Бросок костей

ГЛАВА 19 МЕСТЬ БРАХМАНА

Дхритараштра с нетерпением дожидался появления своего старшего сына. Молчание жены его озадачивало.

— Гандхари! Я слышал, как юноша-сута превзошел в стрельбе из лука самого Арджуну! Как же его звали? А наш сын? Он совершил великолепный поступок. Для такого необходимо иметь большое мужество! При поддержке нового друга и Ашваттхамы Суйодхане отныне не страшны Пандавы! Но он опаздывает. Почему? Гандхари, почему ты молчишь? Ты не гордишься собственным сыном? Кто из нас в силах совершить подобное тому, что сделал он сегодня!

— Он пришел, — мягко ответила Гандхари.

Она уверенными движениями рук поправила головной убор и украшения царя, прежде чем сесть рядом с ним.

— О великий царь! Посмотри, кто к тебе пришел! — раздался знакомый голос.

— А, Шакуни! Добро пожаловать! Мои мальчики с тобой? — слепой царь безошибочно повернул голову в сторону гандхарца.

— Сестра! — воскликнул Шакуни с кривой усмешкой. — У тебя очень серьезный вид! Что с тобой?

— Зачем ты пришел, Шакуни?

— Гандхари! Ты так груба со своим братом! Пусть он отпразднует этот день с нами. Но где же этот прославившийся лучник? Где, в конце концов, Суйодхана?

— Я здесь, отец! — Суйодхана появился из-за занавеси в арке.

За ним в царские покои вошли Карна и Ашваттхама.

— А вот и ты! Герой сегодняшнего дня! — царь встал и обнял сына. — А где же твой новый друг?

Дхритараштра протянул руку.

Карна вышел вперед и коснулся стоп царя. Дхритараштра ощупал мускулистые руки Карны и улыбнулся.

— Это поистине руки великого лучника!

— Величайшего, о царь! — вмешался Шакуни. — Лучшего во всем царстве, а может и в мире!

— Суйодхана, сын мой! Я слышал, ты почти разделался с Бхимой! — довольно усмехнулся Дхритараштра. — Теперь ты воин, да еще имеющий поддержку таких друзей, что не покинут тебя в бою! Все свое детство ты боялся своих кузенов, но больше тебе не придется этого делать.

Гандхари сжала царю руку, предостерегая его от чересчур пылких слов, но тот не внял ее предупреждению.

— Гандхари, я искренне желаю, чтобы моим приемником на троне Хастинпура был мой сын, а не человек, в родстве с которым я сильно сомневаюсь! Что, по-твоему, не так?

— Но ведь считается, что Юдхиштхира — сын Ямы, бога смерти, — произнёс Шакуни, наблюдая, как лицо Дхритараштры наливается краской гнева.

Царь сердито стукнул тростью по полу.

— Нет! Он сын безвестного брахмана! Не вмешивайся, Гандхари! Я правитель, и кому, как не мне решать вопрос престолонаследия? Я уже достаточно настрадался. Разве моя вина в том, что я родился слепым? Пока я был молод, ни один воин не мог одолеть меня, слепца, в поединке на булавах! Суйодхана, у меня есть для тебя подарок. Гандхари, позвони в колокольчик!

Трое молодых людей и Шакуни увидели, как четверо слуг, изнемогающих от тяжкой ноши, внесли в комнату металлическую статую. Изваяние изображало воина, державшего в поднятой над головой руке палицу.

— Похоже, это кто-то, кого мы все хорошо знаем! — воскликнул Шакуни, невольно восхищаясь чудесной работой мастера.

— Это сделано специально для тебя, Суйодхана! Бери и упражняйся на этой статуе! — сказал царь.

— Да, да, племянник, поучись проламывать голову Бхиме. Не за горами время, когда придется сделать это по-настоящему, — засмеялся Шакуни.

Гандхари резко встала, руки ее дрожали.

— Шакуни! Пожалуйста, покинь нас. Я же так часто тебя об этом прошу. Уезжай в Гандхару и правь там, это же твои земли! Я не хочу, чтобы ты был здесь!

— Я обязательно поговорю об этом с Великим регентом, и если он позволит…

— Оставь нас хотя бы сейчас! — повысила голос царица. — Мне надо поговорить с сыном!

За Шакуни покои покинули Карна и Ашваттхама, довольные, что можно не присутствовать при семейном разговоре.

Когда они ушли, Гандхари отвела сына в сторону и ощупала его лицо своими пальцами. Как бы ей хотелось увидеть его лицо! Он стал таким высоким, таким взрослым. Мужчина, а не тот маленький мальчик, что прятался под отцовской кроватью!

— Почему ты так поступил, сын мой? — спросила она твердым голосом. — Почему ты провозгласил суту царем, рискуя утратить поддержку знати? Сегодня ты нажил могущественных врагов. Они всеми силами будут мешать тебе сесть на трон. Почему ты так поступил, Суйодхана?

Гандхари ждала, когда сын заговорит, при этом она боялась услышать его ответ.

— Я сделал это, мама, потому что так было правильно!

Мать отвернулась, она не хотела, чтобы сын увидел, как намокла ее глазная повязка. К счастью, в покои вошел стражник и сообщил, что наставник Дрона желал бы увидеться с наследником. Гандхари слышала, как Суйодхана попрощался с отцом, и, не оборачиваясь, кивнула сыну, желая ему удачи. Она осталась стоять у окна, пока шаги царевича не стихли вдали. Царица гордилась таким благородным сыном, но мать боялась за его судьбу. Она очень хорошо знала, добрые поступки редко остаются безнаказанными.

Войдя в комнаты гуру Дроны, Суйодхага обнаружил там помимо учителя пятерых Пандавов. Они на полуслове оборвали разговор, который вели перед его приходом. Суйодхана поприветствовал Дрону и двоюродных братьев, после чего стал ждать, когда гуру с ним заговорит.

Избегая встречаться взглядом с наследником престола, брахман сказал:

— О царевич! Пришло время отблагодарить своего наставника. Древняя традиция велит ученику подать учителю гурудакшину. Ты, конечно, знаешь, я не нуждаюсь ни в деньгах, ни в землях. Брахман не интересуется такими низменными вещами…. У меня был друг! Близкий друг. Мы оба проходили обучение у Парашурамы. Он — богатый царский сын, я — бедный брахман. Когда мы закончили ученичество, то перед расставанием, он обещал помочь мне в будущем, в случае такой нужды.

