120 миллиметров между нами

Глава 12

Совсем скоро пришёл день моего отъезда. Эти несколько месяцев пролетели незаметно, словно бы и не прошло почти два сезона года. Я взяла ночной рейс, не желая лишний день болтаться без дела. С утра забрав оставшиеся вещи из офиса, я простилась с коллегами.

Мне было тяжело уходить из этого приветливого и дружного коллектива, но ещё тяжелее мне было прощаться с Игнатом. Желая провести со мной последний день, он ушёл с работы пораньше, закинув меня в мою съёмную квартиру, в которой я ещё с вечера собрала вещи. Ключи пообещал сдать сам Игнат, чтобы я перед аэропортом не беспокоилась лишний раз.

До вылета мы с ним успели ещё сходить на ужин в неплохой ресторан в моём районе, после чего он отвёз меня в аэропорт.

Ещё утром я дала себе слово не плакать и даже частично его сдержала, не заплакав при окончательном прощании, и даже когда последний раз взглянула на Игната с зоны регистрации. Однако я не сдержала слёз, сидя в самолёте у иллюминатора. Мне казалось, что я оставляю на чужбине что-то важное и дорогое сердцу. Нет, не возлюбленного и даже не лучшего друга, а брата, что понимал меня, и с которым можно было всем поделиться.

В какой-то момент, когда шасси уже оторвались от земли, я всё же на мгновение засомневалась в правильности своего решения. Может, мне действительно стоило остаться подле Игната? Быть рядом с тем, кто всегда поможет и поддержет, а главное искренне любит? Кто знает, вдруг, пожив с ним в качестве супруги, я бы смогла влюбиться в него? Но я тут же отдёрнула себя. А если бы не смогла? Нет. Я уже причинила боль Нату, а такой жестокости он точно не заслужил. Он точно сможет найти девушку, достойную его любви.

Незаметно для себя я заснула, а на следующий день была уже дома. После пересадки в Стамбуле, где я провела почти пять часов, как всегда ощущая себя маленьким потерявшимся ребёнком в незнакомой стране, я с непередаваемой радостью спускалась по трапу в родном Пулково.

Из аэропорта меня никто не забрал, но я была к этому готова. Была суббота и родители ещё вчера уехали на дачу, а я не сообщала им о своем скором прибытии. Для них я должна была прилететь в свой день рождения. Пусть это будет для них сюрпризом.

Спокойно заказав такси, я уже было собиралась ехать домой, но на полпути меня словно бы что-то остановило. Недолго думая, я поддалась порыву и попросила водителя заехать на кладбище. Я не знала, как именно Олег Семёнович смог получить разрешение, но дядю Влада и тётю Раю захоронили на Смоленском кладбище.

Доехали мы очень быстро, и, попросив водителя не уезжать, я оставила вещи и пошла по тенистой аллее, вдоль старых захоронений. Красивые памятники, дорогие скульптуры и блестящие на солнце полированные плиты надгробий были по-своему красивы на фоне золотистой листвы. Величественное, но печальное место. Здесь практически не было людей, и я шла в одиночестве, минуя могилы, пока тишину кладбища разбавлял шелест листвы на деревьях и хриплое карканье ворона, где-то вдалеке.

Наконец я дошла до участка, где продолжали хоронить людей, и совсем скоро нашла место, где лежали супруги Скворцовы. Я здесь не была больше семи лет. Слишком тяжело, слишком больно было приходить в это место скорби.

Аккуратная могила, полностью уложенная гранитной плиткой, и красивый памятник из черного камня, в форме крыльев ангела.

Зайдя за кованую ограду, я остановилась.

- Тёть Рай, дядя Влад, я вернулась, - на глаза внезапно навернулись слёзы. - Извините, я ничего не принесла вам… Как-то совсем спонтанно захотела навестить вас, но обещаю, в следующий раз я обязательно принесу цветы!

Слёзы уже стекали по щекам, но я не обращала на них внимания, как и на отчаянный стук сердца в груди.

- Мне вас так не хватает… и Саше тоже, но я уверена, вы это знаете... Столько всего хочется вам рассказать, даже не знаю с чего нужно начать… - мысли хаотично метались в голове. Я действительно не знала, чем хочу поделиться в первую очередь, а что можно и опустить. - Меня несколько лет не было в городе, я работала в Америке, - наконец определилась я. - Стала отличным маркетологом, теперь я высококлассный специалист, а теперь и вовсе буду директором нашего Питерского филиала! - не удержавшись, я похвастались им, как всегда любила делать после школы и университета. Но внезапно стало стыдно. - Знаете, я очень плохой человек. Я перестала общаться с Сашей. Вернее, первым перестал он… всё так сложно… - я устало провела ладонями по лицу, на минуту прикрыв веки. - Я плохой друг, бросила его, а всё из-за своей ревности.

