Она дана ему свыше

Глава 12

— Может, розовое? Розовый — это нежный и красивый цвет. — ластящимся голосочком напевала Миранда. — Он ассоциируется с девичьим румянцем, а значит, со скромностью.

— Белое, мисс, — твердо настаивала Нора с поджатыми губами.

— Но почему-у? Белый такой скучный, неказистый! — Миранда ныла так, как ребенок, которому родители не могли купить дорогую игрушку.

Пребывая в хорошем расположении духа, Мадлен поднялась с кресла и ухватила ее за плечи.

— Потому что дебютантки носят белое, Мира.

— Но это еще не дебют! Это, можно сказать, преддебют. И вообще это не Лондон, а всего лишь наш провинциальный Херефорд.

Хитрость, с какой Миранда неугомонно выкручивалась, сделала бы из нее лучшего политика во всей Англии. Мадлен с сочувствием отнеслась к ней, однако убедила надеть белое платье.

— Ладно, — смирилась Миранда. — Хоть пояс можно украсить цветными лентами? — Мадлен кивнула, и от ее одобрения Миранда ликующе приступила к выбору разноцветных атласных лент. — Ура, я не буду в точности походить на приведение, и люди не станут шарахаться от меня.

Мадлен заливисто посмеялась.

Утром они с Мирандой проехались по магазинам в поисках новых перчаток и украшений. Заехав к модистке, которая уже сшила для Миранды платья по заказу Джека, они и для Мадлен кое-что присмотрели. Хотя «кое-что» — весьма неправильное и слишком скромное определение.

Как бы ни просила Мадлен выбрать что-то менее дорогое и менее яркое, Миранда отмахивалась, взяв все в свои руки. Она не брала в толк практически ни единую ее мольбу. От Мадлен она лишь требовала, чтобы та предоставила в свое пользование всю себя и не мешала снимать с нее мерки и подшивать под фигуру платье. В конце концов они сошлись на превосходном темно-синем. Хотя Мадлен очень сильно сомневалась, что компаньонки могут одеваться так шикарно, однако Миранду этот факт мало заботил.

— Мэд, узнай, пожалуйста, у Джека, что он наденет завтра, — попросила Миранда, озабоченно копаясь в шкатулке с украшениями. — Мне нужно понять, что я смогу сочетать с его костюмом. Это, разумеется, не лондонский бал. Он будет намного меньше и менее помпезен, но все же хочется произвести приятное впечатление. Вдруг я встречу кого-то в Лондоне в следующем году, а это очень даже вероятно.

Мадлен встрепенулась от мысли, что ей придется встретиться с Джеком.

«Сегодня еще разучивать кадриль» — напомнила себе Мадлен.

И хотя они виделись за завтраком, после вчерашней ночи не перекинулись и словом, а только формальностями. Джек отвечал сухо и непринужденно, а Мадлен поддерживала беседу скромными речами.

Она считала, что это к лучшему. Им не обязательно обмениваться теплыми фразами друг с другом, чтобы существовать в одном доме. Так ей будет работаться даже спокойнее: ничто не станет ее отвлекать, доводить ее сердце до состояния трепета, путая мысли. Со временем влюбленность, которую Мадлен испытывала, пройдет. Все проходит в этом мире, и ее чувства потухнут, как гасильником накрывают горящий фитиль.

Мадлен не нашла Джека в кабинете. Не нашла и в его спальне. Прошлась даже до семейной гостиной, но и там Джека не было.

«Может, он в столовой?» — подумала Мадлен, но глянула на главные часы в холе и уверилась, что еще слишком равно для трапезы.

Спросив у Марши, которая по счастливой случайности суетливо пробегала мимо, она раздраженно прорычала, что его милость в гостиной в другом крыле дома.

Значит ли это, что у него были гости? Но кто? Наверное, опять приехал Марк — предположила она. Мадлен пошла туда. Оказавшись у порога в гостиную, она услышала негромкие голоса. Заглянув в щелочку приоткрытой двери, глаза Мадлен стали больше от удивления.

