Звезды без глянца

Глава 18

Я ковырялась пальцем в дырках своих чулок в сеточку и разглядывала метелку из перьев, сидя на металлически-серого цвета плюшевом сиденье «рейндж-ровера» Лары. И ощущала настоящий трепет. Был Хэллоуин, я нарядилась в костюм французской горничной. Лара дымила, как заключенный в камере смертников, из магнитолы звучал какой-то суицидальный гимн от «Линкин-парк», и насколько мне хотелось выбраться куда-нибудь, развлечься и завести друзей, как и должно быть у человека в двадцать с небольшим лет, настолько же неприятное чувство было у меня насчет сегодняшнего вечера. И самоубийственный стиль вождения Лары тоже не прибавлял оптимизма. Она заехала на обочину, несколько раз проехала на красный, приложила все усилия, чтобы задавить несчастного койота, семенившего через дорогу, и вела машину, высунув одну руку — почему-то не ту, в которой держала сигарету, — из окна. Она была расстроена до стадии кататонии, и я знала, что если по приезде на вечеринку она представит меня хозяйке прежде, чем растаять в голубом тумане, а не оставит стоять на пороге как неизвестно кого, вломившегося в дом ни с того ни с сего, то мне крупно повезет. Но приглашение есть приглашение, и я не была неблагодарной — просто нервничала.

Я начала понимать, что Лара постоянно стучала себя по голове, пока мы ехали по Санта-Монике, не из мазохистского удовольствия. Это самобичевание. У нее под глазами виднелись темные круги, и макияжа было больше, чем положено. Когда песня закончилась, я на секунду убавила звук.

— Лара, с тобой все в порядке?

Отвечая, она даже не взглянула на меня. Несмотря на жуткое вождение, она пыталась сосредоточиться.

— Конечно, в порядке, а что?

Не надо было мне надоедать ей! Несмотря на все наши с Ларой попытки найти новые подходы к дружбе, между нами все еще стоял барьер высотой с Великую китайскую стену.

— Да нет, просто у тебя усталый вид.

Лара бесстрастно пожала плечами:

— Я пытаюсь привести свой роман в божеский вид, у меня уже мозги набекрень съехали. По-моему, мне надо немного спустить пар. Сделать что-нибудь сумасшедшее. Спасибо, что согласилась пойти со мной, Элизабет. Мне очень нужна компания.

— Пожалуйста, — сказала я, не кривя душой. Мы подъезжали к красивой испанской асиенде. Место вечеринки изменили специально под окончательный список дорогих гостей. Этот дом устроился сразу за каньоном Раньон. Мы припарковали машину и ступили в открытые ворота, в которых стояли обязательные два человека в черном со списком гостей в руках. Именно такой и должна была быть вечеринка на Хэллоуин в этом году. На нее труднее попасть, чем к Трею Паркеру, — и если ты среди гостей, значит, можно расслабиться: ты достаточно крут. Я нервно сглотнула.

Когда мы взбирались по ступеням к двери, Ларе приходилось чуть ли не подталкивать меня, чтобы я шла вперед. При виде такого великолепия я потеряла дар речи. Это было все равно что попасть в дом с привидениями, не заплатив ни доллара, или оказаться в закулисье. От лужайки поднимался пар, который зловещим туманом окутывал входную дверь, а звук завывающего ветра доносился со всех сторон. Могильные плиты ныне здравствующих глав студий были в беспорядке разбросаны на лужайке, и я уверена, что за стоящим в стороне ивовым деревцем шевельнулся и исчез чей-то скелет. Лара заметно негодовала, снимая паутину со своего парика а-ля Мария Антуанетта.

— По-моему, это слишком. Черт подери! — проворчала Лара, и дверь вдруг со скрипом открылась.

— Перестань, разве тут не здорово? — Прочитав в ее взгляде явное безразличие, я поняла, что ответ отрицательный.

Когда растворилась дверь, я огляделась, надеясь обнаружить за ней хозяина и поблагодарить его за гостеприимство, но похоже, что она открылась сама по себе. Мелкая дрожь пробрала меня, когда мы входили в похожий на пещеру холл. И хотя дом не изобиловал мебелью и отовсюду свисала паутина, он производил впечатление не дома с призраками, а скорее обитаемой и оживленной усыпальницы голливудского гламура. Каждая деталь дома была невероятных размеров, начиная с каменных плит из песчаника, которые покрывали пол холла и вели к лестнице. На секунду мне стало интересно, что может быть погребено под такими массивными кусками скалы.

— Лара, а чей это дом?

