Бросок костей

ГЛАВА 20 СМОЛЯНОЙ ДОМ

Видура очень удивил свою супругу Паршави, когда послал к Бхишме гонца сообщить, что сегодня не явится на службу. Тем более Паршави не поверила своим ушам, услышав, что они пойдут смотреть место под их будущий дом. Сыновья несказанно обрадовались возможности целый день провести с отцом, и скромное жилище Первого советника наполнилось восторженными детскими воплями. Выйдя на улицу, Видура вздрогнул, увидев колесницу Бхишмы, используемую регентом для торжественных выездов.

Возница поспешил поклониться Первому советнику и объяснил свое присутствие:

— О господин! По приказу Великого регента я должен отвезти тебя, куда пожелаешь!

Сперва Видура чуть не отослал возницу назад, ведь поездку его была по личному делу. Но он быстро сообразил, что таким поступком может нанести обиду Бхимше. Паршави с мальчиками поднялась на колесницу, с изумлением рассматривая ее роскошную отделку. Видура еще колебался, но семья его была готова ехать, возница занял свое место, поэтому он не стал больше тянуть и приказал отправляться в путь.

— Не будь таким мрачным, — сказала Паршави мужу. — Великий регент ценит твои заслуги, поэтому предоставил свою колесницу в знак признательности.

Она говорила громко, пытаясь заглушить шум, создаваемый их сыновьями. Когда же они достигли нужного места, Паршави сильно удивилась.

— Ты хочешь построить дом среди этих джунглей? — спросила она супруга.

Мальчишки недолго думая, выскочили из колесницы и через мгновение уже плескались в ручье. Вокруг летали сотни разноцветных бабочек, где-то вверху перекликались кукушки. Даже возбужденные крики сыновей не могли состязаться с пением сверчков и щебетанием птиц. Ароматный ветерок взъерошил волосы Паршави и тут же улетел играть с листьями деревьев.

— Разве тебе не нравится? — спросил Видура.

У Паршави слезы навернулись на глазах. Это дикое место располагалось так далеко от шумных улиц Хастинапура, от базаров и купеческих лавок. Как ей вести домашнее хозяйство в такой глуши? Сюда хорошо приезжать на пару дней, отдохнуть от города, но постоянно жить…

— Я собираюсь построить дом своими руками!

Видура ходил туда-сюда, показывая, где будут находиться спальни, кухня и прочие помещения.

Паршави поддакивала ему, даже изобразила улыбку на лице. Все-таки день выдался на редкость удачным, особенно когда отец привлек сыновей к планированию будущего дома. На обратном пути Видура, не умолкая, говорил о доме своей мечты. Колесница уже неслась по оживленным улицам столицы, а Паршави, не перебивая, слушала супруга.

Видуре редко приходилось видеть, как засыпают его дети.

— Почему бы тебе не поговорить с придворным зодчим и не позвать дворцовых строителей? — спросила Паршави.

— Дорогая, мы собираемся строить свой дом, а не государственное здание. Неправильно использовать царских слуг для своих целей. Кроме того, я действительно хочу построить дом своими руками. Когда я сделаю это, ты сама будешь рада, что мы не обратились ни к каким зодчим.

Не смотря на пылкие слова мужа, Паршави была уверена, что ей не суждено в этой жизни увидеть собственный дом. И сегодня был последний день, когда они смогли провести все вместе, всей семьей.

Видура с тех пор все свободной время пропадал в джунглях и работал над постройкой дома, игнорируя советы умелых строителей, и отказываясь от предлагаемой помощи. Он трудился и в жару и в холод. Несколько раз брал с собой нас ройку сыновей, но им вскоре это наскучило. В сезон дождей все построенное Видурой разрушилось, но он проклинал нехватку времени, а не свои строительные навыки. Несколько дней он провел в печали, после чего снова приступил к постройке дома.

Затянувшееся строительство дома Первого советника вскоре стало в Хастинапуре любимой темой для шуток.

