Бросок костей

ГЛАВА 16 ВОЗВРАЩЕНИЕ СУТЫ

Туманным утром корабль прибыл в Двараку. Карна от души поблагодарил капитана-онийца, который еще раз предложил ему посетить свою родину. С палубы отчетливо виднелись золотые купола дворца Баларамы и шпили городского храма. Карна улыбнулся мореходу и покачал головой. Между ними установилась тесная связь. Карна хотел оплатить проезд кое-чем из полученных после состязания даров, но капитан заявил, что на его гордой родине не принято брать мзду с таких великих воинов, как Карна. Несколькими днями ранее, под усыпанным звездами небом, когда корабль казался малозаметной крупинкой вселенной, сута поведал ионийцу историю своей борьбы, своих стремлений, своих поражений и побед, закончившихся проклятьем гуру. По необъяснимой причине его рассказ заставил течь слезы из глаз капитана.

Карна в сопровождении ионийца спустился на причал. Люди с удивлением взирали, как обнимаются светловолосый варвар и их земляк, облаченный в чужеземные одежды. Оба человека знали, что больше никогда не увидятся, это делало их дружбу более крепкой, настоящей. Капитан смотрел, как Карна опустился на колени и поцеловал землю. Разум ионийца наполнялся злостью к родине суты. Не смотря на свои прекрасные храмы и огромные города, Бхарата когда-нибудь будет захвачена завоевателями, если и далее продолжит относиться к своим талантливым сыновьям и дочерям, как к грязи, только по причине их низкого происхождения.

Мечты капитана о завоевании Бхараты прервал подошедший портовый служащий, и они предались более приземленным делам — подсчету товаров и пошлин.

Основное имущество Карны состояло из лука и колчана, меча уруми, повязанного как пояс, и одежды, дарованной ему капитаном. Будущее представлялось неопределённым и пугающим. Сердце влекло в Хастинапур, но не встретиться ли прежде с вождем ядавов, может он предложит какую-нибудь работу. Больше всего Карне хотелось обнять своих родителей и поразить мастерством друзей. Хотелось нырнуть в холодные воды Ганги и плыть против мощного течения. В Музарисе тоже была река, Пурна. И ему нравилось плавать в ней ночами, под пробивающимся сквозь пальмовые листья лунным светом. Но Карна скучал по грубой силе Ганги. Ни одна другая река не сравнится с берущим начало в Гималаях потоком, в котором отражаются огни великолепных храмов и величественных дворцов. Также у Ганги было неоспоримое преимущество — другие реки не доносили до сына суты ароматы детства. Он жаждал оказаться дома.

Поднеся руку к взволновавшемуся сердцу, Карна пальцами ощутил гладкую поверхность панциря и вызвал тем целый поток воспоминаний. Доспех подарил ему царь Калинги, восхищенный мастерством ученика Парашурамы. Это было произведение искусства лучших оружейников. Семь лет кузнецы ковали шедевр в древнем храме солнечного бога, создав в итоге очень легкий и невероятно прочный панцирь. Брахманы, положив доспех к ногам статуи Сурьи, возносили молитвы богу, желая узнать, кому из праведных воинов, поборников дхармы суждено носить чудесный панцирь. Долгие годы небеса молчали. Видимо такой воин еще не родился на земле.

Бог Сурья, покровитель Калинги, послал царю этой страны знамение о появлении достойного воина. Могущественный владыка, гордый от подобной чести, преклонился перед двадцатидвухлетним юношей. Гуру Парашурама с гордостью взирал на своего лучшего ученика. Наставник сообщил царю Калинги, что бог поистине отнесся к нему благосклонно, ведь Карна не только великий воин, но и выдающийся брахман. Карне было крайне неловко принимать такие почести. Теперь же царь Калинги был его врагом и желал получить голову нечестивого суты. Как можно так быстро сменить глубокое почтение на лютую ненависть к человеку, всего лишь из-за его происхождения? Тем более покровитель царя, сам Сурья, отметил Карну своим выбором. Это больше всего удивляло молодого воина и приводило его в печаль.

