Звучат лишь письмена: Судьбы древних библиотек

Виварий

Итак, некогда могучая и, казалось, незыблемая Римская империя начала агонизировать. Непреодолимый экономический кризис, изнурительные войны, непрерывные восстания рабов и колонов, нашествия варваров неуклонно вели ее к верной смерти. «Всеобщее обнищание, сокращение торговых сношений, упадок ремесла, искусства, уменьшение населения, упадок городов, возврат земледелия к более низкому уровню ― таков был конечный результат римского мирового владычества», ― писал Ф. Энгельс.

Предводитель гуннов Аттила, степные кони которого щипали альпийскую траву, заставил некогда гордый Рим платить себе дань. Лавины вестготов и остготов неоднократно захватывали и грабили столицу. Наконец, вандалы, подвергли город чудовищному разрушению. При этом погибло и много ценнейших памятников культуры, в том числе папирусных и пергаментных книг. С тех пор всякое бессмысленное уничтожение культурных ценностей называется вандализмом.

Известна и дата окончательного падения Западной Римской империи ― 476 год, когда Италией стал править один из вождей германского племени скиров. Через 17 лет страна была завоевана вестготами, которые основали здесь свое государство во главе с королем Теодорихом. Столицей государства стала Равенна, воспетая впоследствии многими поэтами, в том числе Александром Блоком.

Король не умел читать, не умел писать, а под документами «подписывался» с помощью золотой дощечки-трафарета, на которой были прорезаны буквы его имени.

Секретарем и советником короля был Флавий Магн Аврелий Кассиодор Сенатор ― «один из величайших культурных деятелей средневекового Запада», как назвал его Н. Н. Голенищев-Кутузов ― советский следователь средневековой латинской культуры Италии. Этот образованнейший римлянин, выходец из знатной семьи, писатель и философ, составлял официальные письма, отличавшиеся особой элегантностью, указы, другие государственные акты. Впоследствии Кассиодор объединил их в один кодекс под названием «Variae» («Разное»). Составитель его хотел дать своим последователям образец изысканного дипломатического стиля. Документы сборника, по словам их автора, «исполнены благоухания древности». Он создал также ряд значительных философских и исторических произведений. По просьбе Теодориха Кассиодор написал «Историю готов» в 12 книгах, где доказывал благородство и древность готов. Он широко использовал греческие и римские сочинения о германцах, а за образец взял Тацита. «История готов» дошла до нас в сокращении, сделанном готом Иорданом, под названием «О происхождении и деятельности готов». Даже в таком урезанном виде эта «История...» ― драгоценный памятник истории германских народов. Кассиодор перевел на латинский язык «Иудейские древности» Иосифа Флавия.

Дошла до нас (правда, тоже в извлечениях) «История рода Кассиодоров» и другие его произведения («О душе», «Хроника», «Толкование на псалмы Давида»). О значении его трудов Н. Н. Голенищев-Кутузов пишет: «Литературное наследие Кассиодора Сенатора было мостом, перекинутым из античности через самый темный период средневековья к XI ― XIII вв. ― периоду восстановления наук и обновления литературных традиций в западноевропейских странах».

В течение трех десятилетий этот замечательный человек занимал высшие должности в Италии, был последовательно министром двора, консулом, губернатором... Он вынашивал идею создания могучего итало-готского государства, мечтал о развитии просвещения, об организации в Риме первого христианского университета. Его замыслы осуществить было невозможно. Это сознавал и сам Кассиодор. «Пока бушевали войны и разражались битвы, ― писал он, ― желание мое не могло исполниться. Во времена тревожные не находит себе места дело мира». Видимо, поэтому в пятьдесят лет он оставил государственную службу и сменил «римскую тогу на монашескую рясу». Кассиодор удалился в свои владения на юге Италии близ небольшого города Сцилаце, что на берегу Тирренского моря, «где прозрачен свет, мягок воздух, солнечна зима и полно свежести лето». Здесь, в тиши своего поместья, он основывает один из первых в Европе монастырей ― «Виварий». Подлинным гимном звучат его слова об этом райском уголке земли. Здесь и прохладные сады, и зеленеющие нивы, и прозрачный поток реки, обильный рыбой, и рощи близлежащей горы Кастельской.

