Золотой Грифон

Глава 17

Через некоторое время в Плериандор добрались арбалетчик Галарен вместе с Готриком. И с собой они принесли не самые лучшие вести.

Трилийские Людоед оказался опасным и страшным монстром. Кроме того, проводимые им ритуалы явно не являлись само собой разумеющейся нормой. Обо всём наёмники доложили служителям храма Ароса, после чего сведения дойдут и до паладинов, что сейчас разделены и действуют на благо королевства по всему Брариндору.

Рыцарь рассказал и об увиденных рунах, которые он хорошо запомнил. Сразу же духовная настоятельница узнала в проклятых надписях знаки Кулгаса. Схожие символы находились и на тёмном артефакте, который остался после убийства монстра в туннелях под храмом. Ещё одна угроза для королевства.

Ещё большие опасения вызывал рассказ Галарена. Арбалетчик смог уговорить ополчение отправиться в лес, чтобы забрать и похоронить тела павших. Однако на поляне осталась лишь туша Трилийское Людоеда. Тела наёмников исчезли, как и их снаряжение. Трупоед не стали бы забирать оружие. Мародёры оставили бы тела. Скорее всего приложил руку некромант, а значит тёмные культы действуют вместе с демонологами. Так что положение дел ещё сквернее. Хорошо хоть людоеда враг воскресить не успел.

Но вопросы такого уровня придётся решать уже паладинам. Воинам света в сверкающих доспехах, храбрым служителям Ароса, что рассекают тьму словом и мечом.

Вильгельм отчитывался дольше других, ведь и знал больше. После этого рыцарь сразу же поспешил вернуться к Бартему. Нет так давно сотник его величества умирал, вернее даже считался мёртвым, пусть тело ещё и цеплялось за жизнь. Тело разваливалось, кровоизлияние в мозг даже в случае исцеления всех других ран должно было оставить его инвалидом. Кровь заражена, ноги продырявленные куски мяса… Но сейчас одноглазый волк сидел живой и здоровый. Более того, он, кажется, даже помолодел…

— О, Вильгельм! А я уже собираюсь! — Бартем стремительно оделся и уже готов был отправляться в новый поход: энергия била из него ключом, как в молодости.

— Ты себя настолько хорошо чувствуешь? — удивлённо спросил Вильгельм.

— А то! У меня даже второй глаз теперь видит! Смотри! — ветеран королевской армии поднял повязку, где находился действительно вполне обычный глаз со слегка мутным зрачком. — Ещё час назад как новый был! Зрение стало таким чётким, что просто не описать. Правда всё начинает возвращаться в норму… Скоро он опять перестанет видеть, вернуться боли в суставах, усталость и старческие проблемы. Потом лекарство и вовсе полностью выведется.

— Помнишь что-нибудь?

— Нет, всё как в тумане. К тому же я, видимо, позабыл не только прошлые дни. Даже этого прохвоста Теодмера не узнал, представляешь? Хотя, учитывая моё состояние… Говорят, я был мёртв.

— Вряд ли, сердце твоё продолжало биться, я лично видел. Так что всё нормально, — улыбнувшись произнёс рыцарь, хлопая своего товарища по плечу.

Бартем сразу же приободрился, не заметив странных ноток в словах Вильгельма. Не нужно сотнику его величества знать про поражение его мозга. Ведь это знание породит вопросы, на которые ответы получить нельзя. Вдруг ветеран действительно умер, сознание затухло, а сам он лишь отпечаток самого себя без души, подобно какой-нибудь нежити. Сердце может биться сколько угодно, но… Порой действительно лучше не думать и не задавать вопросов.

— А где Теодмер? Я как-то не успел его поблагодарить, — уже снаружи храма спросил Бартем.

— Он в таверне, залатал свою руку и… — рыцарь ненадолго замялся, но всё же продолжил. — И я ему вмазал немного, когда он ворвался с хрен пойми откуда взятым зельем. Я что-то не в себе был и сорвался на нём, чуть было не помешав твоему спасению. Так что он на меня обиделся.

— Вряд ли. Теодмер не умеет обижаться, — беззаботно махнул рукой бывший сотник, который казалось, даже не обратил внимания на тот факт, что Вильгельм чуть было не стал виновником его гибели, когда мешал лучнику.

