Знание - развращает

Глава 12

Мы приближались, теперь уже не группа из четырёх людей, а трёх из которых только двое были при своей воли и уме. Оставить ребёнка на попечении владельца таврены в которой мы ночевали в последнем городе за нашими спинами, было очень удачным и верным решением, общий темп нашего путешествия ещё больше увеличился, примерно на пятую, может, шестую часть от того, что было.

Даже могучие зелёные кроны высоких елей, кедров и начавших зеленеть высоких и толстых дубов, не могли скрыть величественной статуи из белоснежного камня, что возвышалась над крутым склоном на многие километры вокруг, гордо стоя в свете своего пускай поблекшего, но величия. Было очень удивительно увидеть совершенно нетронутой великолепную статую Меридии при бушующей религиозной войне против любого даэдра со стороны официальной религии Сиродила — веры Восьмерых. Куда только смотрят Дозорные бога милосердия и справедливости…

Не знаю причины, будь то простое игнорирование её из-за статуса Меридии “не злой” или же в честь её былых заслуг по борьбе с Молаг Бала во времена междуцарствия после Взрыва Душ, или же причиной тому, что все посчитали, что давно заброшенный храм без признаков активности даэдра просто не стоит усилий. Но факт был на лицо, статуя одного из даэдра стояла посреди густого леса недалеко от крупных мощенных дорог и всего в трёх днях скачки от ближайшего города. Всего то нужно было свернуть с дороги и полдня проскакать по склону горы, чтобы достичь прямой видимости на разрушающийся от времени и запустения храм Меридии.

Подъехав ближе мне стала понятна причина почему же храм был оставлен в покое. Возможно когда-то, во времена рассвета её культа на территории Скайрима здесь был потрясающий воображение храм, сооружение достойное самой даэдрической принцессы, но сейчас…

— Посмотри — мой храм лежит в руинах. Таково постоянство смертных, их искусства и их сердец, — стоило только подъехать достаточно близко, как без всякого предупреждения в моей голове заговорил знакомый высокомерный голос, вот только в этот раз в нём звучала отчетливая грусть.

Всё, что могли видеть мои глаза это руины, глыбы камня и пыль, что некогда была цементом или его аналогом, лишь статуя, лестница к месту её возведения и сама площадка, на которой стояла статуя, будто были вне времени и его эрозии. Гладкий, почти без малейших шероховатостей бледный камень не был тронут ни единой, даже самой маленькой, трещиной. Тонкие каменные руки тянулись в небеса, будто поддерживая в себе что-то ценное и хрупкое, а ровно под ними стоял небольшой пьедестал.

— Если они не питают ко мне любви — как я могу показать им свою любовь? — раздосадовано спросила Меридия саму себя, а не меня.

Я молчал. На самом деле не сколько от того, что мои слова ничего не изменили, а больше, чтобы не позволить своему заикающемуся голосу вырваться наружу. Меня бил мандраж. Казалось бы, вот она ключевая точка моего длительного путешествия. Столько всего было сделано, столько всего было пройдено, столько всего было преодолело ради этого и вот я почти у её статуи, осталось дело за малым: положить путеводную звезду на положенное ей место и после убить некроманта в самом сердце древнего храма. Но почему-то я не спешил спешиваться с коня, стоя у первой ступени лестницы, я просто продолжал безмолвно смотреть на каменное лицо статуи, укрытое таким же каменным капюшоном, не в силах двинуться без чужой помощи.

Это был страх? Трепет? Оцепенения от красоты? Я не знал, мои руки просто не хотели отпускать поводья, что есть силы сжав те.

Что мне делать дальше, было решено за меня секундой позже.

— Верни мне мой знак, — четкий, простой и строгий приказ, которому просто физически не было способности сопротивляться, таки заставил меня выскочить из седла и сделать первый шаг по короткой лестнице на верх. — и возможно, я приведу тебя к твоей судьбе, — куда менее строго и куда боле ласково закончила она.

Меридия ставила меня в тупик, она была высокомерной, властной и строгой, но в то же время умела проявлять заботу, поддержку и дарить успокоение и покой в трудные минуты. Особенно ярко я это прочувствовал в Маркарте, где только её звезда была причиной моего выживания и удивительного упорства. Я не мог толком составить мнение о том, как же мне о ней думать и относится. Мысли по поводу неё были уж слишком смешанными и противоречивыми. На одной чаше весов был я: живой, здоровый, наполненный теплом света её путеводной зари. На противоположном конце же был безвольный мешок с мясом, сцепивший ладонь единственной руки на рукояти отвратительного на вид артефакта, марионетка, лишенная собственного разума и воли под командованием всё той же владычицы Бесконечных Энергий. Было жутко видеть, как она в одно и то же время могла опекать жизнь смертного заботясь о его здоровье и уме, а второго полностью разрушить его, как личность, оставив просто набор костей и мяса, чтобы быть её послушной игрушкой. Делая это без всякого колебания, жалости и сострадания, но самое жуткое без даже тени негатива, неприязни или ненависти, просто делая, как дыхание. Одной рукой она вытаскивает утопающего из реки, а второй в это же время топит.

Жуткое и пробирающие до костей зрелище, ещё более от того, что я был непосредственным участником в этом.

— Жди здесь, Брин, — отдал я не приказ, но рекомендацию норду, — будет лучше, если ты будешь держаться подальше конкретно от этой статуи.

— Точно мои мысли, — он ответил ровно, за прошедшее путешествия наши отношения устаканились к чему-то вроде вынужденных деловых партнёров, он мне так и не смог забыть изгоев, а мне стало плевать на него за время нашего путешествия. Возможно, в прошлой жизни он мог вызывать во мне симпатию, но проведя с этим рыжим вором две недели в не совсем укрытом толстыми стенами безопасном городе, я увидел множество его недостатков. Он был вором. Вот и всё. И мне было с ним не по пути. Совсем не грустная для меня мысль, грустно было впервые снять очки былых впечатлений от его образа в моих воспоминаниях и взглянуть трезвым взглядом в глаза реальности. — Чтобы ты там не делал, удачи тебе.

Норд так же, как и я спешился, вот только если мои ноги понесли меня вверх по ступеням, то он, наоборот, отступил подальше, на метров десять, от них.

Шаг за шагом, ступень за ступенью приближался к ровной квадратной возвышенности, на краю которой посередине была возведена огромная статуя. Не сбавляя, но и не прибавляя темп шага мои ноги принесли меня к пьедесталу с ложем для чего-то сферического внутри себя. Было предельно очевидно, что же делать дальше. В правой руке у меня была зажата источающая тепло кристаллическая сфера, её же одним плавным движением опустил в положенное для неё отверстие.