— Многие годы, мне не удавалось найти достойной службы, — продолжил Дрона. — Даже несмотря на полученный мной титул Дхармавиры. Бедность и голод — два моих неразлучных спутника на долгое время! Как-то соседские мальчишки напоили моего сына водой с размешанной в ней мукой, сказав ему, что это молоко, которого Ашваттхама ни разу не пробовал. Тогда я решил прибегнуть к помощи, обещанной моим другом. Он к этому времени уже стал царем. Я пришел к нему во дворец с чашей для подаяний. Две! Две недели я ждал приема у него! И вместо помощи он нанес мне оскорбление. Под смех всего царского собрания правитель Панчалы злорадно высмеивал мое незавидное положение. Богатый блистательный царь отнесся ко мне с величайшим презрением. Вдоволь насмеявшись над моим внешним видом, он сказал, что всегда был уверен — я, при всех талантах, никогда ничего не добьюсь! Но помня свое обещание, царь Панчалы предложил мне стать сельским учителем в отдаленной деревне. Смирения и терпения мне не хватило, и я бросил ему вызов на поединок! На что он заявил, что цари не сражаются с нищими.

Дрона посмотрел в глаза царевичу.

— Оскорбленный, убитый горем, я покинул Панчалу в тот же день. Огонь гнева в моем сердце долго еще взывал к мести. Этот царь — Друпада из Панчалы. Приведи ко мне моего обидчика, царевич, и дай мне возможность плюнуть ему в лицо! Это самое меньшее, чем наследник престола Хастинапура может вознаградить своего наставника!

Слова учителя привели Суйодхану в полное недоумение. Заметив его растерянность и нерешительность, Дрона раздраженно произнес:

— Я знал, что тебе не понравиться мое желание. Ты никогда не проявлял уважения к брахманам, старейшинам и учителям. Арджуна, не задумываясь, сделал бы это для меня. Но Юдхиштхира весьма мудро заметил, что с такой просьбой лучше сперва обратиться к наследнику престола!

Пытаясь из всех сил погасить нарастающий гнев, Суйодхана ответил Дроне:

— Панчала дружественное, присягнувшее нам на верность, царство. Без веской причины нельзя начать войну с царем Друпадой. Кроме того, я не могу пойти на это без позволения Великого регента или царя.

— Веская причина? Мальчишка! Оскорбление брахмана не является веской причиной для сына царя Хастинапура? Позволение царя будет получено через половину прахары! Тогда ты исполнишь приказ правителя и просьбу наставника? Если же ты, в чем я не сомневаюсь, потерпишь неудачу, то за дело возьмется Арджуна. Он-то, без всякого сомнения, разорит земли проклятого Друпады! Ступай, царевич, и готовься!

Суйодхана поклонился и покинул покои гуру. В волнении и тревоге он шел к себе. Его ждали Ашваттхама, Сушасана, Джаядратха и только что провозглашенный царь Анги. Карна встал и поклонился вошедшему наследнику. Сын суты еще не освоился в обществе прирожденной знати, все его манеры отличались изрядной неуклюжестью. Он не знал как правильно себя вести. Проявлять ли уместную для шудры вежливость по отношению к кшатриям и брахманам? Или быть сдержанным и хладнокровным, рискую при этом прослыть высокомерным?

Почувствовав его замешательство, Суйодхана сам подошел к другу, заставил его сесть и сам уселся рядом.

— Мы здесь все друзья, Карна. И все равны между собой. Чувствуй себя непринужденно в нашей компании. На самом деле это для нас большая честь иметь такого товарища, как ты! Не думай, я не оказываю тебе услугу и не делаю одолжение. Я сожалею, что не могу сделать большего для такого замечательного человека!

— Я уже объяснял Карне — он единственный среди нас, кто действительно заслужил почет и уважение! Остальным просто повезло родиться в высших варнах! — сказал Джаядратха, царь Синдху.

— О царевич, чем я могу отплатить за твою дружбу? — спросил наследника Карна.

— Прежде всего, начни звать меня по имени. Суйодханой, или, если угодно, Дурьйодханой, как предпочитают приспешники Дхаумьи! — предложил под общий смех царевич.

— Тебе даже идет это прозвище. Ты ведь и вправду дурно обращаешься с оружием! В ином случае, толстый череп Бхимы разлетелся бы на арене от твоей палицы! — своим замечанием Ашваттхама вызвал еще один приступ веселья.

Вдоволь насмеявшись, Суйодхана с удивлением обнаружил, что тревога и напряжения покинули его разум.

— Послушайте! Мы попали в нелегкую ситуацию! Гуру попросил меня напасть на Панчалу, пленить и привести к нему царя Друпаду. Только и всего! Тогда Дрона будет считать гурудакшину уплаченной, — Суйодхана сообщил новость своим друзьям и опасливо глянул на Ашваттхаму.

Но молодой брахман лишь улыбнулся:

— Ничего удивительного! Это обида давно грызет моего старика. Нам до смерти надоел его ежевечерний рассказ обо всех оскорблениях, полученных им от Друпады.

— Ну и прекрасно! Займемся настоящим делом! — Сушасана от восторга вскочил со своего кресла.

— Сядь обратно, глупец! — прикрикнул на младшего Каурава Джаядратха. — Стоит ли развязывать войну в угоду чьей-то мести, Суйодхана? Да я уверен, что ни царь, ни регент не даст позволения напасть на союзника Хастинапура!

— Я так же думаю, Джаядратха. И я, конечно, не стану ничего делать, не получив разрешения от отца или от Бхишмы.

Какое-то время все задумчиво молчали. Тишину нарушил стук в дверь. В комнату вошел один из дворцовых стражей, поклонился и протянул наследнику послание. Суйодхана отпустил стража и прочитал письмо. С посерьезневшим лицом он пересказал друзьям его содержание.

— Проклятье! — воскликнул пораженный Джаядратха. — Как наставнику Дроне это удалось?

Сушасана, не поверив своим ушам, вскочил, выхватил лист из рук брата и прочитал письмо вслух. Собственно, это было распоряжение царя Дхритараштры об объявлении войны Панчале и назначении царевича Суйодханы командующим войсками Хастинапура.

