Знание-сила, 2005 № 01 (931)

Нетерпение

29 июля 2004 года в Торнтонгоспитале калифорнийского Сан-Диего на 88-м году ушел из жизни Френсис Крик, сооткрыватель двойной спирали ДНК. Его жена Од иль, с которой он жил с 1949 года, нарисовала тот первый рисунок «винтовой» молекулы жизни, который увидели в последнем апрельском номере 1953 года читатели «Нейчур».

Профессор Стив Джонс из лондонского Университетского колледжа назвал Крика Дарвином XX века.

Френсис Ирин

Это не совсем верно, поскольку ирландец-предшественник лишь подметил кажущиеся параллели в окружающей его «макрожизни», не пытаясь даже разглядеть ее структуры в микроскоп. Крику же удалось прорваться на самый высший молекулярный уровень организации живого, где становится уже непонятным, где жизнь, а где не-жизнь.

В отличие от своего тогдашнего приятеля Джеймса Уотсона Крик был «поздним ребенком» науки — в 53-м ему было уже ближе к сорока. Но открытие структуры ДНК явилось для него самым настоящим «бустером»- ускорителем, выведя на самую высшую орбиту мировой науки. Вместе с еще одним недавним нобелевским лауреатом, Сиднеем Бреннером, они за какие-то десять лет решили проблему ген-кода.

Тогда казалось, что скоро в биологии нечего будет делать, поскольку расшифровка генетического кода откроет все самые потаенные утолки биологии, после чего останется только черпать полными пригоршнями. Еще через десяток лет был открыт первый онкоген, и показалось, что вскоре будет решена проблема рака.

История того же Френсиса Крика доказала обратное. Он умер от проблем, связанных с очередным курсом химиотерапии по поводу рака толстого кишечника. Несмотря на все успехи молекулярной биологии и геномики природа не торопится сдавать свои позиции и раскрывать людям сокровенные тайны.

Сальвадор Дали. «Пейзаж с бабочками», 1957 г.

Можно сказать, что полвека бурного развития молекулярной биологии постепенно научили исследователей быть самокритичнее и сдержаннее в оценке перспектив развития своей отрасли. Сам Крик говорил, что когда он пришел в биологию, все только и делали, что занимались клетками и эмбрионами.

Сегодня мы видим, что биология продолжает заниматься все тем же. Просто заливается новое вино изощренных технологий в старые мехи классических проблем. Отвечая на вопрос, насколько быстро идет развитие, мы вынуждены признаться, что очень медленно. Опять же пример из жизни Крика.

В свои 60 лет он поразил коллег тем, что бросил Британию и ринулся через Атлантический океан, чтобы начать изучение мозга в Институте Солка, названного в честь создателя первой убитой вакцины против полиомиелита.

Френсис Крин и Джеймс Уотсон за обсуждением проблем структуры ДНК

Крик был уверен, что не философия должна объяснять нам, что такое сознание, которое порождается совместной деятельностью совокупности миллиардов клеток, имеющих вполне реальные и материальные белковые маркеры интеллектуальных процессов.

К сожалению, и в этой области мы пока еще стоим почти на месте, хотя и смогли с помощью функционального ядерно- магнитного резонанса «заглянуть» внутрь живого функционирующего мозга и выделить сотни генов, ответственных за жизнедеятельность и работу нейронов.

Ученые задаются вопросом, что делается в клеточной биологии в начале миллениума в постгеномную эпоху. Полвека биология потратила на расшифровку генома, но теперь необходимо понять, как геном реализуется на уровне клетки. Потому что, по большому счету, ген в клетке не работает сам по себе. Он лишь кодирует белок, который и является «рабочей машиной» клетки.

Нарушение белка или полное его отсутствие самым неблагоприятным образом сказывается на клетке. Понять эту связь крайне необходимо, поэтому ученые ищут самые разные модели, начиная от мухи дрозофилы и кончая мышью, на которых пытаются воспроизвести сугубо человеческие расстройства.

Но туг мы сталкиваемся с проблемой «неполного соответствия» клеток мыши и человека. В то же время эксперименты на человеке и, в частности, по модификации генов категорически запрещены всеми международными соглашениями и осуждены Нюрнбергским трибуналом. Что же делать, если ответ хочется найти как можно быстрее?

Думается, что частично туг могут помочь... близкородственные браки. Молекулярная биология позволила и туг наполнить старые мехи новым вином. Генетическая опасность такого рода браков для потомства известна издревле, однако люди всеми силами преодолевают юридические и моральные запреты. Такого рода браки резко повышают риск проявления нежелательных модифицированных генов. И сегодня ученые уже могут узнать истинную причину того или иного недуга, а врачи впервые получили возможность установления истинного диагноза. В этом плане люди, не заботящиеся в силу тех или иных причин о генетическом здоровье своего потомства, оказывают науке неоценимую услугу и способствуют, как ни странно, ее прогрессу.

Хочется надеяться, что в не таком уж далеком будущем ученые смогут найти пути решения указанных проблем. Ведь понимание истинных механизмов всегда существенно «двигало» npoipecc — достаточно вспомнить открытие электрона, которое состоялось всего какую-то сотню лет назад.