Признаваться в любви к их сыну было стыдно, но я чувствовала, что мне необходимо это сделать. Пусть я и знала, что тётя и дядя мертвы, а, если верить религии, их души уже покинули этот мир, я всё равно хотела, чтобы они знали.

- Меня сильно смущает признание, но я не хочу скрывать от вас… я давно люблю Сашу. Наверное, ещё со школьной скамьи. Я его любила и продолжаю любить, хотя знаю, что у нас нет ни шанса. Для него я всего лишь друг, и я честно пыталась смириться с этой ролью, но не смогла. Я такая слабачка, - я горько усмехнулась. - Даже сбежала на чужбину, прячась от собственных чувств. Предала его. Но обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы вернуть его дружбу. Я честно попытаюсь стать ему хорошей подругой, а чувства откину куда подальше. Но Сашу я больше никогда не брошу. Обещаю вам.

Я постояла ещё немного, успокаиваясь и приводя мысли в порядок. А может, мне просто не хотелось уходить. Зато так хотелось получить поддержку, либо одобрение дяди Влада, почувствовать тепло руки тёти Раи, но это было невозможно и от этого сердце вновь закололо от тоски…

Вновь прикрыв веки, я ощутила прохладу ветра, что нежно ласкал лицо, а потом путался в волосах, легонько приподнимая их. Будучи реалистом, я знала, что это всего лишь ветер и ничего больше, но в тот момент мне хотелось верить, что это тётина рука дарит минутную ласку.

Почувствовав, как вновь начинает щипать в носу и вокруг век, я взглянула в чистое осеннее небо.

- Я уже пойду. Не обижайтесь, я правда хотела вас навестить, но очень устала после перелёта. Но я ещё загляну к вам, и букеты принесу! До свидания, - я сделала шаг назад и, поклонившись, развернулась уходить.

Не успела я сделать и пары шагов, как прямо передо мной пролетели, кружась в своём танце, две бабочки. Красивые, яркие, с чёрно-оранжевыми крылышками. Кажется, это были адмиралы. Они порхали прямо перед моим лицом, после чего взмыли ввысь, скрываясь где-то в кронах деревьев.

Я оглянулась, ещё раз взглянув на могилу Скворцовых, и улыбнулась.

***

Совсем скоро такси добралось до знакомого с детства района, и я оказалась в родном дворе.

Всё те же высокие липы и одинокие детские качели в их тени. Кажется, за эти годы прибавилось количество автомобилей. В узком дворе и раньше было мало места, а теперь его и подавно не было, и оставалось загадкой, как водители здесь ухитряются припарковаться и выехать.

Я подошла к подъезду. Старую деревянную лавочку на цементных ножках заменили на новую, с металлическим каркасом. За лавкой всё ещё рос куст сирени, а под ним расположилась маленькая аккуратная клумба, за которой ухаживала соседка-пенсионерка с первого этажа.

Домофон тихонько мурлыкнул на магнитный ключ, и я очутилась в холодной тени родного подъезда. Призабытый запах подвала и мусоропровода слегка ударил по носу, но я была так рада очутиться дома, что это казалось мне сущей мелочью.

Хрипло пискнул подъехавший старенький лифт, и я, вкатив чемоданы, нажала заветную кнопку восьмого этажа.

С каждым этажом сердце всё больше заходилось в бешеном ритме. Предвкушение. Страх. Ностальгия. Этот безумный коктейль заводил сердце похлеще энергетика.

И вот, двери лифта с лязгом распахнулись, и я очутилась на светлом этаже, что был знаком с самого детства.

Всё те же персиково-белые стены, потёртые деревянные перила лестницы, что отзеркаленной змеёй оплетает лифтовую шахту, и четыре двери по обе стороны напротив лифта. Я стояла прямо напротив металлической двери с золотистыми цифрами тридцать один.

Я едва ли заставила себя вновь дышать. Мне казалось, что из-за этой двери вот-вот покажется ОН, но чуда не происходило.

То ли расстроенная, то ли, наоборот, обрадованная, я прокатила чемоданы до тридцатой квартиры и чуть дрожащей рукой открыла дверь.

