Земля заката

Интермедия 2. Технопарк

Викторград, столица Империи,

поместье министра финансов,

январь 2077 г.

Первый тост всегда был «За кормильца и милостивца нашего, да продлится время Его!».

А второй: «За великую Империю, пусть не гаснет над ней солнце!».

Дальше уже по желанию. Поскольку нынче не было ни праздника, ни именин, тосты поднимались за здравие всех присутствующих («многая лета!»), а также за успехи различных предприятий (в значении «дел», а не «заводов», хотя и заводы у них были, пусть не личные, но курируемые).

Диво-дивное: вся эта боярская мишура, над которой ещё лет десять назад, кочуя по регионам, животы бы надорвали от смеха, стала прорастать в них, когда они перебрались на новое место и поселились во дворцах. И ведь без приказа. Просто «так сложилось». И так прижилось, будто всегда здесь и было. Как шуба соболья. По здешнему климату вовсе не нужна она. И непрактичная, с пуховиком не сравнить. Но такая вся… правильная. Державная.

В здании было всего три этажа, зато в ширину оно расползлось далеко, как сытая жаба. Количество комнат, даже если считать без прислужьих, владелец сам часто забывал.

До Войны в поместье жил такой же скромный труженик, но они застали это место в ужасном разоре. Ремонт на собственные средства принёс плоды – и теперь это был один из пяти роскошнейших дворцов в империи. Но, конечно, не самый роскошный. Негоже затмевать царские палаты. Старшинство соблюдалось.

Когда-то его превосходительство министр финансов Шонхор Борманжинов получил от царя разрешение («ярлык») занять это место. С одним условием. Весь ремонт и всё благоустройство надо было проделать своими силами. «Крутись, как знаешь… но не борзей».

Этих умений министру не занимать. И всего за два года дворец был преображён. В нём не стыдно теперь принять гостей. А уж внешним блеском он поражал, даже когда стоял брошенный: мрамор колонн и портиков, доставленный до Войны из-за моря, не потускнел от времени.

Многое из того, что касалось внутреннего убранства, бытовой техники, лепных украшений восстановить в прежнем виде не удалось. Но у министра – а может, у его новой супруги – был вкус, поэтому заново отделанный дворец смотрелся не просто «дорого-богато», а с претензией на древний шик.

Располагались в окрестностях Викторграда и покрупней ничейные хоромы – занимай не хочу… если главный разрешит. Но там комнат столько, что и за десять лет не отремонтировать. Даже здесь, пока шёл ремонт в одном крыле, из другого мыши с тараканами прибегали, а плесень и грибки смогли победить только после настоящей битвы с разжиганием костров и применением «химического оружия».

Скромное жилище служащего. Думного боярина, министра государева. Как и царёвы палаты, это не для себя – а чтоб народу было уважительно и спокойно.

Поскольку вечер подходил к концу, все четверо уже осоловели, ни о какой – мать её – политике ни слова не произносилось. В Комнате Отдохновения – большом предбаннике – обсуждали баб, охоту, машины, случаи из молодости, всякую чепуху… Всё-таки они через многое прошли. На их глазах держава строилась.

За небольшим зашторенным окном зима, но снега нет. Эх, Сочи, всем ты хорош, только холодов настоящих не бывает. В прорубь не попрыгаешь, как в Калачёвке, в сугробе после парилки не поваляешься. Холода редко бывают, морозы – тем более. А Шонхор Джангарович, хоть изначально не православной веры был, но очень это любил. Плюх – и по закону Архимеда вода в небо! Лепота.

Перекус сегодня скромный, никаких сомов фаршированных и кабанчиков с яблоком во рту. Но уже отведали и шашлыков, и икры, красной и черной (к сайкам и бородинскому), и клюковки мочёной, и каши царской перловой (повар в молоке её часами томил-разваривал до нежнейшей пасты, а называлась она так, потому что кто-то из древних царей её любил), и разных других лёгких яств. Заморские деликатесы тут же («чтоб им, поганым, меньше досталось»). Ветчина испанская, рыбы атлантические, апельсины, гроздья бананьев и даже большой ананас. Посланникам и разведчикам нетрудно закинуть на свою яхту лишний ящик снеди в чужом порту.

