Змеиная вода

Глава 29 Заклинатели

Глава 29 Заклинатели

«Средь всего многообразия змей след бояться не тех, что шипят и разевают пасти, но тех, что, укрываясь в травах и листьях, таятся и лежат неподвижно так, что не в силах человеческому взгляду найти их. Но стоит приблизиться, и стремительно, молнии уподобившись, бросаются они, дабы вонзить ядовитые зубы в плоть…»

Книга о змеях

Одинцову я дозвонилась с первого раза.

Повезло.

И на месте застать. И во времени удачном, таком, что у него поговорить вышло. Меня Одинцов слушал внимательно, я даже представила, как он сидит, вытянув ноги, прикрыв глаза да скинув маску холодного делового князя.

Нет, он холодный и деловой.

И князь.

Только и человек тоже, о чем постоянно забывает.

- Ниночка сбежала, - сказал Одинцов, когда замолчала я. – Представляешь?

- Как?

- Обыкновенно. Они должны были с Ольгой отправиться в салон. Примерки там и все такое… гардероб стоило бы обновить. И обувь. Обсудить, где будет венчание, где свадьба… банкет, приглашения, цветы… ты ж знаешь, как это утомительно.

Знаю.

Отчасти.

Мы поженились на границе, в маленьком городке, одном из многих, которым удалось пережить войну. И городок этот успел затянуть редкие раны, вставить стекла в окна или хотя бы заколотить пустые провалы досками.

В этом городке суетились люди.

Носились дети и стаи собак.

И работало отделение имперской канцелярии, в котором брак и зарегистрировали. Это была идея Одинцова. Я, кстати, на сразу поняла, почему вдруг ему так срочно захотелось жениться. Нет, мы про брак разговаривали, конечно.

Но как бы не всерьез, что ли? О том, что всенепременно поженимся когда-нибудь потом, когда закончится война.

А тут он взял меня за руку и привел в эту канцелярию, где бумаги, столы и седой однорукий мужик, царствующий над этими бумажными развалами.

Потом, конечно, была другая свадьба.

И устраивала её княгиня Одинцова, не готовая смириться с мыслью, что её единственный сын женился не только без её благословения, но и без её присутствия. И там да, там уже нашлось место цветам, приглашениям, нарядам и прочей шелухе. Меня к делу столь серьезному не допустили, но примерки и тренировки – никогда до того не думала, что нужно тренировать подход к алтарю – утомили несказанно.

- Она хотела погулять по городу. Сказала, что нужно подумать. Ольга и отпустила. Как не отпустить. Я же все-таки не надсмотрщик. А Ниночка потом не пришла. Ни на примерку, ни… в доме обнаружили записку.

- И что в ней?

- Спасибо за заботу. Больше в наших услугах не нуждаются. Она не позволит разлучить себя с любимым.

Дура.

Или…

О некоторых вещах не хочется думать. Но профессия обязывает.

- И что теперь?

- А ничего, - Одинцов все же был довольно практичен. – Если Каблуков не замешан в убийствах, то… я не могу прожить жизнь за Ниночку. Я заботился о них, как умел. Нужды они не знали. Дом и хозяйство в полном порядке. Приданое выделю, как обещал. Если понадобится помощь – помогу. Но вмешиваться – уже нет.

- А дело?

- Дело доводите до конца. Тут без вариантов. Если кто еще нужен…

- Обойдемся.

- После прошлой вашей командировки последствия до сих пор разгребают, - буркнул Одинцов.

- Можно подумать, мы по своей инициативе туда сунулись… как ты этого Филиппа не нашел?

- Да… - Одинцов явно смутился, и это ощущалось. – Я как-то и не искал… точнее… я заставил открыть дело. Начать расследование. Потом читал доклады… протоколы. Вскрытие и все такое. Да, я знал, что Надежда была беременна, но все сходилось на том, что это не имеет отношения к её смерти. А искать… раздувать и без того некрасивую историю? Плодить слухи, домыслы? Мама вообще полагала, что расследование вредит репутации. Что есть ведь еще Ниночка. И если все вокруг узнают, что её сестра забеременела до свадьбы, да еще не от жениха… в общем, это дурно скажется на Ниночке.

Сейчас, когда его слушаю, в этом есть смысл.

- Слушай… а как Ниночка отнеслась к смерти сестры?