— Понятия не имею, но он потрясающий. Думаю, его хозяйка Бетти Дэвис или, может, Мирна Лой. Кто-то из них работает декоратором, и по-моему, этот контракт закончился только на прошлой неделе.

Позже, от хорошо информированных гостей, я узнала, что здесь никто не жил уже много лет и дом намеревались выпотрошить и придать ему первоначальную красоту. А пока он служил идеальным местом для Хэллоуина, и при виде свисавших со всех сторон трупов размером шесть на восемь футов я решила держаться поближе к Ларе. Где-то вдалеке я слышала голоса, но освещение было таким тусклым, а стены задрапированы такой плотной черной тканью, что я не смогла точно определить, откуда они доносились. Я почувствовала, как что-то касается моего локтя, и вдруг из темноты вылетела голова и остановилась в дюйме от моего лица. Я закричала так пронзительно, что могла бы составить серьезную конкуренцию Дженет Ли на кастинге для «Психоза». Это была отрубленная голова с ненастоящей кровью. Она болталась передо мной, и я услышала смех в дальнем конце холла. Наверное, лучше не ходить на вечеринки в Хэллоуин в Голливуде. Здесь их принимают слишком серьезно, на мой взгляд. Я посмотрела на Лару и удивилась. Слева от меня ее уже не было, она обхватила меня за талию, спрятавшись, как маленькая девочка.

— Лара, с тобой все в порядке?

Она взглянула на прыгающую голову и от удивления захлопала своими большими глазами:

— Боже, она как настоящая! Эти больные свихнувшиеся художники, наверное, целый день на нее убили. — Она оторвалась от меня и засмеялась над собой: — Господи, я что, волнуюсь?

Я хотела ответить ей, что да, но вместо этого улыбнулась, когда она поправляла свой парик. Парик этот был потрясающий. Добрых два фута в высоту и с птичьим гнездом. Красную отметину от гильотины и алебастровую кожу дополняла одежда восемнадцатого века, позаимствованная у знакомого костюмера. В этом темном коридоре Лара выглядела зловеще-призрачной, невероятно крутой и очень грустной.

Когда мы наконец перебрались в другой конец дома, благополучно донеся свои завтраки в своих желудках, вечеринка была в самом разгаре. По ледяным скульптурам струилось розовое шампанское, а убийца из «Крика» подавал закуски, оформленные в виде отрубленных пальцев. Я схватила один такой пальчик с подноса, забыв поблагодарить скрюченного монстра-официанта. К моему удивлению, гости постарались со своими костюмами на славу. Обычно жителя Лос-Анджелеса невозможно заставить вылезти из «вьетнамок», но сегодня вся безвкусная круть была развеяна по завывающему голливудскому ветру, а звезды и режиссеры, которые обычно слишком серьезны, чтобы наряжаться, превратились во Франкенштейнов и Дракул с таким количеством фальшивой крови и отрубленных конечностей, что мне стало не по себе. По всему было видно — для них это захватывающий эксперимент. Я в своей форме французской горничной смотрелась простодушной дилетанткой.

К счастью, через час, когда мой веничек украл перевозбужденный шмель, а мои чулки порвал своей кольчугой рыцарь в сияющих доспехах, я походила на дешевую шлюху с Сансет, которая заглянула сюда после оргии. Это как раз было ужасно в тему. Я уже прочесала гостей в надежде наткнуться на Люка Ллойда, но поняла, что узнать даже собственную мать тут было бы затруднительно. Здесь собралась лощеная голливудская тусовка — очень крутая компания. Я то и дело обновляла свой блеск для губ и была начеку: едва ли я переживу очередное фиаско, если снова случайно натолкнусь на кого-нибудь в таком публичном месте; это уже стало действовать мне на нервы. Плохо то, что он кажется таким милым. Таким искренним. На самом деле мне просто надо постоянно напоминать себе о том, что он, может быть, не более искренний, чем тот Невероятный Халк, который подавал сашими из тунца.

Как я и предсказывала, Лара представила меня парочке гостей и смылась в потоке приветствий и восхищений, оставив меня обсуждать с гримершей, которая была одета, как Мэрилин Монро после передоза, ее грудные имплантаты. Она на все лады расхваливала преимущества соевых бобов над соляным раствором и новое защитное покрытие на силиконовом мешке. Потом, бросив взгляд на часы, чтобы засечь время и узнать, сможет ли она вещать свой трактат еще час, я заметила, что она пристально смотрит на мою ложбинку, которую создавал поддерживающий лифчик «Тайна Виктории». Она поймала мой встревоженный взгляд.

