Зови меня Агниэль

3.17 Эпилог. Первый полет Алии

Второй день первого бала Великие Драконы и их Арейи своим присутствием не почтили. Сначала отдыхали до обеда. После обеда Большой Пирамиде предстояло еще одно дело. Выселение людей из поместья главного заговорщика завершилось, и Агниэлю следовало не столько обрушить на земли изменника гнев огненной стихии, сколько проследить за тем, чтобы этот гнев не выплеснулся за означенные пределы и не превратился в глобальный катаклизм. Братья по Силе летели с Агниэлем с той же целью: не допустить разгула стихий.

Алия проснулась со стойким ощущением, что она тоже должна отправиться туда. Ее словно звал какой-то внутренний голос, требовательный и настойчивый. Алька так и сказала Старшим Драконам:

— Что хотите говорите, но в этот раз я должна лететь с вами. Этого требует что-то внутри меня.

Агниэль взял свою Арейю за руку, вгляделся в ее глаза. И улыбнулся тепло:

— Это голос твоего дракона, родная. Ты начинаешь слышать его, и очень хорошо, что не спешишь с ним спорить.

— Значит, возражать и отговаривать не станете? — Алька не стала скрывать своей радости и вздохнула с облегчением.

— Не станем, — согласились остальные Драконы.

Сборы были недолгими: с собой ничего брать не планировали, вылетели налегке. Алия устроилась на спине Огненного, и четверка Великих взмыла в небо.

Вначале под драконьими крыльями промелькнула столица Касвела и ее предместья. Затем потянулись леса, луга, рощи и возделанные поля. Земля этой страны была богатой, она цвела и плодоносила, осеняемая любовной заботой Тэрриэля.

Алька откровенно наслаждалась красотой пейзажей, простиравшихся внизу. В груди постепенно нарастало странное томление, которое подталкивало ее соскользнуть с драконьего хребта и отправиться в самостоятельный полет. Раскинуть руки и довериться небу.

«Был бы у меня парашют», — вздохнула девушка.

«Зачем тебе парашют? Полетели уже!» — ответил ей знакомый голос, тот самый, который звал в это путешествие.

«Дракон? Это ты?» — осторожно потянулась Алька вниманием к голосу.

«Не дракон, а драконица. Ты же девушка, значит и я тоже».

«О, прости, не подумала. Привыкла, что у вас тут все драконы — мужчины».

«Отвыкай, — в голосе магического зверя прозвучала ласковая насмешка. — И хватит уже болтать. Мне не терпится расправить крылья, так что давай, полетели!»

Алия была не против последовать то ли приказу, то ли просьбе своей новорожденной магической сущности, но вначале следовало предупредить Огненного.

«Агниэль, — окликнула мысленно своего дракона. — Мой магический зверь утверждает, что я сама могу обернуться драконом и полетать. Просит, чтобы я соскользнула с твоей спины и доверилась ей».

«Это замечательно, Арейя! Так происходит со всеми нами: первый полет страхует кто-то из старших драконов. Прыгай смело: я уверен, что все будет отлично, к тому же, при необходимости я сумею тебя поймать. Доверься своему зверю, позволь ему стать главнее себя на время».

«Тогда я полетела!» — решилась Алия, перекинула ноги на одну сторону, скатилась с драконьего плеча, скользнула прямо в распахнувшийся перед ней воздушный океан. Раскинула руки и ноги, как учили мастера парашютного спорта.

Миг, второй, третий — и вдруг волна тепла окатила девушку с головы до ног, обхватила, обняла упругими струями силы, а в следующий момент Алька ощутила себя кем-то другим. Не человеком — существом намного более крупным и куда более родным этому миру. Это существо уверенно раскинуло крылья, поймало поток воздуха и легло на него, превращая свободное падение в полет.

«Ты прекрасна в облике драконицы, любимая! — услышала она мысль-послание Агниэля. — Ты так прекрасна!»

Аля изогнула непривычно длинную шею, окинула взглядом чешуйчатое тело и изящные крылья. Ее драконица оказалась алой: каждая чешуйка сияла, словно рубин, и только вдоль позвоночника пролегала узкая дорожка золотистых шестигранных пластинок. Крылья казались более светлыми, чем туловище, и посверкивали в свете Кече-кавы золотистыми искрами.