Конечно, Кассиодор сознавал трагический фон созданной им идиллии в краткое затишье между владычеством остготов и нашествием лангобардов...

И все же... монастырь действовал полвека и создан был прежде всего как «приют мысли». Это был подлинный (и крайне редкий для того времени) центр культуры. Именно в Виварии (это слово М. Ильин перевел как «обитель жизни») Кассиодор Сенатор хотел сохранить те литературные ценности, которые еще не погибли, сохранить и передать потомкам достижения античных мудрецов.

Первой обязанностью монахов он считал заботу о своем умственном и духовном развитии. Он организовал в обители школу для юношей с довольно широкой программой обучения (в античных традициях). Здесь преподавались грамматика, риторика, логика, математика, музыка, космография, практическая медицина. Учебным пособием служило, в частности, составленное Кассиодором фундаментальное энциклопедическое сочинение «О науках и искусствах», содержащее обширные сведения о «семи свободных искусствах».

Кассиодор создал библиотеку и скрипторий ― первую средневековую мастерскую письма, широко поставил переписку книг. Он считал ее очень важным делом: «...мне более по душе труд книжного переписчика. Широко и далеко рассеивается написанное им. Прекрасна воля, похвальна усидчивость тех, кто вещает людям рукою, отверзает язык перстами, несет молчаливое добро и борется против зла пером и чернилами». Обитель стала местом плодотворной литературной работы. Это и редактирование, и исправление текста, перевод с греческого на латинский язык и даже создание оригинальных произведений. Сам основатель Вивария прокомментировал ряд книг Библии. Он стал, по справедливому замечанию одного историка, родоначальником многочисленных поколений «антиквариев», «либрариев», «скрипторов» (по терминологии Кассиодора, антикварий ― это переписчик).

В одном из кодексов (он хранится в Лауренцианской библиотеке во Флоренции) есть миниатюра, как предполагают, с изображением самого Кассиодора. Он держит на коленях кодекс, в правой руке ― калам; перед ним пюпитр с чернильницей, слева ― шкаф с раскрытыми створками, на полках ― книги, на нижней полке ― орудия письма.

Средневековый скрипторий ― это большая светлая комната со столом посередине, за которым сидели монахи-копиисты над квадратными почти тетрадями с чернильницами на пюпитре и каламом в руке. Редакторы, переводчики и корректоры (по свидетельству Кассиодора, список сверялся с текстом более древних кодексов) занимались в отдельных помещениях. Рукописные книги, как правило, создавались огромные ― во много сотен листов, по формату близкие к квадрату. Один из кодексов превышает тысячу страниц. Материалом служил очень тонкий, гладкий, прекрасно вылощенный с обеих сторон пергамент. Лишь труд Иосифа Флавия написан на папирусе.

Скрипторий Кассиодора был оборудован необходимым инвентарем, материалами и разнообразными инструментами для письма. О наборе необходимых для переписчика вещей можно судить по приписке к сборнику греческих стихотворений: «Этот мягкий свинец, определяющий движение моих пальцев, это перо для искусных росчерков, этот ножик, расщепляющий и утончающий его, камень, на котором заостряется тростник, наконец, всю сумку с лощилкой, губкой и чернильницей, бывшими орудиями моего смиренного занятия, я приношу тебе, о боже, потому что ослабленные возрастом руки и глаза отказываются от работы». Мастеру-переписчику для работы нужны были перо или калам, линейка, свинцовый карандаш для разлиновки листа, циркуль, несколько ножичков для заточки пера, пемза для стирания ошибок, раковина для разглаживания страниц, чернильница... Существовал целый свод правил для подготовки всех этих инструментов и пользования ими.