Вскоре показалась таверна, где уже сидели Готрик с Теодмером, а также арбалетчик. Оставлять обладателя пёстрой шляпы одного рыцарь боялся, так что отправил с ним своего оруженосца. Галарен же… он остался последним из своего отряда, ему просто некуда было пойти.

— Теодмер, прости меня. Я был не в себе, — тяжело произнёс рыцарь, садясь рядом за стол.

— А-а-а… — без особого интереса протянул изрядно подвыпивший лучник, махая своей кружкой. — Ничего страшного, всякое бывает.

— Нет, серьёзно. Извини, мне следовало держать себя в руках. Глупость моего поступка нельзя описать словами…

— Вильгельм, я не держу обиды. Ты мне как брат, понимаешь? Ну приложил меня, ну сорвался. Бывает, хрен с ним. Тем более откуда тебе было знать о содержимом того флакона? Забыли.

— Нет, я ничего не забываю. А ещё слова ничего не стоят, важны поступки.

— Брось. Мне от тебя ничего не нужно. Мы же как семья… — Теодмер вытер скупую слезу, допил содержимое и плюхнулся лицом в стол. — Семья… Нет ничего важнее семьи…

— Кстати о флаконах… — в разговор встрял уже Бартем. — Где ты его достал?

— Какой флакон? — промычал напившийся лучник, находясь всё в той же позе.

— С зельем. Откуда оно у тебя?

Нависла тишина. Все уставились на пьяного сказочника в пёстрой шляпе, который продолжал прижиматься лицом к столу. Вдруг он собрался с силами, опёрся на свои руки и принял вертикальное положение. Хмельным взглядом он окинул всю таверну и каждого человека в нём, после чего начал вглядываться вдаль, устремляя взгляд к горизонту.

— И ему не мешали стены таверны, спины, он смотрел через всё и каждого, видя прошлое…

— Что? Что ты несёшь?

— А? Я в слух что ли говорю? Ух, совсем что-то хмель в голову дал…

— Теодмер, расскажи, пожалуйста, откуда зелье, — в этот раз уже вопрос задал Готрик, который тоже сгорал от любопытства.

— Сейчас… расскажу… только прошу ещё одну кружечку душистого эля, чтобы смочить пересохшее от долгой беседы горло.

Вильгельм не стал акцентировать внимание на том, что лучник и так уже нажрался. Также было плевать и на то, что беседу вряд ли можно назвать долгой. Рыцарь без лишних слов покорно сходил за добавкой. Теодмер это заслужил. А дальше продолжился рассказ.

— Знаете, когда давно… когда я ещё не был в столь преклонном возрасте… — лучник снял шляпу и положил её рядом: всем стало видно, что у него гладкая и молодая кожа, на которой нет и намёка на морщины. — Во времена далёкого прошлого, ещё до того, как я с вами встретился… Я родился.

— О боги, как душевно сказано… Как я его понимаю… — раздался голос неизвестного пьяницы, который тоже прислушивался к рассказу.

— Ага, да… — многозначительно согласился ничего не понимающий Готрик. — Так, а зелье откуда?

— Зелье… Да, зелье значит, — Теодмер ещё раз приложился к кружке, на край которой потом опёрся лбом, продолжая вести беседу со столом. — Родился значит я и сразу стал всем понятно. Что я не такой как все. Я особенный. И речь не про мои прекрасные золотистые волосы, которые ослепляли всех и каждого, подобного лику самого Аенора. Дело даже не в моих глазах, в котором нашли отражение сами небеса. Ни при чём это утончённое лицо дворянина, хотя сам я неблагородного происхождения. Да, для вас это шок, ведь моя красота затмила даже принца Брариндора. Каждый при встрече меня путает с кем-то из высшего сословия…

— Да, есть такое. А где зелье взял? — вновь Готрик вернулся к вопросу, от которого лучник уходил всеми силами.

— Именно! Рад, что ты понимаешь меня, друг. Так вот особенность моя стала не только даром, но и проклятьем. Сами боги спорили о моём рождение, а их спор теперь отражается в каждом моём действии. Удача против Невезение, прямо как те двое из той детской сказки про сотворение мира…

— Ого, а что там про зелье?