Настроение у Экалавьи было хуже некуда. Он снова поругался со своей тетей. С тех пор, как он возобновил упражнения с луком, она все больше и больше раздражала его. Конечно, в чем-то тетка не кривила против истины. Экалавья не уделял ни ей, ни ее детям должного внимания. Потеря большого пальца надолго ввергла его в глубокое уныние. Все, что мог сделать увечный нишадец для добычи средств существования, так это устроиться сборщиком мусора. Кроме отвращения, такая работа ему ничего не внушала. Кому понравится целый день чистить отхожие места и сточные канавы, таскать на голове вонючие корзины с отходами и сбрасывать их вдали от главных улиц города, застроенных роскошными зданиями. Экалавья несколько раз за день мылся и купался в реке, но все равно чувствовал себя невероятно грязным. Люди шарахались от него, будто только посмотрев на него, они могли испачкаться.

Никому не было дела до гуляющих по улицам города собак и свиней. Но после Экалавьи, дорогу следовала очистить священным коровьим навозом. Даже его следы были грязными! Нишадец ненавидел свою жизнь, свою судьбу, свою работу. Он уже ненавидел весь этот мир, в котором ему довелось родиться и жить. Но какой выбор оставался у него? Или выполнять грязную работу, или помирать с голода. Он начал смиряться со своей пропахшей нечистотами жизнью, но вдруг стал свидетелем чудесного поворота в судьбе Карны. Снова у нишадца появилась надежда. Для подобных ему людей, упорно идущих к исполнению своей мечты, положивших на достижение цели много сил, может быть уготовано светлое будущее. Тем более, когда существуют такие щедрые и благородные люди, как царевич Суйодхана. С того дня мысль восстановить казалось бы утраченные навыки в стрельбе из лука накрепко засела у него в голове. Главное, не обращать внимания на такие препятствия, как его низкое происхождение и отсутствие большого пальца правой руки. Плодом его решимости стал голод, пришедший в его семью. Но никакая родня уже не могла остановить бросившего вызов судьбе нишадца-мусорщика.

Причиной утренней ссоры стало желание тетки покинуть Хастинапур и поселиться в отдалённой деревне, носящей название Варанавата. Экалавья же хотел остаться в столице. Здесь был шанс попасть на глаза наследнику престола и, возможно, стать такой же важной персоной, как Карна.

— Что я буду делать в том захолустье? В Варанавате? — спросил он тетку.

Сопровождая свои слова рыданиями, тетка стала упрекать племянника в том, что он совершенно перестал заботиться о семье, приносит мало еды ее детям, и все свободное время посвящает стрельбе из лука. Она не может найти никакую, даже самую грязную работу. Как выжить ей и ее детям, если Экалавья одержим своими несбыточными мечтами? Тетка без устали упрекала племянника, для убедительности она хлестала себя по щекам и стучала кулаком в грудь.

На ее обвинения Экалавья с гневом в голосе спросил, не всю ли жизнь она желает провести за его счет. Затем безжалостно добавил, что пока он таскает корзины с навозом богатеев, она и ее толстые ленивые дети бездельничают. Он тут же пожалел о вылетевших словах, но было слишком поздно. Тетка не стала ничего отвечать. Она утерла слезы, потуже затянула небольшой узелок, в который вошли все их пожитки, взяла детей и вышла из хижины. На все извинения и мольбы Экалавьи она не обратила ни малейшего внимания. Нишадец догнал тетку, упал ей в ноги, но она твердо заявила, что идет в Варанавату, где ее ждет лучшая жизнь.

Тем не менее, тетка нежно провела рукой по голове Экалавьи, благословляя его. Она прошептала молитву и сказала:

— Я не сержусь на тебя, Экалавья. Но нам пришла пора расстаться. Ты вырос, значит, я исполнила долг перед братом моего мужа. Мне необходимо взрастить собственных детей, но при этом я не хочу, подобно пиявке, высасывать твою кровь. Я ни на что не рассчитывала, когда растила тебя. И мне нечем помочь тебе сейчас в твоих стремлениях. Я могу только молиться за тебя. Пусть Господь Шива всегда будет рядом с тобой. Пусть мечты твои сбудутся. Если вдруг соскучишься по нам, приезжай в Варанавату. Я слышала, что Великий регент построил там для царевичей Пандавов роскошный дворец и деревня теперь растет и богатеет. Старшего Пандава зовут Дхармапутрой, и он — самый правдивый человек на земле. Все пятеро братьев — лучшие друзья Кришны, а он, как известно, является воплощением Господа Вишну! Я уверена, Варанавата станет для нас лучшим прибежищем, чем Хастинапур. Столица слишком жестокое место, здесь таких как мы не считают даже за червей. Но там, где правит Сын Дхармы, ведомый мудрыми наставлениями Кришны, бедная нишадская женщина с пятью детьми найдет свою счастливую судьбу!