— Ой, прости, что я так таращусь, но скажи мне: кто делал твою грудь? Она такая натуральная. Я хочу сказать, ты только посмотри, какой нежный изгиб!

И не успела я оглянуться, как она уже мяла мою грудь обеими руками и сжимала ее, как будто я корова-призерша на окружных соревнованиях.

— Донни, иди сюда и потрогай! — Она воодушевленно улыбнулась, и ее платиновый парик слегка съехал от восторга. — Не волнуйся, Донни — мой муж. — A-а, ну это совсем другое дело.

Донни очутился возле нас в мгновение ока, его жена взяла его руку и положила на мою грудь. Я тут же узнала Донни. Наверное, потому, что он, хоть и одетый как Майкл Джексон, снял свою страшную резиновую маску а-ля Майкл после операции и я увидела настоящее лицо Донни. Несмотря на покрытую мелкими морщинками кожу и редеющие волосы, он был причиной моих юношеских слез, одним из тех изящных неоромантических героев восьмидесятых с безволосой грудью и локонами, идеально уложенными гелем, совсем как на скульптурах Микеланджело. Если я правильно помню, Донни открыл конкурс «Стань звездой». Надо позвонить родителям в понедельник и спросить, не завалялось ли где-нибудь постера с его автографом. Когда-то он висел у меня над кроватью.

— Потрясающая работа. — Донни смотрел и щупал меня. Сначала одной рукой. Потом в дело пошла и вторая. Я стояла как вкопанная. Мне не хотелось показаться гордой или слишком легкоуязвимой, но вскоре я поняла, что таким макаром они пытаются заманить меня в койку, и если я не прекращу это сейчас, то после очередного коктейля буду давать жару в их постели. И несмотря на то что когда-то я была бы рада этому опыту, а в четырнадцать лет так и вообще продала бы свои ролики, только чтобы Донни схватил меня и увлек к себе — с этой Мэрилин или без нее, не важно, — сейчас я стала гораздо старше, Донни — значительно менее привлекательным, и я понятия не имею, что могла бы делать с ними, даже если бы захотела. Так что я мило улыбнулась и отвела шарящие по моей груди руки.

— Было очень приятно с вами познакомиться. — Я поднялась. — Кстати, они натуральные, — добавила я. К счастью, этого факта оказалось достаточно, чтобы они остались стоять с открытыми ртами, и я воспользовалась возможностью улизнуть. Я отправилась к ступенчатому бассейну, куда, по всей видимости, переместился эпицентр вечеринки.

Ступив во внутренний дворик, я оказалась в толпе задравших голову и устремивших взоры на крышу дома людей. Все обсуждали какую-то сумасшедшую девицу, которая шла вдоль крыши. Они гадали, была ли она гвоздем программы или она все это всерьез.

Я взглянула вверх на затянутое облаками ночное небо и различила на его фоне силуэт в одежде восемнадцатого века, и, не видев Лару уже больше часа, я готова была биться об заклад, что не обозналась даже с расстояния в три этажа: это был ее парик.

Я повернулась к вампиру, стоявшему рядом:

— Долго она там стоит?

— Примерно минут десять. Она кричит что-то про бассейн, что давно мечтала прыгнуть в него с крыши. Надеюсь, парик у нее держится хорошо.

— Господи, неужели никто не попытался снять ее оттуда? — в панике воскликнула я.

Он посмотрел на меня так, словно я с Урана.

— Я ее наркотиками не пичкал. От меня-то что надо?

Я кинулась назад в дом и на всех парах полетела к главной лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. На верхнем этаже оказалось много запертых дверей, и мне пришлось открывать одну за другой, выкрикивая имя Лары, в надежде обнаружить окно, через которое она выбралась на крышу. Потом до меня дошло, что есть еще одна лестница, которая ведет на чердак. Свет был включен, и когда я поднялась на последнюю ступень лестницы, то в маленьком распахнутом окне увидела, как Лара расхаживает в своих пышных юбках по сильно поврежденной покатой крыше и смеется. Я прикинула, что с моего места до нее примерно двадцать ярдов. Теперь я больше не бежала, а спокойно шла, стараясь не испугать ее.

— Лара… Это Элизабет, — произнесла я так спокойно, как могла, направляясь к окну. — Лара, что ты там делаешь? Может, спустишься с крыши на секундочку?

Лара обернулась — так резко, что ее левая нога соскользнула. Но когда я уже была готова прыгнуть вслед за ней, она выпрямилась.

— Элизабет, это ты? Поднимайся! Тут так весело! Представляешь, отсюда видно надпись «Голливуд»!