А сейчас настал черёд членистоногих тварей. Их тоже не в Чёрном море ловили.

Раки к пиву. Точнее, йобстеры – здоровые монстры, один к одному, клешня к клешне, как солдаты в красных мундирах. А на вкус – те же раки.

Барин добр – что сами не съедят, достанется охране и холопьям. Ведь не зря же те наперёд каждое блюдо уже попробовали-проверили. А что? Расслабляться нельзя.

Румяная молодая банщица с блюдом поклонилась низко. Ювелирно поставила на стол, забрала лишнюю посуду и, ступая на цыпочках, удалилась.

Когда склонялась перед ними, в вырезе призывно качнулись полукружья. Заставив Шонхора подумать… дыни-то подать к столу! Забыл распорядиться, эх! Ведь подросли оранжерейные.

Да. Будь моложе, о другом бы сейчас подумал. Но тяжела служба государева. Да и жена у него не хуже этой банщицы.

Взорами её проводили все четверо, перемигнулись. Но это был чисто теоретический интерес. Эллочка – ценный специалист, на особом положении среди челяди у Шонхора (для неё иногда – «Шонхорчика»). Хотя в штате поместья и других девок хватало. Хозяин знал толк в красоте, как и остальные бояре. Каждый, словно на подбор – прекрасный семьянин, хранитель традиций, пример для подражания. «Если нельзя курочек топтать, то это не власть, а говно», – говаривал один их коллега-министр. У этого боярина, начальника транспортной службы, в конторе ни единого мужика не было. В один день вызывает одну, в другой – другую… Но погорел не на этом, конечно. И даже не на том, что брал не по чину. Имел глупость сцепиться с другим боярином, который был близок к Ящеру. И этот славный воевода помог спровадить ловеласа-транспортника камень дробить в лагеря. Там и след пропал. Возможно, северяне Ящера там просто удавили горемыку. Не фартануло.

Но об этом лучше не вспоминать в такой день. Сегодня у них «отрыв».

Они же мужики нормальные, натуральные. Напаренные, раскрасневшиеся, не старые, хоть меридиан жизни уже пройден, и очень важные. Женатые, но от домашних будней вельми уставшие. Настолько, что в министерствах задерживались вечерами, даже коли дел не было. Там веселей. Если неспящее Око – известно чьё – не заглянет. Но такое случалось всё реже.

Министр экономики, министр науки, министр информации и министр промышленности – весь «гражданский» блок. И человечье никому из них не чуждо.

Разве что Востриков при самых пошлых шутках хмыкал и опускал глаза. Строил из себя верующего и паиньку, научный боярин.

Но сейчас – время серьёзных мужских радостей. На время забыть проблемы… и просто спокойно посидеть за неспешным разговором.

Не думать, например, о чуме и недороде.

С недородом понятно… «Земля наша обильна», но чтобы урожай рождался отменный, нужно правильно удобрять и бороться с гадами, в том числе мелкоскопическими. Нужны агрономы. А любая ошибка чревата, особенно если масштабы большие. Климат хороший, почвы хорошие, но опыта у них ещё мало. За годы привыкли крестьяне к мелким хозяйствам. Ещё не умеют работать по-новому, на крупных комплексах. Воруют, ленятся, скот дохнет. Учебные пособия не помогают. Раньше казалось, что уж кнут всегда может заставить их работать лучше. Но нет, бывали ситуации, когда даже страшные кары за срыв плана не работали.

Конечно, неурожай – это ещё не голод. Голода уже несколько лет не знали, спасибо Собирателю.

А вот чума, чтоб её… Тут народец сам виноват. Ведь не какая-то новая хворь. Старая и забытая, бубонная! И ладно бы – сложно защититься. Но ведь не только амбары нужно от крыс защищать. Города и деревни нужно защищать от тупых людишек. Ведь всё подряд жрут – сусликов, крыс, лис, барсуков, да ещё и полусырыми, без достаточной термической обработки. Всё не нажрутся никак! А потом прячут, прижигают и мажут всякой дрянью вскочившие болячки. Думают, что рассосётся… и приносят чумачечную палочку соседям. А потом на рынки в города.