Прозвучал тихий щелчок, как будто древняя шестерня сделала свой первый сдвиг на один зубец за множество столетий. И с неба упал толстый луч света, ударивший ровно в покоящуюся на пьедестале сферу, с лучом же пришёл чистый равномерный звон, что вытеснил собой любые другие звуки, я даже не сумел услышать звуков собственного удивления, непроизвольно вырвавшихся изо рта в этот миг. Сфера она будто живая взлетала между притянутых к небу рук и зависнув там ярчайше засветилась, от чего мои глаза на несколько мгновений ослепли, как оглохли до этого уши.

Следующее что я увидел множество облаков, плавающих в удивительно мягком белом свете, что заполонил любое свободное пространство, где не было ни одной тучи или хмарки, казалось, будто моё тело зависло посреди невесомости на небе. Стоило мне осмотреть секунду открывшуюся глазам картину, как из облаков и света ровно напротив меня, словно входя из-под невидимой ширмы, появилась красивая белокурая женщина. Она не была ослепительно прекрасной, она не возносилась своей нечеловечески идеальной красотой ни над одной из смертных женщин. Узкое лицо, тонкий чуть вздернутый нос, высокие скулы, с мягкой улыбкой на своих алых губах она сделал шаг ко мне, золотистые волосы медленно раскачивались за её спиной, выгодно выделяя её глубокие голубые глаза. Пожалуй, именно её волосы и глаза были основным источником её красоты, больше всего цепляя глаз и приковывая его к себе. В остальном же, возникшая передо мной женщина ничем не отличалась от любой другой смертной.

— Меридия, — пересохшим голосом произнес имя, нужно было быть совсем отсталым, чтобы не понять, кто же стоит в паре метрах от меня.

— Ты проделал хорошую работу, Деус, — она впервые назвала меня по имени, к тому же похвалив при этом. — Настало время возвратить моё сияние в Скайрим, — голубые глаза выжидательно впились в моё лицо, это не было прямым приказом, но подразумевалось, кем именно, что именно и как именно будет сделано. Права на отказ мне не давалось, несмотря на обманчиво мягкий заботливый тон её голоса. Впрочем, я и так проделал огромный путь… Отступать? Говоря правду, очень хотелось, невыносимо сильно хотелось. Но сделаю ли я хоть шаг в сторону после всего, что осталось позади на моём пути к нашей встрече? Уж точно нет. — Но символ моей правды погребен в руинах моего некогда великого храма, оскверненного ныне мирской тьмой заполонившего его.

— Некромант… — тихо прошептал, но видимо недостаточно тихо, ведь лицо принцессы даэдры тут же исказилось, сморщилось в неприветливой гримасе, как бывает от острого неприятного запаха, а в небесно-голубых глазах прорезалась искорка гневной ярости.

— Некромант Малкоран, — даэра благосклонно мне кивнула, подтверждая мои же слова, — он оскверняет мой храм своим нечестивым колдовством, принуждая потерянные души раздора служить себе. Хуже того, — лицо даэдра искривилось от настоящего, чистого гнева, — силу для своих преступлений он черпает из моего источника.

Меридия была на грани бури, как готовящийся извергнуться вулкан, вот только вместо пепла и магмы наружу грозилась вырваться её ярость. И было сложно сказать, что опаснее стихийное бедствие или же гневная ярость даэдрической принцессы. Очень часто это были лишь синонимы.

Но секундой после её глаза наполнились триумфом, они ещё глубже впились в меня.

— Ты, — она указала пальцем на меня, её голос был властен и величествен в этот миг, наполнен силой и славой. — Тебя я избрала быть моим предвестником! — Факт, который невозможно было оспорить даже самой судьбе. — Ты войдешь в храм, получишь артефакт и уничтожишь осквернителя.

Выбора мне не давали, впрочем, выбора у меня не было с самого начала, как ещё в Вайтране моя рука коснулась кристаллической сферы, как будто связь с принцессой даэдра могла закончится чем-то другим.

— Я сделаю это, — смотря ей в глаза, тихо, но твердо дал своё согласие, от чего глаза женщины удовлетворенно засияли.

— Конечно. — Покровительственно с абсолютным превосходством, как малому ребенку произнесла она. — Я ведь приказала тебе! — даже тени сомнений в отказе не было в её разуме, смертный не мог отказать ей. — Теперь ступай, нужно вернуть артефакт и уничтожить Малкорана.

После её слов я ощутил, как моё тело тяжелеет, будто его что-то тянет вниз сквозь толщу воды, перед глазами всё размылось, а после и вовсе растворилось в знакомом чистом белом сиянии. В себя я пришел стоя перед статуей и смотря на парящую и сверкающую светом, между руками той, сферу.

А в разуме звучали последние напутствующие слова Меридии:

— Малкоран заставил ворота закрыться. Но это мой храм, и он повинуется моей воле. Я пошлю луч света. Проведи этот свет сквозь храм — и его двери отворятся, — последнее, что услышал от неё, прежде чем остаться с самим собой наедине в собственной голове.

Тяжело вздохнув и бросив последний взгляд на сферу, я развернулся на сто восемьдесят градусов и пошёл спускаться по лестнице вниз от статуи. Ещё в середине спуска заметил, как высокий норд замерев на месте ошеломленным глазами с открытым ртом смотрел то на меня, то на статую за моей спиной.

— Пошли, у нас есть некромант, чтобы убить, — я не стал подходить к вору и приводить его в чувства, а сразу направился по склону ниже, где среди завалов камней и кусков стен видел уцелевшие двери ведущие внутрь древнего сооружения.

Прежде чем войти в храм я проверил при мне ли все зелья, удобно ли выхватывать из ножен оружие, не мешает или болтается любая часть моей оснастки, которая пускай и была полным дерьмом, тем не менее она была полным дерьмом способным спасти мне жизнь. Лишь после полного осмотра мною было принято решение войти в древнее строение.