Погруженный в мысли, Карна, незаметно для самого себя, дошел до ворот дворца. Тут он проклял себя за то, что не догадался обзавестись подходящей одеждой. На нем все еще были надеты подарки капитана, которые натерли ему тело во многих местах. Стражники разглядывали его с любопытством и некоторой опаской. Судя по лицу — перед ними стоял местный житель, но одежда на нем такая, какую носят одни только млеччхи. Карна потребовал у стражников пальмовый лист, нацарапал на нем «Васушена» и попросил передать его Балараме. Он даже протянул старшему стражнику две монеты, то ли как мзду, то ли в знак благодарности. К удивлению суты, воин рассмеялся и вежливо оттолкнул руку с деньгами.

Карна ожидал, стоя в тени тамариндового дерева, и с интересом рассматривал все в округе. Город за последние годы значительно разросся. Карне не приходилось здесь бывать ранее, но он слышал, какая здесь находилась пустошь, лишенная всякой растительности. Он также вспомнил макет города, виденный в покоях Баларамы, и горящие от страсти глаза вождя ядавов. Эта страсть наделяла созидающей силой всех, находящихся рядом с Баларамой. Сколько сил и усердия потрачено на то, чтобы возвести здесь величественный цветущий город! Карна стал восхищаться Баларамой еще сильнее.

Воздух Двараки был буквально пропитан силой и свежестью. Карна видел дома, наполненные солнечным светом, богатые торговые лавки, широкие улицы, по которым разъезжают колесницы непривычного вида, скачут всадники, под звон множества колокольчиков слоны степенно несут на спине знатный мужчин и женщин. Город совершенно не напоминал собой безумный хаос Хастинапура. Тем более Дварака не походила на совсем необычный Музарис. Город Баларамы еще не стал самым большим городом Бхараты, но у него все было впереди. Двараке еще не хватало культуры и искусств Каши и блеска Матхуры, но жители города рассчитывали затмить все знаменитые города Бхараты. Баларама творил волшебство. Он построил город на ровном месте, доказав, что нет ничего невозможного. Всем гостям города вождь ядавов демонстрировал улицы, лишенные мусора и нечистот, усаженные деревьями аллеи, дорожки для пешеходов вымощенные плиткой.

Стражник своим появлением разогнал думы Карны. Он низко поклонился и предложил следовать за ним. Гостя привели к самым дверям покоев Баларамы. На пороге Карна замешкался, задавшись вопросом, как встретит его вождь ядавов. Глубоко вздохнув, сута вошел. Баларама постарел. Волосы его поредели, обнажив широкий лоб. Он сидел, разбирая охапку свитков, лежащих перед ним на столе. Простые белые одеяния Баларамы поразили Карну. Прославленного вождя ядавов можно было бы легко спутать с любым из его подданных, если бы не исходящая от него невидимая сила. По сравнению с царями южных земель, усыпанных золотом и увешанных драгоценными украшениями, Баларама выглядел практически голым. Карна терпеливо ждал, когда вождь поднимет голову и обратится к нему. Суту вдруг охватило смущение и раздражение, он надеялся, что чувства эти не отразятся у него на лице. Карна ожидал более теплого приема.

Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем Баларама оторвал взгляд от свитков, поднял голову и улыбнулся Карне. Сута немного расслабился.

— Во имя Шивы! Ты так вырос и возмужал! Память моя все еще носит образ мальчика, стоящего передо мной и говорящего о своих мечтах. Карна! Как я рад тебя видеть!

Баларама встал из-за стола, подошел к Карне и крепко обнял его.

— Ты так и остался сентиментальным мальчишкой! Я заметил тебя сразу, как только ты вошел, и специально наблюдал за твоим поведением. Мне было интересно, изменился ли ты. И я счастлив видеть, что ты ничуть не изменился. Обычные человеческие чувства переполняют тебя. Ты мог в ходе обучения утратить доброту своего сердца, стать расчетливым, жаждущим власти и славы человеком. Но лицо твое лучится добротой, и это меня очень радует!

Карна мысленно обругал себя. Неужели на его лице видно все, о чем он думает? Баларама предложил Карне сесть на диван. Расположившись рядом, он дотронулся до панциря и восхищенно произнес:

— Великолепно! Какое мастерство! Откуда у тебя такой доспех?

