Зов Крови

Глава 22. Почти десять тонн груза

На рассвете мой обостренный слух уловил приближающийся шум моторов винтокрылой машины. По звуку это был явно не наш «Ми-8». Кое-что значительно помощнее.

Я слегка напрягся. Как ни крути, а мы сейчас на территории, хоть и формально, но всё-таки иностранного государства, и сюрпризов в виде Грузинского спецназа на территории Абхазии нам совсем не хотелось. Шумиха нам была сейчас совсем ни к чему, хотелось всё закончить здесь тихо-мирно и без лишнего шума. Но всё прояснилось довольно быстро.

Как только в безоблачном небе появилась точка, приближающейся к нам винтокрылой машины, пришел вызов по рации голосом деда:

— Первый третьему, прием.

— Третий на связи, — тут же отозвался я.

— Ну что там, заждались уже? Встречайте летающую коровку… махнул, не глядя.

Сфокусировав зрение, я без труда опознал тяжелый транспортник «Ми-26».

Ого! Откуда это у них?

Как потом выяснилось, мои родичи решили вопрос с доставкой сокровищ до хранилища в присущей им манере. Произошло это следующим образом. При возвращении в Рыбачий они совершили посадку на одной из военных российских баз. На это были две причины. Во-первых, наступали сумерки, и отец не решился управлять вертолетом в темноте, а во-вторых, эта посадка была запланирована им еще ранее для дозаправки топливом нашей «пчёлки».

Отец не изменял своей привычке, тщательно просчитывая каждый свой выход, как в старые добрые времена. Территориально эта воинская часть находилась всего в нескольких километрах от нашей с абхазами границы, и они спокойно могли заночевать там и дождаться утра.

При помощи всемогущей Марго отец нагнал на наш вертолет такой секретности, что после их приземления обслуга боялась подойти к нему без разрешения ближе, чем на пятьдесят метров. Естественно, всё необходимое для заправки и обслуживания нашего вертолета они получили в самую в первую очередь.

Так вот, когда отец с дедом заходили на посадку, то, к своему удивлению и радости, они обнаружили там стоящий под разгрузкой «Ми-26», вокруг которого копошился экипаж и десяток солдат.

Решение проблемы, как быстро вывести весь груз из тайника, не гоняя наш вертолет туда-сюда по нескольку раз, пришло само собой. Обрадовавшись нежданному стечению обстоятельств, отец с дедом решили, что такой удачный момент просто нельзя упускать.

Без стеснения применяя свой дар, они сначала «пообщались» с экипажем, а затем и с руководством той воинской части. Легко заручившись после этого «поддержкой» самого высокого начальства, они заправили обе машины топливом под пробку, и с первыми же лучами солнца винтокрылые машины поднялись в воздух. Наш «Ми-8» под управлением отца отправился в Рыбачий, а дед на «МИ-26» к нам.

Всего каких-то два-два с половиной часа полета, и тяжелый военный транспортник, пригибая деревца к земле, совершил посадку на нашей поляне. Экипаж вертолета оказался в высшей степени профессиональным и смог ювелирно посадить огромную машину на пятачок на вершине горы.

А затем началось!

Для того чтобы сэкономить время, мы решили сократить путь и проложили маршрут в тайник де Биера через отвесную скалу. Так выходило намного быстрее и надежнее. Десять минут бега до скалы, затем пару минут изображаем из себя скалолазов, потом набиваем свои сумки и баулы и при помощи портативных гравитационных установок «Ю-на» тащим всё обратно.

На всё про всё у нас уходило чуть больше часа или около того. Затем нам приходилось начинать всё сначала. Если бы у Декара таких установок было чуть больше, то управились бы мы значительно быстрее, а так наша погрузка сокровищ в вертолет затянулась аж до самой темноты, зато забрали всё без остатка.

Пока мы со стражем, нагруженные до предела, переносили сокровища к вертолету, дед с экипажем затаскивали и распределяли тяжести внутри огромного грузового отсека «Ми-26» так, чтобы не нарушить его баланс.

За работой время пролетело незаметно, и как-то совсем неожиданно наступили сумерки. Дед настоял на том, чтобы остаться здесь на ночевку и не лететь куда-то на ночь глядя. Такой неоправданный риск здесь был совсем ни к чему.