До столицы зараза эта не добралась. Во время вспышки на карантинных постах стреляли на поражение, а тела порой сжигали, не слушая священство. Чтобы трупов ещё больше не стало. Сам правитель разрешил.

И о нём Самом тоже бы забыть, хоть ненадолго. При всем при том, сколько он для них сделал. Забыть его взор неумолимый, его чело, посадку важную…

И мутантскую образину Ящера тоже. Что этот выскочка северянин о себе возомнил? Конечно, все понимают, что власти у него нет, что его терпят только потому, что подразделение хорошо воюет в пустошах, вдали от баз. Там, где другим нужно снабжение, они всё берут на месте. Но оборзел, ох оборзел. Маршалу Саратовскому, своему начальнику, подчиняться не хочет. И царь это спускает. Мол, Ящер – самый полезный из всех, врагов бьёт лихо. Хотя Атаман-маршал и сам в столице почти не бывает, из походов не вылезает.

Маршала не было сейчас в их тесной компании. Всё лето провёл в экспедициях по поиску чудо-оружия, а сейчас инспектирует восточные гарнизоны, хотя мог бы и заместителей послать. Бедолага-трудяга. Впрочем, каждому своё.

Разговор шёл вроде бы веселый.

– Мой зам порошок нюхательный привёз из Италии, – произнёс калмык, откидываясь в кресле. – Открывает горизонты, хе-хе.

– Так чего же ты его нам не предлагаешь, Джангарыч? – спросил Семён Павлович Павловский, министр промышленности, который, несмотря на возраст, всё ещё сохранял медвежью стать и пудовые кулаки.

За такое могли и головы снять. Но только не им. Им можно шутить даже на опасные темы. Они – непотопляемые.

– Не, я такое сам не употребляю, и вам не советую. Изничтожили уже. Мы лучше по-старому, с водочкой.

Раздалось тихое бульканье – откуда ни возьмись, появилась холопка, наполнила стаканы. И так же неслышно исчезла.

– А вы слышали анекдот новый?.. – Борис Акопян, министр информации, был младший в компании, поэтому тон имел самый угодливый.

Армянин как раз собирался рассказать старшим боярам что-то похабное, когда до них долетел посторонний звук.

Шаги в покоях внизу. Тут, в Комнате Отдохновения, отменная звукоизоляция, и, если слышно всё равно – значит, громыхают в тяжелых сапогах или берцах. Даже не звук доходит, а колебание пола. Ну, кого там принесло? Ещё мраморный пол поцарапают…

– Что такое? Я же сказал никого не пускать! – возмутился Шонхор, поправляя простынку. В ней он был похож на римского патриция или на китайского мандарина.

Шаги уже на лестнице. Похоже, для того, кто идёт, даже охрана – не преграда.

Нет, это не могут быть из Опричи. Их начальник сиживал здесь недавно. И тоже замазан. Тогда значит – посыльный из Канцелярии. На него можно и наорать, птица мелкая. Совсем совесть потеряли! Дергать их в такой день по ерунде!

Тяжёлые шаги. Нет, похоже, не простой вестовой. Кто-то поважнее. Для кого никаких запретов нет, и тайны боярского жилища нет. За кем следует тень Самого.

Сильный отрывистый стук в дверь.

– Иду! – Шонхор сменил недовольный вид на отстранённый.

Толстое брюхо под простынёй покачивалось, когда он шёл.

Повернул защёлку.

На пороге, возвышаясь почти до притолоки, стоял один из лейб-рынд. Царёвых охранников, а заодно его доверенных лиц. В службу эту отбирали таких огроменных, какими первые два личных охранника были (те, кстати, до сих пор офицерами служили, но уже не имели былой расторопности).

Поклонился важным лицам великан сдержанно, без подобострастия и протянул Шонхору пакет.

– Многоуважаемым боярам. От Первого гражданина, – прочитал министр финансов вслух.

«Царь» –– пока лишь неофициальный титул.

Конверт из жёлтой плотной бумаги, с гербовой печатью. Орлами украшен. Ещё из довоенных запасов.

Открыл. Пробежал глазами. Виду не показал. Вернулся к столу, передал остальным.

