Зов Крови

Пролог

Пролог

Звёздная система Нагидаш.

Столичная планета Хихуг.

Резиденция правителя расы Митхар, Императора Мушхаага.

Отступающая ночь медленно сменяется предрассветными сумерками. Из сереющей темноты постепенно проступают неясные очертания громадного дворцового комплекса Агимаш.

Лёгкий утренний ветерок, дующий из Канмарийской пустоши, приносит на плоскую крышу императорского дворца приятную прохладу и непередаваемый запах мусанджа, цветущего в его окрестностях. Среди придворных, собравшихся перед рассветом на верхней площадке императорского дворца, царит сонная тишина, едва нарушаемая неосторожным шуршанием их тяжёлых одежд.

Сегодняшнее утро — это утро десятого дня цикла Курам, и на обязательную церемонию, посвящённую этому событию, должна собраться вся правящая верхушка государства во главе с самим Императором. Этот священный для каждого представителя расы Митхар ритуал уходит своими корнями на многие тысячелетия в древность, и только по его завершению Жрец мог определить истинное расположение Светлых богов к этой благословенной расе на весь предстоящий цикл.

Но в этот раз у почтенного Жреца Зимгемеша, стоявшего сейчас неподвижно на краю площадки в ожидании восхода Куш ан кара, было мало благодарных слушателей. Между многочисленными родственниками Императора Мушхаага и особо приближёнными к нему вассалами, находящимися на сегодняшней церемонии, царила непривычная и нервная суета, которая сопровождалась тихими вздохами и быстрыми переглядываниями. Их вытянутые аристократические лица выражали растерянность и недоумение, а глаза полные тревоги и надежды взирали на своего повелителя с единственным вопросом — почему на этом главном свящённом действии цикла нет главного оракула Империи Митхар — Сиушаена ?

Ни один придворных старожилов не смог бы припомнить подобного, потому что за всё время существования Империи такого ещё не было никогда. Хотя все присутствующие здесь прекрасно знали, что этот почтенный оракул прибыл на Хихуг ещё пять дней назад. И ещё они хорошо знали, что он до сих пор не соизволил явиться во дворец и предстать перед повелителем Мушхаагом.

Это было неслыханно и это было… ужасно!

Раньше о прибытии Сиушаена в столицу знали все заранее, к встрече с ним готовились, и это было важным событием для всего Хихуга. Каждый раз по прибытии он первым делом спешил к Императору с докладом о своих новых предсказаниях. Они всегда уединялись в одном из многочисленных залов дворца и долго там беседовали. О чём — тайна за семью печатями. Но все придворные с замиранием сердца ожидали — с каким настроением Император выйдет к ним после этой встречи.

А тут такое!

Прибыл на планету, никого заранее об этом не оповестив, и тут же заперся у себя в Храме. Почему этот всемогущий Оракул, переживший уже трёх Императоров, сейчас забился в угол и не показывает оттуда даже кончик своего облезлого хвоста ? Что такое ему открылось, из-за чего он даже не осмелится предстать перед своим повелителем ?

Также среди придворной знати ходят упорные слухи, что неожиданное появление, а затем и непредсказуемое поведение этого обласканного всеми предыдущими правителями оракула, в этот раз не принесёт ни самой Империи, ни их новому Императору ничего хорошего. Потому как согласно устоявшийся веками традиции, он должен присутствовать сегодня здесь, на крыше дворца, вместе с Императором и знатью! Что это, как не предвестник плохих новостей и не повод для всеобщего волнения ? Всё это было очень странным, подозрительным и давало повод для создания определённого настроения среди придворных.

А между тем, светлое пятно на горизонте стало ещё больше, и все на крыше замерли, будто готовясь к какому-то чуду. Наконец у самого горизонта вспыхнула ослепительная каемка солнечного круга. Она еще совсем маленькая, но уже поразительная яркая, и в тот момент, когда она зажигается вдали, старший жрец храма Рассвета Зимгемеш начинает древний ритуал приветствия восходящему Светилу.

Громко напевая Гимн, посвящённый вечности и благоденствию, жрец высоко поднимает над головой свящённую чашу Ракши и, повернувшись к Императору и его свите спиной, начинает раскачиваться и тяжело притаптывать ногами в ритм своему пению.

Небесное светило тем временем неумолимо продолжало свой путь, всё больше и больше поднимаясь над горизонтом. Вот уже видна половина его диска, он разгорается всё ярче, поднимается всё выше, рассылая во все стороны свои лучи. Всё живое от этого начинает пробуждаться и блаженствовать, купаясь в тёплых лучах восходящего Куш ан кара.

Жрец убыстряет ритм, его движения становятся чётче, Гимн набирает силу и звучит всё торжественней и громче. Его голос разливается по всей округе, доходя до ушей каждого жителя огромного города. Через несколько мгновений светило будто оторвалось от земли и поплыло в быстро голубеющем небе, наполняя всё живое своей силой и энергией. На Хихуге наступил новый день, а это значит, что и этот священный ритуал тоже подошёл к своему завершению.

Жрец неожиданно прервал свою песню на самой высокой ноте и прекратил топать ногами. Он поднял над головой чашу и замер.

— Куш ан кара… Куш ан кара… Куш ан кара! — трижды выкрикнул он в сторону светила и величественно развернулся к Императору.

Все находящиеся на площадке замерли в волнительном ожидании. Жуткое напряжение чувствовалось в тишине, которая вдруг наступила среди придворной толпы, жадно и боязливо следившей за каждым движением жреца…

Под напряжёнными и внимательными взглядами придворных тот торжественно приблизился к правителю и с благоговейным поклоном передал ему древнюю реликвию прямо в руки.

Мушхааг, не показывая придворным своего волнения, заглянул в чашу и довольно оскалился, показав свои длинные и тонкие клыки.

Чудо свершилось! Светлые боги не оставили их! В древнем, потрескавшимся от времени кубке плескалась голубая искрящаяся жидкость, появившаяся там за то время, пока шло Священное действо. А это значит, что Империи Митхар в ближайшем цикле точно ничего не угрожает и она будет процветать как и раньше.

Император окинул пристальным взглядом толпившуюся на краю площадки придворную знать, не спеша поднёс чашу ко рту и, стараясь не пролить ни капли, сделал один большой глоток. Затем, шумно выдохнув, он, как и полагается по ритуалу, медленно вылил остатки искрящейся жидкости себе на голову.

В толпе придворных прошелестел громкий вздох облегчения, и все как один в едином порыве пали перед своим властителем ниц.