Заботился Кассиодор и о высоком уровне переписки книг, о четком порядке и в скриптории, и в библиотеке, которую рассматривал как сокровищницу монастыря. Для этого он составил труд ― «Руководства к изучению божественной и светской литературы», произведение чрезвычайно широкого тематического диапазона. Здесь можно найти рекомендации о том, что заголовки следует делать красным цветом, что рукопись можно переписывать не только днем, но и ночью, используя лампаду ― «оберегательницу священного пламени». Чтобы «облечь красоту содержания в изящную внешность», готовую рукопись переплетали. В библиотеке Вивария хранился кодекс с образцами рисунков для переплетов. Исследователи предполагают, что кроме скриптория и библиотеки, в Виварии была и переплетная мастерская, где трудились «знающие мастера переплетного дела».

Автор «Руководств...» разрабатывает также вопросы грамматики и риторики; вводит читателя в изучение семи свободных искусств; рассматривает (в главе о риторике) учение о силлогизмах и определениях. Кроме сведений по существу того или иного «искусства», имеется библиографическая информация. Таково краткое содержание второй части.

Большинство глав первой части труда Кассиодора содержат сведения о литературе, это своего рода библиографическое пособие (но не только!). В нем указаны богословские и юридические трактаты, богослужебные книги, важнейшие комментарии на книги Ветхого и Нового завета, произведения христианских писателей, в том числе таких крупных, как Августин и Иероним, сочинения античных писателей по космографии (Птолемей), агрикультуре (Колумелла), медицине (Гиппократ, Гален), обширные сведения об исторических произведениях. Две рукописи трудов Аврелия Августина, связанные с Виварием, хранятся ныне в Государственной Публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. Первая включает различные его произведения и была подготовлена еще в V веке, а потом попала в Виварий. Вторая содержит текст его знаменитого труда «О граде божьем». В Публичной библиотеке хранится еще один «загадочный» кодекс, но о нем речь впереди.

Братия Вивария пользовалась библиографическими трудами, такими, как «Книга о знаменитых мужах» Иеронима и «Книга о церковных писателях» Геннадия (они входили в один кодекс).

Неутомимый исследователь рукописей раннего средневековья и мастерских письма того времени О. А. Добиаш-Рождественская пришла к выводу, что большинство рекомендуемых в «Руководствах...» книг Кассиодор уже имел в своей библиотеке. Часть из них он закупал, но большинство было создано, переписано в скриптории. И еще: по ее мнению, «в системе чтения мирское занимает первое место».

Следовательно, мы имеем представление о том, когда, где, кем создавалась первая библиотека средневековой Европы, и о том, каков был ее фонд! Случай, бесспорно, редчайший.

...На долю произведения Кассиодора Сенатора «Руководства...», особенно первой его части, выпала счастливая судьба. Им пользовались пять столетий, оно дошло до нас во многих списках. На протяжении этих пяти веков, пишет советский историк иностранной библиографии К. Р. Симон, первая часть «Руководств...» Кассиодора «исполняла функцию пособия для комплектования монастырских библиотек, была, выражаясь современными терминами, рекомендательной библиографией, ориентирующейся на читателей-монахов и, в первую очередь, на монахов-переписчиков». Добавим, что «Руководства...» представляют собой и каталог первой средневековой библиотеки Европы.

Для монахов-переписчиков Кассиодор уже на склоне лет подготовил своего рода инструкцию ― «Орфографию», содержащую советы и наставления древних талинских грамматиков. Эта книга стала общеизвестна в средневековой Европе потому, что ее материалы использовал в своих сочинениях средневековый ученый-энциклопедист и историк Исидор Севильский (IX век).