Те прочитали по очереди, в глазах страх заплескался. Не научились ещё лицом владеть. «Да как же это возможно? Ведь ещё месяц срока оставался… Зачем ему это немедленно? Почему завтра?».

Посланник не уходит. Ему приказано доставить ответ. А ответ может быть только один: «Будет исполнено, государь!».

Конечно, ещё можно было попросить передать царю, что в виду объективных трудностей необходимо выделить дополнительное время на доработку. Или и того больше, напомнить Светлейшему, что Он сам утвердил срок, который истекает только через тридцать дней. Но это сродни тому, как самому на кол опуститься.

Нет. Первых лиц правитель смертью еще не казнил, не бывало такого. Но мог так наказать, что смерти запросишь, а не дадут.

И сразу стало не до шуток. И недавно съеденные блюда в кишках ежами встали. Будто предчувствуя, как их острое пыточное орудие заменит.

Все они видели, как на кол насаживают, медленно, со тщанием... Конечно, подвергали этому мелкую сошку, врагов и бунтовщиков. Но зрелище забыть невозможно. Волей-неволей на себя переносишь и сочувствуешь... даже неприятелю или проходимцу! Ужасно не то, что на колу умирали, а то, что на нём ещё какое-то время, иногда довольно долго, «жили». Не дай бог никому пожить такой «жизнью».

Ящер, кстати, тоже любил подобное проводить. Он у них не только Мастер специальных операций, но иногда палачом работает «на полставки».

Шонхор покосился на своих товарищей. Все трое выглядели бледно. И явно были на грани паники.

– Передай Его высокопревосходительству, что всё будет исполнено в срок, – ответил Шонхор за всех. А какой ещё мог быть ответ?

– Слушаюсь, – кивнул гигант, сверкнув синими очами. – Разрешите откланяться.

– До свидания.

Шонхор закрыл за посланником дверь. Дождался, когда шаги стихнут. Кто-то из прислуги прибежал и бросился подтирать то, что натоптал непрошеный гость – у него была грязь на ботинках, но Шонхор прорычал, чтобы убирались вон.

– Позже!

Не нужны сейчас лишние уши. Паранойя? Когда такое творится вокруг, не удивительно.

– Итак, господа-товарищи. Ситуёвина хреновая. Мы-то считали, что у нас ещё месяц есть.

«А может, думали, что царь забыл… Или расхотел опять…».

Последние недели к царю не попасть было. Бородатые духоверы заходили спокойно, с их игуменом Сам беседовал часами. А министров гнал взашей. Начальник протокола так и говорил: «Даже не суйтесь, нынче не в настроении». Такие периоды у Собирателя бывали. Тогда государство управлялось ближним боярским Кругом. И нормально управлялось, руку набили. Правда, ничего критичного пока не случалось в эти промежутки.

И вот, выйдя из такой изоляции, «малой схимы», Правитель вспомнил о проекте… который думные бояре уже хотели спустить на тормозах. Надеялись, что он снова отменит разработку. На то многое указывало. Но Благодетель поступил наоборот.

Положение щекотливое. Все помнят, что идея Виктору сначала не понравилась. Что он не хотел ничего менять. Но, в то же время, без этих мер стране трудно. Во многих отраслях нет нормальных специалистов. А где их взять? Учить по книжкам? Так себе выходило. Одних книжек мало. Учить-то кто будет?

Чтобы промышленность росла, нужен приток умелых рук. А резервы в ближайших краях исчерпаны. Запустили сразу много всего, и оказалось, что приходится техникам и механикам разрываться, чтобы всё не разваливалось. Ещё Генерал покойный это затеял. «Кадры решают всё!» – повторял.

И правитель это вроде бы тоже понимал. Но разработки по проекту лежали под сукном уже не один год. Сроки несколько раз переносили, иногда про него надолго забывали, и бояре подозревали, что вот-вот и совсем его отменят.

И вот сегодня какая-то муха Виктора укусила. Он вдруг вспомнил и потребовал ускориться. И не просто ускориться, а завтра отчитаться.

– Нам головы снимут! – произнес министр экономики. – Проект должен быть представлен, кровь из носу. Рожаем хоть что-нибудь. Лучше плохонький, чем никакого.

А то полетят головы с насиженных мест.