В то же секунду меня окутал родной и щемящий до боли в сердце запах чего-то пыльно-сладкого. Это был запах дома, моего дома.

Скинув ботинки, я медленно двинулась по тёмному коридору, пробираясь к полосе света из комнат.

Ничего не поменялось за это время, даже мебель осталась на местах. Гостиная, кухня, спальня родителей, даже моя комната остались такими же, как я их помнила, словно я и не уезжала в другую страну на четыре года. Да, я помнила те небольшие изменения, вроде нового ковра, которые подметила во время своего прошлого тайного прилёта, но всё остальное было, как и прежде.

Пройдя к себе, я опустилась на светлый плед, что покрывал мою кровать, и обвела задумчивым взглядом комнату.

Мои книги, фигурки, подставка с канцелярией на столе - всё казалось таким близким сердцу и в то же время далёким… Вроде, все эти вещи мои, я их хозяйка, но после нескольких лет, что я провела без них, мне казалось, что всё вокруг стало чужим и непривычным. Я понимала, что совсем скоро это чувство исчезнет, а пока изучала полки, рабочий стол и туалетный столик как в первый раз, сама не понимая зачем.

Закончив осмотр, я всё же сходила в коридор за чемоданами. Разгружать их сегодня не было сил, поэтому я ограничилась изъятием оттуда ноутбука, зарядки и телефона.

Достав из шкафа домашнюю одежду, что приятно пахла лавандовой отдушкой против моли, я поплелась в ванну, где я долго и с наслаждением отмокала в горячей воде с нежной и ароматной пеной.

Я хотела расслабиться, но на деле, отдыхало лишь тело, в голове же царил настоящий кавардак, очистить который не удалось, даже вымыв три раза волосы. Чуть подсушив их, я вернулась в комнату и обессиленно рухнула на кровать звёздочкой, благо, размер двуспальной кровати позволял это сделать.

Уставившись в потолок немигающим взглядом, я полностью отдалась раздумьям и совсем скоро перевела взгляд на стену.

Прямо за ней, если не было перестановки, должна стоять кровать Саши. Когда-то давно, мы любили перестукиваться с ним азбукой Морзе, пока родители не приходили посмотреть на завёдшегося «дятла». Это беззаботное время было так давно… Теперь мы оба взрослые люди. Я - карьеристка, он - семейный человек. Знакомые незнакомцы друг для друга.

Печально улыбнувшись, я положила ладонь на серебристые обои. Нас всегда разделяла стена. Сначала в половину кирпича, а теперь она уплотнилась непониманием и моей ревностью.

Вспоминал ли он меня хоть иногда? Скучал ли? Эти вопросы терзали меня долгое время, но я никогда не решалась написать их ему, спросив напрямую.

Тяжело прикрыв глаза, я накрыла начавший гореть лоб холодной рукой.

Я помнила его предательство, что пять лет назад, когда он сокрыл от меня свои отношения, что два года назад, когда он подарил другой украшение, о котором я мечтала. Не сказать, что я на него злилась, я даже не уверена, была ли когда-нибудь эта злость вообще, но на душе было тяжело. Я не знала, как мне теперь с ним себя вести. За два года я полностью приняла реальность и даже морально была готова ко встрече с Мариной, но было всё равно тяжело и… страшно. Я боялась, как меня воспримет жена Саши, ведь не просто так же она перестала мне докучать, она явно что-то узнала.

Но это всё не сегодня и, пожалуй, не завтра. Мне нужно время собраться с духом, а пока буду прятаться в своей берлоге, словно и не приехала вовсе.

Родителям я отзвонилась ещё в аэропорту, выслушав от них много возмущённых речей и едва сумев отговорить их от незамедлительного возвращения в город, но оставался ещё один не посвященный в мой приезд человек.

Вздохнув, я потянулась к телефону, что был откинут на тумбочку, при этом едва не навернувшись с кровати, и уже в следующую минуту я слушала размеренные гудки вызова.

- Ба! Какие люди звонят с утра пораньше! - раздался радостный голос лучшей подруги

- И тебе привет, Оксан.

- А ты чего не спишь? У вас же ещё ночь, нет?

Я не сдержала усмешку.

- Не-а, солнышко вон светит за окном, правда, на западе какая-то тучка клубится.

На том конце повисла тишина. Долгая тишина, я уже даже было решила, что связь оборвалась, как вдруг в трубке послышался грохот откатываемого офисного кресла и быстрый цокот каблуков. Пятой точкой почувствовав, что сейчас будет, я отодвинула телефон подальше от уха, и именно в этот момент из динамика раздался визг, почти что переходящий на ультразвук.

