Королева морей

Глава 10 ЛИХОРАДКА МЕЧТАНИЙ

Михаил поправлялся трудно. Асия мучительно переживала его болезнь. Ее усилия обеспечили быстрое заживление раны, но лихорадка не отпускала и мучила нестерпимо.

Переход до Мохи тоже оказался трудным. Судно было малое и неповоротливое, надолго попало в полосу штиля, и матросы выбивались из сил, постоянно работая тяжелыми веслами. И радость легкой победы не вспоминалась, все помыслы Асии сосредоточились на Михаиле. Она страдала вместе с ним.

— Надо ехать в горы, Миша, — говорила Асия уже дома. — Может, там тебе станет лучше. Подумай, милый.

Михаил кутался в одеяла и трясся под ними крупной дрожью, лязгая зубами. Он старался внимательно слушать, но это плохо ему удавалось.

— Ты не отвечаешь, Миша?

— Я согласен, Ася, — ответил он с трудом, ворочая мутными глазами. — Я стал тебе в обузу.

— Бесстыдник! — закричала она, прикрывая его рот ладошкой. — Раз ты так говоришь, то сегодня же распоряжусь готовиться в дорогу. Путь не близкий, и придется тебе потерпеть малость.

Он согласно кивал кудлатой головой, а глаза ничего не выражали, кроме тоски и безысходности.

Прошел почти месяц. Горы действительно помогли, а может, болезнь просто утомилась и решила покинуть такое большое и непокорное тело. Михаил окреп, даже порозовел лицом. Горный воздух, прохладный и свежий, благотворно отразился на его здоровье. Ключевая вода и забота Асии сделали свое дело.

— Теперь, Миша, можно помыслить и о пути-дорожке, — говорила Асия, сидя на своей любимой софе в окружении шелковых подушек.

— Ты о доме толкуешь, Ася? — спросил Михаил.

— Нет, Миша. Дом мой тут, вот он. Я толкую о возвращении в родные земли. Теперь и моя душа тоскует о них.

— Ох и трудное это дело, Ася. Грех на душе моей большой. Семью ведь бросаю. Детишки, чада родные.

— Переметчиком себя не считай, Миша, — отвечала Асия, печально глядя на худое лицо Михаила.

— Как же не считать, когда приходится детишек на произвол судьбы оставлять.

— Так мы можем их забрать с собой! Поедем и заберем, пусть посмотрят родные края.

— Какие они для них родные? Они и понятия не имеют об этом, разве что я им рассказывал. И не худо ли им там будет? Зачахнут еще.

— Задачу ты задаешь мне, Миша, трудную. Как же нам поступить?

Михаил долго молчал. Думы его постоянно улетали в Замбоангу. Теперь в нем пылала любовь к детям, и она казалась ему всепоглощающей. Но наступали часы близости с Асией, и это чувство растворялось в ее объятиях и жарких поцелуях. Он ловил себя на мысли, что сравнивает ее с той далекой и невозвратной девчонкой, которая встретилась ему когда-то на крохотном островке севернее Филиппин. Она казалась ему то лучше, нежнее, то отходила на задний план, растворялась в тумане зрелой любви Асии. Он терзался сомнениями и угрызениями совести.

Но и тяга к родным местам, своему народу не оставляла его, и с каждым днем нетерпение возрастало.

Асия понимала его тяготы и молчала, затаив тоску и страх перед возможностью потерять так долго ожидаемое счастье. Это так ее волновало и пугало, что она готова была согласиться с любым его предложением, лишь бы сохранить хотя бы то, что имела сейчас. Женщина старалась отогнать мрачные мысли, забыться в мимолетном наслаждении, которое отпустило ей провидение, положиться на свою любовь.

Она приводила свои дела в полный порядок, держа приготовления к отъезду пока в тайне. Асия видела, что Михаил томится тем, что не может наравне с нею вносить свой вклад в их жизнь. А ей это доставляло истинное удовольствие и радость.

— Как хорошо получилось, Миша, что все твои ценности остались дома! — говорила она, когда он намекал ей на свое незавидное материальное положение.

— Может, ты и довольна, Ася, но мне зато беспокойно. Денег мало, а достать их негде. Мне, мужчине, это не к лицу.

— Миша, их у тебя не так уж и мало! — отвечала она, зная, что он имеет не одну тысячу гульденов да еще алмаз, всегда висящий у него на шее в кожаном мешочке. — Вот и алмаз этот тоже стоит огромных денег.

Но все же Асия сочла нужным сменить тему и заговорила о другом:

— Все думка меня тревожит, Миша.

— Что за думка, Ася?

— Путей к родным краям много, но на каком остановиться? Уже и купцов расспрашивала, но и они мало знают про это. Дальше Хвалынского и Черного морей не бывали.

— Так и я ничего об этом не ведаю. Родом я совсем из других краев.

— Я думаю, Миша, что нам стоит пробираться через Персию к Хвалынскому морю. Там нет войн, и ближе должно быть до Волги. Я о такой реке слышала, когда еще в Тебризе жила. Мой муж Абу-Мулайл был сведущим человеком. Много знал и много ездил.

Эти разговоры Михаил слушал с большим вниманием, но неизменно приходил в плохое настроение, и Асия не докучала ему долго. Она была терпеливой и ждала своего часа.

Они мечтали о том времени, когда их ноги коснутся родной земли и заживут они своим домом в городе, где все будет родное, привычное. Не нужно будет томиться в этом проклятом пекле, бояться пиратов и самим пускаться в пиратские походы. Михаил в таких случаях говорил:

— Так хочется в Россию, Ася! Но не могу себя представить в родных землях. Как у нас там получится? Даже боязно иногда бывает.

Асия внутренне улыбалась, она представляла себя в церкви в подвенечном платье, дорогом и пышном. Кругом толпа ахающих баб и девок, важные чины города поздравляют, санки ждут у паперти. Зима, мороз, иней, пар из ноздрей горячих коней. И колокольцы под дугой.

— Миша, а кто в России царствует? — спросила Асия не в первый раз.

— Петр Алексеевич, Ася. Царь молодой еще, огромного роста, и дело у него не стоит. Много о том в Амстердаме слышать пришлось. Опоздал я, уехал он.

— Ты говорил, что он с Европы пример берет и народ на то толкает?

— Говорят, Ася. Посмотрим, если доведется.