- Переживала. Плакала все время. Я хотел её увезти, но… сама знаешь.

Уезжать Ниночка отказалась.

- Надо было настоять.

- Не думаю, что помогло бы.

- Кроме того… понимаешь, я ведь не сам расследование вел. Отдал приказ. Его исполнили.

А исполнить можно по-разному. Если все вокруг были уверены, что имел место тот самый несчастный случай, то никто не стал бы всерьез копать. Зачем? Исполнить придурь высокого начальства? Так не факт, что начальство потом за ретивость похвалит…

- Мы завтра к Каблуковым наведаемся, - сказала я. – Заодно с Ниночкой попробую поговорить… слушай, а кто Надежде покупал лекарства?

- Лекарства?

- Ей ведь прописали. Для поддержки сердца.

- Впервые слышу, - Одинцов искренне удивился. – Да, её нельзя было назвать полностью здоровой, но и больной она не была.

- Уверен?

- Во время её визита к нам, Ольга лично сопровождала Надежду в императорскую лечебницу. Хотя и до этого девочек ежегодно возили в губернский госпиталь. Я, может, не слишком понимаю в душевных терзаниях девиц, но за здоровьем их следил. В Петербурге консультировал Боткин…

Не знакома, но имя очень даже на слуху.

- Так вот, выходило, что кое-какие проблемы ей удалось перерасти, а то, что осталось, вполне неплохо корректировалось. Надежде сделали поддерживающий артефакт. Рекомендовали не перенапрягаться… и да, в случае беременности ей сразу надлежало обратиться к специалистам.

Надо же…

- То есть, лекарств не было?

Интересно.

Следовательно, в Петербурге Надежда была вполне себе здорова. А по возвращении в родные края приболела. Причем так, что пришлось ставить капельницы…

- И тебя это не смутило? – уточняю у Одинцова.

- Что именно?

- То, что она умерла от остановки сердца, которое не так давно сочли практически здоровым? Ни за что не поверю, что ты не обратил внимания.

Вздох.

И признание.

Вот даже видеть его не надо, чтобы представить мрачную физию.

- Обратил.

- И?

- Боткин заявил, что в своем заключении уверен. Однако и ухудшение столь резкое вполне объяснимо. Душевные переживания. Плохой сон. Возможно, чрезмерные нагрузки, которым Надежда подвергалась…

Ну да, переживаний у нее хватало.

Жених с одной стороны.

Ухажер и большая новая любовь с другой. Беременность с третьей, хотя она, судя по всему, желанная…

- Я и решил, что дело в экзаменах, потом сама эта ситуация… поездка в Италию, Каблуков…

- И беременность.

- Да, Боткин сказал, что она тоже могла сыграть свою роль. А яд гадюки усугубил все.

Летально.

- Что-то не так? – поинтересовался он. Все же Одинцов знал меня ничуть не хуже, чем я его.

- Не так… пока не уверена, но что-то вот не складывается… скажи… а у Надежды была таблетница? Нарядная, со змеями?

- Не помню, - Одинцов ответил не сразу. – Извини, но… я как-то на такую ерунду внимания не обращал. Если бы она сигары курила, я бы, конечно, заметил. А таблетница… это ж девочки… у них куча всякой ерунды. Заколочки там, брошечки, колечки… я им выделил денег, чтобы погуляли.

- Девочки. Погоди, Надежда приезжала не одна?

- Само собой. Я же не мог оставить Ниночку. Да и мама хотела познакомиться с ними. Она, как понимаю, надеялась заняться устройством их жизни, поэтому и хотела оценить… перспективы.

Почему-то я ощутила мстительную радость.

Не вышло.

Ни перспектив. Ни обустройства.

- Она, к слову, предлагала Ниночке остаться. Наняла бы ей гувернантку, учителей… но та отказалась.

- Но по магазинам…

- Ездили вместе. И по каким, извини, не скажу… все эти платья, ленты, ткани и прочая мишура мне…

Мало интересны.

Помню.

- Я могу спросить у Ольги. Она сопровождала девочек. Возможно, вспомнит.

- Спроси, пожалуйста. Пусть позвонит, если вспомнит. Мне нужно знать, покупали ли…

Потому что может оказаться, что эта самая таблетница куплена вовсе не в столице. Или даже не куплена, а перешла по наследству.