- Ир, это правда?! Правда-правда? Ты прилетела?! - радостно пищала подруга.

Я прям в красках представляла, как респектабельная дама в деловом костюме прыгает по всему кабинету и искренне надеялась, что она там одна.

- Да, я прилетала пару часов назад, - услышав, как подруга шумно набирает воздух, я поспешно добавила, - только не пищи так, а то я сейчас оглохну!

Оборванная на полувздохе, подруга что-то невнятно булькнула, подавившись воздухом в лёгких. Я тихо хихикнула в сторону, так, чтобы она ничего не услышала.

- Ты же говорила, что прилетишь в день рождения? А ты уже сегодня тут! Как ты могла такое скрыть от меня?! - особо жирно выделив последнее слово, протянула та, относительно нормальным голосом. - Тоже мне, подруга называется.

- Ну не дуйся, Сан, я просто сюрприз хотела устроить. Или ты думаешь, что сюрприз получился плохой? - как можно жалобнее протянула я, в душе гаденько посмеиваясь над своей хитрожопостью - слишком уж хорошо я знала Оксану и её слабые места.

- Удался, - повержено вздохнула та, а я молча исполнила на кровати маленький победный танец.

- Вот видишь! Значит всё отлично.

- Слушай, может, тогда давай я сейчас с работы рвану к тебе? Ну, или встретимся в кафешке, посидим, отметим воссоединение?

- Ой, нет, - быстро воспротивилась я, - в любой день, только давай уже не сегодня, пожалуйста. Только не обижайся.

Я действительно сегодня была не настроена на тусовку. После перелета я чувствовала себя побитой, либо, в крайнем случае, уставшей до такой степени, словно всю ночь таскала на спине мешки муки. Всё же нервное перенапряжение и смена часовых поясов всегда давали неизменно превосходный результат.

- Ой, точно, я же совсем забыла какой сегодня день, - после недолгой паузы каким-то замогильным голосом ответила Оксана. Я заметно напряглась. - Ты же сейчас к Саше пойдёшь?

Я так и зависла, не поняв, при чём тут Саша, но уточнить мне не дала сама Оксана, грустно продолжив:

- Не представляю как ему сейчас плохо, но он молодец, держится кое-как, а то, что раз в год расклеивается, так это можно считать небывалой силой воли. Я бы на его месте вообще не знаю, смогла бы ли жить дальше, проще руки наложить, чем так страдать. Как представлю, что это могло бы произойти со мной и Колей, так рыдать хочется.

Я слушала подругу, чувствуя, как постепенно становятся квадратными глаза, а голова пустеет. Я не понимала, что имеет в виду подруга, перестав улавливать смысл уже после первого предложения. О чём она? К чему эти страшные рассуждения? Сказанное ею меня пугало с каждым словом всё больше.

- Сан, подожди! – я хвалилась за висок свободной рукой, пытаясь унять резко начавшееся головокружение. - О чём ты вообще говоришь? Что-то случилось с Сашей?!

Теперь настала очередь Оксаны шокировано замолчать.

Пауза затягивалась, когда подруга выдохнула сиплое:

- Ир, если это шутка, то совсем не смешная… Это не то, над чем можно посмеяться. Пусть ты не любила Марину, но это не повод издеваться.

- Да о чём ты вообще? Я действительно не понимаю тебя!! Что уже могло произойти? Ну, годовщина предложения, что в этом такого? Почему Саше плохо?! Что за суицидальные мысли?! – практически кричала я в трубку, чувствуя, как меня охватывает липкий страх.

- С тобой всё в порядке? - запнувшись, обеспокоенно протараторила Оксана. - Какое предложение? О чём ты вообще?!

- Ну, Саша сделал Марине предложение два года назад в этот день, разве нет? Ты ещё мне тогда звонила, помнишь? Я знала обо всём ещё заранее, мне сама Марина говорила! Сан, алло?! Ну же, дьявол тебя побери, не молчи!!

Ира молчала очень долго, а я уже не могла нормально дышать. У меня начиналась паническая атака. В горле всё пересохло, сердце гулко бухало в груди, а перед глазами всё плыло. Каждый глоток кислорода приходилось делать с небывалым усилием, буквально заставляя себя дышать.

- Подожди… Ты… ты действительно ничего не знаешь?!

- Похоже, что нет! Не томи! Ну же!