Мы согласились, хотя Декар и я спокойно могли бы взять управление винтокрылой машиной на себя и довести его до той же военной базы, с которой они прилетели сюда. Темнота в этом случае нам не помеха, да и Кира сообщила, что не видит никаких проблем в освоении управления этой машиной. Но дед уперся, убеждая нас в том, что это крайне опасно. Чтобы его успокоить, на том и порешили. Но, как мне кажется, причина его упорства была совсем в другом.

Дело в том, что в последней партии груза, что мы доставили к вертолету, был тот самый золотой щит с посланием от Гута де Биера.

Уже в полной темноте, подсвечивая себе фонариком, дед прочитал выгравированное на нём послание, затем задумчиво поглядывая на меня, произнес:

— Пойду-ка я гляну на предка, а вы пока посторожите тут.

— Пойдем вместе, дед, я подниму тебя по скале, и не надо будет преодолевать ловушки и разбираться с медведицей. Пойдем, а?..

Я посмотрел на стража. Тот стоял возле вертолета и внимательно рассматривал крупный рубин, держа его на вытянутой руке.

— Идите, там вам ничего не грозит, поэтому я останусь здесь.

Поднялись наверх быстро и просто. Дед запрыгнул мне на спину, обхватив меня руками и ногами, а я, уже приноровившись за целый день ловко пользоваться функцией «Кри-Ай» в своем костюме, быстро поднялся с ним в сокровищницу.

Дед стоял долго возле останков де Биера, отдавая ему дань памяти и огромного уважения. Затем подсвечивая себе мощным электрическим фонарем, он побродил по хранилищу, заглядывая во все уголки и простукивая стены. Когда глянул в комнату, полную скелетов, то лишь усмехнулся краешками губ и кивнул, как бы соглашаясь с древним предком. Вдоволь нагулявшись по хранилищу, он опять вернулся к де Биеру и, низко поклонившись ему, аккуратно вытащил из его костяных рук огромный Фламберг.

— Смотри, какой он легкий! — удивленно воскликнул дед.

Он взял огромный меч двумя руками и, рассекая им воздух, махнул пару раз справа налево и слева направо. Махнул и с расширенными от удивления глазами уставился на меня.

— Это невероятно, Коля! При ударе он меняет вес, особенно в конечной фазе.

Дед махнул мечом еще раз и поднес к своим глазам его извилистое лезвие.

— Очень странный металл, ты не находишь?

— Да и мне он тоже показался необычным.

— И кольчуга из такого же металла?

— Да, похоже.

— Интересно. А что по этому поводу говорит Декар?

— Ничего, он даже не притрагивался ни к де Биеру, ни к мечу, ни к кольчуге. А что?

— Давай ему покажем, а? — дед кивнул на меч. — Я такой металл, то есть его цвет, встречаю впервые. Как думаешь, он сможет определить, что это? Меня вот это сейчас очень заинтересовало! Надо же, при взмахе, как перышко, а во время удара, как кувалда!

Дед восторженно покачал головой.

— Меч мы всё равно отсюда заберем, не спорь… такая у нас традиция, и ты это знаешь не хуже меня. А вот определить из какого он металла, это просто до жути интересно. Ведь так?

Я только пожал плечами. Мне почему-то не хотелось тревожить прах воина, оставляя его без оружия. Тут мне пришла в голову мысль, а что если так… Я дотронулся до меча.

— Кира. Ты можешь опознать этот металл?

— Нет, — тут же последовал короткий ответ.

Дед тем временем достал из кармана длинный шнурок, на одном конце сделал петлю и быстро соорудил какую-то хитрую перевязь, закрепляя длинный двуручный меч на спине. Затем еще раз медленно обошел стол с де Биером, касаясь его кончиками пальцев, бросил на него долгий прощальный взгляд и спустился по крутым ступенькам вниз.

Форий

Удивила реакция стража на Фламберг. Точнее, не на сам меч, а на металл, из которого тот был выкован.

Декар по нашей просьбе осмотрел лезвие, затем зажал его у основания рукоятки большим и указательным пальцем и прикрыл глаза. Прошло всего пару секунд, металл под его пальцами засветился изнутри так, как будто это была не прочнейшая сталь, а какой-то хрупкий и прозрачный кристалл. Через минуту свечение исчезло, вернув металлу его прежний вид.