После этих слов сдержанность Карны улетучилась. Он подробно поведал о своей жизни на юге, рассказал о царствах асуров и их гордых царях. Также сута рассказал об ужасной варной системе, стократ более жестокой, чем в том же Хастинапуре, о жалком существовании париев и прочих низкорожденных, о роскошной и блистательной жизни высших слоев общества. Карна описал великолепные храмы, дворцы и другие строения, построенные гениальными зодчими. Он также рассказал о чудесных танцах и чарующей музыке, слышанной им там, о невиданной щедрости южной природы. Но когда Карна упомянул своего таинственного гуру Парашураму, слова застряли комом у него в горле. Он почувствовал себя не великим воином, а юнцом, которого отец наказал за чужие проделки.

Баларама пристально смотрел на Карну во время его повествования. Когда молодой человек закончил говорить, ядав крепко сжал его плечо. Ему были понятны чувства Карны, которые юноша пытался скрыть.

— Что случилось потом? — мягко спросил Баларама. — Тебе удалось произвести на него хорошее впечатление?

— Я… он…, он был для меня отцом, до тех пор, пока…, - Карна замолчал, отвернулся, затем встал и отошел к окну.

Он не хотел показывать Балараме свои слезы.

«Что же я как женщина, слезы лью по любому поводу!» — сердито подумал Карна.

В саду за окном, на скамейке сидела красивая молодая девушка и пела песню. Несколько ее друзей и подруг завороженно слушали, как сладкий голос певицы ласкает цветы и добавляет воздуху особый аромат. Песня чудесным образом внесла умиротворение в разум Карны и принесла ему огромное удовольствие.

— Он узнал, кто ты есть на самом деле?

Карна стремительно обернулся, глаза его снова наполнились болью. Он продолжил свою историю — со дня, как он покинул причал в Прабхасе и до обретения титула Дхармавиры. Про то, как гуру его проклял, Карна рассказывал уже шепотом.

— Теперь я беглец. Все цари южных земель жаждут моей крови. Они с радостью лишат меня головы за то, что я оставил их в дураках. И еще мне не известно, что стало с моим гуру, с Парашурамой. Ведь я действительно его обманул, и, не исключено, заслуживаю наказания.

— Я подозревал, что с тобой случилась крупная неприятность. Мои лазутчики донесли, что Парашурама все еще не пришел в себя и, что какой-то его ученик, выходец с севера, натворил ужасных дел. Я считал тебя мертвым, пока не получил письмо царя Гокарны, — Баларама вернулся к своему столу.

Взяв один из пальмовых свитков, он вручил его Карне. Лицо молодого воина потемнело, когда он прочел написанное на листе.

— Я бы с радостью предложил тебе, Карна, остаться здесь, но в Двараке сейчас не все так хорошо, как может показаться. У меня идет борьба с людьми, ратующими за древние традиции. Мне придется в чем-то с ними согласиться, чтобы предотвратить кровопролитие. Мысль, что мы, ядавы, когда-нибудь можем перебить друг друга и положить конец всем моим начинаниям, не дает мне покоя. Отдохни сегодня, а рано утром отправляйся в Хастинапур. Надеюсь, Бхишма держит город под контролем. Более того, через месяц состоятся состязания учеников Дроны, и ты можешь попасть в свиту царевича Суйодханы. Царевич после этого турнира станет совершеннолетним и обретет определенный вес в государственных делах. Я напишу ему письмо, и он примет тебя. Хотя, разве тебе нужны какие-либо рекомендации? — рассмеялся Баларама.

Карна посмотрел в окно. Девушка ушла. В саду никого, кроме бабочек и птичек, не было. Разум юноши пребывал в смятении. Будущее выглядело мрачным. В письме царя Гокарны ясно говорилось, что Карна — беглый преступник. Всем, кто его обнаружит, необходимо передать его живым или мертвым властям южных стран. Опасность таилась повсюду, а он, глупец, ходил по Двараке, разинув рот от удивления. Будь ты хоть трижды Дхармавирой, но предательская стрела быстро покончит с тобой.

— Приветствую тебя, брат!

Внутри у Карны все похолодело. Он узнал этот голос. Он обернулся и увидел человека, к которому никак не мог испытывать дружеских чувств.

— Кришна? Что, все приготовления к обряду выполнены? — стараясь говорить непринужденно, произнес Баларама.