— Но, Суйодхана, это возмутительно! Как царь может одобрить нападение на союзное ему царство? Разве обида учителя — это повод к войне? Я, кстати, тоже царь союзного вам царства! Я давал клятву верности Хастинапуру! Мне теперь не уснуть спокойно, ведь я не буду уверен в том, что воины Куру не хозяйничают в моей Синдху! Разве так обходятся с дружественными странами? — Джаядратха взял у Сушасаны письмо, прочитал его и швырнул на пол.

Все одновременно посмотрели на Ашваттхаму, узнать, как он отреагирует.

— Эй, эй! Не надо так смотреть на меня! Я не отвечаю за замыслы и поступки отца! Я предлагаю отправиться в Кампилью, столицу Панчалы, и там действовать по обстоятельствам. Но знайте, если Суйодхана не исполнит волю гуру, то с этим справится Юдхиштхира. Для нас это — катастрофа! Может нам посчастливится найти решение, удовлетворяющее и моего отца, и не затрагивающее гордыню Друпады!

— В этом есть смысл, — заметил Карна, наблюдая за выражением лица Суйодханы.

Последовала полная тишина. Суйодхана ходил по комнате, из угла в угол, сложив руки за спиной и качая головой. У его друзей нарастала тревога.

— Выбора у нас нет. Мы не можем нарушить приказ царя! — наконец произнес наследник.

С треском хлопнув дверью, покои покинул Джаядратха.

На столицу Панчалы Кампилью выдвинулись два полка кавалерии и три полка пехоты. Во главе армии стояли Суйодхана, Сушасана, Карна и Ашваттхама. Джаядратха наотрез отказался принять участие в походе и остался в Хастинапуре. Но не только беспокойство о своем царстве заставило его так поступить. И Суйодхана догадывался о причине, царевич считал Джаядратху достойным и благородным человеком. Если его сестра Сушала нашла царя Синдху привлекательным, то Суйодхана был не против скрепить их отношения браком.

Армии Хастинапура понадобились сутки, чтобы добраться до границы Панчалы, где ей было оказано слабое сопротивление. Вскоре полки Куру стояли под стенами Кампильи. Столица царя Друпады готовилась к обороне. К всеобщему удивлению, Суйодхана не распорядился готовиться к штурму, а отправил Друпаде послание, с предложением встретиться. Целую ночь в Кампилье шли жаркие споры о том, как лучше поступить, можно ли доверять царевичу Каураву или нет. Нет ли в предложении предводителя вторгшейся армии коварства? Евнух Шикханди, приемный сын царя, вызвался встретить и проводить к царю странных гостей.

Оставив оружие в лагере, Суйодхана с Карной и Ашваттхамой отправились во дворец панчалийского царя. Сушасане же было поручено штурмовать город в случае, если друзья не вернутся через прахару. У ворот их поджидал человек внушительных размеров. Когда друзья подошли поближе, глаза Ашваттхамы округлились от удивления. Мужчина или женщина перед ними? Ашваттхама толкнул Карну в бок, и тот пояснил ему, что это евнух. Суйодхана обернулся и жестом велел им замолчать. Шикханди поклонился царевичу и пригласил следовать за собой. Все в зале собраний поднялись, приветствуя наследника престола Хастинапура. Царь Друпада выглядел весьма взволнованным. Красивый молодой человек стоял рядом с ним и что-то шептал на ухо. Суйодхана со спутниками стоял в центре сабхи.

Друпада встал со своего трона.

— Приветствую тебя, царевич Суйодхана! Я бы и сам приехал в Хастинапур, позови ты меня. Я же присягал на верность. Наши царства в союзных, дружественных отношениях. Вы даруете нам защиту и покровительство, мы ценим это. Но если Хастинапур стал нашим врагом, где искать спасения Панчале и другим небольшим царствам? Знает ли Великий регент об этом походе, или это твоя личная затея?

Юноша, стоящий возле трона, предостерегающе поднял руку, желая помешать царю сказать что-нибудь дерзкое и тем усугубить их положение.

— Мы пришли сюда не как завоеватели. Мы твои друзья! — ответил Суйодхана. — Мы явились к тебе исполнить волю одного твоего старинного знакомого. Гуру Дрона до сих пор с возмущением вспоминает вашу последнюю встречу.

— Ах, Дрона! — воскликнул Друпада. — Я долгое время сожалел и раскаивался, что в тот день повел себя так недостойно! Я был таким молодым, опьяненным властью, богатством, женщинами! Нищий брахман стал для меня неожиданным и очень нелепым зрелищем! Дрона — человек с великими способностями, но он потратил много сил на страдания и жалость к самому себе, вместо того, чтобы плодотворно применять свои таланты. В тот день я почувствовал невероятное превосходство над ним, и я смеялся над его бедственным положением, над его нищетой! Позже, когда я пришел в себя, было слишком поздно. Мой друг ушел. Я пытался как-то исправить ситуацию, но он был непреклонен. И вот, он посылает своего ученика отомстить своему обидчику!

— О благородный царь Панчалы! Мое искреннее желание — избежать кровопролития, не допустить войны из-за недоразумения между старыми друзьями. Вот этот юноша — сын гуру Дроны и…

Не успел Суйодхана закончить говорить, как Друпада бросился к Ашваттхаме и крепко обнял его.

— Ты выглядишь совсем как твой отец в молодости! Как же я сразу не заметил этого!

— О царь, его зовут Ашваттхама. А это — Карна, царь Анги.

— Твое присутствие в моем дворце — большая честь! — Друпада сложив ладони поклонился Карне.

Суйодхану порадовало такое уважительное обращение Друпады к его другу. Он опасался, что царь Панчалы выкажет высокомерие из-за происхождения Карны. Друпада в свою очередь представил евнуха Шикханди, давно им усыновленного, и молодого человека, стоящего возле трона. Им оказался Дхриштадьюмна, наследник престола Панчалы.