— Я превосходный лучник, стреляю с самого детства. Настоящий мастер. Помните нашу встречу? А тот бой с мёртвым рыцарем, когда я его меч стрелой отбил? Но за удачу нужно платить. Я не специально стреляю в затылок Вильгельма. Просто так получается. Я целюсь, вроде всё хорошо, но то рука дрогнет, то нога подкосится или ветер резко задует… Это моё проклятье и мой дар. Я любимец самих богов, которые решают свой вечный спор через меня. Всегда так было. За невероятной удачей следует невероятное невезение.

— Тебе это зелье с небес на голову что ли упало?! — Готрик уже начал терять терпение. — Ответы! Нам нужны ответы!

— Не, зелье мне дала знакомая моя давняя, — отмахнувшись произнёс Теодмер, допивая свой эль.

— Какая нахрен знакомая?! Королева Брариндора?! Может сама Алира с неба спустилась?!

— Не говори глупостей, Готрик. Речь не о богах и не о королевской семье. Так, одна очень хорошая и мудрая женщина, с сильным характером и волей. Любовь всей моей жизни, к которой я обязательно вернусь. И тогда её отец уж точно не сможет ничего мне ответить…

— Кто она?! Дочь защитника востока?! Ты спал с дочерью Алдиоса Плерианта Великого?! С какой из?! Имя, мне нужно имя!

— Так, Готрик, успокойся, — вмешаться пришлось уже Вильгельму. — Теодмер имеет право на личную жизнь.

— Храни тебя Аенор, мой названный брат, — вдруг лучник всхлипнул ещё раз. — Я очень много странствовал, со многими людьми… Но после моих выходок и неудачных выстрелов. Все они отворачивались от меня. Так я и оказался в той таверне, а потом встретил вас. Арос и Миос…

Договорить лучник не успел и снова упал лбом на стол. Только в этот раз он уже определённо точно отрубился и надолго.

— Так, давайте считать. Список обладателей таких зелий очень узок. Мы вполне можем перебрать незамужних красавиц за сегодняшний вечер и точно узнать… Хотя замужним тоже нужно уделить внимания, учитывая тягу Теодмера…

— О боги, Готрик, успокойся. Какая тебе разница с кем там из двора Теодмер вёл интрижки.

— Но…

— Всё, точка. Хватит, — рыцарь не собирался спорить. — Теодмер имеет право на личную жизнь, не лезь к нему. Это некрасиво и недостойно. Ты же будущий рыцарь!

— Ладно, извините. Просто… Ну почему он раньше не сказал?

— А может и говорил. Он много чего говорил… — резонно заметил Бартем, накрывая солдатским плащом своего товарища.

Вильгельм тоже ненадолго задумался. Теодмер действительно очень много каких историй рассказывал, в том числе и со своим участием. Конечно, зачастую он приукрашивал. Вернее даже не зачастую, а всегда. Ещё он любил выдумывать, не предупреждая других о том, что его история уже закончилась и начались вольные фантазии. До этого рыцарь считал всё сказанное бредом, но теперь… Попробуй теперь скажи, где правда, а где сказки. Может он даже действительно бывал в Лантинаэле.

— Кхм… — молчание прервал арбалетчик, который уже отставил свою кружку и достал из-под стола довольно увесистый мешок. — Жители собрали… За Трилийского Людоеда. Свою пятую часть я уже взял.

— Вот как… — рыцарь даже как-то удивился. — Мог бы просто сбежать с наградой. Никто бы тебя и на нашёл.

— Мог бы, но к воровству у нас в отряде особое отношение сложилось. Помню один новенький попробовал разок закрысить… Так командир ему голову сразу же снёс. Буквально молотом мозги раскидал. Как-то так и повелось… да и никто против не был такого расклада.

— Воровать, так ещё и у своих… — Бартема аж перекосило от услышанного. — Голову бы я ему не снёс, но руку сломал бы точно. А в военное время отрубил бы обе. Хотя такую дурь из голов обычно быстро выбивают ещё в начале службы. Что же… выпьем за павших.

Вильгельм не стал что-то говорить, да и не нужно было здесь лишних слов. Ведь товарищи Галарена были такими же наёмниками. Никто из них не лелеял глупых мечт. Все знали, что умрут на поле боя. Они знали, что вряд ли их будут хоронить. Никто не станет их оплакивать. Ведь смерть наёмника — не трагедия. Это работа, за которую платят. Работа, у которой есть только один закономерный итог.