— Хорошо, милая, уже иду. Ты только погоди секунду. — Я вскарабкалась на карниз и прочно уселась на внутренней стороне оконной рамы. И храбро улыбнулась Ларе.

— Вот так, давай присоединяйся! Боже, как же мы сегодня повеселимся! Я сейчас прыгну в этот бассейн! Новый старт, духовное перерождение.

Я вцепилась в раму и глянула вниз. Бассейн казался пятнышком сияющей лазури на фоне бетонного ландшафта. Я знаю, какое это притягательное место — бассейн на вечеринке, но моя страсть к профессиональному самоубийству была запрятана глубоко в подсознание. А вот Лара имела все шансы умереть реально, если только прыгнет.

— Лара. Здесь очень высоко. Ты поранишься.

— Не будь такой трусихой, Элизабет! Надо жить с риском! Все равно я уже делала это раньше.

— Но не с такой высоты. Зайди, пожалуйста, на секунду. Пожалуйста. Мне очень надо сказать тебе кое-что важное.

Она снова захохотала и на один шаг приблизилась к краю покрытой шиферной плиткой крыши. Я бросила лихорадочный взгляд на чердачную комнату в ожидании наития. Я надеялась обнаружить сетку безопасности или что-нибудь в этом роде, до чего я могла бы дотянуться и затащить внутрь. Подошел бы даже, не знаю, заблудившийся тусовщик. Естественно, ничего похожего я не обнаружила. Все, что было на чердаке, — это старые коробки, книги и мебель. Видимо, в доме убирались, а про чердак забыли.

— Ему наплевать, умру я или нет.

Я не отрывала взгляда от Лары.

— Кому? — Мне надо было снять ее с крыши, прежде чем: а) она прыгнет или б) кто-то догадается, что она это всерьез, и вызовет полицию. Тогда вся история попадет в газеты. Никто никогда не поверит, что она сделала это не из-за ужасающих условий работы в Агентстве!

— Моему парню. Ты такая хорошая, правильная, ты подумаешь, что я порочная, Элизабет, но он женат. — Она начала плакать.

— Лара, давай ты уйдешь оттуда и мы все обсудим.

Лара горестно засмеялась:

— Я не собираюсь умирать, Элизабет. Я только хотела развлечься. Забыться на время.

— Ну, хочешь ты того или нет, стоит тебе сделать шаг с крыши — и ты история, — предупредила я.

Она резко повернулась ко мне:

— А я и так история. Видишь, я одета как Мария Антуанетта.

— Ладно, шутки в сторону. Давай иди сюда, мы поговорим о твоем женатике.

— А может, я прыгну? — Она легонько качнула головой. Парик свалился и полетел в бассейн. Встревоженные возгласы огласили ночной воздух. И к своему ужасу, в этот момент я поверила, что она действительно может прыгнуть.

Мне нужно было что-то, что отвлекло бы ее разум от того, что она так отчаянно пыталась забыть. Я оглядела чердак. Книги! Похоже, старая классика? Я перебросила ноги с оконного переплета, спустилась на пол и подошла посмотреть, что за книги свалены в углу. Подняв одну, я поднесла ее ближе к окну.

— Ух ты, Лара! Взгляни-ка! «Анна Каренина»! Боже мой! Какой старый экземпляр! Ты только посмотри на переплет! Какой красивый. — Я притворилась, что нахожусь в оцепенении, и осторожно полистала изящные пожелтевшие страницы. Я сказала все это наобум, но каким-то чудом спустя мгновение Лара оказалась рядом со мной.

— Дай-ка! — Она протянула руку и взяла у меня книгу. — Красивая. — Открыв ее, она прочла вслух эпиграф: — «Мне отмщение и аз воздам». — И когда Лара потонула в водопаде слез, я с облегчением вздохнула. Я выглянула из окна и, после того как прошло мое головокружение, увидела, что толпа начала расходиться. Слава Богу, существует забывчивость. Утром никто и не вспомнит об этой сцене. А те, кто вспомнит, решат, что это какая-нибудь пробивная актриса хотела привлечь к себе внимание в попытке добыть представителя или роль в фильме.

Теперь, когда она пришла в себя, я зашла в комнату и подняла с полу пару шуб — они вывалились из деревянного шкафа. Интересно, а не реальная ли Мэрилин забыла их здесь после вечеринки так много лун назад?.. Одну шубу я набросила на плечи Ларе, другую — себе.

— Ну, милая, что произошло? — спросила я у Лары.