Пришло время заняться причиной, побудившей поход армии Хастинапура к стенам Панчалы. Суйодхана старался в тяжелом разговоре не употреблять слова «поражение» и ему подобных. Друпада согласился возместить затраты на поход. В качестве дара гуру он собирался отправить две телеги, гружеными золотом и драгоценными каменьями, а кроме того табун в полсотни лошадей и сто коров. Собственно, это Суйодхана предложил назвать военную добычу царскими подарками старому другу. Друпада был признателен царевичу. Он мог сохранить свое достоинство. Еще царь Панчалы обязался явиться в Хастинапур и лично принести извинения наставнику Дроне.

Суйодхана согласился с просьбой Друпады погостить в Кампилье лишний день. Панчала собиралась праздновать восемнадцатилетние Драупади, дочери царя. Слава о ее красоте гремела по всей Бхарате, и молодые люди с радостью приняли приглашение царя. Суйодхана гордился тем, как справился со сложной ситуацией. Он пребывал в уверенности, что Великий регент будет доволен его действиями.

Той ночью дворец Друпады светился тысячью масляных лампад. Молодые люди наслаждались торжествами. Суйодхана и Сушасана танцевали под бешеный ритм барабанов, с упоением слушали старинные любовные песни. Они чуть-ли не силой заставили присоединиться к ним застенчивого Карну. Вскоре компанию им составили Ашватттхама и царевич Панчалы Дхриштадьюмна. Во время очередного танца сын Друпады увидел, как движения Карны вдруг стали на редкость неуклюжими. Проследив за взглядом царя Анги, Дхриштадьюмна улыбнулся. Причиной, по которой его новый друг внезапно смутился, оказалась прекрасная царевна Панчалы Драупади. В своем ослепительном наряде и сверкающих украшениях девушка выглядела небесной девой. Драупади внимательно следила своими блестящими черными глазами за Карной, любуясь его сильной точеной фигурой. Ашваттхама также заметил перемену в поведении Карны и не мог не повеселиться по этому поводу. Сушасана тут же принялся изображать любовное томление в такт песне. Суйодхана улыбнулся другу.

Дхриштадьюмна подбежал к сестре и повлек ее к группе молодых людей.

— Знакомься, это Карна — царь Анги! — представив Карну первым.

Затем он назвал имена остальных.

Драупади сдержанно поклонилась, сложив руки в приветственном жесте. Карна посмотрел на ее красивое лицо, темную гладкую кожу, манящие алые губы, жемчужно-белые зубы, и вздохнул. Он не ожидал встретиться с ней так близко и сейчас не знал, как себя вести, что сказать. Сердце его билось так, что заглушало звуки барабанов. Карна чувствовал, как кожа его вспыхивала под взглядом Драупади. Улыбка озарила ее лицо, сделав его еще более божественным. Сил отвести глаза у Карны не нашлось. Он продолжал смотреть на девушку, не зная, что сказать ей, и не реагируя на шутливые замечания своих друзей. Прервав неловкое замешательство, Драупади еще раз поклонилась и вернулась на свое место. Ашваттхама потянул Карну, приглашая его продолжить танцы. Но тот уже не мог веселиться с прежней непосредственностью. При каждом взгляде на Драупади ноги его буквально подкашивались.

— Скоро состоится сваямвара, — прошептал на ухо Карне Дхриштадьюмна, когда они поздней ночью возвращались с праздника. — Я уверен, что ты получишь приглашение. Ты настоящий воин и без труда завоюешь ее руку!

— У него нет шансов, пока я рядом! — заявил, улыбаясь, Ашваттхама.

Сушасана хлопнул его по спине.

— Ты в своем уме, если намереваешься состязаться с Карной?

Покидая на следующее утро Кампилью, молодые люди чувствовали себя полностью счастливыми. Ашваттхама на пару с Сушасаной распевали озорные песенки, Карна пребывал в чудесном мире, где все было прекрасно, где его происхождение ничего не значило. Мир этот носил имя одной прелестной девицы. Когда они проезжали одну полу-заброшенную деревеньку, Карна попросил остановиться. Его поразило бедственное положение жителей, оставшихся в этом лишенном питьевой воды селении. Он не мог просто проехать мимо. Суйодхана приказал своим людям копать колодец. Четыре дня провели они в этом местечке, но задержку стоила того счастья, которое молодые люди увидели в глазах обитателей деревни. Когда строители закончили, Ашваттама вывел на влажной глине — «Колодец Драупади». Упрекать своего друга Карна не стал, он наоборот, присоединился к всеобщему смеху. Счастье, светившееся в лице Карны, напомнило Суйодхане о его собственной любви. Он скучал по Субхадре. Мысль о ее улыбке вселяла силы в его уставшее тело. В мечтах о возлюбленной наследник не заметил, как въехал в ворота Хастинапура.

По обе стороны дороги стояли люди, приветствующие царевича-победителя. Процессия вступила в город под радостные крики и овации. На верхней ступени ведущей во дворец лестницы стоял Дрона, уперев руки в бока. Рядом с ним находились Пандавы и несколько брахманов, возглавляемых Дхаумьей.

Наследник престола Хастинапура подошел и почтительно поклонился гуру:

— О учитель, как ты и желал, Панчала подчинилась нам! Ты можешь видеть, как прогнулись телеги под дарами царя Друпады! Друпада раскаивается в своей ошибке, в той несправедливости, которую он допустил…

— Где Друпада? — достаточно сдержанно проговорил Дрона.

— Гуру! Он признал свое поражение и прислал тебе богатые дары! Вскоре он явится сюда лично принести тебе извинения!

— Довольно, Дурьйодхана! Дары? Тьфу! Кому нужны его подачки? Разве это подношения брахману? Я же говорил тебе, мне безразличны мирские ценности! Он оскорбил меня, и я хотел видеть его здесь, закованным в цепи, лежащим у моих ног! Глупец! Ты променял честь учителя на пригоршню золотых монет! Может, случилось так, что армия Панчалы одолела тебя, и ты при бегстве успел разграбить несколько деревень? Это объясняет твою задержку в пути!

Дрожа от ярости, Дрона бросился к телегам и опрокинул несколько мешков и кувшинов. Монеты покатились по земле. Наставник обернулся к Суйодхане. Он был невероятно зол на царевича, считая себя преданным.

— И ты еще настаивал, чтобы взять с собой нечестивого суту и глупого моего сына? Чего же после этого можно ожидать? Разве кто-нибудь из вас ведает, с какого конца следует держать оружие? Вы все оскорбили меня! Я покажу вам, как воины должны следовать своей дхарме, вы уведете, как поступают благодарные ученики, почитающие своего гуру! Арджуна!

