Политические деятели викторианской Англии

Артур Уэсли, герцог Веллингтон

Герцог Веллингтон во многом легендарная фигура. Для своих современников он был полубогом. Его называли просто Герцог и всем было ясно о ком идёт речь. Более полувека он служил своей стране вначале как воин, затем как дипломат, как политик и, наконец, как «старый государственный деятель», который помог авторитетом выпутаться из многих неприятностей и не допускал перехода политических противоречий в русло открытой конфронтации. Пользуясь огромным влиянием, он убеждал свою партию и палату лордов делать то, что сам не мог принять и одобрить, но считал необходимым для нормального функционирования государства и недопущения революции.

Герцог Веллингтон играл важную роль в политической жизни Англии первые пятнадцать лет Викторианской эпохи, то есть до самой своей смерти в 1852 году. Он оказывал сдерживающее влияние на горячие головы тори в годы «кризиса с фрейлинами» и отмены «хлебныхзаконов». Королева Виктория относилась к нему с неизменным уважением и советовалась по большинству важных вопросов.

Артур Уэллесли, или Уэсли (Wesley), был пятым сыном первого графа Морнинтона, англо-ирландского аристократа. Он появился на свет в Дублине и рано потерял отца. Как младший сын он не имел надежд на наследство, которое и так было маленьким, поэтому «по традиции младших сыновей» должен был выбирать между армией, церковью и правом. Семья остановилась на первом варианте, и мать послала его в военную академию во Францию, снабдив небольшим количеством еды и пудры для парика. В 18 лет он стал адъютантом вице-короля Ирландии и одно время даже заседал в ирландском парламенте. В 24 года он сделал предложение Кэтрин Пакенхем, но получил отказ. Жизнь в Дублине ему надоела и он вернулся к военной карьере. Уэллесли получил назначение лейтенантом 33 пехотного полка Его Величества и отправился в Нидерланды (1794 — 1795), где английский корпус воевал с французами. Он видел ошибки своего командования, которое использовало против революционной армии глубоко устаревшую стратегию и тактику, да и сам совершил ряд серьёзных ошибок, поэтому был только рад, когда его перевели на службу в Индию в 1796 году.

Прибыв в Индию, Уэллесли сумел извлечь уроки из своих ошибок. Он проявил умеренность и терпимость, которых ему, по всей видимости, не хватало ранее. Прохождение службы облегчало то, что его старший брат Ричард был назначен генерал-губернатором в эту страну. Вскоре Артур Уэллесли получил командование дивизией и принял участие в кампании против султана княжества Майсор. Наряду с военным у него проявился и административный талант, ибо после завоевания Майсора Уэллесли стал его губернатором (1799 год). Он продолжил командование английскими войсками в войнах с маратхами и одержал замечательную победу у Ассайи (Assaye) в 1803 году. Здесь, в Индии, он отточил своё военное и административное искусство, которое впоследствии применял в Европе и на родине. Ему пришлось вести переговоры и договариваться с князьями, помнить, что его войска находятся во враждебном окружении, а его солдаты и офицеры — люди. Он считал необходимым для полководца установить нормальные отношения с местным населением и обеспечить поставки продовольствия и вооружения. Этими качествами Уэллесли несколько отличался от Наполеона, который недооценил своего противника и относился к нему свысока. Уэллесли охарактеризовал его в одном из писем как ординарного генерала в худшем смысле этого слова.

В 1805 году Уэллесли был отозван на родину и получил рыцарское звание. В это время готовилась экспедиция по высадке в Ганновере и он долгое время провёл со своей бригадой в приморском городке Гастингс. Участвовал он и в краткой военной экспедиции в Копенгаген (1807), а также некоторое время исполнял правительственные поручения в Ирландии.

В 1808 году после вторжения Наполеона на Пиренейском полуострове началась настоящая партизанская война, а традиционный союзник Англии Португалия оказала французским войскам деятельное сопротивление. Сюда был направлен небольшой британский корпус под командованием сэра Артура Уэллесли, который вступил в бой с армией маршала Жюно. Военная деятельность Уэллесли не является главной темой этого очерка, поэтому следует остановиться лишь на основных событиях его военной карьеры.