В желтых шелковых дхоти, с павлиньим пером в волосах, весь увешанный сверкающими украшениями, с флейтой, заткнутой за пояс, и цветочной гирляндой на шее, Кришна выглядел поистине божественно. Большего контраста, чем между его нарядом и белыми одеяниями Баларамы, и быть не могло. Карна не мог не признать, что молодой вождь ядавов необычайно красив.

— Намасте, — с улыбкой сказал Кришна Карне. — Брат! Подскажи, откуда я могу знать этого юношу?

— Это мой давний товарищ, Васушена Карна из Хастинапура. Во всей Бхарате ты не встретишь лучника лучше его! — гордо заявил Баларама, заставив Карну смутиться от такой неожиданной похвалы.

— О! Я, кажется, вспомнил его! Это тот самый мальчик-сута, отправившийся на юг, чтобы стать воином. Он может быть твоим другом, брат, но за ним охотятся все подданные Парашурамы. Что он здесь делает? Ты же не хочешь увидеть, как армии южан стирают в пыль Двараку? И, называя этого молодого человека лучшим в мире лучником, ты не забыл про Арджуну, брат мой? — спросил, улыбаясь, Кришна.

Карна готов был вспыхнуть от гнева и оскорбления. Но он знал, что Кришна только на это и рассчитывал, произнося свою речь. Дай ему повод и вмиг окажешься в темнице, а после — в руках у своих врагов.

Карна молчал и неподвижно стоял.

— Кришна! Почему ты его задираешь? Будь спокоен, я имею достаточное влияние на южных царей. Они не пойдут на нас войной. А хоть бы и так! У нас хватит сил защитить Двараку! Будь добр, оставь нас одних. О подготовке к обряду мы поговорим позже.

Кришна продолжал с улыбкой смотреть на Карну.

— Как пожелаешь, брат. Главное, убедись, что наш город и наши люди защищены от вторжения с юга, — Кришна нарочито церемонно поклонился Балараме.

Сложив ладони, он попрощался с Карной и вышел из комнаты. У Карны еще долго стояла перед глазами застывшая улыбка Кришны.

С нахмуренными бровями Баларама обратился к Карне:

— Тебе нельзя оставаться в Двараке! Отправляйся в Хастинапур и будь предельно осторожен. Держись в тени и постоянно оглядывайся. Вокруг нас слишком много врагов. Нельзя недооценивать силу и влияние Парашурамы, даже если он и лежит без сознания. Покинь Двараку еще до рассвета.

Неприятно и неожиданно было услышать в голосе Балармы усталость. Карна хотел задать еще множество вопросов, но не успел открыть рот, как ядав позвал слугу и приказал тому найти для гостя покои. Карна поклонился и коснулся пальцами ступней вождя. Его разум пребывал в полном смятении. Он не знал, что его ожидает в будущем. Уверен суты был только в одном — на каждом шагу его подстерегает опасность, в любом месте и в любое время он может повстречаться с охотящимися за ним южанами. Дойдя до гостевых покоев, Карна обнаружил стоящего в конце коридора Кришну. Рука суты невольно потрогала скрытый под одеждой меч-уруми. Кришна разгадал намерение Карны и во весь голос расхохотался.

Быстрым шагом Карна вошел в свою комнату и придался спиной к двери, лихорадочно соображая, как ему поступить дальше. Он опустил запор и опустился на диван, стоящий в углу. Долгое время он прислушивался к любым шагам или подозрительный звукам, пока усталость не взяла своё. Карна заснул крепким, без сновидений, сном.

Во дворце стояла пугающая тишина.

Сон Карны прервал мягкий стук в дверь. Было еще темно. Как долго он проспал? Сжимая в руке меч, он плавно приоткрыл дверь. На него смотрело красивое женское лицо. У Карны в груди екнуло сердце. Это та самая девушка, чья песня так очаровала его. Что ему теперь делать? Пригласить войти? Насколько это прилично? Но и держать под дверью тоже нехорошо!

Замешательство Карны развеселило девушку, она улыбнулась, показав подобные жемчугу зубы.

— Я Субхадра, сестра твоего друга! — представилась она, сложив ладони в приветственном жесте.

Карна поклонился в ответ и вышел за дверь.

— Я слышала, ты завтра уезжаешь в Хастинапур. Ты же увидишься там с царевичем, наследником престола? — в ее голосе послышалась застенчивость.