На прощание Экалавья обнялся со своими двоюродными братьями. Старший из них был на несколько лет младше нишадца. Когда же Экалавья обнимал младшего, то не смог сдержать слез. Он недавно начал учить тринадцатилетнего мальчишку стрельбе из лука и у того начало хорошо получаться! Тетка пошла по дороге, и ее дети неохотно последовали за ней. Экалавья снял с пояса небольшой нож и вручил его младшему из братьев. Тот, после недолгих колебаний, взял ножик и побежал догонять свою семью. Экалавья долго смотрел, как единственные его родственники уходят куда-то вдаль, становятся размером с муравья, затем и вовсе исчезают за горизонтом.

Женщина и пятеро ее сыновей провели в пути много дней, прежде чем добрались до цели своего путешествия, до деревни Варанаваты. Селение уже начинало походить на небольшой город, но все равно, женщина ожидала увидеть нечто большее. Единственным примечательным зданием являлся недавно построенный дворец, огромный и роскошный. «И все это для семьи из шести человек», — подумала женщина, глядя на сиявший в лучах солнца купол. Ей вдруг стало страшно входить в деревню по центральной улице, вдруг их выгонят, как нечистых.

Младший сын потянул мать за руку, он хотел лучше разглядеть дворец.

— Давай пойдем по этой дороге, мама! Почему свернули куда-то? Мне не видно дворца!

— Кем ты себя считаешь, сынок? Брахманом или воином, чтобы идти по центральной улице? Мы неприкасаемые и может осквернить эту дорогу.

Но мальчишка не сдавался:

— Но как они узнают, мама? Мы же не в Хастинапуре, здесь мы ни с кем не знакомы.

— По цвету кожи, сынок.

Мальчик посмотрел на свою темную кожу и замолчал. С этим ничего не поделаешь.

Женщина пребывала в отчаянии и не знала, что ей делать. Их мучил голод. Шесть дней назад им посчастливилось проходить мимо храма. В тот день какой-то богатый купец устроил праздник для брахманов, желая загладить свои прегрешения. На земле тут и там лежали остатки угощения. Пока старший сын отгонял палкой рычащих бродячих собак, мать с остальными деться в спешке собирала объедки. Медлить было нельзя, в любой момент могли появиться храмовые служители и наказать грязных нишадцев за осквернение святого места. Они собрали как можно больше еды, но кое-что оставили и собакам. Мать и ее дети слишком хорошо знали, что такое нестерпимый голод. Собранная у храма пища несколько дней поддерживала их силы, но последние два дня они питались только воздухом.

Нищая семья лесных жителей стороной обошла сверкающий красотой дворец и вышла на берег реки, протекающей за ним. Они вошли в воду, и пили до тех пор, пока животы не раздулись и не заболели от натуги. Между ногами шныряли рыбки разнообразных окрасок, и вскоре о голоде было позабыто. Крики и смех преследующих рыб детей вызвали слезы из глаз матери. На время она позабыла о долгом пути по раскаленной земле, о невзгодах, былых и грядущих.

— Матушка! — раздался незнакомый голос.

Удивленная женщина чуть не подскочила от неожиданности. С ужасом она взирала на незнакомца, явно благородного мужчину, стоящего с почтительно сложенными ладонями. Женщина невольно подалась назад, осознав, что расстояние между ними не соответствует варновым правилам. Сыновья вылезли из воды, младший мчался к ней со всех ног с бледным от испуга лицом.

— Деви! — обратился к женщине, одетой в лохмотья, носящий изысканные шелка незнакомец. — Я Юдхиштхира, старший сын царя Панду. Моя мать, царица Кунти, желает видеть тебя. Ты не откажешься навестить наш дом? Можешь взять сыновей с собой.

— О свами! Мне кажется, ты не разобрался, кто мы такие. Мы самые низкорожденные из всех неприкасаемых. Как можем мы осквернить твой дворец своим присутствием?

— Матушка! — не обращая внимания на удивление женщины, продолжил старший Пандав. — Господь учит нас, служение бедным — величайшее служение из всех! Приди и благослови наше жилище!