Подарена Каблуковым…

- …и если да, то кто покупал.

- Хорошо. Зима…

- Что?

- Ты опять накопаешь какого-то дерьма? – поинтересовался Одинцов обреченно.

- Что, жалеешь, что позвал?

- Нет, - ответил он, причем сразу. – Ничуть… дерьмо надо вычищать, а не хранить под ковриком. Как ни заправляй, все равно ж вонь останется.

И это верно.

Только… те мысли, которые в моей голове появились, и мне не нравятся.

Ярополк сменил облачение. Просторные штаны из парусины и безразмерная льняная рубаха больше подошли бы для курорта, нежели для этого городка.

Чашечка с кофе.

Девочка, что вытянулась у ног. И ощущение спокойствия и безмятежности. Вот как у него это получается, до сих пор понять не могу.

Спокойствие.

Безмятежность.

И хренов некромант.

- Доброго вечера, - сказал Ярополк, склонивши голову.

- Скорее уж ночи, - я подавила зевок. Время давно перевалило за полночь. За окном темень тёмная. Звезды горят во всю мочь и тянет осенним холодком.

- Доброй ночи, - согласился Ярополк. – Мы тебя ждали.

- Дождались.

Устроились они в номере Бекшеева, хотя собственный Ярополка находился рядом. Тихоня притащил пакет с сушками, баранками и прочей добычей.

Он же кофию добыл, уж не знаю где.

- Что Одинцов? – Бекшеев поднялся, уступая мне место.

- Погодь, стула принесу… тут у Петровны стульев целая комната. Я чинить взялся, так она и разрешила брать…

- И на кухню его пустила, - добавил Бекшеев. – Вот как у него это получается? Я с этой Петровной общался. Суровая женщина.

- Просто подход иметь нужно…

Тихоня притащил пару стульев, явно помнивших лучшие времена. Краска облезла, обивка выцвела и обзавелась затяжками, а в одном месте вовсе треснула. Но ножки имелись, а большего от них и не требовалось.

- Женщину убили, - сказал Ярополк, когда Бекшеев с Тихоней уселись. – Вчера… в принципе, со временем смерти ничего нового.

- Способ?

- Ударили. Причем сзади и чем-то тяжелым и заостренным. Кость проломили, повредили мозг. Умерла она довольно быстро. Я бы сказал, что она и понять-то не успела, что происходит.

- Значит, ничего?

- Есть некоторые ощущения… причем главное из них – радость.

Радость?

- Я бы даже сказал торжество… причем не радостное, скорее мстительное.

Радость и мстительное торжество.

Мы с Бекшеевым переглянулись.

- А попонятнее? – поинтересовался Тихоня, разломив баранку. – Чего она торжествовала?

- Скорее над кем… - Ярополк пил кофе. – Я, конечно, не специалист по живым… но это не радость от достигнутой цели. Там многое намешано… такие чувства вызывают скорее люди, чем вещи или явления.

Как ни странно, я поняла.

- Значит, она считала, что одержала победу? Над кем-то… над кем-то, кого не любила и очень сильно.

- Сестра? – предположила я. – Она не любила сестру.

- Да. Завтра будем искать нотариуса. Возможно, завещание что-то прояснит… тело сожгла не она?

- Не знаю, - покачал головой Ярополк. – Хотя… сажи на ней нет. Да и… если святая вода, то…

Не она.

Бекшеев прикрыл глаза.

- Крест на стене?

- Кровью нарисован, - некромант говорил спокойно. – Животной… там еще круг есть, в другом месте, тоже пустой. В смысле, без силы. Просто символ. Защитный и довольно старый. В деревнях его часто использовали. На домах рисовали. На коровниках или овинах.

А тут на мертвецкой.

Хотя вывод напрашивается сам собой.

- Кто-то хотел защититься от некроманта? – я произношу это вслух, хотя все-то и так понимают. – И этот кто-то суеверен… значит, не Людочка и не Захар?

- Захара и я бы вычеркнул, - поморщившись, согласился Бекшеев. – И не из-за суеверий… он любил Ангелину. И искренне рад нашему приезду. А теория с тем, что он убил Северцеву… несколько притянута. И бить по голове Антонину. Зачем?

- Ну… она обнаружила, - предположил Тихоня, - что он хочет спалить тело.