Год назад из пятерых малых бояр, которые другой важный проект завалили, Первый гражданин, который пребывал в плохом настроении, сделал «сороконожку». Повелел охране сшить их между собой суровыми нитками. «Вы не умеете командой работать? Я вам помогу». И так пустил бегать в парк. К концу дня помиловал. Четверо выжили, один от заражения помер. Отходчивый всё же царь. Ну а пороли мелких бояр и министерских дьячков только так, иногда шкура зажить не успевала.

Сейчас у министров на руках была только короткая концепция, которую покойный Генерал Петраков придумал. Они спустили задачу в свои министерства, чтобы те занимались, каждое своей частью. Но ничего ещё не было готово. За месяц, что остался, может, и скомпоновали бы худо-бедно. Но вот всё пошло наперекосяк.

И теперь четверо министров – точнее, «думных бояр» – должны до завтра представить готовый проект «Технопарка Светлого Будущего» (ТСБ). Витрины Империи, её маяка, которым она будет светить внешнему миру.

– Вот нахрена ты это затеял, Джангарыч, – протянул министр промышленности. – Напомни хотя бы, о чём там… Башка болит.

Товарищи забыли всё напрочь, потому что каждый день текущих вопросов полно. Тут не до светлого будущего, сегодня бы выжить, и слава богу! Вот, уже считают, что он, Шонхор – инициатор, что он вложил эти мысли в царскую голову.

– Да не я это! Забыли, что ли? Вот те крест! Включайте ваши головы, господа. Короче! Всё просто, как яичница. Мы строим Нью-Москву. В Геленджике. Чтобы привезти туда побольше глупых западников. Бывших наших.

– Квалифицированная рабсила? – переспросил Востриков, министр науки.

На помощь низенького усатого боярина высоких технологий Борманжинов наделся, так как именно тому были ох как нужны грамотные кадры.

– Мой зам недавно лично объехал порты южной Европки. Подтверждают агенты. Говорят, везде бурление заметно. Собираются группами в барах и кафе, обсуждают. Потомки айтишников-хайтишников и прочей сволочи. Их предки когда-то бросили Родину в трудный момент… Но последние годы из-за неурожаев и заморозков, наплыва гостей из Африки и с севера, трения там усилились. Кое-где местные хотят наших выгнать к чертям.

– Наших? – приподнял бровь Павловский. – Какие они наши? Пусть остаются там. Гнилая порода. Их предки перед Войной свалили? Ещё раньше? Да плевать, на фиг их.

– Надо милосердными быть. Разве не этому учит нас Дух святой? Они, наши собратья, тоскуют по Матушке, ревугой белут… белугой ревут, – язык у Шонхора слегка заплетался. – Берёзки от горя грызут.

– Ох и олени… – фыркнул боярин промышленности.

Посмеялись. Такой смех сквозь слёзы получился.

Алкоголь начал выветриваться. Они подобрались, равняясь на Шонхора. Видели, что тот придумал что-то: «Может, и поживём ещё, братья-бояре. И не такое видали».

– Некоторые по-русски ни бе, ни ме. Но большинство язык знают. Детей учили, мол, там ваши корни. Чебурашка, оливье, балет, Гагарин… Головой, то есть менталитетом, конечно, они малость другие. Но не думаю, что критично. Переучатся, перекуются. Уж в этом поможем. Главное, всё равно помнят, что Родина хорошая, всегда примет и простит.

Сами бояре в Закатных краях не бывали, но слушали рассказы мелких служек, которые ездили по поручениям. Завидовали им слегка, хоть виду не подавали. Сами бы не прочь сплавать, любопытно же. Но нельзя. Хотя, конечно, побывать они там хотели чисто для интереса… ну, пару разков. А жизнь-то возможна только здесь, от бобра добра не ищут.

– Ох я расплАчусь. – бросил министр промышленности. – И что нам с того, Джангарыч? Какой смысл?