На закате деятельности Кассиодора в Северную Италию вторглись лангобарды во главе союза германских, сарматских и болгарских племен. Варвары беспощадно уничтожали города, истребляли жителей. Папа Григорий I такими скорбными словами говорил о бедствиях страны: «Всюду, куда ни взглянем, наши твердыни ― в развалинах, поля опустошены, земля превращена в пустыню. Не видно земледельца в поле, никого почти не осталось в городах, а если кто и уцелел от истребления, то и эти немногие ежедневно и беспрестанно гибнут и гибнут от убийств... Рим, этот былой властитель мира ― чем стал он теперь? Покинутый своими гражданами, разграбленный врагами, он теперь ― лишь груда развалин». Как это похоже на произведение автора Древнего Шумера «Плач по городу Уру», разрушенному врагами!

Нашествие и господство лангобардов разрушило многие центры культуры, приостановило интеллектуальную деятельность в городах северной и центральной Италии, но Виварий, расположенный на юге Италии, избежал этой участи.

...Окруженный учениками, занятый литературой и богословием Флавий Магн Аврелий Кассиодор Сенатор прожил в своей обители всю вторую половину жизни и умер в возрасте ста лет (575 г.), оставив хорошо подобранную библиотеку и труды по организации мастерских письма и книгохранилищ. Пять десятилетий Виварий был подлинным оазисом культуры среди моря невежества.

Но деятельность Кассиодора, его усилия по спасению культурных ценностей, по размножению античных памятников была в то грозное время исключением. Тогда господствовала прямо противоположная точка зрения, в наиболее обнаженной форме высказанная одним из современников папы Григория I, который не без пафоса обрушился на античность, на выдающиеся художественные и научные произведения прошлого (хотя и показывает своими произведениями, что сам он с ними знаком), на светское образование и на знания вообще.

Он восклицал: «К чему вся эта нищета мирских знаний, какую пользу могут принести нам разъяснения грамматиков, которые способны скорее развратить нас, нежели наставить на путь истины? Чем могут помочь нам умствования философов Пифагора, Сократа, Платона и Аристотеля? Что дадут песни нечестивых поэтов ― Гомера, Вергилия, Менандра ― читающим их? Какую пользу, спрашиваю, принесут христианской семье Саллютий, Геродот, Ливий, историки-язычники? Могут ли Гракх, Лисий, Демосфен и Туллий соперничать своим ораторским искусством с чистым и ясным учением Христа? В чем полезны нам причудливые измышления Флакка, Солина, Варрона, Плавта, Цицерона?..» Сохранилось и письмо папы римского одному из епископов: «Ты, кажется, учишь грамматике ― я не могу повторить этого, не краснея. Я печален и вздыхаю. Докажи, что ты не занимаешься вздорными светскими науками и мы будем прославлять господа нашего».

И все же среди мрака невежества нет-нет да и вспыхивали огоньки новых культурных центров со скрипториями и библиотеками, где переписывались и хранились не только богослужебные книги, но и те, которые, по словам папы римского, пропагандировали «вздорные светские науки». Вместо погибших, разрушенных, пришедших в упадок возникали новые. По образцу Вивария создается, например, мастерская письма и библиотека при ней в знаменитом монастыре Монте-Кассино, основанном Бенедиктом Нурсийским близ Неаполя. Книжное дело здесь со временем стало одним из главных занятий братии. Создавались и другие скриптории, библиотеки ― в разное время, в разных странах.

Шли годы, десятилетия, они слагались в века, книги гибли в огне пожарищ и кровопролитных войн, их расхищали, сжигали, топили. Но самое удивительное, что все-таки книги (пусть не все) сохранились вопреки всем невзгодам. И очень многие из них сквозь толщу времени (14 столетий!) дошли до нас, преодолев невероятные трудности. Виварий, скрипторий и библиотека ненадолго пережили своего организатора, они прекратили свое существование в самом конце шестого или начале седьмого века.

А книги? Какова их судьба? И как удалось проследить, восстановить их судьбу? Помогли, конечно, сами рукописи.

