают воздух в домах. Михаэль Браунгарт советует архитекторам проектировать здания, возвращающие полезные материалы в окружающую среду. Он работает над созданием крыш, покрытых тонким озелененным слоем земли. Этот слой должен бесплатно проветривать крышу при жаре и утеплять ее на морозе. Дома, построенные по принципу «от колыбели до колыбели», продуцируют кислород, связывают углерод и действуют как системы кондиционирования, благоприятные для климата. Браунгарт: «Это звучит как новая идея, но идея не нова. В ее основе — многовековые строительные традиции. Например, в Исландии и на юге Италии многие старые фермерские дома были построены как раз по этой технологии». Ее преимущества настолько очевидны, что крыши-газоны появляются уже не только в районах новостроек. В Чикаго Браунгарт со своей командой помог мэру разбить сквер на крыше ратуши. Теперь Чикаго мечтает осчастливить, по возможности, всех своих жителей озелененными крышами.

Конечно, мы воздействовали бы на климат самым положительным образом, если бы возродили старый-престарый обычай жить кланами и большими семьями. И то сказать: ведь это чушь несусветная, что столько людей проводят жизнь в одиночестве. Говоря языком марксистов, мы стали «отдельными особями». Энергетически это неэффективно. По ряду причин было бы лучше, если бы семьи, которые ладят друг с другом, тесно общались из поколения в поколение. Кристоф Дрексель, величайший авторитет по части климата, чья книга «Два градуса. Одна тонна» была восторженно встречена специалистами, говорит, что будущее принадлежит совместному проживанию и строительству. «Есть вещи, которые мы не смогли бы приобрести, но которые можно использовать совместно: от помещений и предметов бытовой техники до автомобилей (в форме простейшей модели каршеринга). В конечном счете совместное проживание дает возможность обмена опытом, и, может быть, в будущем это будет иметь еще большее значение».

Мало того что из-за глобального потепления в наших городах становится все жарче. Самой большой климатической проблемой в обозримом будущем станет одиночество. Ведь от жары, естественно, страдают люди старшего возраста и социально изолированные. Теперь мы могли бы установить кондиционеры для всех одиноких людей. Или начать с нуля — заботиться о них немного лучше. Легко сочувствовать страдающим от жары белым медведям. Куда труднее в летнюю жару присматривать за одинокой старой соседкой с пятого этажа.

Вернемся к вопросам меблировки. Прежде чем с энтузиазмом давать конкретные советы, я должен упомянуть несколько чудесных вещей, которые во времена экологической корректности будут, увы, обречены на забвение. Если уж табуреты в баре на старой яхте Онассиса «Christina О», некогда обтянутые кожей крайней плоти кита, теперь обиты дышащими натуральными тканями, то понятно, что новые времена требуют новых ответов. И обои из кожи ската или чучела в гостиных больше не актуальны.

В доме, где я провел детство, на стенах висели бесчисленные оленьи рога. Охотничьим трофеем была также шкура льва, которого мой отец собственноручно застрелил в Сомали (где я родился). Тогда были другие времена. Отец служил в лоббистской Ассоциации немецких охотников. Мы жили в деревне под Бонном, в белом доме с ярко-красными ставнями; у входа стоял желтый жук-кабриолет моей матери; в прихожей была расстелена львиная шкура с головой и раскрытой, рычащей пастью, и я предупреждал о ней школьных товарищей, приходивших в гости. Тогда в рейнской деревне она была экзотикой, но никто не стал бы над ней смеяться.

Сегодня это было бы совершенно немыслимо. Кроме баронов Восточной Вестфалии и крупных землевладельцев Тироля, никто уже не повесит на стены своих жилищ мертвых животных. Как не станет украшать входные двери человеческими скальпами. Лучший аргумент против чучел (вспоминаю множество чучел лис, волков и бурых медведей в родовом замке семейства Вальдбург-Вольфегг) привел мой старый друг, имя которого я не раскрываю по соображениям деликатности. Он сказал: «Не люблю, когда меня пугают по ночам. У меня уже есть жена».

Чучела животных вышли из моды, как выходят из моды открытые камины, что я воспринимаю как значительно бóльшую утрату. Для меня нет выше наслаждения, чем читать книгу в просторной гостиной, сидя в глубоком кресле перед пылающим камином. А если под рукой на журнальном столике стоит тарелка с сандвичами и, возможно, бутылка красного вина, это просто рай. Трудно вообразить загородный дом без камина. Открытый камин в ванной комнате представляется мне верхом роскоши. Крутые хипстеры обожают камины, считают их чем-то первобытным, близким к природе. И часто утверждают, что топка дровами не влияет на климат, ведь при сжигании древесины выделяется столько же CO₂, сколько было взято деревьями из атмосферы во время роста. Но, согласно этой логике, для климата было бы лучше, если бы деревья росли, а не сжигались. На тирольском курорте Кицбюэле, где зимой принято вовсю топить камины, загрязнение сажей и мелкой пылью в пик сезона примерно такое же, как в Пекине. Но вред от пылающих каминов можно исправить, установив в дымоходах современную систему фильтрации и используя только сухие дрова. Чем суше, тем лучше. Влажные дрова дают больше сажи и других выбросов. Ни в коем случае нельзя подкладывать в камин обугленные или как-то обработанные остатки дров. Очень важна хорошая вытяжка. Чем больше воздуха, чем ярче и чище горят дрова. Если подача воздуха ограниченна, они будут тлеть, образуя большое количество сажи, углекислого газа и окиси углерода.

