Княжич (СИ)

Глава 13

Мышцы Волховского сжались будто пружина, которой некуда было распрямиться. Всё произошло слишком быстро. Он только спустя несколько секунд осознал, что чудом и волей Человека в маске избежал смерти. Если раньше, в том числе и в дуэлях, у него были все шансы отбиться, то здесь его ожидало однозначное поражение. Махать кулаками после драки всегда бессмысленно. Оставалось только расслабиться, и трезво оценить ситуацию.

Что мы имеем?

Злобного психа в маске, который разворотил особняк Молчановых с помощью меча, позволяющего пользоваться гравитационной магией. Магией, которая до сих пор была доступна исключительно владельцам клинков-умбра, так что если Человек в маске солгал, то точно не во всём. Настала пора задать князю несколько вопросов, ведь, судя по всему, он не до конца честен.

С чего психу в маске, вооружённому гипотетическим клинком-умбра, иметь на князя зуб? Когда и при каких обстоятельствах они встретились, и почему возникла вражда?

— Эй! — Попов вошёл в библиотеку, закашлялся, и стал отмахиваться от вездесущей пыли. — Какого хрена, мать вашу, тут случилось? Ты живой?

— Живее некуда. — Волховский поместил меч в ножны. — Но мог сдохнуть.

— Ты нахрена всё тут разворотил? — Попов напряженно огляделся. — Крыша поехала?

— Это был не я.

— Шутишь? — с недоверием отозвался Попов. — Тут никто, кроме тебя, подобной хрени сотворить не мог. Силёнок бы не хватило.

— Мы в доме не одни, — произнёс Волховский, и, когда Попов побледнел, добавил для успокоения: — Были.

— Давай-ка двигать отсюда… Погоди.

Попов заметил, что в стене, за раздробленным книжным шкафом, была дыра. Он не сумел совладать с любопытством, и подошёл поближе. Там, в свете шумных люминесцентных ламп, находилось помещение, к которому не могли не возникнуть вопросы.

— Что ты там увидел? — поинтересовался Волховский, встал рядом с ним, и почувствовал себя неуютно. — Это интересно.

— Скажи, нормальные люди будут держать в тайной комнате полноразмерную имитацию распятия?

— Не уверен. — Волховский покачал головой.

В свете ламп высилось каноничное распятие с постаментом в виде человеческих черепов, правда распятого на кресте не было, и кто угодно мог занять его место в любой момент. Пол поблизости был устлан беспорядочно валяющимися грунтованными холстами для масляной живописи. Даже в голову не приходило, чем Молчановы тут занимались, и к чему было строить тайник с подобным интерьером.

— Надо убираться отсюда, вот тебе крест, — с дрожью в голосе произнёс Попов. — Я знал, что с этой семейкой что-то не так.

— Нет, не надо. — Волховский уселся на уцелевший участок пола, и покосился на помятую камеру видеонаблюдения с разбитым объективом. — Законники и так поймут, что мы были здесь. И будут задавать вопросы. Не вижу смысла оттягивать неизбежное. К тому же, в бегстве они увидят признаки вины.

Представители закона не заставили себя ждать. Естественно, долго Волховского не допрашивали, потому что вскоре приехал князь. Быстро выяснилось, что в частичном разрушении особняка виноват точно не Волховский-младший, ведь Человек в маске оказался на записи, после просмотра которой в кабинете для допросов собрались Волховские и Молчанов.

— Ваш сын совсем потерял совесть, — возмущался Молчанов. — Если он из княжеского рода, это не позволяет ему вламываться в чужие дома и устраивать там погром.

— Ты бы был осторожнее с голословными обвинениями. — Князь закурил, и струхнул пепел в пепельницу на столе. — Запись доказывает, что мой сын не виновен.

— Зачем он вломился в наш особняк? — не унимался Молчанов.

— Чтобы устроить Елизавете сюрприз, — вмешался Волховский-младший. — Мы хотели нанести ей дружеский визит.

