Бросок костей

ПРОЛОГ ГАНДХАРА

Хлестал сильный ливень, когда воевода вошел во дворец. Внутри, если не считать звука падающих струй воды, стояла тишина. Воевода, с замершим от тревожного предчувствия сердцем замер у деревянной лестницы. Лужицы воды у его ног образовали причудливые узоры, окрашенные в красноватые оттенки и хорошо видные на холодной белизне мраморного пола. Поправив доспехи, воевода скривился от пронзившей его острой боли. Он истекал кровью, но стоял прямо, даже гордо. Многочисленные раны не смогли согнуть его высокое могучее тело. Ворвавшийся через окно холодный ветер, дующий со стороны далеких заснеженных вершин, взъерошил длинную темную бороду воина и, как будто, вонзил в него тысячи ледяных осколков. Сын протяженной долины священной Ганги, он не привык к труднодоступным горным районам и вечно покрытым снегом перевалам. Холод проникал до самых его костей. Рука воеводы сжимала меч, за последнюю мухурту лишивший жизни десятки людей.

Его люди почтительно стояли в нескольких шагах от него. Дождь утратил свою ярость, он уже просто моросил. Но потоки воды все еще стекали с крыши, сливаясь местами в бурные водовороты, чтобы затем устремиться вниз по склону, и, где, минуя пыльную равнину, присоединиться к водам, питающим собой море. С собой дождевая воды уносила кровь безымянных воинов, защищавших город в горах. Тех, кто не спас Гандхару.

Сверху донеслись приглушенные рыдания. Стоявший неподвижно воевода нахмурился. Где-то прокукарекал петух, разбудив всех немедленно закудахтавших кур. Из-за крепостных стен донесся голос уличного торговца, перечисляющего свои товары, мимо проехала повозка, запряженная волами. Колокольчики на шеях животных позвенели и вскоре стихли вдали.

Едва поставив ногу на первую ступень лестницы, воевода остановился. Что-то привлекло его внимание. Он с трудом наклонился и поднял вещицу с пола. Игрушка, маленькая деревянная повозка со сломанным колесом и уже засохшим пятном крови сбоку. Вздохнув, воевода начал подъем. Ступени досадливо застонали и, как по сигналу, рыдания прекратились.

Длинная веранда тянулась далеко и исчезала во тьме. Пошел снег, белые хлопья упали на скамьи, стоящие в коридоре, придавая им необычные формы. Воевода медленно шагал, стараясь не наступить лежащие повсюду тела. В левой руке он держал сломанную детскую игрушку, в правой — меч с изогнутым клинком. Снег был ненавистен ему, как и холод, характерный для горной местности, он жаждал вернуться в залитые солнечным зноем равнины своей родины. Скорей бы покончить с этим делом и оказаться на берегу Ганги!

Воевода остановился, чтобы прислушаться. Послышался шорох одежды. Похоже, его кто-то поджидает. Покрытое ранами тело напряглось, игрушка в руке показалась отлитой из тяжелого металла.

«Зачем я ее поднял?» — недоуменно подумал воин, но выбрасывать игрушку не стал.

Кончиком меча воевода толкнул приоткрытую дверь и вошел внутрь. Глаза быстро привыкли к темноте, и он увидел ее, пытающуюся скрыться в тенях, царивших в комнате. Она сидела, обхватив руками колени и опустив глаза. Усталая и покорная судьбе. Напряженные мускулы воеводы немного расслабились, он устало вздохнул.

«Хвала богам, на сегодня кровопролитие окончено!»

Масляная лампада не столько разгоняла тьму, сколько усиливала ее за пределами досягаемости тусклого света от дрожащего фитилька. Воевода поднял лампаду, и золотистый свет упал на девушку, наделенную изысканной красотой.

«Моя судьба — нести несчастье таким прекрасным творениям богов», — с неожиданным гневом проговорил он про себя.

Суровый воин проклял тот день, когда поддавшись порыву, принял обет безбрачия ради того, чтобы отец его утолил свою страсть. Поступок этот сделал многих женщин несчастными, некоторым буквально разбил жизнь.