Старший сын женщины подал плечами и пошел к дворцу. За ним отправились три его брата. Их переполнял восторг от возможности побывать в настоящем дворце и увидеть настоящих царевичей. Мать переглянулась с младшим сыном, потом пристально посмотрела на честное открытое лицо Пандава и согласно кивнула. Они пошли вслед за Юдхиштхирой. В подобную удачу верилось с трудом. Женщина улыбалась радостной возбужденной болтовне своих детей.

Стоявший неподалеку пастух приблизился к женщине и прошептал ей на ухо:

— Не ходи туда. Это ловушка. Не доверяй высокорожденным!

После чего пастух повернулся и быстро ушел.

Женщина замерла в замешательстве. Сыновья ее продолжали идти. Наконец, она пожала плечами и пошла за Сыном Дхармы. Стоявшие у входа во дворец стражники почтительно склонились перед царевичем, но при виде кучки неприкасаемых, следовавших за Юдхиштхирой, глаза их удивленно расширились. Женщина видела и чувствовала их отношение, она гордо подняла голову. Но когда царевич стал подниматься по ступеням дворца, она вновь засомневалась, стоит ли ей идти за ним. Что если они, сами того не ведая, нарушили запреты, и теперь их предадут суду? Юдхиштхира обернулся и улыбнулся. Женщина увидела позади него прекрасное лицо вдовой царицы Кунти. Она, в окружении своих прославленных сыновей, вышла навстречу им. И Кунти, и царевичи Пандавы, приветствовали неприкасаемых поклоном со сложенными у груди руками.

Не успела женщина-нишадка оправиться от удивления, как Арджуна вышел вперед и взял ее старшего сына за запястье. Она хотела предупредить кшатрия, что ему не след прикасаться к человеку более низкого рождения, но сын ее уверенно улыбнулся величайшему в мире лучнику и побежал за ним по ступеням. Остальные дети также, не испытывая сомнений, поднялись вверх по лестнице, и, не успела она ничего им сказать, как они уже оживленно о чем-то говорили с сыновьями Кунти. Женщина медленно преодолела все ступени и склонилась перед царицей.

— Твое присутствие благословляет наш дом, Деви! Пожалуйста, проходи внутрь. Мы приготовили комнату для тебя и твоих детей, — Кунти привела женщину в покои, превосходившими размерами самую большую хижину, в которой доводилось жить нишадке.

Огромная кровать поражала воображение, всюду стояли красивые вазы с цветами, блюда с фруктами и сладостями, некоторые их которых женщина видела в первый раз. Женщина подумала, как бы голодно им ни было, столько еды не съесть и за год.

— О моя госпожа! Но чем я заслужила такое доброе отношение ко мне? — слезы текли по щекам женщины-нишадки.

На лице Кунти заиграла загадочная улыбка.

— Вы служите великому делу! Ты и твои сыновья служите самой дхарме!

— Что такое дхарма? — спросила мать пятерых неприкасаемых у матери пятерых великих воинов.

— Я как-нибудь объясню тебе. Дхарму нелегко осознать с первого раза. А пока ешьте вдоволь и отдыхайте.

В комнату влетел младший сын женщины. Он на мгновение замер, увидев царицу Кунти, потом бросился к матери. Женщина почувствовала, что сын ее дрожит от страха. Она слабо улыбнулась нахмурившейся царице. Мать не могла понять, отчего ее сын так себя повел. Пока она размышляла, комната наполнилась смехом остальных ее детей. Они вбежали, разбив при этом вазу и опрокинув статую. За ними бежал Бхима, могучий, широкоплечий, огромный. Нишадка с испугом глянула на Кунти и испытала облегчение. Царица наслаждалась весельем и выходками своих детей.

Увидев угощенья, все мальчики принялись с жадностью есть. Улыбающаяся Кунти подозвала своего великана-сына. Бхима больше всего желал присоединиться к трапезе новоявленных приятелей, и очень расстроился из-за зова матери. Но он спрятал в складках одежды несколько лакомых кусочков.

— Надо всем хорошо выспаться. Поговорим завтра, — сказала Кунти, выходя из комнаты.

Бхима с тоской посмотрел на груду вкусностей, истребляемую голодными неприкасаемыми. Тяжело вздохнув, он вышел вслед за матерью.