Некоторые уникальные кодексы ― и не в копиях, а в оригиналах сохранились. Их сложные пути из библиотеки в библиотеку на протяжении столетий прослеживали поколения ученых разных стран ― австриец Бер и француз Делиль, немец Циммерман и англичанин Лео, наконец, русская Добиаш-Рождественская. И сколько же кропотливого, многолетнего труда пришлось потратить, чтобы по едва уловимым признакам установить даты «издания» древних рукописей и мастерские, из которых они вышли. По характеру шрифта, оттенкам чернил, формам кодексов, миниатюрам, замечаниям на полях, припискам, шифрам, пояснениям устанавливались основные вехи на многовековом пути «кораблей мысли». Сколько людей прикоснулось к фонду, созданному в Виварии... Королева Лангобардская Теодалинда, ирландский ученый-монах Колумбан, безымянный писец книгохранилища в Корби, знаменитый кардинал Ришелье, каталогизаторы аббатства Сен-Жермен, секретарь русского посольства в Париже П. Дубровский ― все они так или иначе помогли сохранить бесценные уникумы, а те сохранили тепло их рук.

...Счастливая догадка исследователей памятников старины о том, что перечень книг в «Руководствах к изучению божественной и светской литературы» Кассиодора отражает состав его библиотеки, породила естественное стремление эти книги разыскать. Прежде всего ученых привлек старейший в Европе монастырь Бобио, который основал ирландский монах Колумбан. С двенадцатью товарищами в самом конце VI века он покинул свою родину ― «остров ученых и святых», чтобы «сеять свет истины». Это послужило началом «великого исхода» из Ирландии, движения, которое продолжалось ― волнами ― два столетия. Рассказ о культурных центрах в Ирландии выходит за рамки нашего повествования. Отметим только, что в монастырских общинах острова с их суровым аскетическим режимом и научным рвением знали не только латинский, но и греческий язык. В библиотеке Бангорского аббатства, откуда вышел Колумбан (как и во многих других ирландских монастырях) хранились рукописи сочинений Вергилия, Горация, Овидия, Ювенала, Клавдиана, а также Пруденция и других христианских поэтов. Необычайной литературной образованности ирландских монахов удивлялся Ф. Энгельс. Монастыри-города, самым крупным из которых в VI веке был Бангор, насчитывавший до трех тысяч монахов, были оазисами, чуждыми окружающей массе языческого населения. Замечательный деятель Каролингской эпохи Алкуин написал о контрасте «образованнейших учителей и народа весьма дикого».

Легенды, сказания, песни донесли до нас экзотический бытовой колорит странствий «продавцов знаний». «В утлой ладье, в скудной одежде, без дорожных припасов, но с драгоценными рукописями за спиной» перебирались они на континент, предлагая свои обширные знания и кодексы «за удобное место, способных учеников и необходимую для странников пищу и одежду». Вслед за первыми миссионерами устремились философы и поэты, знатоки языков, музыканты и художники, каллиграфы. И они несли «за спиной» рукописи античных авторов.

После недолгого пребывания во Франции и Швейцарии (по современной терминологии) Колумбан переправился через Альпы и обосновался в северной Италии. Здесь на развалинах старой церкви, подаренной ему лангобардской королевой Теодалиндой, он основал ― через сорок лет после смерти Кассиодора ― монастырь Бобио (613 г.). Принявшая христианство Теодалинда передала в скрипторий и библиотеку при нем награбленные на юге Италии книжные сокровища. Так в предгорьях Альп встретились ирландские кодексы с книжным наследием Вивария. И королева, и Колумбан видели, держали в руках книги, созданные в мастерской Кассиодора, помогли их сохранить. Впоследствии в Бобио принесли свои обширные библиотеки другие ученые странники-ирландцы: Комгал, Куммиан, Дунгал.

Дар Теодалинды, кодексы, поступающие из Ирландии, заложили основу фонда библиотеки, пополнявшегося теми книгами, которые создавали мастера скриптория. судя по каталогу, составленному в IX веке, в библиотеке Бобио, который вскоре стал важным культурным центром северной Италии, хранились во многих экземплярах рукописные книги Аристотеля, Демосфена, Цицерона, Горация, Вергилия, Лукреция, Овидия, Ювенала.