За моей спиной молча шёл Бриньольф, а вот носитель булавы остался с лошадьми снаружи, Меридия не давала мне новых указаний на счёт присвоенного чужого артефакта, но банальный здравый смыл и логика говорили, что тащить артефакт покровителя некромантов в недозиккурат одинокого некроманта очень плохая идея. Всё это время Меридия справлялась с блокировкой Молаг Бала от подсматриваний и попыток взять бразды правления над очередным носителем его оружия, так что причин не доверять тому, что так будет и дальше не было. К тому же сейчас преимущество ещё больше перевалило на сторону женской даэдра, ведь раньше приходилось бороться с Молагом в его же святилище, пускай даже осквернённого до нас жрецом Боэтии, а после перейдя на более-менее равные условия во время путешествия через земли Предела. То вот сейчас, у ворот храма Меридии все карты были в руках ненавистницы нежити. Это не просто место рядом с алтарём, не просто очередное небольшое святилище, это полноценный храмовый комплекс, что на тысячи квадратных метров ширился в стороны и вглубь горного склона. Это было главное место силы Меридии в этой части мира, прародителю вампиров потребовалась помощь небольшой армии, чтобы просто уровнять положение дел.

А потому безвольная марионетка осталась стоять подобно оловянному солдатику у первых ступеней лестницы к белой каменной статуе. Его очередь придёт сразу после Малкорана, а в том, что я справлюсь с этим магом балующимся запрещёнными во всём Тамриэле аспектами магии не было сомнений. Или я старался, как можно меньше думать о всех тех шансах, когда всё может пойти совсем не так, как бы мне хотелось, и наоборот побольше забить голову образами успеха, своего триумфа… Ладно, мандраж был, но я успешно убеждал себя, что под присмотром бывшей магне-джи смогу одолеть некроманта. У меня всё же был план, не с голой жопой же суюсь в пасть льва.

— Держись в стороне от меня, — во второй раз повторил в слух как-то сказанный до этого совет вору, — твоей задачей будет украсть один единственный меч, не пропустишь какой, обещаю… надеюсь ты не облажаешься иначе нам вполне вероятно может прийти конец.

— Я очень надеюсь, что подобного риска заданий у тебя для меня больше не будет, — мужчина мрачно сплюнул себе под ноги, уж очень он не хотел лезть в руины полные неизвестной нежити по указки никак не касающейся его принцессы обливиона. — Плохое у меня предчувствие. Зря я согласился на твою сделку.

— Зря не зря, какая уже нахер разница, — я пожал плечами и развернувшись всмотрелся в прикрытые капюшоном глаза моего спутника. — Ноктюрнал во второй раз скрепила всё ту же клятву, тебе некуда бежать с тонущего корабля, попытаешься убить меня, чтобы сбежать и то, что происходит с твоей гильдией покажется лично тебе настоящим раем, — с моих слов могло показаться, что владычице воронов не всё равно на одного конкретного смертного, но на деле готов поставить свою голову, ей больше, чем абсолютно плевать, вот на что ей не плевать, так это на пренебрежением своим именем. Ни один смертный не смеет нарушать клятву заверенную любым из даэдра, это почти как плевок им в лицо, и никто не любит, когда на них плюют, особенно когда плевок исходит от жалких отбросов и расходного материала, коими были все жители Нирна по мнению бессмертных и вечных детей Падомая. Их собственная гордыня не позволит отпустить без наказания наглого смертного.

В общем, никто не пытается трахнуть даэдра без помощи любого другого даэдра соразмерной силы или очень хитрого плана и Древнего Свитка в руках. И у рыжего норда не было за спиной ни одного другого принца или принцессы Обливиона, чтобы позволить себе наплевать на Ноктюрнал.

— Скорее бы наши пути разошлись, парень, ты мне совсем перестал нравится, — пожал плечами вор и огляделся вокруг.

— Уже сегодня вечером сможешь свалить от меня на все четыре стороны, если не лажанешь свою часть плана. С тебя останется всего два очень больших одолжения и три небольших кражи, — что мне должен Бриньольф и как он мне будет возвращать долг за мою информацию мы договорились ещё на первых порах каждой из двух сделок.

Было не сложно, мне нужно было три небольших предмета из чужих карманов и тайников за информацию, предоставленную вору в Рифтене. Совсем простые кражи для вора его уровня, разве что ворожея изгоев может доставить ему проблем, но ни лесоруб их Морфала, ни бандит из Фолкрита не были чем-то особенным, кем-то кого он не смог бы обвести вокруг пальца и забрать их имущество для меня. А чтобы повысить его шансы на успех выше небес я для этого поделился с ним информацией о том, как лучше всего подступится к каждой цели ограблений.

А вот за то, что я поведал ему в Маркарте с него была стребована действительно большая, но соответствующая даваемой информации цена. Всего-то нужно было достать для меня меч Сияние Рассвета из старого храма Меридии. Естественно, о некроманте я умолчал, но упомянул нежить. Для него стало неприятным сюрпризом появившиеся из ниоткуда даэдрическая принцесса и не самый добрый маг в сердце её храма, что использовал меч, как источник сил для своего мерзкого колдовства. Впрочем, мне нужно было, чтобы он просто забрал меч у некроманта, лишил его источника сил, чтобы я мог убить его, и в этом он получит всю необходимую помощь. Так что, отбросив всю шелуху он мне нужен был, как помощник на битву с боссом подземелья, чтобы лишить того источника бесконечной магии, а кража меча была лишь предлогом. Но этого Бриньольф не знал, а я не спешил его просвещать, иногда очень полезно, когда исполнители не знают настоящих причин и целей действий и запросов нанимателя.

Принести Скелетный Ключ Ноктюрнал на парочку недель, а может даже куда меньший срок, смотря насколько быстро я смогу использовать его ради своего “очень хитрого плана”, что был придуман ещё в далёком Мзулфте. Ссориться с госпожой теней мне совсем не хотелось, лишь во благо себе использовать один из её артефактов, всё равно она весьма наплевательски относилась к тому, кто ими владеет и что ими делает пока это не противоречило её интересам. Ключ открывал не только материальные двери, да и не только “двери”, он был отмычкой от всего, что было “спрятано” или “закрыто”.

Третьей же действительно крупной уступкой, что сумел выбить из Бриньольфа была кража двух фалмерских глаз, обломись Мерсер, мне они нужнее. И нет, я не думал их продавать, чтобы резко взлететь в объёмах личного богатства до уровня скайримского ярла или сиродильского графа. Хотя продать их всегда успеется, но сперва нужно было узнать, работоспособна ли одна из моих идей, что возникли у меня ещё в прошлом мире. У меня на этих два огромных алмаза были совсем иные планы, куда более масштабные, чем простая продажа ради гор золота.

— Поскорее бы, — сухо заметил Брин.

Оставив его ремарку без ответа, я положил обе руки на створки небольшой железной двери, это явно был не главный вход в комплекс, но мне было как-то всё равно на это. Не знаю, как закрывали главный вход в прошлом, когда этот храм кипел от жизни благодаря постоянному потоку почитателей блудной дочери Магнуса, но открыть даже попавшиеся мне двери оказалось неожиданно сложно, пришлось навалится всем телом, уперевшись ногами в землю и что есть сил толкать вперёд заржавевшие в петлях от времени стальные створки.