На том конце равно выдохнули, и я услышала скрип кресла.

- Ир, - глухо начала подруга, пугая меня до потери пульса, - я не знаю, что и когда тебе говорила Марина, но не было никакого предложения или чего там ещё. В этот день, ровно два года назад она покончила с собой.

Эти слова прозвучали для меня словно выстрел. Я пошатнулась, потеряв равновесие, и точно бы упала, если бы не сидела на кровати.

- Ч-что ты сказала? - я сама не узнала свой голос, таким глухим он стал. - Это же шутка? Скажи, что это просто чёрный юмор! Сан!

Но подруга молчала, а я не верила в услышанное.

- Господи… этого же просто не может быть. Это какая-то ошибка!

- Ир, это не ошибка.

- Расскажи. Расскажи мне всё сейчас же! – с трудом выдавила я, чуть собравшись, и приготовилась слушать, хотя в глазах всё ещё плясали цветные пятна.

Печально вздохнув, подруга начала свой грустный рассказ.

Это произошло ровно два года назад. Утром, Марина и Саша о чём-то сильно поспорили, это вылилось в грандиозный скандал и истерику со стороны Марины. Подробностей Оксана не знала, Саша никому не рассказывал, но итогом было то, что девушка выскочила из квартиры в слезах, она ещё наткнулась на соседку со второго этажа, которая подтвердила, что девушка уходила одна, а за полчаса до этого Саша пошёл на работу злой как чёрт. Он спокойно отработал полрабочего дня, как вдруг ему позвонили из полиции - тело Марины выловили из Невы. На глазах очевидцев она сиганула с моста, но, не умея плавать и из-за холодового спазма, будучи не в состоянии дышать, она ушла ко дну. Один прохожий, морж, кинулся за ней, но было поздно - откачать её не смогли. Саша сам едва не кинулся тем вечером из окна. Он винил себя в её смерти. Спустя несколько дней, родители Марины сознались, что она была на учёте в психдиспансере. Она с детства была эмоционально неуравновешенной и в подростковом возрасте несколько раз предпринимала попытки суицида, но её вовремя находили. Но Саше от этого легче не стало, он всё равно считает, что виноват в её смерти, что, если бы не скандал, она бы не кинулась с моста.

Выслушав подругу, я долгое время находилась просто в прострации.

В голове проскакивали обрывки услышанных фраз.

Я, идиотка, ненавидела Марину, обижалась на Сашу и всё из-за ситуации, которую сама же и выдумала! Какой же дурой я была! Внутри медленно расправлялся комок ненависти к самой себе.

Саша страдал всё это время, а я… Я обижалась непонятно на что, бегала, от несуществующих проблем, вместо того, чтобы быть рядом с ним и поддерживать!

Я нервно качалась из стороны в сторону, как китайский болванчик, до боли оттягивая свои волосы у корней, и не понимая, как теперь жить дальше.

Как мне быть после этого откровения? Я конченая эгоистка, думала всё это время лишь о своих чувствах, даже не пытаясь выслушать ПРАВДУ, спрятавшись за выдуманной самой же собой историей! А время ведь не обернуть вспять. Ничто не сотрёт эти два года.

За какие-то несколько минут я возненавидела себя, испытывая лишь омерзение к своему чёрствому сердцу.

Как смотреть в глаза родителям? Оксане?.. Саше?..

Я задыхалась от собственных слёз, проклиная свою баранью упёртость. Если бы я хоть раз поговорила с Сашей, если бы выслушала в тот день подругу и отца…

Я пробыла в трансе почти час, после чего заставила себя набрать ещё раз номер подруги. Мне нужны были подробности.

Выслушав причитания Саны, я попыталась кратко ответить на её главный вопрос: а о чём я думала все эти годы.

Она не стала ругаться, как и не стала смеяться над моей тупостью, Оксана искренне мне сочувствовала, но от этого легче не становилось.

Ничего нового она мне не рассказала, всё тоже, что и первый раз, так как сама мало что знала. Сама она с Сашей очень редко списывалась, а с Колей тот был не в тех отношениях, чтобы общаться просто так.

Завершив вызов, я просто скатилась на пол, прислонившись спиной к кровати, и долгое время смотрела на стену перед собой, не зная, что делать дальше.

Серьёзно, как мне теперь смотреть в глаза Саше? Я игнорировала его два года, не была рядом, когда он хоронил любимую, меня не было рядом, когда он страдал. А ведь он сам звонил мне, когда ему было плохо. Тогда, в прошлом году. Он же просил, чтобы я приехала, а я, посчитав, что он просто поссорился с Мариной, отмахнулась от него.