Это был не Марк. Со сложенными руками Джек сидел на диване за столиком, угощая чаем незнакомую женщину и редко бросая на нее прямые взгляды. Она сидела к ней спиной и лица ее не было видно. Женщина была одета в элегантное черное платье, а золотисто-рыжие волосы аккуратно уложены назад. Из-за силуэта незнакомки выглянула маленькая девочка. Она была меньше, чем Кевин, и держала в руках тряпичную куклу. Девочка с радостью подошла к Джеку, и он посадил ее к себе на колени.

Мадлен отвела застывшие глаза и отшатнулась от двери, словно за ней расходилась чума. Ее пульс участился. Ранее она никогда не встречала эту женщину и девочку, Мадлен бы запомнила.

Перед ее носом прошел камердинер Джека, и она остановила его:

— Пол, постой!

Юноша оглянулся, радостно расплывшись.

— Мадлен… Или мисс Берк? Я не знаю, как обращаться к компаньонкам, по крайней мере, к молодым. Ты вроде прислуга, а вроде и нет. Не понятно. — Пол виновато покачал головой.

— Обращайся по имени, — спешно ответила Мадлен. Ей было чихать на это, ее интересовало сейчас совершенно другое. — Лучше скажи: ты знаешь, с кем сейчас его милость сидит в гостиной?

Мадлен с замиранием сердца ждала ответа Пола. Он постарался не обращать внимание на ее озабоченность, но призрачное недоверие все же проскользнуло в его глазах.

— С леди Фейт, полагаю, и ее дочкой. Они приехали сюда не так давно к виконту.

Ее сердце с тяжестью упало. Та самая Фейт, которой Джек несколько дней назад выписал чек. Она приехала сюда с дочерью. Но зачем? И кто она ему? Мадлен ожидала самого худшего.

— Тебе нехорошо? Ты побледнела, Мадлен. — Испугавшись, Пол взял ее за руку и усадил в ближайшее кресло.

Мадлен заглатывала воздух, смотря в стену потерянными глазами. Пол ладонями обмахивал ее лицо. Не глядя на него, Мадлен попросила камердинера уйти. И хотя Пол настоятельно не собирался оставлять ее в таком состоянии, Мадлен едва не в слезах уговорила его покинуть ее, вонзив ногти в подлокотники.

Это был сильный удар под дых.

«Неужели это его содержанка и дочь?»

Джек был так ласков к девочке, как к собственному дитю. Она никогда его не видела таким с Кевином. Девчушка прижималась к нему своими маленькими ручками, а Джек с выражением счастья на лице обнимал ее. Она не решилась войти и тревожить Джека, боясь по одному взгляду понять правду.

Очевидно, это не жена и даже не бывшая: Миранда бы знала о ней. Так что одно из двух: любовница или содержанка. Скорее всего, второе, потому что обычно любовницам не выписывают чеки. С каждой ужасной догадкой Мадлен резала свое сердце. Неужто она была лишь забавой для него? Целуясь с ним, Мадлен вздумалось, что и у Джека есть к ней теплые чувства. Оказалось, что кроме лжи между ними не было ничего. Вполне могло быть и так, что она нравится Джеку, но это ни капли не отменяет его связи с содержанкой, от которой у него есть ребенок. Все это слишком мерзко!

Мадлен закрыла ладонями лицо, изо всех сил сдерживая слезы. Его ложь причинила ей невыносимую боль, от которой она задыхалась. Это как если бы ее придавила неподъемная груда металла, из-под которой торчала бы только ее голова. И чему, собственно, было удивляться? Ее при любом исходе ждали страдания от их отношений.

Джек ничего не обещал ей точно так же, как и она ему. Мадлен не могла сердиться на него за то, что у него была женщина. Он свободный человек. Но почему же ей так больно? Наверное, она злилась потому, что Джек не сказал ей о содержанке. Мадлен с детства ненавидела ложь, она презирала ее всем сердцем.