Вмешательство дипломатов и политиков не дало Уэллесли возможности для закрепления побед, и под давлением парламентской критики он был отозван в Англию. Уже в 1809 году он смог убедить правительство в необходимости военной помощи Португалии и высадки британского экспедиционного корпуса, что и было сделано. Этот неожиданный десант сильно удивил французского маршала Сульта, который находился в Порто. Вскоре Португалия была полностью очищена от французов, а битва при Талавере открыла дорогу на Мадрид. В дальнейшем англо-испанские войска то наступали, то переходили в глухую оборону, а то и вовсе были вынуждены отступать. Так, 12 июля 1812 года Уэллесли вступил в Мадрид, но не смог взять город Бургос и отступил в Португалию. Последняя атака на французов была предпринята в 1813 году. За несколько недель Уэллесли прошёл почти всю Испанию и в битве при Виттории разбил французов. Правда, британские войска захватили при этом французский обоз и предались пьянству, что вызвало гневные и крайне резкие слова Веллингтона (ему был уже пожалован титул виконта Веллингтона). Остатки армии Сульта отошли за Пиренеи. Сухая погода зимой 1813–1814 годов позволила британским войскам двигаться на север и в апреле 1814 года войти в Тулузу на юге Франции[33]. За эти заслуги Уэллесли был пожалован титул герцога Веллингтона, полмиллиона фунтов стерлингов и поместье в Хемпшире в качестве благодарности от Британии.

Поражение Наполеона и его ссылка на остров Эльба означали конец эпохи наполеоновских войн. Веллингтон был назначен послом в Париж и делегатом на Венском конгрессе. Он некоторое время возглавлял английскую делегацию, когда Каслри должен был съездить в Лондон. В марте 1815 года Наполеон бежал с Эльбы. Начались так называемые «Сто дней». Венский конгресс объявил Наполеона вне закона и врагом человечества. Верховным командующим союзных войск, которые сосредоточились в Бельгии, стал Веллингтон. Ожидая подхода прусского фельдмаршала Блюхера, Веллингтон был вынужден принять французский вызов у деревни Ватерлоо. Здесь 18 июня 1815 года состоялась последняя крупная битва Наполеона. После ожесточённых боёв французы дрогнули и оставили поле сражения. Союзники во главе с Веллингтоном вошли в Париж, «корсиканское чудовище» было сослано на остров св. Елены, а Франция оккупирована союзными войсками. Командовать оккупационными силами поручили Веллингтону. Он поставил своей целью успокоить страну, внести стабильность и порядок в политику и финансы. В 1818 году герцог вернулся на родину в украшении почти всех европейских орденов и титулов. В своей военной деятельности он избегал ярких, театральных жестов, был суровым, но справедливым командиром. Веллингтон считал, что ничто не может произвести впечатления на английских солдат за исключением телесного наказания. Кроме того, он охотно передавал часть своих полномочий полевым офицерам и вмешивался в их компетенцию[34].

Партия тори использовала военную и дипломатическую славу Веллингтона для укрепления своей власти. Он вошёл в кабинет Ливерпуля и характеризовал правящую партию как партию стабильности и порядка, негативно отзываясь о существовании оппозиции вообще и оппозиции вигов в частности. Такой же симпатией у герцога пользовалась и система европейских союзов («система Меттерниха»), главным апологетом которой в Англии был лорд Каслри. Веллингтон неоднократно представлял Британию на европейских конгрессах и проявлял согласие с реакционной политикой «Священного союза».

Когда после самоубийства лорда Каслри его место в министерстве иностранных дел занял Каннинг, Веллингтон оказался в числе самых резких критиков и оппонентов нового министра иностранных дел. Он свято верил в правильность системы союзов, считал нужным поддерживать порядок везде, а вступать в соглашение с мятежниками для него было немногим лучше поклонения дьяволу. В частных разговорах он не щадил своего коллегу, используя резкие военные эпитеты[35].

Однако свою битву с Каннингом он проиграл. Вместе с тем, имели место и другие личные политические неудачи. Когда его противник был призван к формированию правительства, чьей целью должна была стать серия реформ, герцог Веллингтон отказался войти в этот кабинет. Он высказывал искреннее недоумение, как этот проходимец достиг вершин власти[36]. Его примеру последовали и многие тори, включая восходящую звезду этой партии сэра Роберта Пиля, которому «железный герцог» всемерно покровительствовал и ко мнению которого он прислушивался. Каннинга поддержали виги и часть его партии. Он пробыл на своем посту всего несколько месяцев и вскоре умер от простуды.

