Время шло в постоянном страхе. По городу ползли слухи об исчезновении Афура. Тело и лошадь так и не нашли, хотя прошло несколько недель. Однако Асия постоянно чувствовала, что друзья Афура не сидят сложа руки.
Она терзалась мыслью, что так долго продолжаться не может. О ней постоянно распространялись в городе различные слухи, как-то Хилал рассказал, что он слышал, как на базаре ее имя связывали с исчезновением Афура.
— Люди очень злобно отзывались о нашей ханум, — сообщил он своему отцу.
— При чем тут наша ханум, может, ты ослышался?
— Нет, не ослышался, именно так и говорили. Я даже задержался немного, послушал. Что-то затевается в городе против ханум.
— Что может затеваться? Ты лучше ей не говори, а то зря только расстраивать станешь. В последнее время она и так плохо выглядит.
— Нет, отец. Думаю, что сказать надо. Она женщина умная и сможет принять правильное решение.
— Лучше скажи Хадару.
— Когда он будет? Через месяц? Он же в плавании.
— И то верно. Ну, смотри сам, Хилал. Как бы не было хуже.
Асия восприняла известие Хилала слишком взволнованно, и его стала терзать мысль о том, что ей угрожает смертельная опасность. Он знал, как фанатики могут взбудоражить народ и его руками совершить любое дело.
— Ханум, — несмело обратился Хилал к своей госпоже. — Если нужна помощь, то рассчитывайте на меня. Даже если то, что я слышал, и правда, то туда Афуру и дорога, ханум! Злой и неблагодарный был человек.
— Ну что ты, дорогой Хилал, — с вялой улыбкой ответила Асия. — Что мне может угрожать? Пока нет причин для беспокойства.
Но Хилал видел, что ханум так не думает, он вздохнул и удалился. Асия же не находила себе места. Она уже давно чувствовала нависшую угрозу, и весть Хилала только укрепила в ней уверенность в этом.
— Надо готовиться к самому худшему, — говорила она себе и прикидывала способы избавления от напасти.
Ночи проходили в полусне, утром она выглядела уставшей. Все валилось из рук, мысли путались, а довериться кому-то было страшно.
Всплыли старые недоброжелатели, прежний амир Сахер аль Ашхал со своим постоянным помощником Наджемеддином. Они стали подбивать мулл провести расследование исчезновения Афура, и богатые дары Асии оказались не такими уж действенными.
А тут оказалось, что купцы один за другим стали отказывать ей в сделках, а прежде заключенные договоры расторгали с большой невыгодой для Асии.
— Можно было бы подать иск, — говорила Асия Зияду, — но вряд ли кади станут на мою сторону.
— Да, ханум, — ответил Зияд. — Теперь пользы от суда будет мало. Одни убытки, а с ними и ухудшение дел.
— Ты гляди, Зияд, они не хотят продавать мне даже еду! — возмущалась Асия. — Скоро придется голодать при деньгах.
— Похоже на то, ханум, — в голосе Зияда Асия подметила равнодушие. Она в упор посмотрела на него, и слуга стал отводить глаза в сторону. «Ага! — подумала Асия, — и ты почуял паленое! Ну тогда мне придется тебя вернуть на прежнее место».
Асия стала подозрительно приглядываться к своим домочадцам. Некоторые не скрывали своего злорадства, но большинство оставались верными и преданными людьми. Наличие в доме людей, готовых предать, больше всего беспокоило Асию.
— Раз они так со мной поступают, то и я так же буду! — обозленно сказала она себе. — Пусть я останусь одна, но зато буду знать, что рассчитывать надо только на себя!
Злость поднималась в ней с каждым днем.
— Хаддад, — обратилась она к своему старому слуге.
— Слушаю, ханум.
— Ты по-прежнему предан мне? Отвечай честно и без утайки! Асия напряженно глядела в его черные глаза.
— Ханум! Вы так много сделали для меня! Конечно, я никогда не забуду того добра, которое я получил от вас! А сын? Мы век не расплатимся с вами! Призываю аллаха в свидетели! Да накажет он меня страшным гневом своим, если я говорю неправду, ханум!