Еще одна деликатная проблема: свежие цветы. И они, как и камины, воплощение роскоши. Увы, в эпоху защиты климата эта прелесть подвергается нападкам (вероятно, даже справедливым). На голландских цветочных фабриках урожай собирают каждое утро, и огромные фуры развозят по всей Европе миллионы цветов. Что ни говори, есть в этом нечто абсурдное. Если вы не в силах отказаться от бутоньерок, попробуйте обойтись бутоньерками из шелка; бывают поистине чудесные экземпляры, к ним нужно прикоснуться, чтобы отличить от настоящих.

А как насчет свечей? Они тоже попадают в категорию загрязнителей воздуха. Важнейшее сырье для свечей, парафин, получают из минерального масла. Второе по важности сырье, стеарин, производится в основном из пальмового масла или кокосового жира, то есть во вред тропическим лесам. Более-менее экологичными считаются только дорогие свечи из дефицитного пчелиного воска. Девяносто девять процентов воска для экосвечей импортируются из Китая, Южной Америки и Южной Африки, что весьма отрицательно сказывается на климатическом балансе. Но ведь нужно и честь знать. Леди Диана, например, обожала ароматические свечи. В ее покоях в Кенсингтонском дворце с утра до вечера курились свечи, источавшие аромат тубероз. Это растение из рода агав, чье благоухание слегка напоминает жасмин. Если уж никак нельзя отказаться от этой роскоши, соблаговолите хотя бы не импортировать воск, а покупать его у местного пасечника.

Кроме того, есть вещи, теряющие свою привлекательность, о которых, в отличие от каминов, цветов и свечей, не стоит сожалеть. К этой категории относятся большие плоские экраны. Я видел дома, где они висели над каминами, что свидетельствовало о духовной капитуляции и запредельной безвкусице хозяев дома. Тот факт, что плоские экраны считаются устаревшей технологией, достоин всяческого одобрения. В лучших домах плоским экранам нашлось место разве что в сараях, перестроенных в домашние кинозалы. Но и для них предпочтительней проектор и белая простыня на стене. Современные негабаритные экраны — пожиратели энергии, источники опасных отходов. Их место, как говорится, на свалке истории. Но чтобы произвести впечатление в наше время, недостаточно отказаться от плоских экранов, недостаточно обзавестись экологической или квазидеревенской мебелью. Ваша утварь и меблировка должны быть не только биоразлагаемыми, но иметь хорошее происхождение. К примеру, у состоятельных берлинских «эков» (защитников экологии) пользуется успехом довольно дорогая мебель мастерской «АпСайкл» (Берлин). Хозяева мастерской Андре Штюхер и его австралийский коллега Тристан изготавливают мебель из полностью переработанных материалов. Столы, кровати, полки — все делается из старой берлинской древесины. Когда в Берлине раскапывают улицы для прокладки кабелей и труб, траншеи справа и слева укрепляют деревянными досками. Использованную древесину обычно отправляют на свалку. Но она очень хорошего качества: ее, например, не подвергают химической обработке, чтобы в грунтовые воды не попали никакие яды. Штюхер и Тристан высмотрели ее и стали использовать как самый подходящий материал для своей мебели. Мастерская работает на заказ. Кровать «АпСайкл» (Берлин) считается бестселлером в кругах берлинских хипстеров.

В Лондоне есть компания «Ретровирус». Она спасает из подлежащих сносу домов мебель, панели, кафель, двери и окна, ремонтирует их и использует в своих дизайнерских проектах.

Большим спросом пользуются рамы для картин берлинской мастерской «Апсайклинг-Лейбл-Люксад». И рамы берлинского дизайнера Андреаса Давида. Он работает только по индивидуальным заказам и предпочитает древесину старых, поблекших, растрескавшихся квартирных дверей, с их облупившейся краской. Изюминка в том, что кроме патины в цену включается социальная совесть. Андреас Давид сотрудничает с багетной мастерской в Южной Африке, которая использует переработанную древесину и обеспечивает постоянный доход и социальные выплаты молодым людям из местных селений. Вот ориентир, рекорд, на который стоит равняться. Вот что такое в наши дни истинная роскошь.