Уткнувшись лицом в ладони, я едва смогла сдержать очередной рвущийся из груди всхлип.

Я, идиотка, пыталась вычеркнуть его из своей жизни, не желая мешать его «счастью» и обижаясь на то, что он сам мне не пишет. А ведь это Саша, он всегда, когда ему плохо, молчит, скрывая всё в себе, не желая грузить окружающих. Он просто замыкается в себе.

У меня сильно закружилась голова. Поднявшись на ватных ногах, я подошла к балконной двери.

Мягкое золотисто-оранжевое осеннее солнце проглядывало через тюль, тускло освещая комнату и падая мне на лицо.

Одёрнув занавеску, я повернула ручку двери и вышла на балкон, когда-то давно бывший террасой.

Тяжело вздохнув, я облокотилась на перила, усталым взглядом окидывая двор, спрятавшийся в тени соседней многоэтажки, и любуясь лучами тусклого солнца, что пробивалось сквозь золотую листву деревьев около домов.

В голове было пусто, а в душе по небывалому паршиво. Я недолго пробыла в спокойном состоянии – самотерзание быстро вернулось, и я с новой силой окунулась в тяжёлые мысли.

Когда я уже была готова от самобичевания удариться головой о перила, тишину нарушил чей-то судорожный всхлип совсем рядом со мной.

От неожиданности, я вздрогнула всем телом. Я была одна в квартире, даже во дворе сейчас никого не было.

Может, у кого-то из соседей открыто окно?

Звук повторился прямо по правую руку от меня.

Не зная, что ещё думать, я тихо окликнула:

- Эй! Есть тут кто?

На несколько мгновений повисла тишина, и я уже было решила, что это мне всё послышалось из-за нервов, как вдруг, чей-то хриплый голос пробормотал:

- Извините.

Сердце так и ухнуло вниз. Подскочив к перегородке, я перегнулась через неё, силясь увидеть, есть ли кто-то за ней, ведь голос был именно оттуда! Я не могла ошибиться! А голос был мужским…

Прислонившись спиной к перегородке, на полу сидел темноволосый мужчина, понуро опустив голову и обхватив колени руками, словно маленький мальчик.

Я не верила свои собственным глазам.

- С-Саша… - только и смогла выдохнуть я, не отрывая взгляда от плачущего мужчины.

Тот вздрогнул и медленно поднял голову, оглядываясь по сторонам. Естественно, никого не увидев, он тяжело вздохнул и откинул голову с прикрытыми глазами назад, чуть стукнувшись затылком о перегородку.

Одинокая слеза покатилась по высокой скуле, запутавшись в однодневной щетине на щеке.

- Совсем уже сдурел… - глухо пробормотал он в пустоту, а я же, недовольная его состоянием и тем, что осталась незамеченной, вновь подала голос.

- Саш! Саша! Да посмотри же на меня, пожалуйста! Открывай глаза!

Густые тёмные ресницы дрогнули, и на меня уставились два мутных изумруда. Расфокусированным от слёз взглядом он смотрел на меня, как на своего личного призрака. Бегающий взгляд изучал каждую чёрточку моего лица, и я отвечала ему тем же, с болью смотря на осунувшееся за эти годы лицо мужчины и глубокие синяки под некогда яркими глазами.

- Ирка… какой хороший сон, - с мягкой улыбкой пробормотал мужчина, всё ещё неотрывно вглядываясь мне в глаза, но не перестававшие идти слёзы не дали ему больше смотреть, и он, равно выдохнув, закрыл лицо руками.

- Саша, миленький, я не сон! Саш, поднимись, ты же простудишься!

От части, я говорила это лишь для того, чтобы хоть как-то расшевелить его, но пол был действительно холодным, а осеннее солнце уже с неумолимой скоростью клонилось к горизонту.

Но Саша больше не смотрел на меня, забывшись в истерических рыданиях.

За все годы знакомства он плакал передо мной лишь однажды, но на протяжении нескольких дней, когда погибли его родители, поэтому вновь видеть его в слезах мне было до невозможного больно. Взрослый мужчина, чьё лицо уже начали покрывать морщины, сейчас самозабвенно рыдал, полностью отдавшись на волю горьких чувств, не замечая ничего вокруг.

Подорвавшись, я схватила ключи от квартиры, и ломанулась на площадку, едва не забыв закрыть дверь. Я начала стучаться в дверь тридцать первой квартиры, непрерывно нажимая на дверной звонок, но всё было бесполезно, Саша меня просто не слышал.