С пронзительным скрежетом и стоном металл открылся ровно настолько, чтобы можно было боком протиснуться не сильно крупному мужчине. Для меня было как раз достаточно места, а вот крупному норду придётся втянуть живот, так как дальше метал дверей не поддавался и открываться отказался наотрез.

С неба светило яркое солнце, огромная дыра в Обливионе прямиком в Этериус посылала энергию аэдрического плана нам на голову в виде лучей теплого света, а вот дальше за дверью царила девственная тьма, тьма в которую нам нужно было войти и выйти победителями всех её обитателей.

Но ни я ни Брин не вошли в образовавшийся проход, первым кто нарушил покой заброшенных руин стал огненный атронах возникший, как огненный факел посреди бескрайней темнейшей ночи. Свет от его огня тут же осветил проход, в котором тот оказался, а также его обитателей, что устрашающе затрещали своими костяными челюстями в сторону низшего даэдра.

Прозвучал взрыв, но к моему глубочайшему шоку, костяные ублюдки, что будто поглощали любой свет, сливаясь с царящей внутри тьмой, выстояли, а не рассыпались жалким прахом. Спустя секунду прозвучал второй взрыв огня и клацание костей стихло.

— Кажется… образовались небольшие трудности, — медленно произнёс, переваривая увиденную картину и делая из неё соответствующие выводы.

И сказать “небольшие трудности” не сказать ничего, мои атронахи плавили железные и стальные доспехи, за пару атак уничтожали сверхизвестных своей живучестью и регенерацией троллей. А тут парочка жалких скелетов, пускай необычной черной раскраски упали только со второй атаки…

Если такова нежить в самом начале, то что же за неубиваемая мерзость спрятана в глубине храма, подле некроманта, как его личная гвардия.

Возможно… просто самую малость… только на секунду я переоценил свои шансы.

— Ха! — С тяжелым дыханием, глубоко и часто вздымающейся грудью уклонился от удара подобравшейся ко мне странной нежити, что в очередной раз проскочила мимо атронаха и решила укоротить меня на голову.

Черные скелеты с клубами дыма того же цвета вместо ног уж очень любили рваться ко мне несмотря на то, что мой призыв уничтожал большинство из них, а я по сравнению с ним был ответственен едва за пятую часть упавших созданий некроманта. Увы, на этом их скудный ум заканчивался, возможно они могли правильно расставить приоритеты целей, но вот реализовать свои покушения на меня им ни разу не удалось, к счастью для меня.

Основными проблемами для меня служили их численность, скорость и сила, а вот отсутствие креативности и полноценного человеческого ума наоборот были теми плюсами, что позволяли мне побеждать превосходящего в численности противника. Их пути атаки и сами атаки были столь предсказуемо очевидными, что сделал один скелет, то несомненно попытается повторить второй, а за ним третий, четвертый и так до бесконечности.

Именно благодаря предсказуемости в, казалось бы, безвыходном сражении с едва ли не армией, побеждал-таки именно я, а не жуткие твари. Тем не менее, на мне уже начала сказываться усталость, не было ничего легкого в том, чтобы уклонятся от меча, топора или молота очередной нежити, что с нечеловеческой силой и скоростью орудовала ими. А каждый удар был для меня смертельно опасен, даже железная кожа не была панацеей, их свирепость и мощь заключенная в жалких на вид костях поражала, было достаточно одного удара, чтобы сталь в их руках пустила мне кровь.

Ещё в самом начале мне не повезло подставиться под меч выскочившего из неприметной ниши скелета, приняв его удар на покрытую защитным заклинанием руку и каково же было моё удивление, когда вместо привычного снопа искр и отскока в сторону, оружие в его руках застряло в моей плоти на пути к кости. Было больно и страшно от неожиданного ранения, но это было полезно, хорошо, что моя не неуязвимость для оружия в руках созданий некроманта всплыла на поверхность в самых первых комнатах огромного храма, а не позже, когда я вошёл в более обширные и куда более заполненные нежитью помещения.

— Выкуси! — Я не был беззащитной грушей для битья, у меня в руках была подобранная в этих же руинах стальная булава, вместо найденного ещё в Маркарте железного меча, и я не боялся пустить её в ход. Размашистый удар послал кусок стали на конце деревянной палки ровно в незащищенную, пылающую алыми огнями на месте глаз черепушку. С обожаемым ныне мной звуком ломаемой кости навершие булавы встретилось с лицом злобной твари, ломая то в труху. Но даже несмотря на отсутствие челюсти и половины черепа, оставшийся злобный алый огонёк в левом глазе не думал тухнуть, вместо того чтобы упасть на землю грудой костей и неприятной черной жижи, обладатель пугающего взора пустил своё оружие к бреши в моей позиции. Вот только… — “Гром”! — из посоха в левой руке в грудь скелета прилетела толстая молния, разрывая того на множество отдельных костей и отбрасывая в противоположную стену через почти ползала.

Впереди огненный элементаль сжигал двух напавших на него скелетов, а слева за мгновение до меня с ещё двумя противниками покончил Бриньольф. Это была уже тринадцатая комната, которую пришлось зачистить по пути к сердцу храма, а мы не продвинулись и на четверть нужного пути.

“Выматывающее” только так я мог охарактеризовать борьбу в стенах некогда великого храма Меридии.

Взгляд, сам собой поднялся вверх, где сквозь всю комнату проходил толстый как канат сфокусированный луч света, бессильно плавя камень на своём пути, уперевшись в стену, нужно было подставить под луч копию путеводной звезды, чтобы тот изогнулся и последовал дальше сквозь храм. Этот луч был единственным источником света, помимо атронаха и двух факелов, что несли я и Брин, каждый раз при новой драке бросая те на пол. Именно от посланного света Меридией в храме, в помещениях сквозь которые он прошёл было достаточно светло, чтобы ориентироваться человеческим глазом. Тем не менее, почти липнущий к телу черный туман здорово снижал приделы видимости и просто морально давил на разум.

— Справились, — свалившись на пол, там же где и стоял, тяжело дыша, выдавил из себя. Я чертовски устал за прошедшую череду событий.

— С каждым разом их становится больше, и они будто умнеют, — пожаловался со стороны норд, задумчиво глядя на две груды костей у своих ног. — Если так будет продолжаться, боюсь, у нас мало шансов достичь некроманта с мечом.