— Именно потому вы шарились по особняку, и что-то искали? — Сощурился Молчанов. — Искали, где сюрприз оставить?

— Да. — Кивнул Волховский-младший.

— Хватит. — Князь равнодушно выдохнул облачко дыма. — Подростки всегда остаются подростками. Если хочешь предъявить моему сыну обвинение в проникновении со взломом — пожалуйста. Будем судиться. Можем даже в досудебном порядке выплатить тебе денежную компенсацию за моральный ущерб. Деньги вашей семье, судя по интерьеру, сейчас нужны как никогда. Мне больше интересно следующее… Как в твоём доме оказался псих в маске и что он там забыл? Ещё я взял на себя смелость запросить у полиции записи из других комнат. Полномочия мне позволяют. И знаешь, почему-то камеры в покоях Лизы отключены.

— И что с того? — напрягся Молчанов. — Она сама их отключила, потому что не любит, когда за ней шпионят.

— Или это каким-то образом связано с визитом психопата в маске?

— Это просто какой-нибудь клоун, или взломщик, вроде вашего сына, который решил поживиться нашим имуществом.

— Я бы не сказал, что это простой домушник. Больно он силён, и занятно, что могло привлечь настолько колоритного одарённого Кенши в вашем жилище. Если ты ответишь на этот вопрос честно, я не буду инициировать обыск.

— Обыск? Да что вы себе позволяете? — барона едва не трусило от недовольства. — На каком основании вы будете проводить обыск? Я — пострадавший!

— На том основании, что моего сына снова попытались убить, но уже в твоём доме. И, опять же, вопрос касается внезапной силы Человека в маске. Если ты не знал, то нектар смертников Рейгана способен многократно усиливать дар Кенши, а не только развивать физические параметры тела.

— Хотите обвинить меня в причастности к дьявольской ботанике? — Молчанов заметно занервничал, и платком вытер проступившую на лбу испарину. — Это немыслимо.

— Не факт, что к ней причастен ты.

Тут-то до Молчанова дошло, что подразумевал князь.

— Лизу? — громким шёпотом спросил Молчанов. — Вы подозреваете Лизу? Мою девочку?

— Твоя девочка единолично урыла трёх хорошо подготовленных мечников. — Князь пожал плечами, и утопил окурок в пепельнице. — Изрубила до неузнаваемого состояния. И, насколько мне известно, дара Кенши у неё не обнаружено с рождения. Конечно можно допустить влияние стресса на организм в критической ситуации, если бы не один факт.

— Какой?

— Я тренировал её. — Князь уткнул ножны одачи-умбра в пол, сложил ладони на изголовье рукоятки, и вид у него стал мрачный, угрожающий. — Она схватывает на лету. За один тренировочный бой ей удалось достичь уровня, к которому я несколько месяцев вёл своего сына. Напомни, ты когда-нибудь водил её на занятия по фехтованию?

— Водил, — соврал Молчанов.

— Почему-то старосты фехтовальных кружков говорят, что никогда не видели её на тренировках. — Князь взглянул на Молчанова исподлобья. — Да и плановые занятия она посещала редко. Смысл, если дара у неё нет? Сдаётся, барон, ты грузишь песок мне в уши. А я очень не люблю, когда люди врут.

— Я нанимал частного преподавателя, — упирался Молчанов.

— Пусть так. — Ответил князь. — Но тебе надо понять, что сейчас настали опасные времена, и отвертеться не выйдет. Появление демонов в Петербургской области, и резня в клубе «Куджира» являются индикатором угрозы выхода дьявольских цветов на чёрный рынок. Случаи массового использования этих растений, вкупе с применением нектара, способны породить проблемы интернациональных масштабов. Положим, американцы снова начнут закупаться у теневых торговцев дьявольскими цветами. Ты ведь понимаешь, чем это чревато?

— Новой войной, — ответил Молчанов.

— Именно. И я, как один из первых представителей Царя-Императора, имею полное право при малейшем подозрении на причастность к дьявольской ботанике устраивать оперативно-розыскные мероприятия любых масштабов. По отношению к любому человеку в стране. И у меня есть подозрения, которые падают на твою семью.