Кунти поджидала сына за дверью.

— Немедленно выбрось то, что там взял!

— Но мама…, - смущенный Бхишма достал припрятанные сладости.

— Глупец! Ты забыл про сонное зелье во всей пище, что подали этим нищим? Когда ты начнешь думать о чем-либо, кроме еды? — Кунти выбросила в окно вынесенные Бхимой из комнаты угощенья.

Разговор Кунти с Бхимой не достиг ушей нишадки. Она еле сдерживала себя, пока они не ушил, затем присоединилась к сыновьям и накинулась на еду. Некая горечь присутствовала в пище, но ей было не до вкусовых изысков. Какими только отбросами ей не доводилось утолять голод в своей несчастной жизни! С каждым куском женщина возносила молитву за своих благодетелей, прося Господа даровать Кунти и ее сыновьям долгую счастливую жизнь. Она не услышала тихого щелчка в двери, и не знала, что их заперли в роскошной комнате. Они, считая себя самым удачливыми из неприкасаемых, продолжали наслаждаться едой и не подозревали, что этот рай на земле является для них ловушкой. Их благодетели уже приняли решение в соответствии с дхармой.

— Брат! Мне кажется, мы делаем что-то неправильное! Они ни в чем не виноваты и…, - Арджуна пытался переубедить своего старшего брата.

Юдхиштхира посмотрел на мать — Кунти в отчаянии покачала головой. Мнением Бхимы никто не интересовался. Здоровяк сидел, закатив глаза, и думал только о еде. Ему не приходилось излишне волноваться и принимать участие в спорах. Он просто делал все, о чем просили мать и братья. Вот и сейчас, рассуждения о дхарме наскучили ему. Но Арджуна, наоборот, не поддавался на уговоры без весомых доводов.

Близнецы сидели в сторонке и беседовали о женщинах и винах. Бхиме их разговор показался гораздо интереснее, и он присоединился к младшим братьям.

— Арджуна, эти неприкасаемые ведут несчастную жизнь. Мы делаем добро, давая им возможность умереть во имя великого дела! Да они в следующей жизни родятся брахманами!

Нелегко сохранить самообладание, убеждая такого упрямого собеседника, как Арджуна. Но Юдхиштхира старался изо всех сил.

— Младшему из них — тринадцать, не больше. Жестоко ловить невинных голодных людей на приманку, как ловят диких зверей в лесу! — не соглашался Арджуна.

— Сын, — усталым голосом произнесла Кунти. — Нам очень повезло заранее узнать о коварном плане Дурьйодханы, который желает сжечь нас заживо! Что бы с нами было, не предупреди нас Видура? Каждое мгновение, пока мы находимся здесь, исполнено опасности! Мы же по совету Видуры проверили стены дворца, и они действительно пропитаны смолой. Все здание сгорит так же быстро, как пучок сухой соломы. Мне всегда казалось, что Видура против нашей семьи, но выходит, мы просто не понимаем неисповедимых путей Господа. По воле небес сюда явились нишадцы, мать и пятеро ее детей! Да, они послужат приманкой, как ты выразился. Приманкой для нашей смерти! Вспомни уроки гуру. Все средства хороши ради спасения. Кто мы такие, чтобы подвергать сомнению волю Господа? Дхаумья ждет нас с лодкой на берегу реки. Если мы не скроемся сегодня, потом может быть поздно! Люди Дурьйодханы хотят поджечь дворец завтра, а мы перехитрим их, и сделаем это сегодня!

Не убежденный словами матери Арджуна покачал головой и обратился к Юдхиштхире:

— Брат! Если за этим стоит Дурьйодхана, давай сразимся с ним, как и положено кшатриям! Победим его честно и достойно!

Юдхиштхира обменялся взглядами с матерью, долгое время молчал, после тихим голосом сказал:

— Нам необходимо переиграть нашего злобного родственника и скрываться до тех пор, пока у нас не появятся могущественные союзники. Просто так явиться в Хастинапур мы не можем — Великий регент не доволен нами. У нас нет другого выбора, Арджуна, кроме как привести наш план в исполнение. Не найдя на пепелище шести обугленных тел, люди Дурьйодханы будут искать нас во всех концах Бхараты. Пусть весь мир, увидев сгоревших нишадцев, какое-то время думает о нас, как о мертвых. Думай только о своем долге, не задумывайся о последствиях. Они умрут за великое дело, брат! Гордись тем, что в твоей руке сияет факел дхармы!