— О Деви! Я простой сута, возница. И я не уверен, что смогу общаться с царевичем. Но то, что я еду в родной город, в Хастинапур, это правда, — ответил, улыбаясь, Карна.

— Ох, а я приняла тебя за одного из царевичей Куру…, но не важно, ты сможешь передать Суйодхане весточку от меня? — Субхадра прикусила губу.

Она допустила ошибку, назвав наследника просто по имени, без всяких титулов. Карна разглядывал лицо девушки, пока она стояла перед ним, потупив взор. Юноша повторил:

— Для таких простолюдинов, как я, нелегко встречаться с царями и их сыновьями.

— О, я верю, что у тебя получится! Просто назови мое имя, и царевич сам захочет с тобой увидеться, — заверила юношу Субхадра. — Передай ему — я буду присутствовать на состязании. И еще скажи…, скажи, что я очень скучаю по нему.

Карна посмотрел на ее мерцающие глаза, на шелковистые волосы, волнами ниспадающие до талии.

«Будь проклят этот везунчик-царевич!» — подумал юноша.

Разум его трепетал, как пойманная бабочка. Кто-то уже имел права на девушку, и Карне стоило забыть о своих мыслях. Вздох сожаления вырвался из его груди. Такова удача некоторых людей — родиться в благородной семье и быть любимым прекрасной девой.

— Хорошо, сестра моя, — сказал Карна и от такого обращения к девушке испытал облегчение. — Я приложу все силы, чтобы передать твое послание!

— Я очень благодарна тебе, — девушка поклонилась юноше и, шурша платьем, под звон браслетов, скрылась во тьме коридора.

Стараясь не шуметь, Карна запер дверь. Немного сладкого аромата ее духов проникло в комнату, и он, усевшись у окна и глядя на улыбающуюся луну, отпустил свои мысли в неведомые выси. Как прекрасна жизнь! Сута размышлял над просьбой Субхадры. Как ему добиться встречи с наследником престола? Как освежающе на него подействовала невинность любви этой девушки! Однажды жизнь наградит и его такой чистой любовью! Затем он вспомнил про отца с матерью и про родной дом. Все эти годы Карна редко думал про родителей, и теперь ему было стыдно за это. Он оставил их и ушел далеко-далеко за своими мечтами. Ему хотелось покорить весь мир и прожить захватывающую жизнь. Только сейчас, находясь в Двараке, Карне стало понятно, как нелегко далось пожилым родителям его столь продолжительное отсутствие. Теперь он лучше их понимал. Старики по сей день живут в доме, где все напоминает об их сыне. Кровать, где он спал, сломанные игрушки, одежда, из которой он вырос. Все это отец с матерью видят каждый день, и каждый день думают о нем. Карна скучал по нежной улыбке отца, по материнской ласке, по ее стряпне, в конце концов. Он тосковал по дому.

Звуки шагов прервали его задумчивость. Любой другой человек не услышал бы их, но не молодой воин, ученик лучшего гуру Бхараты. Еще раньше, чем послышалась чья-то поступь, тело Карны почувствовало приближающуюся опасность. Кто там может быть? Неизвестный надавил на дверь, пробуя ее на прочность, или всего лишь сквозняк? Но на улице не шевелился ни один листок. В этот миг густые облака скрыли луну, и в комнате заметно похолодало.

Карна поднял сверок со своими скудными пожитками, проверил оружие и прислушался.

«Не схожу ли я с ума?» — думал он, приближаясь к окну.

Снаружи было темно из-за набежавших облаков. Большинство факелов, освещавших дворец, погасло. У ворот дремали два стражника. Карна решал, как ему поступить. Здесь ему оставаться опасно, пока не рассвело, необходимо покинуть Двараку. Предстоит нелегкое путешествие. Дварака находится далеко от Хастинапура, и дорога будет пролегать как через пустыни, так и через джунгли. Ему встретятся засушливые равнины и руины древних городов. Сбиться с пути и без вести сгинуть — проще простого. Пешком преодолеть все расстояние между двумя городами не представляется возможным. Ему нужна лошадь. День состязания царевичей не за горами, а Карна еще смутно представлял себе, как произвести впечатление на знатных господ.

Может быть, вождь ядавов дарует ему скакуна.

На этот раз сомнений не осталось. Дверь заскрипела, в щели показался кончик кинжала. Кто-то пытался сдвинуть засов. Сердце Карны бешено колотилось в груди. В коридоре может оказаться слишком много врагов даже для такого умелого воина, как он.