Декар сразу после этого резко распахнул глаза и уставился на меня.

— Невероятно, — медленно проговорил он.

— Почему невероятно? Что это за металл, и чему ты так удивился?

— С большой долей достоверности могу определить, что в этом мече сплав из трех металлов: Клаия, Фория и Мади.

Посмотрев на наши удивленные лица, он пояснил:

— Клаий и Мади довольно распространенные металлы во вселенной, их в достаточном количестве можно встретить почти на всех планетах, их содержание в этом сплаве тоже преобладает, но вот Форий…

Страж выдержал театральную паузу. Сначала посмотрел на деда, потом перевел взгляд на меня.

— Я тебе уже называл примерную стоимость риила?

После моего утвердительного кивка, он добавил:

— Так вот стоимость Фория во много раз выше.

Я удивленно посмотрел сначала на стража, потом на деда.

— Пока неизвестно, как этот меч попал к вашему предку, и как он, не обладая необходимыми технологиями, смог так точно соединить эти три металла в один сплав. Я думаю, мы найдем ответ, прочтя записи о его жизненном пути, а сейчас я вернусь в сокровищницу и принесу его кольчугу.

Дед возмущенно посмотрел на стража.

— У нас не принято…

— Разбрасываться таким ресурсом бессмысленно! — сказал как отрезал Декар. — Могу только обещать вам, что как только я вернусь в Ковчег, то, используя копир, сразу же создам точную копию этого меча и кольчуги и лично верну это вашему родичу. Только это будет из другого материала, но уверяю вас, без точного анализа их сложно будет отличить даже мне — материал Фоа для этого идеально подходит. Затем я навсегда запечатаю место его упокоения, и никто и никогда больше его не потревожит.

Страж говорил очень серьезно, и деду ничего не оставалось, как согласиться с ним.

Он посмотрел на Декара и согласно кивнул.

— Я думаю, Гут де Биер не будет на нас за это в обиде, — говоря это, дед, как бы извиняясь, посмотрел на меня.

— А для чего нужен этот Форий? И какая примерно у него стоимость? — заинтересованно спросил я.

Страж на мгновение замер, а затем сказал просто:

— За одну рону Фория можно приобрести малую планету класса С. Для уважаемого Илы, — тут страж посмотрел на ничего не понимающего деда, — объясню, что это такое. Планета класса С имеет свою собственную атмосферу, но не заселена разумными. И скажу вам сразу — держать одну рону Фория в руках еще не приходилось никому, о ком бы я помнил. А насчет того, зачем он нужен, скажу так, нужен он при строительстве двигателей особой конструкции, при помощи которых совершается сверхбыстрый межзвездный прыжок. Так вам понятно?

Декар внимательно заглянул в глаза деду. Затем удовлетворившись увиденным, пояснил:

— И это еще далеко не всё! Если добавить частицу переработанного Фория в топливо для этих двигателей, то этот прыжок совершается еще быстрее, намного дальше и совсем не потребует разгона. Одним словом, не буду вас утомлять незнакомыми терминами, уважаемый Ила.

Мы с дедом переглянулись — Декар уже второй раз назвал его именем Ила.

В этот момент Декар на секунду замолчал и быстро положил деду на голову свою руку, затем нагнувшись почти к самому его лицу, еще раз внимательно посмотрел в его расширенные от удивления глаза.

— Если вы не против, то теперь я буду так вас называть… Ила.

От этого прикосновения Декара деда сильно шатнуло, лицо его покраснело, и он, прикрыв глаза, кивнул.

Имя Ила, которым только что окрестил деда Декар, можно было перевести с Зотеля как почтенный или уважаемый, и в тоже время это было сокращенное старое имя деда — Илларион.

— Так вот, что я хочу этим сказать, уважаемый Ила, — Декар убрал руку с головы деда и отступил на шаг назад. — В силу вашего нулевого образования в этой сфере, наш разговор может зайти в тупик! Вы согласны?

Теперь страж скосил — если так можно было выразиться, взгляд на меня.