— Так вот, Хаддад. Завтра же надо выгнать Зияда. Он продался врагам и хочет моей погибели. Определи сам, как это сделать, я на все согласна, но чтоб без шума и воплей.
— Ханум, это не так уж и трудно! Он в последнее время стал очень плохо работать. Сделаем, ханум!
— И еще присмотри ненадежных. Всех изменников гнать! Рабов на базар или на весла! — гнев Асии переходил границы, она это понимала, но сладить с собой не могла. Ее душили страх и ярость.
После изгнания Зияда и других слуг вдруг пропала Фата. Это сильно встревожило Асию. Фата много знала и могла быть выкрадена для допроса. Видимо, так оно и оказалось, через неделю мертвую Фату нашли на городской свалке, всю истерзанную.
— Скоро доберутся и до меня, — говорила Асия, кутаясь в покрывало, хотя было совсем не холодно.
Хилал доложил, что конюх Али пытался испортить лошадь Асии. Это привело ее в бешенство. Конюх был тут же допрошен и под пыткой признался, что выполнял наказ Сахера, который запугал его и грозил пустить по ветру всю его семью.
— Конюха выгнать! Обойдемся и так! Дешевле будет!
— Ханум, — неуверенно сказал Хаддад.
— Чего тебе, Хаддад?
— На вас нападают, а вы даже не защищаетесь! Так плохо кончится.
— Как защищаться, когда все против меня? Почти не осталось верных людей. И Хадар не возвращается. Как бы и с ним чего не случилось!
— Ханум, к вам просится один странный дервиш.
— Это зачем? Его только не хватает!
— Ханум, все же поговорите с ним. Что вам стоит. А вдруг он окажется нужным человеком.
— Ладно уж! Когда попросится еще раз, то пригласи в дом.
И вот дня через три Хаддад привел грязного оборванного дервиша. На вид ему было лет сорок, но точно определить возраст было невозможно. От него разило ужасно, Асия невольно отвернула голову и сказала:
— Обмойте его и оденьте в чистое. Потом я с ним поговорю.
Дервиш отрицательно затряс головой, но Хаддад уволок его, и только через час он предстал перед хозяйкой.
— Теперь хоть можно вести разговор, дервиш. Как тебя зовут?
— Ханум может звать меня Рауф. Больше никаких имен я не признаю.
— Так что ты хочешь от меня, Рауф? Зачем просил свидеться?
— Много слухов ходят о тебе, ханум. Слухи разные и больше страшные, а ты живешь и ничего не делаешь. Интересно мне стало с тобой познакомиться. Люблю необычных людей. С ними интересно, хотя они всегда плохо кончают.
— Ты хочешь сказать, что меня убьют? — в голосе Асии послышались нотки страха и горечи.
— Может, и не убьют, но будет тебе очень худо, ханум.
— Твой приход меня не обрадовал, Рауф. Лучше бы ты не приходил.
— Ханум, от судьбы уйти трудно, но можно. Не все предопределено в этом мире. Человек тоже кое-что значит.
— А Бог? Разве не он творит все на земле? — голос Асии зазвучал необыкновенно звонко и взволнованно.
— Бог! Так ведь смотря какой Бог.
— Как какой? Аллах!
— Ты и сама в него не веришь, ханум. Богов на земле много. Люди их себе придумывают, или они сами себя объявляют богами.
— Ты, дервиш, богохульник! Ты подослан ко мне! Гоните его, люди!
— Погоди, ханум, гнать меня! — заторопился дервиш. — Никто меня не подсылал. Я сам часто бегал от людей и бит каменьями был не раз. Мне нигде долго не дают жить. И как я до сих пор еще хожу, сам сказать не могу.
— Так кто же ты?
— Я дервиш, но они бывают разные. Я полагаю, что Бог должен быть в душе каждого, а какой он — этого никто не знает. Для одного он может быть добром, а для другого — злом. Вот каждый и поклоняется кому хочет. Но добро благородно, а творить его тяжело. Легче делать это богатым и сильным мира сего, а бедным творить его легко потому, что зла большого они сделать просто не в состоянии.