«Остаться и сразиться с ними, или, пока не поздно, убраться отсюда подобру-поздорову?»

Дверь содрогнулась от мощного удара ногой, но устояла. Недолго думая, Карна схватил свои вещи и выпрыгнул в окно. Наверняка, злоумышленники ожидали, что он бросится к воротам или скроется в саду. Карна же, затаив дыхание, прижался к стене прямо под окном.

В оконном проеме появилось чье-то темное лицо. Посыпались ругательства.

— Проклятый сута сбежал!

Говоривший в гневе что-то пнул в комнате, и по всему дворцу разнесся звук разбитого стекла.

— Идиот! Ты хочешь всех здесь разбудить? — крикнул другой человек, после чего наступила тишина.

Они могут обнаружить его в любой момент, думал Карна. Где находятся дворцовые конюшни? Не их ли крыша виднеется у восточной стены? Здесь его непременно схватят. Карна вскочил и помчался через лужайку, ожидая услышать позади звук спущенной тетивы. Он коснулся своего панциря, обещавшего защиту большей части тела. Добравшись до конюшен, Карна отдышался. В саду он разглядел четырех человек, тщательно обыскивающих каждый куст. В мерцавшем свете факела, горевшего у ворот, их длинные тени напоминали чудовищ из сказок. Чувствующие присутствие незнакомого им человека лошади, заволновались в стойлах. Если какая-нибудь из них заржет, то привлечет внимание этой четверки. Тогда выбора не останется. Придется сражаться и убивать, чтобы не быть убитым.

В конюшне стояли сотни прекрасных скакунов. Карна быстро окинул их взглядом и остановился на понравившейся ему черной лошади. Он подошел к ней, молясь, чтобы она не заржала. Спокойным и уверенным голосом Карна поговорил с лошадью, успокоил ее и вывел из конюшни. Стороживший лошадей человек крепко спал на кушетке под открытым небом. Карна отвел свою лошадь как можно подальше, скрываясь в тени толстой крепостной стены. Пройдя значительное расстояние, он сел на лошадь и направил ее к воротам, мысленно приказывая себе оставаться полностью спокойным.

С востока на небе протянулись розовые нити. До рассвета оставалось совсем недолго ждать. Карна следил за своими преследователи, начинавшими волноваться. Внезапно один из них замер на месте и уставился в его сторону. Карна остановился, стараясь не издавать ни звука. Темнота могла бы его спасти, но в этот миг луна вырвалась из под облачного покрывала. Мужчина увидел сидящего верхом на лошади Карну и негромко свистнул, призывая остальных. Они незамедлительно обернулись и тут же бросились к суте. Карна поскакал к воротам. Он еще не имел ни малейшего представления о том, как заставит стражников выпустить его из города. Враги приближались. Не прыгать же через высокую стену? Лошадь, обнаружив препятствие, заржала, разбудив стражников. Проснувшиеся воины увидели перед собой молодого человека, пытавшегося усмирить своего скакуна. Со всех сторон на шум стали сбегаться другие стражники. Карна проклял свою удачу. Он попал в ловушку!

Карну находился в кольце направленных на него мечей и копий. Во всей возникшей шумихе четверка преследователей незаметно исчезла. Очевидно, им не более суты хотелось попасть в руки городской стражи. Но опасность, исходившая от них, конечно, никуда не подевалась. Даже если Карна будет отпущен стражниками, по пути в Хастинапур ему непременно придется повстречаться с теми людьми.

К Карне подошел стражник, судя по поведению и одежде — сотник, не меньше. Он направил на юношу свой меч и рявкнул, приказывая спешиться. Глупо было не повиноваться в таком положении. Слишком много людей, держащих оружие наготове, окружали молодого человека.

— Эй! Не ты ли вчера просил пропустить тебя к господину Балараме? — спросил сотник.

Карна уставился в землю. Как стыдно быть пойманным, подобно обычному воришке! Он ведь украл лошадь из дворцовых конюшен!

— Ты можешь как-то объяснить произошедшее? — достаточно вежливо поинтересовался командир стражи.