Тысячу лет, десять долгих столетий, существовала замечательная библиотека и мастерская письма, были у нее периоды блестящих взлетов и падений. Братия пыталась сберечь древнейшие манускрипты, в том числе и те, что были созданы в Виварии.

В VIII веке Карл Великий вывез отсюда часть книг во Францию, а в 1616 году по распоряжению одного из кардиналов остальные кодексы были рассредоточены, некоторые попали в Ватикан, другие в Милан. Через триста лет, уже в начале нашего века австрийский ученый Бер с «Руководствами...» Кассиодора в руках обследовал монастырские и иные книгохранилища Италии, разыскивал книги из Бобио, чтобы установить те из них, что имели своей родиной Виварий. И ученому удалось выявить многие такие книги и составить их перечень.

Казалось бы, на этом и закончилась история знаменитой библиотеки. Но ученым удалось внести еще один совершенно необыкновенный штрих. В Государственной Публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина был найден кодекс, который не только вышел из Вивария, но и сохранил приписку (глоссу) в шесть строк самого Кассиодора.

Попробуем проследить путь этого кодекса. Естественно, что из Вивария через Рим он вместе с другими сокровищами попадает на север Италии в Бобио ― дар лангобардской королевы. А дальше? Дальше ― Франция.

...Через три четверти века после смерти Кассиодора на земле галльской, «залитой еще волнами франкского варварства», королева Бальтильда основала аббатство Корби, где вскоре возникает мастерская письма, составляется библиотека. Началась усиленная переписка книг. Многое сделал для пополнения фонда аббат и глава мастерской письма Адалядар, знаменитый государственный деятель каролингской эпохи, «человек, который мало говорил, но много делал». На некоторых кодексах есть приписка: «По повелению отца Адаляндара». Наряду с религиозной литературой библиотека хранила произведения Цицерона, Марциала, Колумеллы, медицинские и астрологические трактаты. В каролингские времена монастырь Корби закупал их в Италии. Известно, что Карл Великий вывез книги из Бобио. Так здесь появились кодексы-странники.

Некоторые пришли в эту обитель из южной Италии и даже Африки, пришли и нашли приют на долгие столетия, например, труд Августина, возможно, с его автографом.

Через тысячу лет после основания библиотеки, в 1638 году кардинал Ришелье (сам ценивший книги, владевший богатой книжной коллекцией) распорядился изъять из Корби самые древние рукописи и поместить их, для лучше сохранности, в парижское аббатство Сен-Жермен ― одно из древнейших книгохранилищ Франции. На изъятых кодексах остался «след». Корбийский библиотекарь накануне отправки рукописей своего хранилища в Сен-Жермен сделал на них пометки: «Ex libris monasterii korbeiens» или «Korbeinsis monasterii».

Однако пристанище оказалось не очень надежным: через полтора столетия редчайшие корбийские манускрипты попали на аукцион. «Случайно» на этом аукционе оказался скромный чиновник русского посольства в Париже ― П. П. Дубровский, который купил 50 драгоценных кодексов, и на них появился еще один знак: «Ex musaeo Petri Dubrowscky».

Этот человек заслуживает того, чтобы рассказать о нем подробнее. О нем писали много и в прошлом, и в настоящем, в нашей стране, во Франции и Германии, но тем не менее биография его известна плохо. Родился он в Киеве 9 декабря 1754 года, в Киевской духовной академии получил образование. В ранней юности проявил живой интерес к различным памятникам старины и начал собирать книги. Образование усилило его увлечение историей и библиофильские пристрастия. Чтобы, по его словам, «довершить свои учения в иностранных университетах», уехал в Париж, где вначале «практикантом» в церкви русского посольства, а потом занимал незначительные должности в посольстве ― актуариус, переводчик; иногда посылали его с мелкими поручениями в другие страны. Советником и секретарем посольства он стал лишь в то время, когда весь основной состав его был отозван в Петербург. Все силы он отдавал собирательству, коллекционированию рукописей и книг. Только появившись в Париже, он встретился с Жан-Жаком Руссо. И не только встретился, но и получил от него ценный кодекс XV века итальянской работы с текстом Тита Ливия. В нем ― 363 листа; он облачен в пергаментный переплет.