– Видишь, Сеня…. Шонхор продолжал озвучивать свои задумки. Наработки-то были у него, по срокам, вишь, не вписался. – Эти люди – не бомжи. Бомжей мы отсеивать будем ещё на этапе отбора. И певуны всякие нам без надобности. Но там много торговцев, фермеров, ремесленников. Инженеры есть. Которые живут и работают в городах побольше нашей столицы. Они – капитал. И он наш по праву. Не будет им халявы. Пахать станут. И экономика взлетит. Царь будет доволен. Нужны грамотные, а уж верными мы их сделаем. А то тут пригоняют опричники недавно стадо карасей с Диких земель. Все как из жунглей! Учить писать и читать сначала требуется. Только жратву переводить. В одном эшелоне буквы никто не знал! На лампочку смотрят, как на чудо, пасть разинув. И нахрена нам такие?

– Хватит болтать! Давайте действовать, бояре, блин вам в душу, – произнёс Павловский.

Шонхор нажал на кнопку трижды, позвал прислужников. Уже не банщицу, а начальника охраны, тот, кстати, тоже калмык, как и шеф. Министр затопал ногами, потому что прибежал слишком медленно. Минут пять орал, мешая русские и свои родные слова.

– Васятку-шофёра бери и метнись кабанчиком! Привези сюда вот это всё! – потребовал он, кинув в лицо подчинённому листок, на котором, пока ждал, успел нацарапать список всего, что им могло сегодня потребоваться. Вскоре начальник охраны привёз материалы из профильных министерств (благо, город не велик по размеру, хоть и заявляется гордо, что он –– крупнейший в Ойкумене, но это не точно). Всё было сложено в портфель добротной кожи с кодовым замком.

– Подключим мудрецов, даже тех, кто под замком сидит! – объявил Шонхор. – Нечего им зря хлеб жрать. Отвезём им все наработки с министерств. И мои «особые материалы». Это копипасты из Интернета.

– Чего? – переспросили в унисон министры науки и промышленности, – Ты по-русски говори, камрад дорогой. Какие к бесу пасты?

– Выписки из компьютерной сети старой. Тогда было много умных людей. Всюду – даже среди простых таксистов, охранников в лавках, дедов на лавочках. Они часто обсуждали «как Россию обустроить». Ну и другое всякое. Там мудростей просто кладезь.

– А… понятно.

– Не нужно длинно писать. Пусть слепят доклад на две страницы, и выжимку, тезисы на полстраницы. И на всякий крайний экономическое обоснование на пятидесяти страницах. Царь его сам всё равно читать не будет, но может подключить дьячков из Администрации.

– Да, вставил Генерал нам «арбуз», царствие ему небесное… Давайте ещё на раз пробежимся глазами.

Министр экономики бухнул на стол прямо рядом с заморскими раками, отодвинув их, пухлую пластиковую папку, в которой были десятки печатных листов с пометками и зачеркиваниями.

«Проект «Технопарк», – почерком покойного Генерала Петракова значилось на титульнике.

С трудом фиксируя взгляд, каждый из думных бояр наугад прочитал листа по полтора. Востриков, надев очки, осилил три.

– Я думаю, сто на сто километров – много, – заговорил Семён Павлович. – За глаза им пятьдесят на пятьдесят.

– Да, – кивнул Шонхор. – Но с возможностью увеличения. Если опыт будет положительным.

– Территория будет у них в собственности?

– Нет. Бесплатная аренда на девяносто девять лет. С типа автономным самоуправлением.

– Почему именно на столько?

– Красиво звучит. Что ещё… Свои полицейские силы, свои суды, всякой фигней типа медицины и образования пусть тоже сами занимаются. Мы будем проверять, конечно, чтоб не шалили. А в случае чего, в любой момент права автономии можно аннулировать.

– И как мы будем перегонять их сюда? – почесал репу прагматичный министр промышленности. – Под конвоем по суше? Похищать что ли? Нереально. Корабликов столько у нас нет.

– Сами приплывут. У них свои есть. Они еще и имущество перевезут! И горючее, и машины. Нужно только проработать замануху. Надо от гнилой Европы брать лучшее. Так Пётр Первый делал. Так делали великие красные императоры. И будут у нас не лапотные михрютки, а двадцать, тридцать, а может, в итоге пятьдесят тыщ новых кадров. Обученных и лояльных. Молодых, потому что старики не поплывут.

– Вы уверены? – переспросил Армянин.