- Даже в этом случае ему проще остановить ей сердце. Инсульт. Инфаркт. И никаких внешних следов. Да и внутренние найти было бы сложно…

- Запаниковал?

- Не тот у него характер, чтобы паниковать, - возразила я. – И все это как-то… уж извини… совсем по-бабски выглядит. Кресты. Святая вода… вот он шел палить тело. Зачем святая вода? Он вообще не похож на человека, который будет таскать с собой бутылку святой воды… кстати, ты понял, чем тело облили?

- Понял, - Ярополк наблюдал за нами с интересом. – В основном… надо будет отдельную экспертизу провести, но это была смесь, причем весьма любопытная. Спирт и какой-то животный жир. И еще несколько компонентов, про которые я пока ничего не скажу. Подозреваю, изначально это была какая-то целебная мазь. На жиру. А вот спирт – дурного качества… причем, мне кажется, что сперва её полили жиром или мазью, , а потом сверху еще добавили спиртовой настойки.

- Зачем? – вот этого я не поняла.

Ладно, крест и святая вода. Когда некроманта ждешь, и не таким запасешься. Но вот остальное…

- Спирт и жир, как понимаю, не смешиваются? – уточнил Бекшеев.

- В норме – да. Есть способы… нужны или особые добавки, или сила, и то смесь выходит до крайности неустойчивая. Спирт легко загорается, но и сгорает очень быстро. А вот жиры горят дольше, но при этом сама температура их возгорания выше. То есть просто взять и поджечь масло или жир не выйдет. Он задымит, закипит, но не загорится. Поэтому и две фазы. В первую вспыхнул спирт и, возможно, какое-то еще топливо. Скажем, бумаги, ветошь… там определенно что-то было. Сейчас не скажу, но вполне вероятно, пропитанные спиртом бинты. И уже, когда огонь дал нужный жар, загорелся жир. Он и дал, что дым, что копоть… и горел долго. И тело, им обмазанное, тоже горело… прогорало. При наличии времени, возможно, прогорело бы до конца. Я читал о подобном, когда человек сгорал сам собой, но сталкиваться не приходилось. Хотя, конечно, очень странный способ.

И тут я с нашим некромантом согласилась. Странный и трудозатрадный.

- Почему было просто бензином не плеснуть? – Бекшеев задал вопрос вслух. – Бензин тоже горит…

- Не было под рукой? – предположил Ярополк.

- А спирт и жир были? – я призадумалась. – Хотя… многие настойки на спирту… и мази… тут очень змеиный жир популярен.

- Чистый? – Ярополк удивился. – Тогда змей понадобится…

- Не думаю, что чистый, - Бекшеев поглядел на Тихоню презадумчиво. – Если чистый брать, то змей в округе давно бы не осталось. А вот взять и смешать со свиным или бараньим, или еще каким, тогда да… хотя…

И замолчал.

И главное, молчать будет, пока мысль не додумает. А когда он её додумает, тоже не понятно. Но я не тороплю. И Ярополк молчит. И Тихоня.

- По сути, - Бекшеев заговорил минут через десять. – У нас два дела. Разных. И это мешается… не дает толком выводы сделать. Первое… Тихоня, завтра пройдись по окрестным аптекам, вряд ли их тут много. И узнай, кто покупал лекарства для Надежды. И у Людочки спроси, она их выписывала… и рецепты давать должна была.

Тихоня кивнул.

- Два? – уточнил Ярополк и пальцы поднял, словно опасаясь, что одних слов будет недостаточно.

- Два. Одно – эти несчастные женщины… беременные и, полагаю, желавшие избавиться от беременности… хотя проверить кое-что стоит. Два случая все же мало… тем более беременность Надежды в эту линию не вписывается, что и говорит, что дел на самом деле несколько… она хотела ребенка. И Филипп тоже…

Ну да, потому что беременность худо-бедно гарантировала неотвратимость будущего брака и в целом благотворно влияла на жизнь Филиппа…

- К ней потом… а вот Северцева, Тихарева… остальных надо будет проверить… Антонина опять же… здесь связи прямые и четкие. Кто-то понял, что едет некромант и испугался, что этот некромант может вытащить душу из тела. Понять, как Северцева умерла. И кто её убил. Вот и решил сжечь тело…

И как минимум у этого «кого-то» доступ к телу был.