— В общем, последние два года я встречалась с этим женатым парнем. А вчера я с ним рассталась. Он изменял и жене, и даже мне, и меня это доставало, но теперь я думаю, что у него роман еще с кем-то из тех, с кем он работает. — Она выглядела подавленной. Я взяла ее под руку. — Ну вот, просто это все было неправильно, и я не такая. Мне нужно нечто большее. — Она резким движением села на пыльный деревянный пол, сжимая в руке книжку. Рыдая и икая, она рассказала мне, как познакомилась со своим женатиком в ночном клубе, еще когда училась в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Она работала за стойкой, чтобы свести концы с концами, а тут появился он и рассмешил ее. Он был придурком, но смазливым придурком, и прошел еще год, прежде чем у них началась интрижка.

— Я не знаю, что мне делать. Мне то грустно, то весело, я разрываюсь между радостью и отчаянием. Это ужасно. Меня даже веселиться не тянет, потому что я запуталась.

Я отвязала свой передник и дала его Ларе вместо салфетки.

— С тобой все в порядке. Просто ты оказалась в сложной ситуации.

— Понимаешь, стоит мне подумать, что я буду жить без него, и сама жизнь теряет смысл. Я понимаю, что это глупо и ужасно высокопарно. Я знаю, что он подавляет меня. Он дает слово, что бросит всех остальных, но не держит его. Как бы я хотела, чтобы все было по-другому. Если бы я только могла последовать собственному совету! — Она посмотрела на свои ногти. — Я лицемерка, Элизабет. Он из индустрии.

— Да? — Я ощутила прилив тошноты. — А его имя, случайно, не Люк Ллойд, а? — спросила я.

Лара озадаченно взглянула на меня:

— Продюсер «Венчальной расправы»?

Черт, я себя выдала! Но она не должна на меня сердиться, особенно теперь, после своих откровений.

— Да. Я недавно познакомилась с ним и…

— Он не женат, Лиззи, так что даже если ты и нарушила все правила и переспала с ним, я тебе все равно в подметки не гожусь, милашка.

— О, да нет! Мы просто видимся время от времени. И он очень милый и помнит, как меня зовут. Но он не моего круга.

Лара стукнула меня по ноге. Больно, между прочим.

— Какого еще круга? Перестань молоть чепуху! Элизабет, не задерживай движение. Ему очень повезло наткнуться на такую умную и интеллигентную девушку, как ты.

— Спасибо, Лара. — Над этим я подумаю позже. — Но что же мы будем делать с твоей историей? Могу я чем-нибудь помочь?

Она горестно покачала головой:

— Если бы… Я, наверное, буду дальше писать свою книгу. Переложу на ее страницы всю свою боль и страдания, и тогда, может быть, вся эта ерунда наконец-то обретет смысл.

— У тебя получится замечательная книга!

— Если я ее когда-нибудь закончу. Пора становиться серьезнее и перестать потакать своим желаниям. Я думала, что явлюсь сюда и буду развлекаться, встречу другого парня, который заставит меня забыть прежнего. Но всякому, кто ко мне подкатывается, меня так и тянет врезать или по ребрам, или по яйцам. Все кажутся какими-то пресными!

Она поднялась и одернула юбку. Тушь размазалась у нее вокруг глаз, и она была похожа на енота. Я положила руку ей на плечо и задержала ее.

— Погоди, у тебя везде тушь. — Я смочила палец слюнями и попыталась снять разводы, но только еще глубже втерла их в ее бледную кожу.

— Ой, ладно. Оставь. Для пущего эффекта, как у призрака. И вообще я уже собиралась домой. Хватит мне веселья на одну ночь. — Она нежно сжала «Анну Каренину». — Как ты думаешь, кто-нибудь заметит, если я ее возьму?

— Честно говоря, я думаю, что никто даже не подозревает о ее существовании. Уверена, что здесь спрятана еще целая куча всего. Например, любовные письма Рудольфа Валентино Грете Гарбо. — Я засунула руку в коробку, и там, по-моему, что-то зашевелилось. Я выдернула руку. — Может, пойдем? Я тоже немного устала.

Мы поднялись и, взявшись за руки, стали спускаться по лестнице.

— Да, в Хэллоуин лучше держаться подальше от всяких коробок, чтобы, чего доброго, не выпустить все зло мира, — меланхолично произнесла Лара.

— Но есть еще надежда, — напомнила я. — Именно она лежала на дне ящика Пандоры, помнишь?

— О да, надежда нам понадобится, — сказала Лара, когда мы оказались внизу. — С надеждой мы прорвемся.