– Тухлое это дело, – заговорил Палыч. – Ни пса не выйдет. Они раньше не вернулись, с чего им сейчас возвращаться? Это ж гниды.

– Нет-нет. Они – дети заблудшие, – произнёс Востриков, подняв перст. – Страдающие в поганых Землях Закатных. Наша историческая миссия – спасти их. Они всё поняли и осознали.

– А что сейчас изменилось?

– Раньше не было такой державы, как наша, – объяснил Борманжинов. Он стал главным «лоббистом» проекта, когда понял, что воплощать его в жизнь всё-таки придётся. – Им соседи каждый день напоминают, кто они и откуда. Там почему-то думают, что мы в Войне виноваты.

– Ну, дебилы, – зафыркали все. – Ну, просто дауны.

– Есть у меня человечки, которые их заманят. Побудут крысоловами, – потёр одну ладонь о другую калмык. – А на тебе, Арамыч, всякие агитационные радиопередачи, культур-мультурка.

Министр информации быстро закивал.

– Надо создать льготные условия. Обещать что угодно. Приедут – будут в нашей власти. Десятки тысяч толковых холопов… Инженера, ученые, менеджеры-фуенеджеры, – пробасил Павловский и налил себе ещё вискаря. Он хоть и был поначалу против, но уже смирил гордыню и начал искать плюсы. В общем, от стадии «гнев» перешел сразу к стадии «принятие».

Про «холопов» – это метафорически. Пред государством все холопы, даже они, думные и вельможные.

– Когда документ будет подписан, можно ускорить процесс. Через наших людей начнём вбрасывать слушок. Что тут у нас мёд и молоко, что город-сад, землю дадим. А у них, мол, скоро всё накроется.

Всем идея понравилась. Только придётся ещё разведку привлечь, Минцифры мало.

– Там вокруг Гелика уже люди живут, – вспомнил Востриков.

– Ты про бородатых, станичных? Да мало их. Ничего, потеснятся. Места там вагон. Главным над пришлыми поставим толкового человечка. И всё будет чики-пики. А вообще… даже хорошо, что коренные там есть. Даже хорошо.

И все бояре переглянулись многозначительно. Была у римлян хорошая пословица на этот счёт.

– Я у себя в имении возле хутора Весёлая Жизнь коровкам музыку включал, – сказал Шонхор. – Классическую. Чтоб росла мраморная говядина. И не хуже, чем в бесовских странах получилось. Пальчики оближешь.

Через несколько минут «ТЗ» было составлено, все документы снова уложены в портфель и опечатаны. Хоть и черновики, а всё одно – гостайна.

– Всё, вези! – Шонхор вручил шофёру портфель. – Смотри, ехай осторожно! Когда приедешь в Башню и всё отдашь, сразу отзвонись с поста на выходе!

Шонхор закрыл дверь за порученцем. Все снова развалились на своих местах, но уже как-то скованно, будто цепи и кандалы ощущали.

– Давайте выпьем. Эй, тащите сюда всё! – нажав кнопку, скомандовал боярин экономики прислуге. – Как в крайний день гуляем…

Но теперь ели и пили мрачно, лёгкого веселья уже не было, уничтожали снедь и выпивку с какой-то даже злостью. И даже манты, которые Шонхор очень жаловал… не принесли обычного удовольствия.

Тут невольно захочешь и волшебного порошка, и других средств, чтобы забыть, каким взглядом может посмотреть Царь. Таким, что сам захочешь, хоть на плаху, только быстрее, лишь бы не терзаться ожиданием. И любую хрень подпишешь и начнёшь в жизнь воплощать.

Утром они узнали, что Светлейший принял-таки проект. Гонец вернул его боярам с подписью и вердиктом красной пастой: «Под вашу ответственность. Пусть поработают, черти».

Силовики были против, особенно опричники. Но гавкали тихо. Слово Первого гражданина – закон. Поэтому «Южнорусская Автономия» с центром в Геленджике, также именуемая «Технопарк «Южный» была создана с опережением сроков. Не стали городить даже «потёмкинские деревни» – провели одну гравийную дорогу и расчистили порт. Остальное приезжие новички сами сделают.

А вскоре начали прибывать первые колонисты-репатрианты. Прозвали их «возвращенцами».