Смотреть на Оштун — надземный мир — глазами драконицы было непривычно, но намного более приятно и интересно, чем человеческими. Алька словно научилась различать десятки и сотни новых оттенков. Зрение стало острее и объемнее. Даже с высоты в пару километров она могла разглядеть если не каждую травинку, то уж крупные листья — точно.

«Ты чудесен, Оштун! — прокричала Алия, не в силах сдержать охвативший ее восторг. — Я люблю тебя!»

Удивительно, но ее слова в устах алой драконицы прозвучали как песня.

«Ты пропела первую Песнь Драконов, родная, — услышала она слова Агниэля. — Теперь ты — одна из нас! Ты — первая за долгие тысячи оборотов крылатая дочь нашего племени».

Алькина драконица была неутомима. Освоившись, она принялась резвиться, закладывая крутые виражи и выписывая петли. Агниэль не пытался остановить ее, потому что слишком хорошо помнил это пьянящее чувство счастья от обретения крыльев.

«А вот и поместье племянника Кугыжана», — сообщил Альке Агниэль в какой-то момент. Она окинула острым драконьим взором цветущие сады, колосящиеся поля, щеточки рощиц и перелесков — и ощутила болезненный укол в сердце: ей стало жаль до слез эту чудесную местность, которая совсем скоро превратится в одно огромное пепелище.

«Прощайте, светлые леса, прощайте, сады и прощайте, поля…» — подумала девушка.

Ей хотелось прокричать эти слова вслух, но драконья глотка не была создана для человеческой речи. Зато сама драконица — часть огненной стихии — удивилась и забеспокоилась:

«Ты отчего загрустила? Разве пылающий костер не прекрасен? Я помню, тебе показалось красивым то огненное облако в Сердце Стихии, частью которого мы с тобой были…»

«Да, то облако-дракон очень красиво, но ведь все, что выросло на этой благословенной земле — красиво не меньше! И в каждой травинке, в каждом лепестке живет частичка огня, его сила, тепло, страсть!»

«И ты сильно огорчишься, если их не станет?» — драконица с новым интересом принялась оглядываться вокруг.

«Да. Сильно, — призналась Алька. — Вот тебе нравится быть живой, материальной? Не частью облака-дракона в Сердце Стихии, а алой драконицей здесь, в этом мире?»

«Нравится. Это… необычно и увлекательно. И отчего-то радостно», — признала драконица.

«Вот и каждому живому существу тоже нравится быть живым», — заметила Алия.

«Но мы не можем оставить все как есть! — драконица не желала сдавать позиции. — Стихия не откажется от обещанной жертвы»…

«Но, может, она согласится обойтись меньшим количеством разрушений? — попробовала поторговаться Алька. — Можно подчистую разрушить и сжечь все, созданное руками людей, например, замок и брошенные поселки у его стен, но пощадить остальное».

Девушка вспомнила свою поездку в долину гейзеров на Камчатке в земном мире. Это был дикий, необычный, но по-своему красивый край.

«Вот смотри, может, получится сделать что-то подобное?» — показала свои воспоминания драконице, а заодно и Агниэлю, который уже несколько раз мысленно окликал ее, встревоженный изменившимся настроением возлюбленной.

С предложением Альки согласились не только Великие Драконы, но и все четыре стихии. Землетрясение, устроенное стихиями земли и огня, разрушило, раскрошило в пыль каменную твердыню замковых стен. Огонь испепелил все, что было создано человеческими руками. Вода пришла с небес и из-под земли, пропитала собой почву на многие метры вглубь, собралась вокруг подземного огня и стала вырываться на поверхность горячими фонтанами. Так на месте разрушенного замка и прилепившихся к нему поселений возникла первая в этом мире долина гейзеров, отделенная от оставшихся невредимыми садов, лугов и лесов невысокой каменистой грядой.

Алия в своей драконьей ипостаси лично выдохнула свою первую струю огня, поджигая гнездо заговорщиков. В пожаре, занявшемся от ее огненного дыхания, сгорели все ее старые и новые горести и обиды, расплавились и испарились остатки сомнений в том, сможет ли она породниться с этим миром, полюбить его.

Душа девушки, очищенная пламенем, окончательно сроднилась со стихией огня — и с душой Агниэля. Теперь уже и она не смогла бы жить без него, как он не мог жить без нее. «Ты — мой Избранный, Агниэль. Ты — моя пара» — прокричала Огненному Алия. И это была ее брачная песнь — песнь алой драконицы, любящей и любимой.