Зима в Бежице

8. ВРАГИ НА ВСЮ ЖИЗНЬ

Коська незаметно повесил ружьё на прежнее место, и всё было бы очень хорошо, если бы Шурка Жучонок не пронюхал каким-то образом про неудачную охоту втроём. На другой день, в присутствии всего класса, он высмеял Коську с Валеркой и даже сказал что-то обидное в адрес Коськиного отца, которому, как на грех, разные неотложные дела мешали заняться охотой.

Другой бы на Шуркином месте и рот-то постеснялся раскрывать после появления заметки, позорящей Андрея Жукова, но с Шурки всё это как с гуся, вода! И, что уж всего обиднее, стукнуть хорошенько было нельзя: лучше не пробуй догнать вертлявого Жучонка! И всё-таки Коська его стукнул. Случилось это вот как.

Валерка был дежурным. В его обязанности входило не только проветривание класса во время перемен, но также и наблюдение за погодой. Для этой цели на школьном дворе силами учеников была оборудована метеостанция.

В большую переменку Коська с Валеркой вышли во двор. Валерка открыл будку, легонько постучал по стеклу барометра-анероида. Если стрелка шевельнётся вправо, жди ясной погоды, если влево, — значит, будет метель.

Записав показания приборов и сбегав к снегомерным рейкам, ребята отправились на чердак. Через слуховое окно вылезли на крышу. Вылезать на крышу было строжайше запрещено Елизаветой Михайловной и школьным завхозом Петром Сидоровичем. Елизавете Михайловне казалось, что если ребята сорвутся с крыши, они обязательно свернут себе шеи. Показания флюгарки поэтому надо было определять через слуховое окно. Конечно, все девочки, а заодно с ними и трусишка Петька Грачев, в точности выполняли инструкцию. Но Коська с Валеркой каждый раз вылезали на крышу.

Осторожно, чтобы ноги не скользили по крутой жестяной кровле, подошли к флюгарке. Валерка долго вертел лёгонькую стрелку. Она, словно намагниченная, упорно показывала на северо-запад, откуда дул ветер.

Коська зорко посматривал: не появится ли сердитый Пётр Сидорович? Завхоз даже на голубей кричал, когда они садились на новую крышу.

— Пойдём, Валерка!

— П-погодь, погодь! — скороговоркой отвечал тот, продолжая крутить стрелку.

— Чего «погодь»? Уши у меня как бумага сделались! Валерка почесал в рыжем затылке и вдруг широко улыбнулся.

— 3-знаешь, К-коська, можно ведь такую флюгарку смастерить, что и на к-крышу вылезать не придётся!.. — И он захлёбываясь — разговаривать иначе Валерка в таких случаях не умел — стал рассказывать: если на стерженёк насадить колёсико, на колёсико накинуть верёвочку-передачу, — п-понял, К-коська? — и эту передачу провести прямо в класс к циферблату со стрелкой, тогда можно будет, не выходя на улицу, узнавать, откуда дует ветер!

Коська слушал недоверчиво. Но Валерка так размахивал руками, так заикался и тряс головой — пришлось поверить.

Разговаривая о флюгарке, они подошли к окошку и увидели, что оно закрыто.

Кто это сделал? Неужто Пётр Сидорович?

Раздумывать было некогда. Ребята побежали по крыше в ту сторону, где намело сугроб побольше, и спрыгнули. Снег набился им в валенки и в рукава. Озябшие, красные, они вбежали в класс. Здесь их встретил Жучонок. Он некоторое время хихикал, прикрывая рот ладошкой. Потом сказал, давясь смехом:

— Эх вы! Горе-изобретатели! Это ведь я окно-то захлопнул!

Тут Коська подскочил к нему и с размаху треснул его по шее.

— Пакостник!

— Не дерись, Ребров! — взвизгнул Шурка и… сам ударил Коську.

Валерка, не любивший и боявшийся драки, бегал вокруг них и то принимался тянуть Коську за рубаху, то старался оттолкнуть Шурку.

— Кровь, кровь показалась! Б-будет вам! — закричал он.

Коська с Шуркой, пыхтя и сопя, стали проверять, у кого кровь.

У Шурки показалась из носа алая струйка.

— Ну, Ребров, — сказал Шурка, — я с тобой ещё посчитаюсь, я тебе по-ка-жу!.. — и заплакал.

— Враги, враги мы с тобой, Шурка! На всю жизнь! Так ты и знай! — дрожащим голосом отозвался Коська.

К концу урока у Жучонка здорово вспух нос, но он всё же не пожаловался на Коську.