— Не думаю, — я был не согласен с Бриньольфом. — Скольких мы уже истребили, три десятка, пять, семь? А сколько почерневших трупов мы видели? На пару десятков больше? Тут не может быть бесконечного количества трупов, а значит и материала для новых тварей у некроманта ограниченный запас. Эти странные скелеты не берутся из ниоткуда.

— Если только некромант не идиот, то он соберёт оставшуюся нежить в единый кулак и этим кулаком разобьет наши лица. При условии, конечно, что ты прав и его запас марионеток подходит к концу, а не хранит дальше в руинах ещё пару сотен таких уродцев, — носок его левой ноги ударился в грудную клетку поверженного Брином скелета.

— Будем надеяться, что некромант не настолько умный, — криво улыбнулся я.

На самом деле в этом была огромная опасность. Десяток теней в одной комнате? Это очень опасно. Аналогичный десяток, но с поддержкой одного единственного мага? Что же, это смертный приговор, если нас застанут врасплох или же после очередного сражения, когда мы уставшие и пытаемся прийти в себя. До этого мы старались как можно чаще делить нападающих на пары и одиночек, группу из пяти скелетов на две двойки и одного, группу из трёх на три одиночки. Так было проще убить их, и безопаснее, но даже так мы тратили много сил, чтобы убивать этих черных уродцев.

— Тссс! Тихо! — внезапно воскликнул Бриньольф, я тут же заткнулся, а вор, замерев на месте и сосредоточился на своём слухе, я сделал то же. И чем дольше вслушивался в ему одному слышимые звуки, тем больше бледнело его лицо. — Нахер валим отсюда! — рявкнул приказ вор и не дожидаясь меня побежал на выход из зала, где мы уничтожили последнюю группу из семи скелетов.

— Что? — сперва я опешил от его действий, успев только заметить, как спина вора выбегает во вход, которым мы сюда пришли и он заворачивает за угол. Но стоило ему скрыться с моих глаз, как я понял причину его побега или стратегического отступления, дальше, впереди в необследованной нами территории храма, в коридоре ведущем из зала послышалось клацанье десятка челюстей и топот костяных ног по каменному полу. Вот только дело было в том, что звуки шагов в этот раз были громче, тяжелее, отчётливее, чем у любой иной группы скелетов, что мы успели уничтожить. — Ебаный вор, — моё лицо искривила гримаса злости от понимания, что он только что попытался меня кинуть и успешно это сделал.

Я тут же подорвался на ноги и рванул за ним, вот только не успел я добежать, до поворота за которым скрылся секунд двадцать назад скрылся мой видимо уже бывший компаньон, как перед моим лицом просвистела деревянная стрела, ударившись о камень стены, не в мой висок.

Моё тело замерло, как статуя, а после тут же рухнуло на пол, и покатилось по полу и с запозданием в один миг там, где был я выткнулось ещё пяток стрел. Лишь когда я закатился за угол коридора, прислонившись к стене, стук стрел стих. Вот только прозвучало кое-что в разы хуже, треск горящих поленьев, именно с таким звуком исчезал атронах из мундуса, когда ему наносили слишком много повреждений тем самым “убивая” его. Это могло значить только одно…

Осторожно показав один глаз из-за угла, мои худшие опасения подтвердились — атронах был изгнан. Там, где должен был парить огненный дух возвышалась массивная скелетная тень, что легко удерживала в одной руке двуручный меч. Больше, сильнее, намного опасней. Именно эти четыре слова пришли мне на ум, стоило увидеть почти двухметровую в росте и метровую в ширине плеч мерзость некромантии. Даже огонь в глазницах твари был ярче, интенсивней и больше.

Худшее из всего? Этих тварей было много. Больше десятка. И все они своими жуткими пылающими взорами смотрели в одну единственную точку — в выглядывающего из-за угла меня.

Вот убийца атронаха встряхнул огромным мечом в своей руке, будто это была легкая веточка, и сделал шаг ко мне, в тот же миг один их теней-лучников вновь натянул тетиву своего лука, наконечник на стреле которого смотрел точно мне в глазницу.

В миг после этого, стрела полетела в меня, а за ней, уступая всего на пару шагов ко мне кинулся убийца моего призыва.

Тело отскочило от стены, как мячик для пинг-понга, солоноватый металлический привкус заполнил весь рот, по уголкам губ медленно стекали алые струйки горячей крови, ребра держались на честном слове, а ноги ниже колен совсем не ощущались после одного их предыдущих падений на спину. Черная огромная тень будто задалась целью сыграть со мной в самый напряженный бейсбольный матч в своей “не жизни” используя меня как мяч, а свой меч как биту.

— Кха! — упасть лицом на пол не позволила вовремя выставленная впереди головы рука, но вот оросить покрытую пылью кладку толстой плитки своей кровью мне ничего не помешало.

Мерзкий перещёлк костяных челюстей в паре метров от меня напомнил о надвигающейся на развалившегося на полу меня угрозе. Вставать так не хотелось. Избитое и израненное тело протестовало против любой попытки подняться обратно на ноги. Железная кожа не спасала от могучих ударов нежити, так как она проделывала с атаками обычных людей, там, где меч в руках человека беспомощно отскакивал от моего тела или же высекал сноп искр, удары нежити были подобно таранным ударам грузовика. Впервые пропустив удар едва не лишился руки по ключицу, меч застрял во мне посреди удара, лишь вовремя применённое заклинание быстрого лечения закрыло совсем свежую рану и кое-как срастило кость и мышцы. Вот только даже удачно принятый на блок удар большого меча в руках черной тени был не менее опасен, кости трещали и ломались под могучими ударами, лишь благодаря всё тому же заклинанию магии восстановления мне до сих пор счастливилось не сложить голову.

Я так долго дрался с ними в одиночку. Так сильно устал.

Не знаю, где в это время был Бриньольф, не думаю, что он специально оставил меня позади, не тот у него склад характера, он меня не любит, но не ненавидит, тут скорее моя вина, что не успел сразу же побежать за ним. Вот только вызванный мною обвал при одной из стычек с нежитью уже не позволит мне узнать ответ на этот вопрос.

— Какой же ты мерзкий ублюдок, — усмехнулся окровавленными зубами, смотря исподлобья на приближающийся ко мне скелет.

Оружия теперь у меня не было, прошлый удар нежити перерубил его к чертям, что не удивительно, может навершие и было из металла, но вот ручка из дерева, при том не самого лучшего качества. Эта нежить была сильна. Действительно сильна. Большие, сильные, быстрее и зловещие. Как показатель их опасности можно привести пример, они жили под атаками моего атронаха достаточно долго, чтобы три из пяти таких скелетов подобравшись к огненному элементалю на расстояние поражение мечом изрубили его в клочья.