Хотя…

Там охраны никакой. Стало быть, доступ к телу был у любого, кто пожелал бы этот доступ получить. Мы тоже хороши, надо было сразу Девочку приставить. Впрочем, задним умом все сильны.

- …но Антонина заметила. Возможно, она что-то подозревала. А возможно, когда пожар начался, сработала сигнализация. И она отправилась посмотреть, что происходит, - продолжил Бекшеев.

- И обнаружила кого-то, - подхватил Тихоня. – А этот кто-то испугался и шандарахнул Антонину по голове…

- Не сходится, - Ярополк взял на себя роль критика. – Её ударили сзади. Значит, она повернулась к этому вашему… преступнику спиной. Почему?

- Не сочла его опасным? – так и вправду думалось легче. Я даже представила, что вот… ночь, тишина. Больные спят… что Антонине вообще делать в госпитале ночью? Она дежурила? Или вернулась за какой-то своей надобностью? И тут заметила кого-то… кого знала.

Ну да.

Знала и, возможно, не любила…

- Не сочла, - согласился Бекшеев. – И еще это, как ты выразился, чувство торжества. Победы… возможно, она поняла, что происходит и…

- И была настолько жадна, чтобы потребовать плату за молчание? – идея была внезапной, но я вдруг поняла, что угадала.

Конечно.

Выдать… и что? Получить благодарный лист? В лучшем случае. А вот взять человека на поводок… если я правильно поняла характер Антонины, она бы не упустила подобный случай.

- Допустим, - Бекшеев одобрительно кивнул. – Очень даже похоже на правду… я переговорил с нашей хозяйкой. Так вот, та утверждает, что Антонина маниакально любила деньги, но еще больше любила власть над людьми…

А её знания – это и деньги, и власть… только тот, другой, тоже понимал, что от этой петли не так просто избавиться. Вот и дождался, когда Антонина повернется спиной, чтобы ударить.

Он вряд ли ожидал появления Антонины.

И ударил тем, что под руку подвернулось.

А потом?

Мертвецкая уже горит. Дым выползает. И дыма много. Находиться там наверняка неприятно… к слову, Антонину могли ведь убить не на лестнице? А где-нибудь в больничном коридоре. И вниз спихнуть, имитируя несчастный случай…

Только второй банки со спиртом у нашего убийцы не было. Как и жира. И возможности поджечь. Сигнализация уже вопила, надрываясь… а вот остатки святой воды имелись.

Сходится?

Вполне.

И Бекшеев, судя по тому, как шевелит он губами, что-то проговаривая, согласен. Если так… все упрощается?

- Хорошо, - Ярополк сорвал меня с мысли, которая появилась вдруг и показалась важной. И главное, что за она, я уловить не успела. – Значит, это одна часть… а вторая?

- Вторая – это Ангелина и Надежда. Точнее сперва Надежда, которую убили и теперь я в этом не сомневаюсь. Второе – Ангелина. Она вернулась именно потому, что на сеансах с менталистом выплыло что-то, что заставило её приехать сюда. С вопросами и остальным.

Бекшеев замолчал. И пальцем по подлокотнику стукнул, точно гвоздь забивая.

- Она торопилась, - это уже я, потому что сказанное звучит здраво. Да и… очевидно. Я ведь и сама к таким выводам пришла. – Почему она торопилась?

И сама же ответила.

- Потому что Каблукова сказала ей о помолвке Ниночки и Анатолия… ей нужно было успеть…

- Именно, - Бекшеев наклонил голову и потер глаза. Выглядел он усталым. И время позднее… пора расходиться. – И еще… отчасти, полагаю, виновата не сама Ангелина, а то, что ей пришлось пережить… сперва лекарство, которое подавляет волю. Лечение. Менталист. Все же вряд ли она была способна мыслить критически. И в какой-то момент эмоции взяли верх над разумом. Она просто не смогла удержаться.

А Захар не смог удержать.

Просто не понял, что именно сейчас нужно удержать. Запретить. Не позволить. Просто… не понял.

Такое ведь тоже бывает.

- Завтра едем к Каблуковым. Ярополк… ты можешь пообщаться с теми, кто в госпитале работает? Посмотреть. Вдруг на ком след увидишь?