«И сегодня к ним добавится еще одна…», — мелькнула полная отчаяния мысль.

Затем он печально усмехнулся, думая о превратностях судьбы. Ему, давшему клятву никогда не жениться, приходится охотиться за женщинами и проливать из-за них кровь.

Отбросив мрачные мысли, мужчина изящно поклонился красавице, сидящей перед ним.

— Я Гангадатта Деваврата, регент Хастинапура! Возможно, ты знаешь меня под именем Бхишма. Я пришел сюда, чтобы отвезти тебя к моему племяннику Дхритараштре, наследнику трона, и выдать за него замуж!

Тишина была ему ответом. Бхимше пришлось отвести свой взор от пары прекрасных серых глаз, пылающих, как огонь. Долгие годы ему будут вспоминаться эти горящие глаза, даже когда они будут сокрыты от всего мира. Девушка так жалостливо всхлипнула, что сердце закаленного в сражениях воина сжалось. Взяв себя в руки, она встала перед Бхишмой и, подняв голову, с достоинством ответила:

— О, великий Бхишма, надеюсь, ты встретил в Гандхаре достойный прием. Прости, что отец мой не смог тебя поприветствовать. Я, Гандхари, царевна Гандхары, приветствую тебя от его имени, регент Хастинапура!

Бхишма застыл, ошарашенный пронзительным холодом ее голоса. У него возникло несвойственное ему желание признаться ей во всем, оправдаться, извиниться за свои действия, совершенные в интересах царства. Он чувствовал себя маленьким и ничтожным перед этой девушкой, державшей себя с таким гордым видом, с такой хладнокровностью не смотря на разыгравшуюся вокруг нее трагедию. Он чувствовал себя негодяем. Ему хотелось вернуть боевой запал, гнев, схватить красотку за узкую талию, вскочить на коня и, подобно героям легенд, быстрее ветра помчаться в Хастинапур. Но он не мог так сделать, он воин старой закалки, благородный кшатрий.

— Выбора у меня нет? Не так ли, о мой господин? Когда регент Хастинапура решает похитить девицу для своего племянника, есть ли выбор у жительниц дальних окраин великой Бхараты? Не волнуйся, мой господин. Мы потерпели поражение, Гандхара пала, как ты и хотел. Я твоя пленница и покорно пойду с тобой и стану невестой твоего слепого племянника.

К удивлению своему Бхишма не смог ничего сказать в ответ. Он направил свой взор куда-то вдаль, к покрытым снегом вершинам гор, и подумал, что вот сейчас удобный случай для девушки вонзить в него кинжал. И все же он не мог заставить себя смотреть на нее, на ее лицо, в ее серые глаза. Быть заколотым такой женщиной — прекрасный способ положить конец его жизни, затянувшейся и опостылевшей. Это в любом случае лучше, чем жить и знать, что на свете существуют такие прекрасные женщины, а ты только можешь похищать их от имени своих недалеких и бессильных родственников, сидящих на троне в Хастинапуре. Его жизнь — это череда битв, предательств, интриг, государственных дел. Он давно уже устал от своего основного, пропитанного кровью, занятия — быть защитником страны, отца, братьев, племянников. Он много сделал для других, но ничего для себя.

Бхишма устал от такой жизни. Но разве найдется во всей Бхарате такой воин, царь, царевич, кто-либо, готовый бросить ему вызов? Он повернулся и направился к двери, каждый миг ожидая ощутить в спине холод клинка. Его даже постигло разочарование, когда этого не произошло, а Гандхари покорно проследовала за ним.

