Тысяча девятьсот тридцать седьмой год. Восемнадцатое февраля. Ночь. Серго все еще в рабочем кабинете. Так не хочется уходить!.. Не хочется, а надо. Зина заждалась, волнуется.
Уже в дверях задержался: не забыть бы, не упустить из виду… Вернулся к столу. Под стеклом на нем мельком заметил листок со словами Феликса Дзержинского, которые записал для себя и держал перед глазами вместо портрета на намять: «Я не умею наполовину ненавидеть или наполовину любить. Я не умею отдать лишь половину души. Я могу отдать всю душу или не дам ничего». Пододвинул блокнот, размашисто, но четко набросал на следующий рабочий день:
«Газовые месторождения в Дагестане.
Йод и бром Берекеевекий.
Проект приказа».
…Искусный шофер мягко тронул с места — и сразу тяжелый «паккард» понесся, точно взмыл над заснеженной площадью Ногина. Заспешили навстречу трамвайные мачты, расчищенные рельсы, сугробы под фонарями. Угомонившиеся, уснувшие дома улицы Разина. Поворот. Скользкая — шины завыли — брусчатка подъема от Москворецкого моста мимо храма Василия Блаженного.
Когда пересекали Красную площадь, попросил шофера:
— Останови, пожалуйста.
Вопреки строжайшим правилам, к изумлению и явному неудовольствию сопровождавшей «на хвосте» охраны, выпрыгнул из кабины. Придерживая полы шинели на вьюжном ветре, подошел к Мавзолею. Остановился перед часовыми. Поднял взгляд к мраморным буквам:
«Ленин»…