Воя от отчаяния, я вернулась к себе в квартиру, уверенно двинувшись к балкону, откуда по-прежнему раздавался звук, разрывавший моё сердце.

Я уже дважды бросила его в тяжёлое время, но сейчас, когда нас отделяет какая-то жалкая кирпичная стена и деревянная перегородка, я не собиралась отступать. Сунув ключи от квартиры в карман к телефону, и застегнув его на молнию, я уверено ухватилась руками за перегородку.

Это было абсурдно и опасно, но Саша больше не реагировал на мой голос и, даже когда я с трудом смогла дотянуться до его волос, практически перевесившись через перегородку, он этого словно не заметил.

Оттолкнувшись ногой от полки, на которой летом стоял горшок с геранью, я перевесилась через перегородку на сторону Сашиной квартиры. О, да, полдела сделано, но я не продумала вторую часть плана: как грациозно спуститься, да и силы я свои я явно переоценила: уже через секунду у меня заныли руки и я, не в силах больше держать эту горизонтальную планку, совсем неграциозно полетела носом вниз. Я бы так и рухнула своим симпатичным личиком в бетонный пол, но, не рассчитав ещё заодно попутно место приземления, я рухнула прямо на мужчину, что вновь сидел, спрятав голову на коленях. Это было и к лучшему, ведь иначе я могла сломать ему шею.

Падение было жёстким. Одновременно охнув от боли и неожиданности, мы с Сашей приняли свои конечные позы - я, скатившись с его спины, распласталась на узком участке пола между Сашей и перегородкой балкона, искривившись так, что мой затылок всё же коснулся бетонного пола, друг же, потеряв устойчивость от удара по спине, окончательно согнулся, выполняя норматив по растяжке.

Очухавшись первой, я кое-как перевернулась, жалко затрепыхавшись, чтобы вылезти из узкого пространства, и встала на четвереньки около поднимающегося Саши. Из плюсов: от шоковой терапии он больше не плакал, из минусов – у него пошла носом кровь.

- Какого?! - хотел было он уже разразиться гневной тирадой, но я, больше не в силах сдерживать эмоции, кинулась к нему на шею, так и не позволив ему подняться с пола.

- Сашка!..

От него пахло сигаретным дымом и алкоголем, но сейчас даже эти запахи меня не раздражали.

Из всех сил прижимаясь к нему, своим дрожащим от нервов телом, я боялась разжать руки. Спустя долгих четыре года я вновь была рядом с ним.

Он сидел на балконе в одной майке и спортивных штанах и, судя по всему, уже довольно давно - его тело было обжигающе ледяным.

Сбитый с толку происходящим, он некоторое время неподвижно сидел, не зная как реагировать, но вскоре он обнял меня в ответ, притягивая вплотную к себе.

- Ир… Ира… - шептал он моё имя, запутывая свои ледяные пальцы в моих волосах.

То, как он произносил имя, заставляло моё сердце замирать.

- Неужели это действительно ты? Маленькая…

- Я, - чуть отстранившись, я заглянула ему в глаза. О! Сколько же в них плескалось эмоций! Они накрыли меня лавиной, заставив на мгновение сбиться дыхание. Непередаваемая боль сменялась хрупкой окрыляющей надеждой, что, казалось, могла, как спасти его душу, так и разбить остатки горевавшего сердца. Я обхватила его лицо, бережно стирая влажные дорожки на его щеках, улыбаясь сквозь собственные слёзы.

Перехватив мою руку, он прильнул к ней, всё так же всматриваясь в мои глаза.

- Спустя столько лет… Маленькая… Когда?..

- Сегодня утром, - поняв его без лишних слов, тихо ответила я.

- Почему… почему именно сегодня? - запнувшись, глухо спросил он. В голосе не было раздражения или обиды, там плескалась затаённая надежда. Надежда, которую я, к сожалению, не могла оправдать, и это разбивало мне сердце.

- Мой контракт вчера подошёл к концу, и я не захотела оттягивать отъезд, - не без вины честно созналась я. Что-то подсказывало мне: лучше не врать.

Что-то в его взгляде вспыхнуло на мгновение, почти сразу же угаснув вновь.

- Вот оно что… понятно…

Пальцы расслабились, и его рука соскользнула с моей. Поняв его состояние, я сама схватила его за холодные ладони, грея их капелькой своего тепла. Не теряя времени, я поспешила положить конец недопониманию, что растянулось на долгих два года.