Когда они вышли на веранду, в лицо Бхишме ударил порыв ледяного ветра, заставив его вздрогнуть. Обернувшись, воевода увидел, что Гандхари смотрит на деревянную игрушку, все еще зажатую в его руке. Ее взгляд вызвал у Бхишмы смущение и желание выбросить безделушку, или хотя бы скрыть ее от девушки. Затем он услышал плач. Нет, это плакала не красавица, стоящая рядом с ним. Звук донесся из глубины той комнаты, которую они только что покинули. Гандхари поняла, что он слышал этот плач, и лицо ее не смогло скрыть ни страх, ни ненависть. Бхишма сделал шаг в сторону комнаты, девушка вцепилась в его руку, пытаясь остановить. Внезапно гнев, сдерживаемый долгие годы, вскипел в Бхмшме, и он с яростью оттолкнул от себя Гандхари. Упав, она тут же вскочила, но ее попытки остановить этого невероятно сильного человека не увенчались успехом. Он вошел в комнату.

Рыдания раздавались из-под кровати. Бхишма наклонился, держа перед собой меч, чтобы в случае неожиданного нападения защитить свое лицо. Маленькая ручка протянулась к игрушечной повозке и тут же отдернулась обратно, но Бхимша успел ее поймать и потянуть к себе. Оказалось, что там прятался мальчик лет пяти. Взяв его на руки, воин вынес ребенка на веранду. Весь перемазанный кровью мальчик был почти невредим, лишь небольшая ранка виднелась на левой ноге. Его большие глаза глядели на воина со звериной злобой, с ненавистью, нехарактерной для его юного возраста. Именно в такие моменты Бхишма ненавидел себя. Сравнятся ли тысячи стрел, летящие в него на поле боя, с глазами этого ребенка, пронзившими его доспехи и поразившими в самое сердце. Щадить жизнь мальчишки не было смысла. Бхишму так учили, что покоряя страну, разумнее всего вырезать всех мужчин и увести с собой женщин. Такая мера предотвратит в будущем различные неприятности, такие, как месть. Бхишма буквально слышал голос своего отца, советующий немедленно пронзить мечом крошечное сердце ребенка.

Медленно, очень медленно Бхишма опустил мальчика на пол. Тот сразу же упал, не в силах удержаться на раненой ноге.

— Кто он такой? — спросил у Гандхари Бхишма.

— Это Шакуни, царевич Гандхары. Я знаю, ты убьешь его. Дхарма кшатрия, не так ли? Я наслышана о воинских законах. Но прошу тебя, не делай этого у меня на глазах! — затем Гандхари взмолилась. — Это мой младший брат! Пощади его!

Бхишма стоял в растерянности, переводя взгляд со страдающей, но высокомерной царевны на стонущего у его ног мальчика. Меч в его руке подрагивал. Опустившись на колено перед ребенком, он положил игрушку рядом с ребенком. Юный Шакуни тут же схватил ее и прижал к себе. Бхишма почувствовал, как слезы наворачиваются у него на глазах. Собственная слабость разозлила его, заставив раздраженно оттолкнуть мальчика. Шукуни взвыл от боли.

— Я не буду убивать его! Я вижу, как сильно ты его любишь. Возьми брата с собой в Хастинапур, он вырастет там, среди Кауравов, — произнес Бхишма, презирающий самого себя за то, что уступил мольбам.

Убедившись, что жизнь брата вне опасности, Гандхари облегченно вздохнула. Бхишма стоял и смотрел на них. Ветер усилился, и воевода задрожал от холода. Девушка взяла младшего брата на руки и пошла, запинаясь на каждом шагу. Бхимша протянул руку и отнял у нее мальчика. Когда регент Хастинапура поднял его, Шакуни со всей накопившейся ненавистью плюнул воину в лицо. Бхишма тыльной стороной ладони вытер слюну и пошел вперед, лицо его казалось высеченным из камня.

По пыльной долине Ганги они возвращались в вечный город слонов, в древнюю столицу всей Бхараты, в Хастинапур. Всю дорогу Шакуни безвольно лежал на седле могучего воина, сестра его скакала на лошади и держалась немного позади. На протяжении всего пути думы Бхишмы были посвящены поискам невесты для другого своего племянника Панду, родившегося альбиносом. Усталость, или мысли о продолжении династии Куру ослабили внимание опытного воина, но он не заметил горящей ненависти в глазах мальчика, брата Гандхари. Это была самая страшная ошибка, совершенная регентом Хастинапура за всю его долгую жизнь.