Царевич Пандав вышел вперед, повинуясь зову учителя.

— Покажи этому трусу, как следует исполнять простое желание учителя! Приведи ко мне моего врага и заставь его пресмыкаться предо мною, подобно жалкому червю!

— Твое желание — закон для меня, о гуру! — Арджуна поклонился, затем поднес к губам раковину и издал пронзительный, торжествующий звук.

Вокруг не успевшего прийти в себя Суйодханы завертелась суматоха. Сотни всадников выстаивались в стройные ряды. Пятеро братьев Пандавов вскочили в седла. Потрясенный Суйодхана и его друзья смотрели, как количество воинов продолжает увеличиваться. Уже не сотни, а тысячи всадников были готовы под командованием Арджуны устремиться к ничего не подозревающей Капмилье.

Люди, только что приветствовавшие возвратившегося Суйодхану, теперь воспевали славу Арджуне. Дхаумья своими речами призывал народ гордиться Хастинапуром и разжигал ненависть к союзному царству. К вечеру, стараниями брахманов, почти вся столица пребывала в уверенности, что армия Панчалы разбила незадачливого Суйодхану, а отомстить и поддержать честь страны Куру отправился Арджуна.

Армия Хастинапура обрушилась на спящую Кампилью. Прежде чем панчалы успели наладить оборону, Арджуна разбил городскую стражу, поджёг город и ворвался в царский дворец. Бхима остался в городе, увлекшись грабежами и поджогами. Сражение длилось недолго. Вскоре Арджуна проник в покои царя и пленил Друпаду. Юдхиштхира в свою очередь схватил Дхриштадьюмну и евнуха Шикханди. Уже в следующий полдень армия Хастинапура выдвинулась обратно. Царя Друпаду приковали к повозке и так и вели, на глазах у всего войска. Подобным образом поступили с его сыном и воспитанником. Победное шествие приближалось к Хастинапуру. Позади осталась разорённая Кампилья с тлеющими домами и дымящимися храмами. На улицах города лежали во множестве мертвые изрубленные тела.

Вечером победоносная армия уже входила в столицу. Люди собрались на царской дороге сгорая от желания поглазеть на униженного царя Друпаду и принять участие в еще большем его унижении. Арджуну и его братьев приветствовали как легендарных воинов, совершивших то, чего не смог сделать наследник престола. Какое прекрасное зрелище — величайший в мире лучник защитил честь царства и ведет на привязи своего плененного врага! Горожане испытывали нешуточную гордость. Они с радостью плевались в пленных панчалов, кидались в них мусором, бросали им оскорбительные слова. Некоторые даже пытались достать их руками и ударить. Процессию сопровождали музыканты и танцоры, а также многочисленные брахманы, во весь голос славящие Арджуну и Юдхиштхиру, истинных приверженцев дхармы.

Дрона ждал у центрального входа во дворец. На ступенях величественной лестницы стояли брахманы, держащие в руках гирлянды цветов и сосуды с ароматной водой. Когда Арджуна с братьями поднялся наверх, их осыпали лепестками цветов. Юдхиштхира припал сначала к стопам гуру, затем склонился пред Дхаумьей.

Учитель, взволнованный так, что долго не мог ничего произнести, крепко обнял Арджуну.

— Разве может гуру желать большего, имея такого ученика! — орошая широкие плечи Арджуны, несколько раз повторил Дрона.

Дхаумья вскинул руки, и наступила тишина. Умолк народ, замолчали музыкальные инструменты, брахманы прервали пение мантр.

— Сегодняшний день — день гордости Хастинапура! Благородные сыновья нашего любимого царства доказали, что мы не потерпим оскорбления брахманов! Царевич Юдхиштхира сделал первый шаг на своем великом пути поддержания вечной дхармы! Он не просто царевич — он воплощение истинной дхармы! Пусть с этого момента его все станут называть Дхармапутра Юдхиштхира! Сын дхармы!

Сатрший Пандав смиренно склонил голову. Дхаумья вновь поднял руки, и пение священных мантр возобновилось. Толпа оживилась и кто-то закричал:

— Джая джая Дхармапутра Юдхиштхира!

Тысячи глоток тут же отозвались эхом. Забили барабаны. Появилась вдовая царица Кунти и под торжествующий рев толпы подошла к сыновьям.

— Где этот нечестивец, посмевший нанести оскорбление нашему прославленному гуру? — вскричал Дхаумья.

Арджуна и Бхима бросились к повозке, к которой был привязан Друпада. Бхима взял пленника за горло и так, следуя за Арджуной, подвел его к Дроне. Следом Накула и Сахадева также, без малейшего уважения, толкали Дхриштадьюмну с Шикханди. Брахманы плевали под ноги проходящим мимо них пленникам. Бхима швырнул царя Панчалы к ногам наставника.

Дрона довольно рассмеялся, хлопнул себя по бедру, после чего посмотрев на человека, с которым когда-то давно проходил обучение, нанес ему удар ногой в лицо. Толпа одобрительно взвыла.

— Ха! Высокомерный кшатрий, кажется, мы поменялись местами с последней нашей встречи? Кто теперь проситель? Кто теперь податель благ? Ты, негодяй, помнишь меня, явившегося к тебе за помощью? Как ты поступил со мной? Пожинай же плоды своего высокомерия, своей гордыни!

Суйодхана и его друзья, наконец, смогли прорваться сквозь ряды брахманов и приблизиться к гуру. В этот момент знакомый сигнал раковины возвестил о прибытии Великого регента. С колесницы сошли Бхишма с Видурой и стали подниматься по лестнице. Все вокруг притихли и расступались перед высшими сановниками царства. Бхишма стремительно поднялся вверх и остановился рядом с царем Панчалы. Друпада лежал, свернувшись в клубок, кое-как защищая лицо от ударов Дроны. Суровое лицо регента и его пылающие глаза заставляли наставника побледнеть.

Бхишма даже не сразу понял, что скрюченный на полу человек — один из вернейших союзников Хастинапура.

— Кто мне объяснит, что здесь происходит? — голос регента был ледяным и полным презрение.

Все присутствующие, причастные и ни в чем не виновные, исполнились страха. Все знали, что с разгневанным Бхишмой лучше не встречаться.