Карна молчал, не желая говорить правду, но и не собираясь лгать. Сотник шепнул на ухо своему подчиненному и тот, отвесив поклон, побежал во дворец. Сута желал одного — чтобы земля разверзлась у него под ногами. Гонец спешил за Баларамой.

— Сотник! Что за вздор мне только что рассказали? — раздался гулкий голос вождя ядавов.

Все стражники немедленно склонились.

— Мой повелитель! Этот человек пытался украсть…, - начал, было, сотник.

— Украсть? — перебил его Баларама. — Да ты знаешь кто он? А лошадь — мой подарок гостю! Получается, ты оскорбил моего друга, сотник. Люди узнают, и буду смеяться над тобой. Что же ты наделал? Где же знаменитое гостеприимство ядавов?

Командир стражи, весь красный от стыда, опустил голову. Карна с удивлением взирал на Балараму.

— Прости, господин, мою дерзость! — сотник поклонился Карне.

У суты не находилось слов для ответа. Ему было ужасно неловко. Только что этот человек умело исполнил свой долг, и вот, он уже сгорает от стыда в присутствии своих подчиненных. Любые слова были бы неуместны.

— Ладно, не переживай, — Баларама похлопал бедолагу по плечу. — Ты все сделал правильно. Виноват я, что не предупредил тебя о раннем отъезде нашего гостя. Вы все отлично служите Двараке!

Лица всех стражников озарились улыбками от похвалы вождя.

— О повелитель, ты так добр к нам! — сотник все еще глядел в землю, но плечи его облегченно опустились.

Коснувшись ступней Баларамы, Карна прошептал, что сожалеет о происшествии.

Первые лучи солнца коснулись земли, пробуждая ее ото сна.

— Будь острожен, Карна! Тебя ждет нелегкий путь. Я не знаю, что тут случилось, что заставило тебя так покидать Двараку. Но знай, опасность будет идти в одном шаге за тобой. Ты осмелился бросить вызов многовековым традициям. Древние предрассудки Бхараты так просто не отступят. Пусть благословение милосердного Махадевы пребудет с тобой! В любых обстоятельствах, помни одно — надо быть благодарным за то, что преподносит нам жизнь, и надо быть щедрым, когда удача и счастье отворачиваются от нас! Доброго тебе пути, Карна! Надеюсь, у Хастинапура достаточно зоркие глаза, и они в первую очередь увидят твои таланты, а не твое происхождение!

Голос, заставивший Карну похолодеть, раздался, когда юноша уселся на лошадь. Повернув голову, он увидел стоящего рядом со своим нахмурившимся братом Кришну, во всей его божественной красе. С улыбкой, никогда не покидавшей его темного красивого лица, Кришна повторил сказанное, только чуть громче:

— Хастинапур далеко, очень далеко, друг мой. Путь до него трудный и опасный. Есть ли в тебе силы преодолеть его, Карна?

От слов Кришны внутри Карны моментально вскипел гнев. Огромным усилием воли ему удалось внешне остаться спокойным. Не произнося ни слова, он сложил почтительно ладони и поклонился. Карна развернул лошадь к восходящему солнцу и прошептал молитву. Мысль о том, что он направляется домой, заставила сердце радостно забиться в груди. Гнев практически исчез.

«Меня ждет Хастинапур!» — подумал он и зажмурил глаза, пытаясь сохранить в памяти миг только что испытанного блаженства.

Об опасностях, подстерегающих его в будущем, он сейчас не задумывался. Разум Карны переполняла благодарность за жизнь. Он покинул столь отличающихся друг от друга братьев ядавов, ведущих между собой тихую войну. Выехав за ворота Двараки, сута направил лошадь на север. Позади остался просыпающийся город, населению которого была безразлична судьба молодого человека. Много дней он проведет, пересекая знойные пески и пересохшие русла рек, влажные джунгли и бурные потоки.

Хастинапур ждал возвращения суты, посмевшего возмечтать.

Четверо воинов покинули Двараку вслед за Карной. Их цель была ясна — захватить суту. Или, в крайнем случае, убить его. Кроме них, в Хастинапур мчался гонец, несущий послание Дхаумье. Даже если Карне удастся попасть в столицу Куру, письмо будет получено брахманов задолго до этого. Кое-кто не желал рисковать. Другие гонцы отправились в столичные города южных стран. Все их сообщения сводились к одному — муха нашлась и летит в паутину.