Спасало только одно, их большие размеры и относительная глупость по сравнению с человеком. Они не всегда могли с первого раза пролезть в узкую щель между деревяными столбами каких-то непонятных мне сооружений, а также заторможенно реагировали на неожиданные действия с моей стороны. Но они приспосабливались. Я мог их назвать глупыми, вот только по сравнению с обычными тупыми скелетами эти обладали интеллектом примерно на уровне десяти-одиннадцатилетнего ребёнка. Трижды на один и тот же трюк они не попадались.

Было интересно как они действовали, когда их было пятеро, до того, как я сократил их количество до трёх. У них было два воина с большими мечами, два с мечом и щитом и один лучник. Впереди всегда была нежить со щитами, но они редко атаковали, больше защищая своих собратьев от моей магии, пока я, убегая, пытался попасть по ним с её помощью. Но стоило появится шансу нанести удар, как защитники тут же менялись местами с носителями больших мечей и те делали пару ударов, после чего прятались обратно. Лучник же постоянно пытался занять позицию подальше от меня, но при этом в пределах прямой видимости со мной и на более высокой позиции.

Кардинальные перемены наступили, когда я призвал атронаха рядом с лучником и приказал ему тут же взорваться самим сильным взрывом, на который тот был способен. Огонь в закрытых помещениях плохая вещь, взрыв в закрытом помещении глубоко в руинах древнего храма… Мне повезло, что каменный потолок обрушился не на меня, а на нежить-лучника. Впрочем, это не помешало мне вновь призвать атронаха в спинах уже четверки мечников и ещё раз подорвать его.

Тогда же мой резерв магии показал, что он подходит к опасной границе в треть от оставшейся, но окрылённый удачей, выведя двух скелетов из строя, я уже потирал руки, как расправлюсь с ними очередным атронахом-смертником, меня должно было хватить как раз на ещё два призыва подряд.

Но, как и было сказано, в их поведении произошли кардинальные перемены, в миг, как только возник первый огненный всполох, ещё даже не успевший пробыть в Нирне и пары секунд элементаль был зарублен тремя мечами одновременно. Нежить стала очень, агрессивной, обладатели двуручников больше не прятались за спинами своих собратьев, а давали меня всеми своими силами.

— Аааа, нет, твой дружок ещё более мерзкий, — я не смог поднять себя, не то, чтобы я сдался, но в одиночку против пяти супер-скелетов я продержался и так слишком долго. Мне бы полминуты передышки, чтобы выпить зелье лечение и восстановление магии. Но видимо эта нежить не знает, что между очередным раундом избиения мешка с мясом, которым я себя сейчас ощущаю, должен быть небольшой зазор.

Черные твари бесшумно левитировали над полом, совсем не касаясь черным маревом за место ног ни пылинки на старой кладке, лишь злобно щелкали своими челюстями. Не знаю, то ли они своими скудными мозгами понимали, что я уже никуда не денусь, то ли некромант, создавший их решил с помощью своей магии посмотреть расправу надо мной лично и теперь смаковал каждый лишний миг, оттягивая неизбежное ради своего социопатического удовольствия. Но вот три плода мерзкой некромантии подходили ко мне с обманчивой медлительность из разных сторон.

Три оставшихся скелета полукругом остановились в жалких двух шагах от меня.

— Ну и что дальше, ублюдки? — хотелось плюнуть на их голые черепушки, да вот беда, шея не могла задрать голову под столь неестественным углом, а потому плюнул лишь в их бесплотные призрачные хвосты вместо ног.

Самый крупный из них возвел меч над мой головой, высоко подняв его двумя руками, таким ударом мне не то что голову отрубит, меня надвое повдоль располовинит не смотря на всё ещё действующее заклинание железной кожи. Вот только зря эта тупая нежить делала всё столь медленно и пафосно.

— Хех, тупые ублюдки, — на лицо выползла торжественная победная ухмылка.

Магия опасна, скажет любой норд, магия опасна, скажет любой маг, магия опасно, не оспорю и я. Я не экспериментировал с магией дальше банальных фокусов, а что-то более-менее творческое, но на базовом уровне, с сырой магией делал только под присмотром моего самого первого и единственного учителя ещё в Фолкрите. Ведь магия опасна, это не просто банальная фраза, маг легко может убить себя, просто попытавшись использовать магию поддавшись эмоциям слишком сильно или не того спектра, или по невнимательности, или из-за отсутствия контроля. Потому были созданы строгие правила и меры безопасности, чтобы не навредить себе и другим. Разграничение на школы, четкие инструкции, присмотр наставников, всё это помогало обезопасить неофита от опасностей магии.

Вот только магия это не только правила и строгие рамки, совсем нет, наоборот, магия — это отсутствие любых рамок и полёт творческой фантазии только хватило бы воли и контроля над своенравной энергией этериуса. И эмоции являются очень важной составляющей магии: боль, ярость, гнев, ненависть прекрасно подстегивали мага делать то, что он никогда бы не смог, они способны повысить потолок даже новичка на краткий миг к уровню полноценного мага. Но также сострадание, любови, забота имеют своё значение. Нельзя сказать, что одни лучше других, они просто ситуативные, каждая эмоция полезная в своём случае.

Особую роль эмоции играют в двух школах: Иллюзиях и Колдовстве. Увы, я не владел ни одним заклинанием школы Иллюзий, даже не знал наверняка основные принципы этого направления. В отличии от Колдовства. Меня успели познакомить с азами магии призыва, да и в Вайтране после прибытия из Чистых родников я сумел заглянуть в книгу для чайников, подчерпнув немало. Но вот на эксперименты не решался. Опасно. Боялся.

Как-то раз одна очень одаренная в призывах даэдра колдунья в приступе гнева и ярости сумела вызвать самого Дагона. Не потому, что сама была сильна, хотя никто не скажет, что она была слабой, нет, не личной магической силой она это сделала, а яркостью и чистотой собственной гнева и ярости. Её эмоции открыли дверь для одного из самых могущественных даэдра Обливина, одними эмоциями она проделала то, что многочисленные культы пытаются сделать, потратив десятки лет на подготовку.

Морнлхолд помнит эту потрясающую смесь таланта и эмоций разгневанной женщины, он помнит вторжение в свои стены армий Лорда Разрушения и то, как он лично вошёл в Нирн своей тяжелой поступью.

Эмоции были важны, эмоции были сильны… даже слишком сильны.