Дрона не проявлял никакого желания объясняться. Дхаумья понял, эта обязанность ложится на его плечи. Он сделал шаг вперед.

— О повелитель! Этот человек оскорбил брахмана, а мы заняты тем, что определяем ему наказание!

— Оскорбил брахмана…. Вы знаете, кто этот человек? Это же царь Панчалы! А вы обращаетесь с ним, как с преступником! Так кого и когда он оскорбил?

Никто не осмелился ему ответить. Бхишма достал меч и перерезал веревки, которыми был опутан Друпада. Регент также приказал освободить сына и воспитанника царя Панчалы. После чего Бхишма повторил свой вопрос:

— Так кого и когда он оскорбил?

— О господин, он оскорбил наставника царевичей, гуру Дрону.

— Когда?

Дхаумья оглянулся на Дрону. Наставник вышел вперед.

— Семнадцать лет назад, о повелитель, этот человек жестоко оскорбил меня, пришедшего к нему за помощью.

— Что? Наставник, это шутка? Он оскорбил тебя, а ты, спустя семнадцать лет, при помощи войск Хастинапура берешь в плен нашего сторонника, разрушая при этом столицу союзного нам царства? Кто позволил без моего ведома напасть на Панчалу, дружественную нам страну? Ты видишь, Дрона, как много вопросов, на которые ты должен ответить?

Несмотря на свое положение, Друпада громко рассмеялся, вызвав очередную вспышку гнева у брахманов.

— Позор! Это против дхармы! Разве честь брахмана — пустой звук в этом городе? Позор Хастинапуру! — хором кричали они, опасливые поодиночке, но обретшие мужество в толпе.

Игнорируя возмущенных представителей высшей варны, Бхишма угрожающее направлялся к Дроне. Гуру обнажил меч и приготовился сразиться с Великим регентом. Стать мучеником во имя дхармы! Что может быть лучшим для брахмана?

Мелькнув, подобно тени, Кунти встала между двумя мужчинами.

— О Питамаха Бхишма! Зачем ты хочешь унизить моих сыновей? Только из-за того, что они совершили большее, чем наследник престола?

Регенту было, что возразить вдовой царице, но он, в первую очередь, был настоящим мужчиной. Кунти, конечно, знала, Бхишма не станет грубо обращаться с женщиной ни на людях, ни наедине. В отчаянии регент потряс головой. Подняв за руку Друпаду, он сказал ему:

— О царь, прими мои извинения за случившееся! Я не могу найти подходящих слов для выражения своего сожаления. Прошу тебя, пойдем со мной в зал собраний. Там мы решим, как Хастинапур сможет возместить принесенный тебе ущерб.

С тяжелым сердцем Бхишма направился к сабхе, залу собраний. За ним потянулись все остальные. Там, в зале, разгорелись нешуточные страсти. Дрона заявил, что готов оставить свой пост. Бхишма сердито ответил ему, что другого он и не заслуживает. Все равно наставника следует выставить вон. Раздражение у многих знатных кшатриев и брахманов вызвал Друпада, открыто насмехавшийся над тем, как ведутся дела в Хастинапуре, городе, определявшем течение жизни во всей Бхарате. Великий регент, заметив Суйодхану, при всех отругал его за то, что царевич без веской причины, забыв о своей царской дхарме, повел полки Хастинапура против дружественной Панчалы. Суйодхана оправдывался тем, что получил приказ от своего отца, царя Дхритараштры. Удивленный регент с недоверием посмотрел на слепого правителя.

— Но ведь существует еще и здравый смысл, царевич! — воскликнул в отчаянии Бхишма. — Ты достаточно взрослый, чтобы не подчиняться приказам, идущим в разрез с добродетелью, с дхармой!

Суйодхана молчал. В глубине сердца он полностью соглашался с регентом. Ему стоило отказаться выполнять пожелание наставника. Царевич признавал, что допустил ошибку.

Вселить страх в Дрону — такое не под силу большинству живых существ. Тем более, брахманы остались на его стороне. Наставник вновь стал гордым и упрямым и наотрез отказался произносить слова сожаления и извинения. Самое большее, что он мог себе позволить, так это заявить — получивший по заслугам Друпада ему не враг, а, как и в далеком прошлом, друг. И вообще, всем лучше забыть произошедшее.

Бхишма вызвал Юдхиштхиру. Пандав спокойно объяснил регенту, что выполнял свой долг и следовал дхарме. Последствия его не очень-то и волновали. Когда регент спросил Арджуну, тот ответил практически словами старшего брата. Он только добавил, что его первейший долг — чтить своего гуру и следовать его желаниям. Слова обоих братьев Пандавов многие в зале встретили рукоплесканиями.

Среди общего шума поднялся царь Друпада и сообщил, что если гуру Дрона не принимает его богатых даров, то он оставляет их здесь, как подношение местным храмам. Такое предложение брахманы встретили радостными возгласами и похвалами щедрости царя. Друпада скрестил руки на груди и поклонился тем, кто еще недавно награждал его плевками. В ответ брахманы пожелали ему долгой жизни.

Тошнота от фальшивости происходящего перед ним представлением подступила к горлу Бхишмы. Он распустил собрание и пошел в свои покои. Регент не видел, как Дрона подошел к Друпаде и обнял его. Он, погруженный в свои мысли, не видел, как сжигающий его взглядом Шикханди с усмешкой провел пальцем по горлу. Этот угрожающий жест, эта ненависть, пылающая в глазах молодого человека, не укрылась от внимательного взора Видуры. Первый советник непроизвольно вздрогнул. Он с облегчением выдохнул, когда Бхишма миновал воспитанника Друпады.

Уставший от навалившихся горестей Бхишма покинул зал. С поникшей головой он вошел к себе в покои. Видура затворил за ним тяжелые двери.

