Королева морей

Глава 16 ОТЕЦ ЛУКА

Последующий год выдался неудачным. Дела Асии шли плохо по самым разным причинам.

— Нет, ты, Хадар, погляди, что получается, — сетовала Асия. — Недавно затонул в шторм корабль с грузом, а сейчас что приключилось?!

— Асия-ханум, — отвечал амир с философским спокойствием, — все во власти Всевышнего.

— Пираты — не Всевышний, Хадар! Как случилось, что пираты захватили мой корабль, и кто это мог быть?

— Ханум, пиратов в наших морях всегда было достаточно. Теперь ищи их в море. Подождем, может, что и выясним. Вдруг кто из команды вернется. Ведь у нас только непроверенные слухи, ханум.

Этим ты меня не порадовал, Хадар. Какие расходы предстоят! Мне уже не терпится почесать руки, погонять собак-разбойников. Иди, Хадар, да поторопи со строительством нового судна.

Асия не могла успокоиться, ее не так злила потеря судна, как наглость пиратов, осмелившихся захватить ее собственность. «Неужели появился злодей, не испугавшийся моей мести?» — думала она, покусывая губы и ища, на чем бы сорвать злость.

Стояла поздняя осень. Дожди уже выпадали, и пустыня зеленела травой.

— Эй, Асиба! — позвала она служанку. — Пусть готовят на завтра коня и людей. Поеду на охоту в пустыню.

Она рассчитывала, что охота, быстрая скачка, ночевка у костра и степное приволье развеют ее мрачные думы и поднимут настроение.

На рассвете шесть всадников выехали из ворот, направляясь на восток. Впереди едва виднелись отроги гор, тонущие в утренней мгле.

Асия, закутанная в белое покрывало так, что виднелись одни глаза, торопила отряд, кони дробно постукивали копытами по мягкой дороге. Вскоре деревья отступили, и их место заняли барханы, покрытые травой и кустами верблюжьей акации. В низинах попадались крохотные рощицы мимоз, кустарник кат и причудливые толстенные отростки алоэ.

Воздух еще не нагрелся, и ехать было приятно. Ветер холодил лицо, кони бежали бодро, игриво помахивая мордами. Асия еще не устала и зорко оглядывала даль. Но было еще преждевременно думать об охоте. До богатых дичью мест еще далеко, по обеим сторонам тропы можно было увидеть крохотные селения арабов-земледельцев, уже копошащихся на своих игрушечных полях.

К вечеру охотники достигли предгорий и остановились на ночлег недалеко от хилого ручья, текущего среди валунов в обрамлении свежей травы.

— Хорошее место, — сказала Асия, чувствуя усталость и с трудом сползая с седла. — Как думаешь, Тайсил, под постоянный лагерь оно подойдет?

— Можно остановиться и здесь, ханум, — ответил старый воин, тоже не испытывающий удовольствия от такой длительной езды.

— Разбивай лагерь и скажи, пусть поторопятся с ужином.

Четыре дня Асия гоняла коня, выслеживая онагров — диких ослов, а также дроф и цесарок. Иногда замечали антилоп, но подстрелить удалось всего одну. Асия была недовольна такой охотой.

— Леопарда так и не увидели, — жаловалась она у вечернего костра.

— Зато гиен и шакалов, ханум, хоть отбавляй, — с усмешкой ответил один молодой охотник.

— Этих тварей всегда много! Они на меня наводят тоску и отвращение. Надо было дальше в горы заехать.

— Хватит и того, что добыли, — бурчал уставший Тайсил. — Вон цесарок две дюжины, да дроф сколько. Протухнут, а все мало!

— Тайсил, ты мрачный человек! А как без шкур домой возвращаться? — Асия говорила раздраженно, и поддерживать разговор никто не захотел.

Весь обратный путь Асию не покидало ощущение, что дома ее ожидает что-то значительное и необычное. Она торопила отряд, и лошади поводили взмыленными боками, роняя клочья пены с удил.

— Ханум, — взмолился Тайсил, изнемогающий от усталости, — куда так гнать? Глядите, кони совсем заморенные. Передохнем.

— Вот так всегда! — в сердцах ответила Асия, зло глянув в глаза воина. Но Тайсила она уважала и с трудом сдержала себя, объявив короткий привал.

— Что-то гонит меня домой, — оправдывалась она перед верным слугой. — Может, что случилось? Прямо нетерпение охватило всю. До города не более двух фарсахов. Не поскакать ли мне одной? У меня лошадь куда лучше ваших.