«Не ты ли устроилась в компаньонки путем обмана?» — упрекала себя Мадлен.

До встречи с Мирандой она незыблемо избегала любой формы вранья. Теперь же Мадлен странствовала в пороке под фальшивой маской «мисс Берк, дочь лорда Килмарнока». И вот, куда ее завело двуличие.

Она с трудом подняла голову на дверь гостиной, где находилась почти семейная идиллия, и ощутила ревностные покалывания в груди. Мадлен втянула в себя воздух и успокоилась. Интенсивно обмахивая ладонями влажные глаза и красные пятна под ними, она поднялась и пошла обратно к Миранде, которая давно ждала ее с ответом.

— Что сказал Джек? — спросила она.

— Ничего, — как можно менее подавленно ответила Мадлен. Не поднимая на нее глаз, она обессиленно рухнула в кресло, будто пришла из дома Хопкинсов.

Миранда в замешательстве развернулась к ней.

Мадлен пояснила:

— У него посетители. Леди Фейт и ее дочь. Я не стала к ним врываться.

Миранда пришла в еще большее недоумение:

— Что еще за Фейт? Интересно…

Но Мадлен это уже не интересовало. Испытывая злость к Джеку за его ложь, за то, что он скрыл от нее наличие содержанки, да еще с ребенком, Мадлен не хотела его видеть. Вместо удушающей грусти в ней начал закипать гнев.

Голубые глаза Миранды обратили на нее пристальное внимание.

— Ты как-то изменилась…

Мадлен вымучила улыбку, похвалив ее вариации сочетаний лент с драгоценностями. Ее спасло, что Миранда отбросила подозрения, продолжив щебетать о своем наряде, о лентах, перчатках и украшениях. Она спрашивала совета у Мадлен, но ей было трудно сейчас о чем-либо думать.

Каждый удар сердца отдавался болью в висках. Сообщив Миранде о головной боли, она побрела к себе.

Выйдя в коридор, Мадлен услышала Джека. Ее ноги невольно понеслись к антресоли второго этажа. Руки крепко вонзились в ограждение, а глаза прилипли к рыжей голове Фейт и ее дочери, которых провожал Джек. Он нагнулся к девочке, точно маленькой принцессе, и та звонко поцеловала его в щеку на прощание. Фейт выглядела довольно красивой женщиной, однако очень опечаленной.

«Может, они расстались и теперь она приводит девочку повидаться с отцом?» — но секундную мысль, которая служила ее щитом от разбитых надежд, она моментально превратила в пыль.

Фейт накинула темную вуаль и когда дверь за ними закрылась, Джек повернулся всем телом и увидел наверху Мадлен. Их глаза встретились на пару секунд, после чего она заставила себя отвернуться. Оставив за собой отголоски сердитых шагов, она заперлась в своей комнате.

В закрытом помещении она дала волю своему негодованию. Весь вечер Мадлен лежала на кровати, уткнувшись в подушку, которая уже была мокрой. Освободив плотину, слезы соленым водопадом потекли из ее глаз. Сегодня она позволит себе эту слабость. Мадлен выплачет все свои страдания за вечер, чтобы утром у нее отпала способность чувствовать что-либо даже к Джеку. Ведь завтра вечером бал, и Мадлен не должна в свой первый раз показаться на нем с отеками на лице. Опухшие глаза — не лучший вариант для макияжа компаньонок. Завтрашний вечер станет ступенькой к подтверждению ее ложного статуса.

Она сердилась не только на Джека, но и на себя за то, что завтра будет лгать о своем происхождении и о том, что сегодня почти пропустила приятное времяпровождение в подготовке Миранды.