— Дервиш, ты страшный человек!
— Нет, ханум, я не страшный, я добрый. Потому и гонят меня из одного города за другим. Добро нынче не в почете, ханум, но это временно. Оно все-таки восторжествует, и в это надо верить. Никто не может сказать, когда такое случится, но это будет так.
— А как же вера? Вера в Бога?
— А никак, ханум. Бога нет, а верить ты можешь в добро, как я. Ты к этому имеешь склонность.
— Откуда это тебе известно? Я убивала… — и Асия покраснела от неожиданности.
— Убийство не всегда зло, ханум. Разве зло убить насильника, защищаясь? Или на войне? Сама война зло, но убийство в схватке злом считать нельзя. Народ не хочет войны, она выгодна шейхам, эмирам, султанам. А народ в любое время исполняет их волю. Народу нужен мир и достаток, а война — зло, лишающее этого.
— Страшно как! Господи, сохрани и помилуй!
— Не страшись, ханум. Не Боги карают, а люди. Людей надо остерегаться, Боги безобидны и глупы, ибо они плод людского воображения. Надо думать о людях, ханум. А люди хотят тебе зла, это и есть их настоящий Бог. Берегись их и готовься к худшему. А я, если разрешишь, останусь с тобой. Может, сумею про твою доброту людям поведать. Вдруг поможет.
Дервиш остался в доме Асии. Он носился по улицам, пел песни, восхваляя Асию, но люди не понимали его слова. Часто он приходил домой в синяках и ссадинах, но никогда не злился и не сетовал на судьбу.
Рауф оказался невероятно выносливым и стойким проповедником добра. В бедных кварталах его принимали с радостью и угощением, зато купцы гнали и избивали. Им вторили священнослужители и воины.
Дервиш оказал неоценимые услуги Асии. Он собирал слухи и сведения о готовящихся против нее злодеяниях. Не раз Асия благодаря ему спасалась, уплывая на своем судне в море и выжидая там, пока утихнут страсти.
Но страсти не утихали. И весть об этом опять же принес Рауф.
— Ханум, — не торопясь начал он, хотя видно было, что весть важная. — Больше ждать нельзя. Завтра люди придут тебя убивать. Ни имам, ни шейхи не заступятся за тебя. Всем руководит непутевый Сахер и городские купцы города.
— Так куда мне деваться? — чуть не плача воскликнула Асия.
— Это твое дело, а я советую, пока есть еще немного времени, приготовить судно и отплыть подальше. Торопись, тут тебе больше не жить, ханум.
— А дом, а добро? Куда все это? Пропадет!
— Надо выбирать, ханум. Или жизнь, или добро, но уж без жизни. К чему оно тогда?
— Если завтра решено со мной покончить, то уже сегодня они меня не выпустят из дому.
— Может быть, ханум. Подумай, как улизнуть. У тебя есть великолепный конь и верные люди, ханум.
— Ханум, а ведь верно дервиш говорит, — вмешался в разговор Хилал. — Сегодня же ночью вам нужно выбраться за городские стены и ускакать подальше, куда потом придет корабль и заберет вас.
— Вот видишь, ханум, — заметил Рауф, — молодой, а правильно мыслит. Чем не план?
— Легко сказать. Выполнить труднее.
— На то и голова нам дана, ханум. Можно одеть мои лохмотья и выйти за город, а коня Хилал выведет. Они охранять вас станет.
— Одного Хилала мало, Рауф.
— У тебя есть еще Хаддад, чем не страж? Вместе они тебя в обиду не дадут. И золото забрать не трудно. Дом и все остальное можно оставить Газвану. Составим документ, пергамент есть, чернила тоже. Наступят лучшие времена — ты вернешь временно утраченное.
— Рауф, ты меня убедил, хотя я очень боюсь. Давай это и сделаем побыстрей. Времени совсем не остается. Уже вечереет.