Прикрыв глаза, я впервые решил сделать со своей магией нечто, что меня предупреждали никогда не делать, тем более делать в одиночку — зов моей воли, наполненный моим гневом, моим страхом, моим желанием уничтожить жалкую нежить, возвышающуюся надо мной, и моей волей прозвучал в водах Обливиона.

И мне ответили…

Взрыв огня поглотив весь зал, нежить и я стали сухими веточками посреди адского пламени лесного пожара.

Волна огня и опережающего его жара заполнила немаленькую комнату в, как минимум, сто квадратных метров, и пускай огонь расширялся не объёмной сферой, а широким конусом снизу вверху, но досталось всем. Черные кости жутких скелетов вспыхнули, как спички, ровно, как и одежда на мне в считанные секунды пламя стало единой доминирующей силой в помещении, не щадя никого. Тем не менее степень вреда к каждому конкретному объекту была разная, если всё что было выше метра над землёй было поглощено жадными языками рыжего пламени, то вот всё что было ниже этого метра отделалось простым испугом.

Спина перестала болеть почти сразу, как вспыхнуло пламя, если первая волна жара и огня причинили жуткую боль, то дальше пропали любые ощущения, всё что могло болеть попросту сгорело. Нервы, отвечающие за боль, были уничтожены и не осталось ничего, ни боли, ни давления ткани на обгорелую спину. Кожа опухла множеством волдырей и полопалась, выпуская наружу теплую прозрачную жидкость. Можно сказать я был за секунды наполовину сварен.

Удалось сохранить дыхательные пути в целостности и не позволить глазам лопнуть от жары, задержав дыхание и спрятав голову в руках, поближе к полу, волна раскаленного воздуха обошла меня стороной, а запаса, заранее набранного в легкие воздуха хватило как раз, чтобы подождать, пока можно будет безопасно вдохнуть. Кислородного голодания можно было не бояться, пускай взрыв при вызове даэдра из Обливиона сжег почти весь кислород в комнате, тем не менее она быстро заполнилась пригодным для дыхания воздухом из соседних помещений.

Сгоревшая же до третей степени ожога спина и руки были сущей мелочью, особенно в сравнении с тем, что произошло с пытавшимися секунду назад убить меня скелетами. Их верхние части испарились под действием беспощадной стихии, а оставшиеся части их тел упали на пол, продолжая тлеть, красные от жара кости напоминали недогоревшие угли. Оружие же в их руках раскалилось до яркого оранжевого сияния, грозясь вот-вот потерять твёрдую форму и потечь словно масло под лучами жаркого летнего солнца.

— Сила… Кин… омоет моё тело, — столь слабое заклинание вряд ли поможет мне тут же встать на ноги, но по крайней мере снизит опасность ожогов и закроет мелкие трещины в коже.

Последние остатки магии ушли, чтобы не дать моему и так херовому положению превратиться в фатальное.

— Аааррргх, — стиснув зубы с силой застучал раненой рукой по участку раскаленного пола. — Грха! Гах!

Применив быстрое лечение на себя, я тем самым восстановил часть уничтоженных нервных окончаний и теперь мог насладиться прекрасными ощущениями, так, наверное, чувствовали себя ужи на сковороде. Но успев привыкнуть к боли, научился подавлять её, превозмогать её, сперва нужно было подняться и уползти в другую комнату, что не напоминала духовку,

Встал я не с первой попытки, но найденное в чудом уцелевшем мешочке на поясе под животом зелье лечения помогло с этой задачей. Поднявшись на ноги тут же скинув с себя горящее по краям одеяние, а также избавился от сгоревших доспехов, хотя они и раньше были весьма дерьмовой защитой и доспехами назвать этот мусор было очень сильной лестью, а уж сейчас.

В итоге на мне остались почерневшие кожаные сапоги, штаны со сожженной левой штаниной и всё. Всё остальное пришлось в темпе снимать с себя, так как вещи продолжали медленно гореть, будучи на мне, а это то ещё удовольствие, ниже среднего.

Пробежав по горячему полу, так ловко и быстро как мог, я оказался в соседнем коридоре, что не был затронут буйством моего призыва, который исчез за секунды до того, как я осмелился открыть глаза. Чтобы я не призвал на волне эмоций за почти последние крохи магии, но я был очень благодарен этому существу, оно не только спасло мне жизнь, но и легко уничтожило нежить, что оказалась для меня непреодолимым смертельным препятствием.

— Сука, — упав наиболее не пострадавшим левым боком на холодный камень стены прохода, с адреналиновой дрожью в голосе выдохнул я, — опять прошёлся по грани, — хотелось безумно захохотать, но я сдержал этот истеричный порыв.

Мне не нравилось то, сколь много раз за последний месяц я почти ступил на другую сторону грани, мне очень не нравилась эта тенденция. Но вот только здесь мало что зависело от меня. Да, можно сказать: “Но ты сам же полез в эту кроличью нору!”, вот только у меня изначально был выбор между норой кролика и пещерой полной медведей, не более чем иллюзий выбора и контроля.

Лорды даэдра плевать хотели на смертных и их желания, если они что-то хотят от смертного, то так или иначе они получат желанное. И идти против богов… Возможно, если бы не было шанса на выживание, я бы плюнул им в лица, но пока есть мизерная вероятность, что я буду жить, то стиснув зубы буду делать, то что от меня хотят.

— Если впереди есть ещё хоть парочка таких же, то мне конец, — в слух признал неутешительную мысль, откупорив зубами пробку на пузырьке с полупрозрачной синеватой жидкостью, тут же осушил тот до последней капли. Поднявшаяся тошнота от упадка магии незамедлительно начала отступать, стоило зелью начать свою работу, пополняя количество магии в теле, тем самым возвращая мне привычную бодрость ума и духа.

Спустя десяток минут понял, что способен применить ещё одно заклинание лечение, тут же это сделал, терпеть боль от ожогов было невыносимо и мне хотелось как можно быстрее избавиться от неё. Золотое сияние окутало моё полуголое измученное тело, по спине пробежал приятный холодок, а трещины кожи на руках почти полностью затянулись, оставив лишь сеть мелких розовых шрамиков. Глядя на собственные руки, было страшно представить, что твориться со спиной, на которую пришёлся основной удар огненного взрыва. Если уж мои конечности представляют собой тонкую роспись переплетения обширной розовой паутины, то что же на спине?

— Хех, вот и первые шрамы, которые зельями уже не исправить, — невесело выдохнул я, глядя на дрожащие руки сверху. Не думаю, что и в храмах Кинарет смогут убрать их, а если и смогут, то цена будет кусаться. — Теперь придётся ходить в перчатках, — на самом деле это было мелочью, плевать я хотел на собственные шрамы, главное, что пальцы сохранили прежнюю чувствительность, всё остальное побоку.