— Братья! — вмешался в разговор Сахадева. — Тел то будет шесть, но младший нишадец слишком мал. Это вызовет подозрения!

— Он прав, — согласилась Кунти, досадуя, что упустили такие мелочи. — Юдхиштхира, сколько у нас стражников?

— Их семь, мама.

— Устройте им хорошее застолье во дворце, — предложила Кунти. — Тел будет столько, что лазутчики Дурьйодханы наверняка запутаются.

Арджуна резко вскочил со своего места.

— Как это отвратительно! Бхишма послал этих людей для нашей защиты!

— Арджуна! — терпение Юдхиштхиры подверглось сегодня небывалому испытанию. — Какова главная обязанность стражников? Защищать нас от опасностей! Когда наши жизни окажутся под угрозой, разве они не пойдут путем истинной дхармы, защитив нас, даже ценой собственных жизней? Что плохого и тем более отвратительного в том, что погибнут, спасая нас? Они исполнят свой долг. Согласно священным писаниям, нет ничего лучшего, чем расстаться с жизнью, исполняя свой долг! Таким людям уготовано место в раю Господа Вишну. По сути, мы лишь помогаем их душам покинуть этот жалкий мир и достичь небесных обителей!

— Но…

— Хватит, Арджуна! — не вытерпела Кунти. — С такими разговорами ты становишься похож на своего двоюродного брата, на Дурьйодхану!

Арджуна признал свое поражение в споре. Что говорить, он воин, а его старший брат очень образованный человек. Юдхиштхира ни когда не произносил слов лжи, и все брахманы почитают его как воплощение добродетели и праведности. Смущенный таким толкованием дхармы, Арджуна покинул комнату. Возможно, придет время, и кто-нибудь доходчиво объяснит ему такие щепетильные для его совести вопросы. Тогда он сможет исполнять свой долг без долгих размышлений.

Из его бывших покоев доносился храп женщины-нишадки. Отгоняя мысли о судьбе доверившейся им бедной семьи неприкасаемых, Арджуна стоял и глядел на реку, текущую вдаль. Как причудливо переплетаются пути добра и зла, думал он. Как трудно в них разобраться. Слова брата и матери не объяснили ему ничего, только породили великую грусть в его разуме.

Солнце медленно опускалось в священные воды Ганги, покрасневшей как застенчивая невеста от первого прикосновения жениха. Когда тьма поглотила Варанавату, а с реки начал подниматься белесый туман, из маленькой лодки, причалившей к берегу, вышел человек. Он посмотрел на единственное освещенное здание в деревне, на дворец Пандавов и зрелище наполнило его гордостью. Дворец казался величественным и незыблемым. Никто бы и не подумал, как много смолы пошло на его строительство. Человек подумал, что выполнив такую работу, можно подумывать и об уходе на покой. Он собирался покинуть Хастинапур и поселиться подальше от столицы. Со своими деньгами он станет в провинции важной персоной. Почему бы не выбрать Хехейю на западном побережье? Да еще бросить жену, старую и некрасивую, и взять себе молодую прелестницу! В одному ему известном месте хранились деньги, получение им от разных сомнительных, а то и вовсе преступных делишек. Человек догадывался, что многие относятся к его особе с подозрением, но он умел не оставлять следов и улик. Множество проверок не выявили каких-то предосудительных мотивов в его деятельности. До сего времени ему приходилось вести скромное существование, не выделяясь на фоне честных царских слуг.

«Неделя! Через неделю я буду свободен от опостылевшей службы, буду жить в окружении красавиц в большом доме с видом на море!», — мечтательно подумал Пурочана.

Он вдруг вспомнил Шакуни.

«Все-таки этот гандхарец очень странный человек».