Я с интересом посмотрел на него. С каждым днем Декар поражал меня всё больше и больше. Вот и сейчас в нём произошло что-то новенькое. Непроизносимые им раньше обороты речи, новые слова… Его очеловечивание происходило настолько быстро, что я просто не успевал следить за стремительными изменениями в его голосе, речи, интонациях, мимике лица и какой-то совсем уже человеческой жестикуляции. Пожимание плечами, повороты головы, кивки и движение руками сопровождались улыбками или поджатыми губами и, что тоже немаловажно — очень точным выражением глаз, соответствующим ситуации. Одним словом, если бы не трехметровый рост и чешуя на теле, то я бы с легкостью мог принять его за обычного человека.

Я посмотрел на деда, а он с суровым благоговением осматривал клинок Фламберга, держа на полусогнутых руках. Затем я перевел взгляд вслед удалявшемуся в сторону тайника стражу.

Через пятнадцать минут до наших ушей донесся грохот камней, как будто где-то совсем рядом сошла лавина, а еще через десять минут вернулся Декар, неся в руках свернутую кольчугу. Уложив ценный артефакт поверх сундука с сокровищами, он как ни в чём не бывало занял свое место возле трапа, ведущего в грузовой отсек «Ми-26».

— Я обрушил скалу, надежно перекрыв доступ в усыпальницу де Биера с этой стороны. Теперь в нее можно попасть только через пещеру.

После этих слов в его руках откуда-то появился крупный изумруд из сокровищницы тамплиеров, и он стал внимательно его рассматривать.

Без сомнения, страж тогда говорил удивительные вещи и про этот Форий, и про какой-то там копир, но я уже устал чему-либо удивляться, просто впитывал в себя как губка ту информацию, которую ежеминутно до меня доносили Декар и Кира, становясь при этом чуточку мудрее и опытнее.

Когда уже летели обратно, дед осторожно выпытывал у Декара, сколько же этого драгоценного металла в мече и кольчуге, а когда узнал, то изумленно уставился на меня.

— Надо собрать на опознание Декару образцы всех металлов из таблицы Менделеева и других более современных справочников. Если Форий есть тут, на Земле, то мы обязательно найдем его месторождение. Обязательно! — пока говорил, его глаза горели от возбуждения, и он не мог усидеть на месте.

Всё дело в том, что после более тщательного анализа и вычисления, страж установил, что Фория в доспехах и мече чуть больше одной роны, а рона, как я уже точно знал, равняется четыремстам семидесяти граммам.

Чудеса да и только!

Поселок Рыбачий

Двое суток спустя

Теперь меч и кольчуга стоимостью в целую планету занимали почетное место среди остальных сокровищ на среднем уровне хранилища.

— Всё… теперь и на этом этаже на полках почти нет места, — пробормотал я себе под нос, запирая тяжелую сейфовую дверь.

В нижнем, самом большом зале уже давно нет места ни на полках, ни в проходах между ними. Там всё навалено под потолок в нарушении всех норм безопасности. Но памятуя о том, что сокровищ еще будет очень много, а наше хранилище не резиновое, мы на эти меры наплевали, решив забивать все этажи по максимуму.

Освобождая место под сокровища, мы перетащили все статуи и бюсты в гараж моего коттеджа, теперь у меня там, как в Эрмитаже или Ватикане, это кому как нравится, только интерьер немного подкачал, но это временно.

Я ухмыльнулся, вспоминая, как мы переправляли эти сокровища из тайника тамплиеров в Рыбачий.

Шутка ли… Почти десять тонн груза мы вытащили оттуда.

Десять!

Сутки спустя

— Аккуратней, уважаемый Ила, прошу тебя… аккуратнее!

Отец осторожно держал двумя руками древний тубус, взятый нами из пусковой шахты, а дед, используя специально сконструированные для этого зажимы, осторожно отвинчивал покрытую толстым слоем патины крышку. Я же стоял за спиной деда, готовый в любой момент зафиксировать в своей памяти увиденное.

После внимательного изучения этого, бесспорно, когда-то богато украшенного, а сейчас прогнившего насквозь тубуса, мы обнаружили, что он двойной. Внутри находился еще один, потоньше, в виде бронзовой трубки с крышкой, закручивающейся в форме головы льва. В эту самую трубку, по всей видимости, и было вложено послание. Состояние внутреннего тубуса тоже оставляло желать лучшего, но мы, внимательно изучив, единогласно пришли к выводу, что его всё-таки можно вскрыть и постараться прочитать содержимое.