На пергаментном форзаце ― владельческая аннотация, написанная рукою П. Дубровского: «Эта книга Тита Ливия была мне подарена знаменитым Жан-Жаком Руссо, во время его последнего краткого пребывания в Париже. Он ее получил почти в то же время от Кур де Жебелена; но книга служила в XVI веке также герцогу Лоренцо Медичи, гербы которого были умышленно стерты. Екатерина Медичи привезла ее во Францию и подарила аббатству Сен-Дени близ Парижа, библиотека которого сильно пострадала во время революции сторонников так называемой реформированной веры, и книга эта переходила из рук в руки примерно вплоть до середины нынешнего века. Маркиз де Пальми подарил ее г-ну Кур де Жебелену, имя которого навсегда будет бессмертным вследствие его преисполненных учености изысканий относительно происхождения письменности. В мои руки книга попала в 1778 году. П. Дубровский».

Это было правилом коллекционера ― писать на самой находке время и место ее приобретения, излагать ее судьбу, сообщать сведения об авторах и переводчиках.

Еще несколько штрихов из биографии П. Дубровского. В Париже он завел русскую типографию, в которой собирался печатать собственные книги и «Декларацию прав человека и гражданина» в русском переводе. Но замысел не осуществился.

Но главное ― он собирал, собирал и собирал всевозможные редкие рукописи, документы и книги, особенно любил и ценил древние. Почти все кодексы V ― IX веков, хранящиеся в Публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, происходят из коллекции Дубровского ― хроники, календари, неизвестные списки средневековых писателей, философские трактаты. Имел он в Париже помощников в своей страстной собирательской деятельности. Н. М. Карамзин, встретившись с Дубровским в столице Франции, писал в «Письмах русского путешественника», что он «знаком со всеми здешними библиотекарями и через них достает редкости за безделку, особенно в нынешнее смутное время», знаком был и с королевским библиотекарем д`Ормессоном.

Значительную часть своих коллекций Дубровский вывез из Парижа, когда вместе с посольством покинул Францию, вторая часть (неполная) ему была выслана из Парижа в Петербург. Коллекция вызвала большой интерес в Северной Пальмире. О ней писали «Вестник Европы» и «Северный вестник». В 1805 году все собранные сокровища Дубровский (после некоторых колебаний) передал в Петербургскую публичную библиотеку, в специально созданное «депо манускриптов», а сам стал его первым хранителем. Оценивая коллекцию, хранитель ее писал А. Н. Оленину: «Сие собрание давно уже известно всему свету и удивило множество ученых людей в Германии, Англии, Франции... превосходит всех по древности, по комплекту разнородных писем от четвертого века до изобретения книгопечатания, также по свежести миниатюрной работы, ведущей непрерывную нить от упадка римской живописи до времени Рафаэля...» В коллекции 100 восточных рукописей, 20 греческих, 50 русских, 700 западных, более 14 тысяч документов XIII ― XVIII веков. Огромную ценность имеют старинные рукописные книги. Среди них ― древнейшие памятники западноевропейской, византийской и восточной письменности, редкостные образцы художественного оформления, индийские рукописи на пальмовых листьях...

Среди этих сокровищ прибыл в Северную Пальмиру и кодекс из Вивария Кассиодора. Сборник этот (в нем пять произведений) сто с лишним лет ждал своего исследователя. Им оказалась Ольга Антоновна Добиаш-Рождественская ― историк и палеограф, ученый с мировым именем, неутомимый труженик. Ей удалось открыть множество тайн древних рукописей. Средневековую книгу она знала прекрасно. Древние кодексы, хранящиеся в Отделе редких книг Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, обрели как бы новую жизнь.