Царевич Гандхары дал крупную сумму денег на покупку смолы и прочих горючих материалов для дворца в Варанавате. Тиковую древесину, купленную за счет казны, Пурочана ловко продал на стороне, добавив к своим накоплениям внушительное количество золота. Поначалу младший советник предполагал, что Шакуни вынашивает планы покончить с Пандавами, и пребывал в постоянном страхе разоблачения. Когда же гандхарец намекнул через чур честному Первому советнику о опасной постройке, Пурочана испытал приступы ярости и ужаса. Видура, убедившись в наличии заговора, предупредил Пандавов. Имя Пурочаны названо не было, но Шакуни пришлось изрядно потратиться на успокоение нервов продажного советника и приложить много усилий, чтобы уговорить его довести задуманное до конца.

Пурочана несколько раз клялся себе, что в последний раз выполняет грязную работу для проклятого иноземца. Смысла в плане Шакуни он не видел ни малейшего. Гандхарец просил Пурочану запереть двери и ворота дворца снаружи и поджечь здание. На что советник с возмущением заявил, что он хоть кто, только не убийца. Оказалось, якобы он не так понял царевича. Надо в нужное время приоткрыть двери и выпустить Пандавов. Это не убийство, а нечто сродни розыгрышу, говорил Шакуни. Пурочана облегченно вздохнул. В это время у него окончательно оформилась мысль бросить царскую службу. Теперь, когда дело практически сделано, можно и помечтать о роскошной жизни. Да! Надо не забыть убегающим Пандавам сообщить, что идея заговора против них принадлежит Суйодхане, мечтавшему избавиться от ненавистных родичей. И за это Шакуни также отсыпал ему не одну горсть монет. А ведь еще и благодарные Пандавы могут одарить своего спасителя звонким золотом!

Поджечь дворец Пурочна планировал на следующую ночь. Днем он будет скрываться и наблюдать за Пандавами.

Он осторожно начал приближаться к дворцу, стараясь не выходить на освещенные места. Стояла жуткая, пронзительная тишина, приводившая Пурочану в состояние крайнего беспокойства. Все его чувства вопили об опасности. Ему хотелось вернуться в лодку и грести изо всех сил прочь отсюда. Но деньги! Шакуни еще не все заплатил ему. Жажда наживы укрепила его, из ног исчезла дрожь. У входа во дворец он не обнаружил стражников. Довольно странное обстоятельство! Освещение дворца стало гаснуть, и вскоре тьма, как саван, окутала здание. Пурочана чуть не закричал во весь голос, когда мимо его лица пролетела летучая мышь, чуть не задев его крылом.

Отдышавшись, Пурочана продолжил свой путь. Руки подрагивали, советник мысленно проклинал гандхарца, вечно впутывающего его в разные безрассудные дела. Он подошел так близко к зданию, что услышал доносящийся из-за ставен окна разговор. Смысл беседы он понять не мог, говорили что-то о высокопоставленном брахмане из Хастинапура. Ножом Пурочана попытался немного приоткрыть окно, но в этот момент услышал, как открывается дверь. Чрезмерная полнота не помешала ему быстро отойти и скрыться в тени как раз вовремя, чтобы увидеть силуэты женщины и четырех мужчин. Они немного подождали, и к ним вышел пятый мужчина, державший в одной руке светильник, в другой что-то похожее на кувшин. Женщина закрыла дверь и проверила засов, затем с четырьмя спутниками поспешно отошла от дворца. Подождав, пока они отойдут на безопасное расстояние, человек со светильником раскидал по крыльцу какие-то тряпки, расстелил их у стен здания и у колонн. Из принесенного с собой сосуда он полил тряпье маслом. Несколько мгновений он неподвижно, будто молясь, стоял, после чего решительно поднес светильник к пропитанным маслом тряпкам. Повернувшись, он помчался к ожидавшим его людям.

Загадочные события заставили Пурочану на время забыть, что это он сам построил дворец, способный сгореть в мгновение ока. Вырвавшееся с треском пламя отбросило его на несколько шагов назад. Прежде чем он пришел в себя, ревущий огонь охватил все здание. В свете пожара Пурочана узнал Пандавов, бегущих в сторону реки. Проклятье! Они сбежали, перехитрив и опередив его! Жар от пламени становился нестерпимым, советник отошел подальше, раздумывая, как ему лучше поступить. Преследовать Пандавов? Но зачем? Он не должен их убивать! Здравая мысль посетила его — скрыться сейчас, а затем заявить иноземному царевичу, что задача выполнена, получить от гандхарца деньги и срочно уезжать из столицы.