Ему на смену пришёл его бесцветный соратник лорд Годерич. Он не пользовался влиянием ни в одной партии и был в общем-то оппортунистом. В начале 1828 года Годерич ушёл в отставку вследствие интриг, о которых всезнающая княгиня Ливен сказала, что описание их составило бы целый том[37]. Георг IV «послал за Веллингтоном». Он считал, что герцог своим авторитетом отучит некоторых тори от вольнодумства, утвердит в стране порядок, а в случае надобности применит военную силу и армия его послушает. Старый воин, таким образом, должен был стать во главе передового рубежа сопротивления реформам. 22 января 1828 года, спустя почти три недели после падения министерства Годерича, он представил королю состав своего кабинета.

Хотя это правительство называют одним из самых реакционных, по составу оно едва ли может быть так названо. Министром внутренних дел и лидером палаты общин, фактическим заместителем Веллингтона стал сэр Роберт Пиль, в кабинете важные посты занимали лорды Линдхёрст и Палмерстон, лорд Абердин и Уильям Хаскинсон, близкий друг и соратник Каннинга и Питта-младшего (кстати, первая в истории жертва на железной дороге).

Можно сказать, опираясь на состав правительства и первые заявления нового премьер-министра, что он стремился к объединению расколотой партии тори (что ему удалось) и намеревался проводить достаточно умеренную политику. В числе предполагаемых мероприятий были отмена акта о присяге (это давало избирательные права и католикам, и разного рода сектантам, к примеру, квакерам), смягчение режима «хлебных законов» и даже парламентская реформа. Эти смелые шаги вызвали бурю недовольства со стороны «твердолобых тори», даже сэр Роберт Пиль, который пытался лавировать и постепенно перешёл на более либеральные позиции, не смог организовать единство в нижней палате. Хаскинсон и другие сторонники реформ ушли в отставку в мае 1828 года.

Самое неприятное, что на дополнительных выборах потерпел поражение преемник Хаскинсона Фицджеральд, а прошёл ирландский агитатор и радикал О’Коннел. Это показало, насколько слабы позиции правительства даже при существующей избирательной системе. Говорят, известный острослов и журналист того времени Сидней Смит заметил, что есть только одно средство справиться с этим радикалом — повесить его и тут же поставить ему памятник. Однако агитация в Ирландии нарастала, особенно в южных графствах. Восстание и гражданская война были весьма вероятны. Княгиня Ливен в письме к лидеру вигов лорду Грею отмечала, что жизнь правительства «зависит от милости О’Коннелла, который всемогущ среди ирландского населения»[38].

После длительного и неприятного разговора с Пилем, который также был противником эмансипации католиков и даже покинул кабинет Каннинга, не желая связывать своё имя с этим шагом, Веллингтон решился на эмансипацию католиков. В августе он встретился с королём и членами своей партии и изложил им положение в Ирландии и грядущие осложнения. Многие тори отказались понимать герцога и подняли маленький парламентский мятеж. Однако терпение и настойчивость обоих лидеров партии — Веллингтона и сэра Роберта Пиля — привели к тому, что в апреле билль об эмансипации католиков стал законом. Один из крайних тори лорд Уинчисли даже вызвал герцога на дуэль, которая состоялась без особых последствий для сторон[39].

Тем временем, страна была встревожена и возбуждена проблемой парламентской реформы. Агитация в королевстве нарастала и в конце концов Веллингтон решил пойти на согласие с левым крылом тори во главе с Хаскинсоном, но неожиданная гибель последнего под колёсами локомотива сорвала возможность компромисса. Летом 1830 года прошли два неожиданных, но важных события: Июльская революция во Франции и смерть короля Георга IV. Первое усилило позиции либералов, вторе сделало неизбежными досрочные парламентские выборы согласно обычаю. На выборах тори победили с незначительным большинством, но среди них не было единства — умеренные тори были готовы поддержать реформу, твердолобые решительно противились, а Веллингтона считали предателем. В этих сложных условиях герцог отказался от идей реформы. Он признался свому другу, что многие видят в парламентской реформе панацею, он же — средство конституционного самоубийства. Этот шаг разрушит всё, поэтому он не может его одобрить. Таким образом, за две недели до открытия нового парламента стало негласно известно, что кабинет не пойдёт на согласие с вигами в этом важном вопросе.