Происходило это следующим образом. Дед аккуратно, через пипетку, взбрызгивал на резьбу концентрированный лимонный сок, а затем, выждав какое-то время, медленно проворачивал крышку зажимом. И так в течение двух часов мы медленно, но уверенно, миллиметр за миллиметром откручивали крышку, пока нам не осталось всего одно маленькое движение для того, чтобы эту крышку наконец-таки окончательно снять.

Страж в этом деле нам не помогал. В этот момент он копошился на один уровень ниже нас со средними разведчиками, приводя их в рабочее состояние. Он решил, что пора перенастроить их на поиск ингредиентов для варки нектара. Какие-то образцы этих ингредиентов были в запасе у деда, и тот скрепя сердце предоставил их ему. А за какими-то образцами пришлось основательно побегать по окрестным горам. Почти всё необходимое он нашел в окрестностях Рыбачьего, осталось отыскать только одну траву, точнее цветок. Этим цветком оказалась какая-то разновидность пиона, но тот поблизости точно не рос, для этого нужны были высокие горы и влажный климат.

Деду пришлось одним днем слетать в Москву и привезти ценный образец цветка из своих старых запасов. Проштудировав кучу справочников и пообщавшись с местными травниками, он выяснил, чтобы найти необходимое для приготовления нектара, необязательно тащиться в Сибирскую тайгу. Всё, включая разновидность редкого вида пиона, можно найти сравнительно недалеко отсюда. Ближайшее место, где он рос, находилось в горах, в окрестностях поселка Красная поляна. А это почти рядом с Сочи. Мы собирались лететь в те края завтра утром. А пока…

— Ну, с Богом! — дед аккуратно провернул зажим, после чего крышка от внутреннего тубуса оказалась у него в руках.

Он тут же отложил ее в сторону, взял со стола пинцет и осторожно, стараясь не дышать, вытащил из тубуса кусочек подпорченного, почти черного пергамента.

Я разочарованно вздохнул.

Уже сейчас, рассматривая этот невзрачный на вид фрагмент рукописи, было заметно, как сильно она пострадала.

Низко склонившись над обрывком, мы пытались рассмотреть на нём хоть что-то, но тщетно. Как ни старались, но разобрать там что-либо сейчас было практически невозможно. Влага и время сделали свое черное дело.

— По всей видимости, воин, перед тем как положить послание в тубус, не вытер руки от крови и пота, — с сожалением проговорил дед, поднесся обрывок почти к самим глазам. — Влага попала, и от этого в замкнутом пространстве пергамент пришел в полную негодность.

Отец посмотрел на тубус и расстроенно произнес:

— Давай, доставай всё, что там есть! Может, что еще сохранилось?

Дед кусочек за кусочком начал извлекать из тубуса рукопись, аккуратно укладывая на широкое ровное стекло. Когда был извлечен последний фрагмент, отец придавил всё это сверху еще одним плоским стеклом. Теперь мы могли более детально рассмотреть всё то, что нам досталось, сложить мозаику и попытаться прочитать древнее послание. К нашей немалой радости, некоторые части текста всё еще сохранились, и нам можно было, хотя и с трудом, но кое-что всё-таки разобрать.

Провозившись несколько часов над составлением кусков пергамента, мы наконец-то смогли прочитать часть того, что хотел донести до нас древний воин. Текст был записан на древнегреческом языке и, если включить толику воображения, то разбирая почти невидимые буквы, можно было понять, что этот герой перед смертью записал на пергаменте имена особо отличившихся в сражении воинов.

Даже не так, скорее всего, он вписал их подвиги в уже заранее подготовленный текст. Отец обратил наше внимание на то, что имена героев были написаны аккуратным ровным почерком, а вот их подвиги совершенно другим. Буквы были кривыми, растянутыми, и хорошо было заметно даже невооруженным взглядом, что человек, вносивший имена в список, во-первых, был не в своей лучшей форме, а во-вторых, и это было, скорее всего так, что писал он левой рукой.

Сам текст не отличался изысканностью и был примерно такого содержания:

«Эвклид сын Миная из Микен — убил двоих демонов.

Мирон сын Фисхлая из Милета — убил одного демона и одного сильно ранил.

Эпсилай сын Пиратора — убил одного».

И всё остальное послание примерно в таком же духе.