В зале собраний царь Панчалы принял предложение Дроны за пиршественным столом уладить все разногласия и возродить былую дружбу. Суйодхана и его друзьями стояли у дверей. Они оживленно обсуждали внезапный поворот событий. Вдруг кто-то постучал по плечу Ашваттхамы. Сын Дроны обернулся и увидел Дхриштадьюмну, уставившегося на него горящими глазами. Со всей яростью, на какую оказался способен, сын Друпады проговорил:

— Ты лживый брахман! Было время, я думал, что ты мой друг. Видишь, как обошлись с моим отцом? Мы доверились вам, засыпали дарами, желая избежать войны, а чем вы нам отплатили? За наше гостеприимство нас протащили как разбойников по улицам города! Запомните, трусы, мои слова! Вы все и ваш учитель Дрона ответите за это злодейство! Посоветуй своему отцу каждое утро трогать себя за шею. Однажды он не обнаружит над ней головы!

Ашваттхама схватил панчалийского царевича за горло и прошипел ему в ответ:

— Еще одно слово о моем отце, и ты — покойник, ублюдок!

Пальцы Дхриштадьюмны также впились в горло молодого брахмана. Каждый старался придушить другого. Суйодхана с Карной бросились их разнимать.

— Прими от нас извинения, друг мой. Пусть прошлое забудется! — сказал Суйодхана панчалийцу.

Дхриштадьюмна не произнес ни слова, лишь плюнул на пол и быстро ушел. Ашваттхама намеревался броситься за ним, он даже обнажил меч, но могучие руки Карны не дали ему совершить непоправимое. Когда сын Друпады исчез из виду, друзья обернулись и увидели Шикханди, с насмешливой улыбкой наблюдавшего за происходящим. Евнух приблизился к наследнику и, сделал женственное движение руки, коснулся Суйодханы.

— Царевич! Моему брату нужен Дрона. Но кто нужен мне? Скажи мне, красавчик. Не знаешь? Прелестница желает твоего деда, она влюблена в самого знаменитого холостяка Бхараты! Вот увидишь, он будет моим! — высокий голос Шикханди был неотличим от женского.

Неожиданно поцеловал Суйодхану и погладив щеку Карны, евнух удалился. Карна вздрогнул от его прикосновения. Суйодхана сокрушенно покачал головой. Круг тех, кто испытывал к нему ненависть, становился все больше и больше.

В покоях Великого регента двое встревоженных мужчин обсуждали дальнейшие действия. Бхишма выразил желание, чтобы царица Кунти покинула Хастинапур вместе со своими сыновьями. Он был невероятно зол из-за того, что произошло без его ведома, и все попытки Видуры его успокоить потерпели крах. Бхишма сказал, что Видура не понимает, как повезло Хастинапуру. Без Парашурамы Южные царства не проявляли заметной активности, иначе воспользовались бы ссорой двух союзных стран. Но все равно регента печалило растущее влияние брахманов на севере. Надо что-то делать с тем же Дхаумьей, который стал слишком много себе позволять. Вокруг Кунти и ее сыновей, Пандавов, объединяются приверженцы древних традиций, и покончить с этим можно изгнанием этой доставляющей столько беспокойства семьи.

Когда гнев пожилого регента немного утих, Видура осмелился высказать свои соображения. Он предложил не изгонять Пандавов невесть куда, а поселить их в местечке Варанавата, находившимся достаточно далеко от Хастинапура. Подумав, Бхишма принял предложение Первого советника и попросил его заняться этим. Видура напомнил, что деревня та никогда не слыла богатой, и там, конечно, нет подходящего жилища для людей царской крови.

— Конечно, Видура, не жалей средств и построй там дворец в кратчайшие сроки. У Кунти не должно быть повода обвинить меня в том, что я поселил ее в хлеву. У тебя есть, кому поручить это строительство?

— Да, господин. Я знаю одного человека, он умеет работать хорошо и быстро. Но…

— Но что? Немедленно прикажи ему приступать! — нетерпеливо воскликнул Бхишма.

— Он слишком любит деньги. Боюсь, он продажен.

— Ха! Продажен! Кто на этой земле не продажен…. Мы переживем, если к его рукам прилипнет немного денег. Лишь бы он не медлил. Срочно найди его! — Бхишма прищелкнул пальцами.

Видура поклонился и поспешил выполнить приказание Великого регента.

— Уверяю тебя, Кришна, за всем этим стоит она! — сказала Кунти, протягивая племяннику стакан с пахтой. — Царь не такой злобный. Но ее нашептывания вынудили его приказать нам перебраться в Варанавату. Питамаха Бхишма тоже не причем. Это она со своим братцем мечтают разрушить нашу страну!

— Не надо винить Гандхари во всех своих невзгодах, тетя. Хотя насчет Шакуни я полностью согласен, — Кришна сидел на подоконнике, и его пальцы выстукивали какую-то мелодию.

— Когда ты послала за мной, я примчался из Двараки, ожидая услышать нечто ужасное. Но будет лучше для всех, если ты и твои сыновья на время покинут столицу. Великий регент поступает правильно, отправляя вас в Варанавату.

— Я боюсь, Кришна! Здесь явственно пахнет заговором. Мне не к кому обратиться, кроме тебя. После победы над Панчалой Арджуна впал в немилость у Питамахи Бхишмы. Кто-то отравляет разум регента, скорее всего — Видура.

Кришна улыбнулся Кунти:

— Видура никому не враг, но никому и не друг. Он единственный человек, не ищущий корысти в своем служении царству.

— Тогда почему он не скажет Бхишме, что Арджуна просто выполнял священный долг ученика по отношению к своему гуру?

Сделав глоток, Кришна осторожно поставил стакан на подоконник. Снова улыбнувшись, он сказал:

— Арджуна всегда следует своему долгу. Это-то мне в нем и нравится.

— Я воспитала своих сыновей не так, как сделала это Гандхари. Каким милым ребенком был Суйодхана! А кем он вырос? Не уважает старейшин, не признает священные писания, не чтит традиции! Чего еще ожидать от детей чужестранки?

— Кстати, дорогая тетя, вы совершили большую ошибку, дав возможность Карне сблизиться с Суйодханой! Этого юношу-суту необходимо было или выдать южным царям, или сделать своим другом! Но прежде я успел что-нибудь предпринять, Карна стал царем Анги. Честно, я не ожидал от Суйодханы подобной хитрости и прозорливости. Признаю, он нанес нам ощутимый удар! — Кришна посмотрел в окно и на некоторое время замолчал.

Затем он обернулся к Кунти.

— Ты здорова, тетя? У тебя очень бледное лицо. Все ли в порядке?