При открытии сессии 2 ноября 1830 года премьер-министр выступил с резкой и бескомпромиссной речью, в которой осудил всякие попытки преобразовать парламент. Против него создалась пестрая коалиция: виги, радикалы, ирландцы и, как ни странно, «твердолобые тори» и умеренные члены партии. В итоге правительство было свергнуто 15 голосами и уступило место лорду Грею и его друзьям. В состав нового кабинета вошли и умеренные тори вроде лорда Палмерстона.

Перейдя в оппозицию, герцог Веллингтон не изменил своих взглядов. Он считал, что вот-вот начнётся революция, вигский кабинет «перёвел страну на ту сторону холма, где начинается мятеж и хаос». Он резко сопротивлялся мероприятиям и добился провала Билля о реформе в палате лордов. В те дни стало модным ходить к дому Веллингтона и бить стёкла в окнах. Герцог проявил всегдашнее спокойствие и приказал лишь забрать окна железными решетчатыми ставнями, за что и получил своё прозвище «железный герцог».

Кризис достиг апогея в мае 1832 года. Страна бурлила, новые выборы принесли победу сторонникам перемен. Веллингтон и палата лордов вновь отклонили Билль о реформе и готовились дать бой смутьянам. Король Вильгельм IV открыто поддержал тори, и лорд Грей подал в отставку. Герцог попытался сформировать кабинет, но ему это не удалось — не было большинства в палате общин. В итоге он видимо понял, что дальнейшее сопротивление приведёт именно к той революции, которой он так опасался. Грей вновь вернулся к власти и вновь ультимативно потребовал от короля возведения в пэры такого количества людей, которого будет достаточно, чтобы обеспечить прохождение Билля в верхней палате. Король колебался и вызвал Веллингтона. В ходе консультаций было решено, что палата лордов пропустит законопроект, что и было сделано. Он стал законом в годовщину битвы при Ватерлоо. «Странный выбрали день для свершения», — сказал Веллингтон.

С этого времени герцог отходит от прямого участия в политике, став «старым государственным деятелем». Он сохраняет лидерство в плате лордов у тори, участвует во многих торийских кабинетах, но на первый план выходить отказывается.

Когда в 1834 году король добился отставки кабинета Мельбурна, он поручил сформировать кабинет Веллингтону. Тот, однако, отклонил это предложение и порекомендовал Вильгельму IV сэра Роберта Пиля, своего заместителя и лидера тори в палате общин. Он согласился лишь временно исполнять обязанности до тех пор, пока Пиль не вернётся в Лондон. Поэтому некоторые источники говорят о втором кабинете Веллингтона в 1834 году, но большинство так не считает.

События начала 1830-х годов произвели на герцога сильное впечатление. В дальнейшем он стремился не обострять, а сглаживать ситуации и обеспечивал своим влиянием прохождение многих законов, которые тори в палате лордов едва ли пропустили бы. Веллингтон получил массу почётных должностей и званий в дополнение к имеющимся — канцлер Оксфордского университета, лорд-смотритель Пяти портов (с государственным замком для проживания), верховный командующий армии, констебль Тауэра, лорд-наместник Хемпшира. Его влияние возросло, а популярность увеличилась. Герцог выполнял функцию примирителя и искателя компромиссов. Его мнение запрашивали как во времена серьёзных политических кризисов, так и при решении мелких вопросов этикета или придворных споров. С его мнением считались и британские, и иностранные монархи, обе партии и обе палаты парламента.

Когда на трон вступила королева Виктория, Веллингтон был едва ли не единственным деятелем партии тори, которого она терпела и относилась к нему с глубоким уважением. Однако их отношения быстро ухудшились, когда герцог занял решительную позицию при обсуждения титула и полномочий будущего супруга королевы принца Альберта. По вопросу о том, что принц должен быть впереди всех герцогов и пэров королевства, Веллингтон заявил в верхней палате, что парламентский акт и прецеденты не знают подобных случаев, поэтому нет никакой необходимости их создавать. Правда, чуть позднее Веллингтон уточнил, что королева может требовать для своего супруга того достоинства, которого пожелает. Это сняло напряжение в парламенте и озлобленность королевы. Герцог был одним из пяти членов оппозиции, приглашённых на свадьбу Виктории и Альберта[40].