За свои палеографические исследования О. А. Добиаш-Рождественская была удостоена в 1929 году высокой чести избрания членом-корреспондентом Академии наук СССР. Многие из них публиковались на иностранных языках в советских изданиях и за рубежом.

Она-то и продолжила усилия Р. Бера по реставрации состава библиотеки Кассиодора, стала разыскивать книги, созданные в Виварии, приступила к изучению «загадочного» кодекса. И в Виварии, и в Корби, и в Сен-Жермене это был единый кодекс ― 220 листов тонкого пергамента. Написан он четким унциалом (наиболее распространенным в Европе типом письма раннего средневековья) с едва уловимыми оттенками различных почерков в каждом произведении. Он невелик по формату (17 Х 13 см), текст написан в один столбец, на каждом листе ― 22 строки.

Дубровский разделил кодекс на пять частей и переплел в 5 изящных сафьяновых с золотым тиснением переплетов. На каждом ― надпись «Ex musaeo Petri Dubrowscky». Это сочинения Псевдо-Руфина «О вере»; Фульгенция «О католической вере»; Оригена «Толкование на «Песнь песней»» и два послания Иеронима.

Библиотекари в Сен-Жермене отнесли кодекс к VI ― VII векам, не пытаясь установить ни более точную дату, ни место его изготовления. В 1914 году с рукописью знакомился немецкий ученый Е. Циммерман, который прославился восстановлением корбийского наследства. Он отнес ее к колыбели Корби, т. е. к VIII веку.

О. А. Добиаш-Рождественская доказала, что рукопись эту можно связать с VI веком и Италией, что она принадлежит библиотеке Вивария, что обитель Кассиодора ― ее колыбель. По содержанию (Ориген в переводе Иеронима, письма самого Иеронима) сборник предлагает как раз тех авторов и те трактаты, которые Кассиодор особенно рекомендовал своим ученикам. По исполнению: копии сделаны с соблюдением рекомендаций Кассиодора, хорошим латинским языком, безупречной орфографией, написаны унциалом ― характерной для VI века формой каллиграфического письма, строго выдержана система аббревиатур; в рукописях с особенной тщательностью, в духе Кассиодора, размечены места, направленные против ересей.

Но все это лишь косвенные доказательства. Только современная рукописи собственноручная запись писца или «шефа мастерской» с несомненностью устанавливает место «издания» рукописи, служит для исследователя компасом, путеводной звездой. В кодексе как раз и есть такой компас. На первом листе над трактатом «Руфина» стоит глосса ― предупреждение, что это произведение принадлежит не Руфину, а еретику Пелагию. Глосса, конечно, не подписана. По характеру курсивного письма устанавливается примерное время написания ― VI век. Анализ содержания показывает, что автор глоссы ― замечательный деятель того времени Кассиодор.

Более того, текст этот взят из «Руководства». Здесь и там Кассиодор приходит к решению «исправлять подозрительный текст» и поручает это своим ученикам. Глосса советует также, в соответствии с «Руководством», заменять текст Псевдо-Руфина произведением Августина.

И исследователь приходит к окончательному выводу: ввиду совпадения времени (VI в.) и места (Виварий), а также мыслей и выражений ― это автограф самого Кассиодора, основателя первой в средневековой Европе мастерской письма и первой библиотеки.

Знакомясь с судьбой библиотеки Кассиодора, созданной четырнадцать с половиной столетий назад, с удивительными приключениями ее рукописных кодексов, прошедших путь от Вивария на юге Италии, через Рим и Бобио, что в предгорьях Альп, и далее на север Франции в Корби, затем в Сен-Жермен ― до отдела редких книг Государственной Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, мы, говоря словами О. А. Добиаш-Рождественской, «ощущаем власть пространства и слышим шорох времени».

...Шорох времени.