— Ничего, ничего…, погода, наверное, меняется, — ответила Кунти, обмахивая теперь уже покрасневшее лицо веером.

— Этот сута в будущем станет источником наших проблем, — Кришна пристально посмотрел на Кунти.

Стараясь избежать взгляда племянника, Кунти потянулась за стаканом.

— Не переживай, тетя! С твоими сыновьями ничего не случится. Я всегда буду рядом. Для меня нет никого дороже Арджуны. Придет время, я направлю его на правильный путь. Судя по поведению Суйодханы, нас всех скоро втянут в большую войну.

— Сама мысль о войне мне ненавистна! Если бы только…

— Война необходима! Я ни в коем случае не поджигатель войны, и представляю себе все ее ужасы. Но Дурьйодхана со своими сторонниками потрясают основы нашего общества! Система варн не идеальна, но она придает нашему обществу силу. Дурьйодхана же повергнет нас в хаос! Люди позабудут свои обязанности, знания, умения и ремесла не будет передаваться от отца к сыну. Каждый будет заниматься, чем захочет, а не тем, к чему его обязывает дхарма. Общество ослабнет, его устои покосятся, оно немногим будет отличаться от собачьей стаи. Я де уверен, что цель моего появления на свет — сохранить сложившийся уклад нашей жизни!

— У меня не хватает мудрости понять твои замыслы, Кришна. Я только прошу тебя об одном. Мои сыновья и я так одиноки в этом мире, а враги наши сильны и многочисленны. Царь и его супруга ненавидят нас. Их сын Дурьйодхана пойдет на любую низость, лишь бы погубить мою семью. Я хочу посадить своего старшего сына на трон Хастинапура! Ты поможешь мне осуществить эту мечту? Я достаточно настрадалась, и пока жива, не хотела бы видеть правящим кого-либо из сыновей Дхритараштры.

Кришна собрался уходить.

— Мне пора, тетя. Я должен увидеться с Великим регентом и рано утром отбыть в Двараку. Будет лучше, если вы примите предложение царя и переедете в Варанавату. Возможность заговора против вас я не исключаю, но мы найдем выход, обещаю! Для борьбы с Дурьйодханой нам понадобятся могущественные друзья. К сожалению, ради учителя Арджуна сделал своим врагом царя Друпаду. Я попробую это исправить, на обратном пути заглянув в Панчалу. Отправляйтесь в Варанавату. Поддержите эту игру. Будьте осторожны, но проявляйте безжалостность в достижении своей цели. Не стесняйтесь в средствах. Ваша цель — остаться живыми, а даже священные писания говорят, что нет греха в момент опасности. Будет ждать, думать и искать выход.

— Будь всегда с нами, Кришна! У нас больше никого нет.

— Конечно, тетя! Я всегда буду с вами. С тобой и твоими сыновьями. До самого конца! — Кришна поклонился, коснулся стоп Кунти и направился к двери.

— О Кришна, я должна сказать…, у меня есть…, нет, нет, ничего особенного…

Кришна еще раз поклонился и вышел. Как бы он не заверял Кунти в своей помощи, успокоить ее взволнованный разум не смог.

Прошло несколько дней. Сон царевича Гандхары прервал чей-то осторожный стук в дверь. Пробормотав проклятие и приготовив кинжал, Шакуни направился к двери. По пути он взял со стола светильник. За дверью оказался Пурочана.

— Во имя всех богов! Что тебе надо? — грубо спросил Шакуни, решивший, что младший советник снова будет выпрашивать денег.

Пурочана вошел в покои царевича, уселся на его кровать и похлопал по подушкам.

— Славно же у нас живут чужестранцы!

— Шут проклятый! Чего тебе от меня надо? — рассержено произнес Шакуни.

— Ох, будь добр, избавь меня от такого тона. Когда услышишь то, что я пришел сказать, ты обнимешь меня и расцелуешь! Я же хочу получить за новость тысячу золотых монет. И втрое больше, если мне придется участвовать в деле. Как? По рукам?

Такое развязанное поведение советника уверило Шакуни в том, что вести он принес крайне важные. В ином случае этот прохвост не посмел бы ночью вторгнуться в покои царевича.

— Я согласен, — ответил гандхарец.

Он взял с полки пару кошелей с золотом и швырнул их на кровать.

Не торопясь и не особо заботясь о нервах Шакуни, Пурочана тщательно пересчитал деньги. Уверившись, что его не обманули, Пурочана поведал свою новость. Шакуни узнал, что Видура поручил именно Пурочане заняться постройкой дворца для Пандавов в Варанавате. Великий регент выделил на строительство огромную сумму из казны Хастинапура. Самообладание подвело Шакуни, и он радостно вскрикнул. Мысль сверкнула в его голове как молния. Царевич объяснил Пурочане, что тому требуется сделать. Советник возразил — строить дворец, весь пропитанный смолой, весьма опасно. Согласие Пурочаны было получено лишь к рассвету, когда прозвучала сумма в десять тысяч золотых. Довольный собой младший советник поехал в Варанавату. Он так спешил приступить к работе, что не совершил утренних омовений и обрядов. Пурочана был уверен — жизнь его изменилась к лучшему.

Взволнованный Шакуни больше не смог уснуть. Он взял свои кости и с криком «Шесть», бросил их на стол. Они несколько раз перевернулись и остановились на двойных тройках. Царевич радостно рассмеялся. Кости легли как надо! Если и дальше все пойдет в соответствии с его желаниями, то Пандавов ждет ловушка в начиненном смолой дворце. Но Шакуни позаботился о том, чтобы они не пострадали. Гандхарец не хотел их смерти, это было невыгодно для него. Ведь тогда Суйодхана беспрепятственно займет престол, а про несчастных Пандавов через несколько лет все позабудут. Нет! Пятеро братьев должны спастись из пламени и скрыться, пребывая в уверенности, что убить их пытался Суйодхана. Про заговор с целью убийства сыновей Панду должен узнать этот болван Видура. Шакуни не сомневался, добросовестный Первый советник позаботится обо всем остальном.

На востоке небо окрасилось шафраном рассвета. Шакуни повернулся спиной к великолепному зрелищу и встал на колени. Пришло время утренних молитв. Глядя на запад, царевич молился о славе своей родины. Для него, чужестранца, все происходящее в стране Куру выглядело прекрасно.