— Не искушайте судьбу, ханум, — ответил Тайсил. — Два фарсаха не так уж мало, а люди встречаются разные. К вечеру будем дома, а пока отдохните.

Асия вздохнула и растянулась в тени чинара, одиноко росшего у высохшего русла реки. Мысли витали где-то, не останавливались ни на чем. Вздохи поминутно вздымали грудь. Она стала замечать, что становится раздражительной и нередко по пустякам растравляет себя, мучает людей мелкими придирками и необъяснимой злостью. «Наверное, молодость проходит, — думала Асия. — А жизни так и не получилось».

— Ну, хватит вылеживаться! — крикнула она нетерпеливо и первая вскочила на ноги.

Гонка продолжалась. Солнце еще не коснулось вершин далеких гор, а кавалькада уже въезжала во двор. Асия нетерпеливо вбежала в дом.

— Рассказывай, Асиба, что тут приключилось без меня! Сгораю от нетерпения!

— О госпожа! Сейчас Хадар все и расскажет. Но откуда вы знаете, ханум? Он ведь вчера только приехал.

Вошел Хадар со смущенной улыбкой, с ним невысокий человек с козлиной седоватой бородкой. Длинные светлые волосы падали на его плечи, в лице чувствовался чужеземный облик, совсем не похожий на местный.

Асия вздрогнула и сделала шаг назад. Сердце грохнуло в груди, и слабость разлилась по ногам.

— Вот, Асия-ханум, принимай своего соплеменника.

— Барыня! — воскликнул человек по-русски, обрушившись на колени и ткнувшись лбом в пол. — Неужто и взаправду родное семя здесь прижилось? Молви словечко!

Асия так разволновалась, что не могла сразу найти нужные слова. Она опустилась на подушки, все плыло в глазах, и человек стал тянуться, таять и расплываться. Ее душили рыдания.

— Господи! — наконец она сказала по-русски и сама удивилась, как плохо это у нее получилось. — Неужто ты русский? Родимый мой! Сколько я ждала этого дня!

— Матушка! — вопил, вторя, этот человек, подползая на коленях к ногам Асии.

— Как зовут-то тебя? — спросила Асия, пытаясь поднять его с пола.

— Лука, матушка, Лука мое имечко! Отец Лука. Священником был, да обасурманился, и теперь сам черт не поймет, кому поклоняться, матушка!

— Это не беда, отец Лука! Богов много, и всем не угодишь! У каждого есть свой, — и тут она неожиданно поймала себя на мысли, что говорит словами того дервиша, кажется, Рауфа.

— Ой, матушка, и страхи ты говоришь! — Лука сделал испуганное лицо и осенил себя крестным знамением.

— А я и креститься уже разучилась, отец Лука.

— Да как же ты, матушка, оказалась в такой дали? Видать, долго судьбинушка тебя мотала по свету.

— Долго рассказывать, отец Лука. Погодя все перескажу, а пока ты поведай о своей судьбе.

— Доля наша, матушка, едина, наверное. Татары в полон схватили, а там базар, рабство. Пять годков на галерах пуп рвал, потом сподобился в бега удариться. Но куда там! Поймали. Опять базар, и загнали меня в Египет, Богом проклятый! О матушка! — отец Лука передохнул малость, вытер слезу со щеки и продолжал звонким и дребезжащим от волнения голосом: — Запродал меня хозяин, и стал я с караванами ходить, пока не оказался в городишке Накб-эс-Сатар. И вот четыре года я там гну спину и молюсь о ниспослании мне погибели быстрой и легкой.

— Да как же ты сюда-то попал?

— Выкупили меня, матушка! Меня все в городишке знали, а до аль-Акабы, это городок такой у моря, совсем недалеко. Видно, и туда молва обо мне дошла. И вот является к хозяину моему вот этот старец благообразный и хочет меня купить за хорошую цену. Сторговались, и теперь я твой, матушка, раб!

— Какой раб, отец? Мы теперь свободные люди, жить будешь без забот и в довольствии. Радость-то какая! Сколь времени одни пакости и вот!

Лука выглядел не так уж плохо, как можно было представить по его рассказам, а довольно бодро и жизнерадостно. Было ему лет пятьдесят или чуть больше. Он и сам потерял счет годам в этих пышущих жаром местах.

— Из каких же ты мест, отец? — спросила Асия.

— Я, матушка, аж из-под Льгова, что недалече от Курска.

— Боже мой! Отец! Я ведь тоже из тех мест, из-под Белгорода, отец! Вот так встреча! Кто бы мог подумать такое!

Земляки схватили друг дружку в охапку и лили слезы, не стесняясь топтавшихся рядом слуг.