Увы, зелий на восполнение запаса магии у меня не было несмотря на то, что применял я их очень редко и в действительно нужных случаях, как сейчас, впрочем, их изначально было всего три пузырька, а в Драконьем Мосту докупил ещё два на последние деньги и все уже были использованы. Иначе как бы ещё я смог поддерживать постоянное присутствие огненного атронаха на поле боя в руинах против в десятки раз превосходящего численностью врага.

Вот потому-то мне конец, если встречу столь сильных умертвий ещё раз. В запасе осталось всего два зелья, одно от не глубоких ран и не сильных ожогов, а второе придаст бодрости на следующий час. И если первое я могу приберечь на случай неприятностей, которые сумею пережить, то вот второе нужно будут выпить, как только зелье магии прекратит свой эффект.

Вопрос о том, идти или не идти дальше в глубь заброшенного храма Меридии даже не стоял, ещё при первых стычках с отрядом могущественной нежити произошел завал моими стараниями, отрезавший мой единственный путь назад. Так что идти я мог только вперёд.

Спустя полчаса, когда приток магии ощутимо ослаб, я понял, что нужно выдвигаться дальше, нечего делать в холодных руинах. За это время я успел не только восстановить запас магических сил, но и обыскать пропущенные помещения при игре “кошки-мышки” со скелетами. Ничего кроме несвежих трупов, что были покрыты странной черной слизью и источали черные миазмы я не нашёл. Разве что в одной из комнат были скинуты окровавленные одежды и поврежденные части доспехов Имперского легиона и Братьев Бури.

Как известно нищие не выбирают, а потому не выбирал и я, подавив брезгливость, лишь с помощью менее окровавленных одежд оттер от пятен крови, как мог, выбранные мною части доспехов, что можно было использовать мне. Я был одет в странную смесь из форм двух противоборствующих фракций и теперь имел вид обыкновенного мародера: имперский шлем, кираса от Братьев Бури, по перчатке от тех и тех, и вновь имперские сапоги. Оружия мною найдено не было, а мой посох был разрублен пополам одним из скелетов, после чего сожжен пламенем моего последнего призыва.

Посоха сейчас мне было жаль больше всего, он очень сильно облегчал мне бой с тварями некроманта, повышая мою боевую мощь более, чем в два раза.

Но ни одно сожаление не вернёт мне потерянного, ни одно сожаление не изменит существующие факты. Именно с осознанием этой простой истины мой путь продолжился дальше, в глубь захваченного некромантом комплекса.

Спустя полчаса неспешного продвижения я был обеспокоен, причина беспокойства крылась в одной любопытной детале, мне по пути не встретился ни один скелет, ни единого трупа, помещения, коридоры и залы, которые я проходил были абсолютно пусты.

В пыли же на полу было очень мало следов, что здесь вообще кто-то или что-то было.

Именно этот факт необъяснимого отсутствия любых противников на моём пути заставило замедлить темп шага, больше осматриваться по сторонам, замирать на миги, прислушиваясь к звенящей тишине.

Лишь спустя ещё около часа мои руки легли на последнюю толстую металлическую дверь на моём пути, из-за которой слышались причитания хриплого мужского голоса. Медленно и очень осторожно я приоткрыл одну из половин двери, чтобы протиснуться в неё и ни звуком не выдать своё присутсвие.

— Будь проклята Меридия и её бродячие псы, — мужчина в черной робе склонился над старинным каменным столом, на котором лежал труп, во внутренностях которого копался некромант с помощью окровавленных инструментов для бальзамирования. — Мне нужно время! Недостаточно! Почему его всегда недостаточно?! Я не успеваю, скоро они будут здесь, нужно работать быстрее, — некромант яростно выкрикивал своё негодование и горечь, глядя в лицо телу под ним.

Маг был занят созданием очередной нежити, я видел, как он аккуратно, но поспешно вытягивает кости из тела на столе, как он складывает их рядом, как принимается резать плоть, чтобы добраться до очередной кости, которую нужно вынуть из трупа.

Некромант был поглощён двумя действиями: подготовкой к созданию очередного немертвого раба и оскорблениями Меридии. По его словам, было несложно догадаться, что он понял — Меридия уже послала кого-то по его душу и сейчас он спешно создавал личное войско, дабы не дать отобрать ей у него этот храм.

Он был столь сильно сосредоточен на своей магии, что не заметил, как стоящий на пьедестале позади него меч вобрал в себя несколько лучиков света, которые попали на него благодаря Меридии и мне, и теперь этот меч начинал светиться изнутри.

Но надеется на отвлеченность мага было не самым лучшим решением. Раньше, чем позднее, он заметит, что с источником магии для его экспериментов что-то не так. Сложить два и два будет не сложно и тогда я потеряю эффект неожиданности.

Впереди на полу было множество магических ловушек, вся земля была усеяна ими, если бы я не обострил свою осторожность, то вполне мог попасться на одну из рун при попытки подобраться к магу за спину. Казалось будто к магу не подобраться, вот только мне и не нужно было подходить к нему.

Железный топор неосторожно оставленный перед линией защитных рун был всем, что мне могло потребоваться. Осторожно взяв его в руки, взвесив несколько раз, а после замахнувшись, бросил его в спину мага.

Это был несложный бросок. Некромант был всего в пятнадцати метрах впереди, топор весил не более двух килограмм, глаза всегда были достаточно острыми, а моё тело было достаточно сильно, чтобы бросить столь тяжелый предмет вдвое дальше.

При броске я не проронил ни одного звука, две или три секунды брошенное оружие летело в спину некроманта, а после тот даже не понял от чего умер. Лезвие топора вошло не как я метил в основание шеи, а наполовину застряло в его голове, проломив заднюю черепную кость.

Прекрасный бросок.

Тело мага упало словно марионетка с перерезанными нитками в объятия полу выпотрошенного трупа. Секунда, две, три… Добрых пять минут я стоял на месте, а после облегченно выдохнул. Сражение с восставшим из мертвых некромантом в образе своей же мерзкой нежити не будет.

Вот и всё, — на лице была огромная улыбка, пока моё тело сползало вниз по стене, нервное напряжение взяло своё. — Вот и всё! Ахахахахахаха! — истерический смех заполнил мертвую тишину храма Меридии. — Вот и всё, — продолжал твердить себе пока моё тело были крупная дрожь, как при сильной горячке. — Вот и всё…