Уже собравшись как можно быстрее убраться от горящего дворца, Пурочана замер на месте. Его остановил пронзительный женский крик. Он увидел мечущихся внутри дворца людей, отчаянно пытающихся спастись.

«Нексчастные», — подумал Пурочана.

Он снова отвернулся от дворца, но замер от раздавшегося детского вопля. Советник был потрясен видом матери, выталкивающей ребенка в окно. Не думая о последствиях, где-то в глубине разума сам удивляясь, Пурочана побежал к охваченному огнем зданию, а не от него.

— Господин! Господин! — кричала ему темнокожая женщина.

Волосы на ее голове горели, обеими руками она отчаянно толкала своего сына в окно. Тот, плача от страха, упирался ногами в подоконник. Женщина похожа на неприкасаемую, но ребенок есть ребенок.

«Надо как-то помочь», — подумал Пурочана.

Не обращая внимания на страшный жар, он побежал к окну.

«Почему я рискую жизнью ради незнакомого мне темнокожего мальчишки?»

Однако что-то внутри него, о чем он даже не подозревал до этого момента, влекло на помощь заживо сгорающим людям.

Расплата за неожиданное сострадание пришла незамедлительно. Как будто огромная рука обрушила пылающую стену прямо на Пурочану, прижав его к земле. Он успел заметить, как огонь охватил женщину и ее сына. Пламя подползло к нему и стало пожирать его толстое тело. С грустью Пурочана подумал, что никто, даже жена его, не знает о спрятанных деньгах.

«Господь! Я впустую потратил свою жизнь, а теперь умираю, совершив бессмысленный поступок!»

Это была последняя мысль Пурочаны.

Вдали, качаясь на волнах Ганги, стояла на якоре лодка. Дхаумья, пара гребцов, Кунти и четверо ее сыновей наблюдали, как бог огня алчно пожирает дворец. Арджуна сидел, уставившись себе под ноги.

— Я пребываю в ужасе, меня терзают сомнения! Но скажи мне, гуру Дхаумья, был ли у нас иной выбор? — спросила Кунти, не отрывая взора от грандиозного пожара.

Дхаумья повернулся к царице.

— О Деви! Спасая свои оказавшиеся в опасности жизни, вы не совершаете греха! Но теперь вам стоит быть предельно осторожными. Я надеюсь, после пиршества бога Агни тела невозможно будет узнать. Да, моя госпожа, ваша идея с семьей нишадцев великолепна! Доверьте мне сделать остальное. Я распространю слух о гибели Пандавов в огне. Нигде ничем не выдавайте себя, пока не заручитесь поддержкой влиятельных и сильных друзей. Идите в Панчалу. Там скоро проведут сваямвару. Царь отдаст дочь замуж за лучшего лучника. Арджуна с легкостью завоюет прекрасную царевну Драупади.

Слова Дхаумьи не нашли отклика у мрачного Арджуны. Кунти и брахман обменялись взглядами. Юдхиштхира сокрушенно покачал головой. Видимо, ему придется снова объяснять наивному брату запутанные пути дхармы и кармы.

Брахман подсел к Арджуне. Тот сразу же встал, качнув лодку.

— Мы поймали их, как зверей в ловушку!

— Царевич! Тебе не стоит волноваться о них! Считай, что небесные жители спустились из мира Индры на нашу землю. Когда-то они были прокляты великим мудрецом, поэтому родились как неприкасаемые. Но смерть во имя дхармы полностью искупила все их грехи. Люди будут с радостью верить в эту добрую и поучительную историю. Мы станем рассказывать ее во всех храмах, и я уверен, найдутся глупцы, которые пойдут на смерть для подтверждения этой истории.

У всех, кроме Арджуны, слова Дхаумьи вызвали смех.

— Пока мы будем скрываться от всех, за кого нам лучше всего себя выдавать? — спросил Дхаумью Юдхиштхира.

Дхаумья ответил без промедления:

— Назовитесь брахманами! Вы будете получать пищу и почтение, даже когда не будете в этом нуждаться.

С восходом солнца они подняли якорь и поплыли в сторону Панчалы. Им повстречалась по пути большая ладья, перевозящая людей. Пандавы не заметили сидящего на носу темнокожего юношу, плывущего в Варанавату. Но самим братьям не удалось укрыться от зорких глаз нишадца.