— В таком случае я готов доказать обратное. В моём доме вы не обнаружите и следа дьявольских цветов.

— Уж поверь, моя служба безопасности с этим разберётся, и тщательно изучит особняк. Но невиновность Лизы можно доказать быстро.

— Как? — заинтересовался Молчанов.

— Пусть пройдёт полное медицинское обследование, — ответил князь, и снова закурил. — Я открою тебе секрет, который неизвестен никому. Не все смертники Рейгана были убиты во время войны. Людям, чтобы снизить волнения в обществе, внушили их полное уничтожение. На самом деле некоторые смертники выжили, и были сосланы в лаборатории тюремного типа. Разумеется, средняя продолжительность жизни у любого заключённого меньше, чем у обычного человека. Но никто из смертников не протянул больше семи месяцев после прекращения приёма нектара, когда заключённые живут в разы дольше. Их ведь назвали смертниками не просто так, барон. Это люди, которые становятся обречёнными на скорую гибель после первой дозы. Но Рейгану было немного плевать на поствоенные последствия для смертников. Ему было важно победить здесь и сейчас.

— При чём тут моя дочь?

— А до тебя не дошло? — князь изогнул бровь. — Маловероятно, что у молодой барышни, вроде Лизы, имеются критические проблемы со здоровьем. Однако единственная доза способна изуродовать внутренние органы, повредить сердце, повредить печень и почки, разложить желудочно-кишечный тракт. Демонический допинг оставляет в организме специфический след, который на фоне массового поражения клеток становится очевидным признаком использования нектара. Но даже если ты используешь родовую магию исцеления, след демонического присутствия в теле всё равно останется.

— Считаю данную проверку безосновательной, основанной на предрассудках, — заупрямился Молчанов.

— Это никого не волнует, — князь затянулся. — Любое моё действие Царь-Император сочтёт правомерным. Потому рекомендую тебе не усложнять себе жизнь.

Молчанова знала, что если привлечь к обыску сильных следователей с даром Кенши — сад неизбежно найдут. Первым делом она хотела собрать вещи и сбежать, однако в таком случае план с внедрением в ансамбль Токугавы провалился бы, а лучшего способа посеять смуту не было. Только убийство Царя-Императора с помощью дьявольских цветов могло погрузить мир в состояние, которого Молчановой хотелось.

Сбегать было нельзя, но на ум пришёл другой способ выкрутиться из ситуации.

Она не стала дожидаться, когда в особняк нагрянут княжеские ищейки, и первой пришла к князю Волховскому с чистосердечным признанием. Естественно, она не стала рассказывать, что вызывала демонов и устроила резню в «Куджире», а просто поведала другую версию собственной истории.

В кабинете для допросов собрались главный следователь княжеской службы безопасности, и Волховский-старший лично, чтобы выслушать показания. Пока показания снимали, в особняке проводился обыск.

— Вы готовы? — спросил следователь, когда закончил настройку камеры, и направил её на Молчанову.

— Да, — тихо ответила Молчанова, изображая из себя жертву.

Следователь начал запись, камера пискнула. Он сел за стол, и занёс ручку над бланком протокола.

— Дата рождения, имя, фамилия и отчество…

Молчанова представилась.

— Теперь попрошу более точно изложить всё, о чём вы рассказали, когда пришли писать заявление.

— Когда мама ушла, отец сильно погрузился в себя. — Начала Молчанова, и сделала глоток воды из стакана, чтобы промочить горло. — Обычно в таких ситуациях людям свойственно испытывать пристрастие к выпивке, но барон нашёл утешение в живописи, и в промежутках между творческими делами избивал меня. Я не могла никому пожаловаться, потому что боялась умереть. И к законникам пойти не могла. Когда он заканчивал меня бить, то пользовался целебным даром Молчановых, так что от побоев не оставалось следа.

— А почему вы не попросились под опекунство матери? — поинтересовался следователь. — Или, в конце концов, почему не сбежали к ней?