Вскоре и королева Виктория, и принц Альберт считали герцога «своим лучшим другом», он был крёстным одного из королевских сыновей, принца Артура, которого назвали в его честь. Его приглашали в Виндзор и всячески ублажали[41].

В середине 1840-х годов опять был поднят вопрос об отмене «хлебных законов», хотя большинство тори были против, но герцог поддержал Пиля, обеспечив тем самым прохождение соответствующих законов через враждебную палату лордов. Он мотивировал своё решение тем, что обещал королеве мир и стабильность. Этим же вызвано и его поведение во время грандиозного митинга чартистов в 1848 году. Несколько сот тысяч человек собрались в Лондоне, чтобы вручить парламенту петицию о расширении избирательного права. Многие опасались беспорядков и революции как в Европе. Веллингтон, будучи верховным командующим армии, собрал значительные войска в столице и был готов к крайним мерам. У него хватило мудрости не послушать те горячие головы, которые советовали разогнать митинг ещё на подступах к парламенту. Акция чартистов прошла мирно и без неприятных эксцессов.

Личная жизнь Веллингтона была не очень удачной. Он женился на Кэтрин Пакенхем, которую любил и которая вначале ему отказала. Впоследствии, как пишут современники, она испытывала скорее благоговение и трепет перед его легендарной фигурой, но не любовь. Она родила ему двух сыновей, которые ничем за пределами семьи не прославились, и умерла в апреле 1831 года.

В последние годы жизни герцога его возвеличивание стало все сильнее. Сам он не был тщеславен и сильно смущался поднятой вокруг него шумихи. Веллингтон одевался просто и старомодно, такого же стиля придерживался и в общении. Когда один из надоедливых авторов вконец измучил Веллингтона просьбами разрешить написать его биографию и напечатать переписку, он в сердцах сказал: «Публикуйте, будьте вы прокляты!» На хвалебные речи он отвечал просто: «Я всего лишь человек!» В последние годы он плохо слышал, поэтому громко говорил и громко смеялся[42].

Герцог Веллингтон умер 14 сентября 1852 года. Ему были устроены пышные государственные похороны, его хоронили как особу королевской крови со всеми положенными геральдическими почестями (последние похороны такого рода). Он похоронен в соборе святого Павла.

Как уже было сказано, оценки Веллингтона менялись со временем. При его жизни считалось, что он величайший военный гений («куда там Наполеон!»). Затем его слава поутихла, вспомнили о его поведении во время борьбы за реформу. Он был объявлен посредственностью и в стратегии, и в политике. Веллингтона рисовали холодным и неприветливым человеком, грубым и нетерпимым, солдафоном, который даже в военных делах мало смыслил. Его называли «наихудшим премьер-министром XIX века», а само его правление — серьёзной личной и политической ошибкой[43]. В настоящее время от таких резких оценок отказались.

Большинство историков признают за ним такие качества, как безусловный военный талант, честность, принципиальность и неподкупность. Веллингтон пользовался большим и заслуженным уважением современников. Нельзя отказать ему и в умении находить компромиссы и использовать свой авторитет в палатах парламента и в обществе для спокойного разрешения сложных политических вопросов. Он умел успокаивать самые горячие головы. Герцог говорил на закате своей жизни, что одной из главных целей является сохранение покоя королевы и стабильности государства. Этих целей он достиг. Его твёрдость и в то же время гибкость позволили обогнуть немало опасных политических рифов в 1840-х и начале 1850-х годов.

Имя герцога увековечено в названии столицы Новой Зеландии (Веллингтон). Оно прочно ассоциируется с особым видом сапог — «веллингтоны» или «веллингтоновские сапоги (ботинки)», с одним из видов секвойи — секвойи гигантской или веллингтонии, а так же с размером носа — в литературе XIX часто упоминается веллингтоновский нос, то есть крупный.