- Саш, прости, если когда-нибудь сможешь! Прости меня, я была такой идиоткой!

Удивлённые зелёные глаза поднялись, встретившись с моими, и, окрылённая этим, я спешно продолжала:

- Поставила свои чувства выше всех, навыдумывала всякий бред, чем сама в себе и породила обиду. Прости меня, Саша! Я должна была быть рядом всё это время, а я пряталась, как последняя трусиха. Пожалуйста, только прости!

Горькие слезы потекли по щекам, дыхание перехватывало, но я не могла перестать просить прощение.

Сбитый с толку моими слезами, мужчина сидел рядом, не зная, что делать.

- Простить? За что? За что ты просишь у меня прощения, Ира? - он вновь аккуратно приобнял меня, аккуратно проводя рукой по моим волосам. - Ты же ничего не сделала.

- Нет, сделала! - с неожиданной для самой себя прытью опровергла я. - Виновата, и виновата дважды: первый раз, два года назад, когда решила, что ты сделал предложение Марине, и второй, когда я не приняла всерьёз твой звонок год назад. Мне так жаль, Саша! Если бы только можно было отмотать время назад, - тихо закончила я, отводя в сторону взгляд и сотрясаясь от рыданий.

- Подожди. Какое предложение? О чём это ты вообще?

Не знаю, как выглядел мой взгляд в тот момент, но, когда я посмотрела на друга, он изменился в лице, разом побелев.

- Что? Что произошло с тобой, Ир?

Горькая улыбка скользнула по моим губам, отразив раскаяние во взгляде.

- Со мной? Ничего, кроме моей собственной глупости, а вот, что случилось в твоей жизни, Саша…

Я рассказала. Рассказала ему обо всём. Сбивчиво, быстро, но честно. И то, как мне писала Марина, и о причине, по которой я не захотела возвращаться домой, и о звонке Оксаны и родителей в тот злополучный день, и об обиде, что жгла меня изнутри все эти годы. Я рассказала ему обо всём, вплоть до сегодняшнего разговора с подругой и раскрытием истинного положения дел.

Я сидела с ним на балконе, плача навзрыд, а он молча слушал меня, нечитаемым взглядом уставившись в пол.

Я закончила, а он продолжал молчать, и мне становилось страшнее с каждой секундой. Я боялась увидеть реакцию, которую вызвали в нём мои слова, но в то же время я испытывала некое облегчение от того, что сейчас мы положим всему конец раз и навсегда.

Я была готова ко всему: к крику, к обвинению меня в ревности, к обвинению меня в эгоизме, я даже была готова, что он возьмёт меня за шкирку и заставит проваливать из квартиры. Я всё это заслужила. Я не могла рассчитывать на прощение, но я совсем забыла, что это был Саша. Мой Саша, которого я знала с самого детства.

Не говоря мне ни слова, он притянул меня к себе, кутая в своих объятиях. Я уткнулась лбом ему в плечо, когда его ладонь легла мне на затылок, а пальцы зарылись в моих распущенных волосах.

- Какая же ты глупышка… - его глухой шёпот раздался прямо над ухом, щекоча горячим дыханием. - Совсем не изменилась за эти годы.

В его голосе, хриплом от недавних слёз, была какая-то небывалая глубина, что вызывала мурашки на коже.

Всего несколько слов, простых, без изысков, но именно они ослабили тиски, сжимающие сердце.

Облегчение охватило всё моё существо освобождающей волной, что вновь вызвала слёзы, теперь уже облегчения.

Я молчала, сжимая ткань майки на его спине, и уткнувшись носом ему в плечо. Мне не было что ему ответить. Я была виновата перед ним, но он не обвинял меня ни в чём, за что я была ему благодарна.

Он не ненавидит меня.

Я точно недостойна его. Он слишком добр и чист для такой эгоистки, как я.

Я тряслась от слёз, а Саша сидел, даря свои уютные объятия и пытаясь меня хоть как-то утешить.

Лишь когда я смогла чуть успокоиться, он встал, потянув меня за собой в дом.

- Ты совсем замёрзла.

Я позволила себе слабую улыбку в ответ.

- А сам-то!

- Я - мужчина, мне не страшно.

- Ну, да, как же! - с сарказмом хмыкнула я, растирая влажные дорожки на своих щеках. - Ты же у нас неуязвимый и не боишься воспаления лёгких.

Саша промолчал, неопределённо передёрнув плечами.