— Я ей не нужна, — грустно усмехнулась Молчанова. — Как она выразилась, у неё слишком много дел, чтобы тратить время на подростка, которому требуется уделять много внимания. Отец же настоял, чтобы меня оставили с ним.

— Ясно, — следователь сделал пометку в протоколе, и написал пару строк. — Продолжайте.

— Затем папа построил мастерскую в стенах фамильной библиотеки, и когда он привёл меня туда впервые, я увидела крест с холстами под ним, — Молчанова потупила взгляд, всхлипнула. — Уже тогда мне стало не по себе. Но по-настоящему страшно было тогда, когда он цепями приковал меня к распятию, и достал фамильную саблю.

— Что он делал?

— Резал. Сёк. Колол, — перечислила Молчанова. — Бил рукоятью. Только осторожно, чтобы не задеть жизненно важные органы. Пронзал мне руки и ноги, ломал кости. Затем просто смахивал кровь на холсты, и с удовлетворением любовался результатами своей работы, пока я рыдала. Потом уходил, оставлял меня истекать кровью, а после возвращался в последний момент, чтобы исцелить и не дать мне сдохнуть. Весь процесс он писал на камеры с разных ракурсов. Не могу сказать, к сожалению, где он их хранит.

— Звучит как-то… — следователь не особо ей верил, но всё же сглотнул, когда вообразил, как отец измывался над собственной дочерью. — Фантастически.

— Вам трудно поверить, что родители на подобное способны? — Молчанова подняла на следователя взгляд. — Разве вы никогда не сталкивались с матерями-кукушками, которые оставляют младенцев в мусорных баках? Разве к вам не приходили девочки, которые жаловались на сексуальное насилие со стороны отцов? Я понимаю, что это характерно для низших слоёв населения, но люди одинаково мрази не зависимо от толщины кошелька.

— Сталкивался, — согласился следователь. — Продолжайте.

— Он говорил, что я во всём виновата. Говорил, что из-за меня развалилась семья, и из-за меня развалился семейный бизнес. Пытки в мастерской продолжались несколько лет в качестве наказания за моё рождение. Затем он принёс в дом семена дьявольских растений. Я не знаю, причастен ли он к тому, что случилось в «Куджире». Но он ставил на мне эксперименты, заставлял принимать нектар, и после четвёртой дозы у меня начались проблемы с сердцем. В груди постоянно болит.

— Почему же вы не обратились к властям? — поинтересовался следователь. — Это ведь… Это очень серьёзное преступление. Или, в конце концов, вы могли дать барону отпор, ведь в вашем распоряжении была сила.

— Разве не очевидно? — Глаза Молчановой стали влажными от слёз. — Я боюсь его. Он убьёт меня уже за то, что я пришла сюда. И я девушка. У меня нет желания делать людям больно. Одно дело тренировочный бой, другое дело — настоящее убийство. Я просто хочу, чтобы всё это закончилось. Хочу, чтобы вы это прекратили.

Когда Молчанова закончила, следователь выключил камеру, и удалился с бланками протокола. Князь распорядился срочно сообщить, если в особняке найдутся доказательства её словам.

— Не хочешь делать людям больно? — поинтересовался князь. — С этим мотивом ты перерубила в капусту троих? Сейчас протокол не пишут, и можешь быть немного честнее.

— Я хотела защитить вашего сына, — призналась Молчанова. — И да, я была готова собственноручно разделаться с отцом, но решила поступить правильно. Его нужно судить по закону. Ваше сиятельство… А отца казнят? Если да, то что тогда будет со мной?

— Ну, — задумался князь. — Я ещё точно не решил, как поступить в таком случае. Но думаю, в доме Волховских тебе всегда будут рады.

— Правда? — удивилась Молчанова. — Вы возьмёте меня к себе?

— Временно, — уточнил князь. — Пока не будет возможности найти другое пристанище. Матери ты не нужна, это понятно. И оставлять тебя на улице мне не хочется. К тому же, мой сын будет рад твоей компании.