Мадлен видела, как для нее было это важно. Но она была не в состоянии помочь ей, она бы даже навредила безразличными случайными советами. Мадлен не сможет поддерживать Миранду завтра, тогда как сама еле стоит на ногах. Так что лучшее, что Мадлен могла сейчас сделать, это привести в умиротворение свое душевное состояние.

Раздался стук в дверь.

— Мисс Берк, — послышался голос Норы, — вас приглашают спуститься к ужину. С вами все в порядке?

Мадлен, прочистив горло, ответила наиболее естественно:

— У меня все в порядке, только голова болит. Я пропущу ужин.

— У вас странный голос, — не унималась камеристка Миранды, — может, вам принести чай?

— Нет-нет, не стоит. Спасибо.

Мадлен не смогла бы сегодня невозмутимо ужинать со всеми. По ее озлобленному взгляду Джек заподозрит неладное, он захочет выяснить причину. Меньшее, что ей сейчас было нужно, так это проглатывать ложь, которой он бы стал объясняться. Может быть, он не стал бы врать, но все равно ей было бы неприятно говорить с ним, смотреть на него. Мадлен не выдержала бы этого и залилась слезами уже за столом при Кевине и Миранде. Нет, завтра ей будет лучше.

К Мадлен вошла горничная, чтобы зажечь свечи в комнате. Косые взгляды, которые девушка бросала на нее, вызывали в Мадлен лишь равнодушие. Через некоторое время к ней снова постучали.

— Мадлен?

Это был Джек. Нет, только не он, не сейчас. Она еще слишком слаба.

— Мадлен, ты не заболела? — Он говорил это таким взволнованным тоном, что она ему почти поверила.

Она тихо прокашлялась и бесшумно подошла к двери.

— Я хорошо себя чувствую. Все прекрасно. — Мадлен сдерживала себя изо всех сил, но раздражение в голосе заглушить не удалось.

— Что-то случилось. — Джек был точно уверен. — Открой мне, Мэд.

Мадлен заглотнула воздух.

— Уверяю, ваша милость, в этом абсолютно нет нужды.

Он подергал ручку двери.

— Тогда помоги мне в этом убедиться своими глазами.

Мадлен не ответила. Она так хотела открыть эту дверь и спросить о Фейт и ее дочери, упрекнуть во вранье, обрушить всю злость на него! Однако Мадлен не имела никакого права упрекать его. То, что она целовалась с ним, позволила себе влюбиться в него, было полностью ее проблемой. Они друг другу никто, поэтому не должны отчитываться ни в чем.

То, что Джек привел содержанку в дом, накладывала риск быть разоблаченным. Мадлен показалось это странным и нелогичным. Хотя они жили далековато от города, чтобы кто-то смог уличить этот порок.

— Ваша милость, от ваших стуков в дверь у меня голова вот-вот расколется на части. Пожалуйста, оставьте меня в покое, — холодно отрезала она.

Через дверь до нее донесся громкий вздох. Она опустила глаза на пол. Под дверью тень Джека шевельнулась и вскоре исчезла. Он ушел.

Мадлен положила руку на грудь и тихо выдохнула. Она переоделась в сорочку. Сидя за туалетным столиком, Мадлен рассеянно водила расческой по одной из темных прядей волос. Слезные переживания уже отпечатались на ее лице отеком в области век и покрасневших губ. Она лишь надеялась, что завтра к вечеру он спадет. Мадлен подошла к окну.

После рассказа Джека о его прошлом и о Крисе Мадлен каждый вечер молилась о том, чтобы чувство вины отпустило его. Она отчаянно просила, чтобы кошмары не мучали и покинули его. Но в этот раз Мадлен попросит о другом.

Подняв глаза и руки к синему небу, в котором просыпались белоснежные звезды, она отчаянно произносила молитву:

— … Прошу тебя, Господи, защити меня от предательства и боли. Помоги мне, пожалуйста, встретить того, с кем мы сможем быть вместе, с кем я буду счастлива в любви и согласии. Аминь.