В самом конце записки Герон сын Саломея из Фив — так звали воина, написавшего ее, коротко сообщил, что полтора десятка демонов прорвались к колодцу, и задержать их уже было некому. Все погибли, а сам Герон был сильно ранен в живот, ногу и руку, поэтому он почти не мог двигаться и тем более преследовать противника.

В комнате ненадолго воцарилось молчание. Через минуту я нарушил его, сказав следующее:

— Десяток митхарианцев мы обнаружили в тоннеле по пути из Ковчега на поверхность. Они не смогли пройти ловушки. Остальных, я думаю, постигла такая же участь, но уже в других тоннелях.

— Да, действительно, эти древние воины настоящие герои, — задумчиво проговорил дед, прикрыв глаза и откинувшись на спинку стула. — Всю жизнь готовить себя к единственному подвигу, прекрасно осознавая, что живым никому остаться невозможно. И как мне кажется, — дед кивнул на пергамент под стеклом, — не это для них самое страшное было. Самое страшное — это то, что об их подвиге никто не узнает… Безызвестность, вот что для них было страшнее смерти…

— Теперь их подвиг не будет забыт, и о нём узнают те, ради которых они отдали свои жизни, — неожиданно прозвучал за нашими спинами тихий голос Декара.

Мы все резко обернулись. Декар стоял в дверном проеме кабинета, держа в руках стопку из пяти квадратных черных пластин с небольшой круглой выемкой посредине.

— Разведчики полностью готовы. Их энергии хватит на сто часов беспрерывной работы. Выдвигаться к месту сбора можем в любой момент.

— Отлично, значит, завтра на рассвете и полетим, — дед встал из-за стола, потянувшись до хруста. — Пойду, прилягу немного, устал я что-то сегодня, да и голова гудит, — затем, невесело ухмыльнувшись, сказал: — Старость не в радость!

— А когда будем вскрывать сундуки де Биера? — спросил я у него.

— Вечером, после ужина, — ответил дед, выходя из кабинета, — мне надо немного отдохнуть.

Мы с отцом переглянулись.

Как это ни грустно, но мне, да и отцу трудно было не заметить, что аура у деда уже совсем не та, что была еще полгода назад. Она поблекла к центру, по краям появился слегка красноватый оттенок, говоривший только об одном — жизненный путь нашего горячо любимого деда медленно и неумолимо движется к концу. Я думаю, что в обычной ситуации максимум, на что ему можно было бы рассчитывать, это десять-пятнадцать лет, не больше. Но, к счастью, жизнь моя и моих родственников сильно изменилась в последнее время и, если честно, я не особо сейчас переживал по поводу здоровья деда и уж точно не придавал его кряхтению большого значения.

Была у меня большая надежда на то, что после установки деду бриала, его чудодейственные свойства помогут вернуть нашему старику жизненные силы и продлят и без того долгую жизнь еще не на одну сотню лет. А также у меня был расчет на одну очень интересную капсулу, которая сейчас находилась в реабилитационном центре Ковчега. Перевести название этой капсулы можно было как лечебная. Вот она-то, как мне кажется, могла вернуть жизненные силы любого человека, даже почти мертвого, не говоря уже о здоровье нашего многоуважаемого и всеми горячо любимого Илы.

Так что я всё-таки надеялся в этом вопросе на продвинутые технологии Зотов и на их медицинские оборудование. А то, насколько оно продвинутое, я, будучи в Ковчеге, уже не раз испытал на себе. Я посмотрел на свою новую руку, пошевелил пальцами и, сжав их в кулак, улыбнулся отцу.

— Всё нормально, отец! С дедом будет всё в порядке, не сомневайся.

Отец заулыбался в ответ, положив мне руку на плечо.

Ужин получился каким-то скомканным и совсем невкусным.

Всем не терпелось узнать, как у тамплиера Гута де Биера оказалась эта необычная кольчуга и меч. Быстро расправившись с едой, мы поспешили в кабинет хранилища, где сейчас находились те самые, заветные сундучки.

Судя по тому, что я уже знал об этом рыцаре Христа, личностью он был незаурядной и постоянно встревал во всякие невероятные приключения. Поэтому меня интересовали не только места, где были припрятаны остальные сокровища, но и его личные записи об интересной и насыщенной опасностями жизни.