131.1: Обреченные выжить (СИ)

Глава 2

Солнце, только раскрывшейся, подобно какому-нибудь жёлтому цветку, ярким, почти слепящим светом освещало все вокруг. Кроны страшных деревьев, что не пощадили те самые времена, купались в его лучах, шелестя своими листьями на ветру, словно общаясь, на известном лишь им языке. Высокие травы и колючие кустарники тоже были рады столь теплому дню, они прорастали везде, где транспорт не оставил свой вечный след. Вдали можно было разглядеть стадо Топтунов. Эти жуткие животные мирно паслись, лишь изредка вздымая головы кверху, чтобы осмотреться. Вожак стаи, самый крупный из них, настороженно наблюдал за движением пикапа, ожидая агрессии со стороны железного зверя. Вскоре, эти массивные животные достигли деревьев. Поднявшись на крепкие задние ноги и обхватив своими огромными, когтистыми лапами за темные стволы, они вытянули языки и стали неуклюже срывать ими листву, доставая до самых отдаленных уголков. В желтоватом небе то и дело рассекали вороны, пытаясь найти себе пищу. Где-то вдали можно было увидеть гигантский стрекоз, терпеливо ждущих, когда вороны будут поодиночке. Природа пробудилась после ещё одной ночи, кто-то рад новому дню, а кто-то, вовсе не пережил восхода луны. Тем немногим, что удалось остаться, выпал шанс стать сильнее, найти еду или укрытие, до наступления темноты. Ведь, ночью пробуждаются ужасные чудовища. Выбираясь из своих жилищ, они жаждут крови и плоти тех несчастных, что не успели скрыться. Джером слышал много историй про то, как сталкеры, бесследно исчезли по ночам, не имея возможности спрятаться за стены какого-то лагеря. Хотя даже стены не всегда помогали. Изголодавшиеся звери, будут преследовать свою добычу даже через стены, не оставляя ни единого шанса на выживание. По ночам гибнут не только простые бродяги, но и целые поселения, на месте которых лишь кровь и разрушения. Однако, есть существа, что могут охотиться и днем — это люди, но их здесь быть не должно. Мало кто осмелиться напасть в столь освещенный час на проезжающий пикап, наглухо забитый Стражами. Сейчас, Джонс мирно наблюдал за природой вокруг. В отличие от серых Цитаделей, что были напичканы коробками и людьми, в лесах, равнинах и лугах было что-то невероятно очаровывающее. В каждой травинке и веточке, в каждой птичке и мышке, юноша находил что-то любопытное. Возможно, все дело в его характере, Джером с самого детства любил природу, ещё в приюте, он часто сбегал, чтобы полюбоваться природой с огромных стен. Этот новый, причудливый и страшный мир, казался мальчику чем-то невероятным, а к 23 годам, его взгляды ничуть не изменились. Он, как в детстве, вертел головой из стороны в сторону, пытаясь уловить все, что происходит вокруг, порою, совсем забывая о времени. Такая неосторожность, в детстве, приводила к строгим наказаниям, сейчас же это вряд ли как-то выйдет боком. Поддавшись ностальгии, Триарий вспомнил свои детские проделки и плату за них. Как-то раз, он сбежал из приюта уже ночью. Под покровом темноты, Джером поднялся по стенам, минуя сонную охрану, там он спрятался за одной из башен, на которой открывался хороший обзор. Но смотреть было некуда, тишина и тьма, лишь изредка можно было услышать треск факелов или отдаленный вой. Когда, нарушитель уже хотел возвращаться, он заметил тусклые огоньки, где-то за высокой травой. Огоньки приближались, за ними следовали звуки выстрелов и редкие вскрики. Любопытство взяло вверх, и мальчик стал приглядываться, пытаясь понять что происходит. Джером четко слышал, как засуетилась охрана стен, кто-то взошел на вышку со снайперской винтовкой, а кто-то бежал к главным воротам. Огоньки были все ближе, а выстрелы все громче, но с каждой минутой их становилось всё меньше. Когда светлячки были уже совсем близко, юный Джонс понял, что это бежали люди, размахивая факелами и выкрикивая просьбы о помощи. Стражи не спешили открывать ворота, никто не стрелял по преследователям, они просто стояли и смотрели, как тот самый испуганный юнец, что сидел за башней. Сталкеры кричали от ужаса и боли, молили помочь, умоляли пустить, но их слова проходили мимо ушей охранников и исчезали где-то в траве. Наконец, последний из ночных странников, добежал до заветной двери. Ему открыли маленькую щелочку, в которую он еле протиснулся, а его товарищи остались там, в высоких кустах. Все вновь затихло, лишь треск факелов, вой и шелест травы, в которой прячется ненасытное нечто. Мальчик не мог смотреть на все это, он дрожащими, босыми ногами пошёл обратно. Спускаясь, он видел, как стражники окружили залитого кровью бедолагу, он еле стоял на ногах. Пытаясь отдышаться, сталкер вопил на солдат, плевался слюной и пытался что-то сказать. Из всей его речи Джонс услышал: "Почему не помогли нам?", На что Стражи спокойно ответили: "Это не наша забота". Джером бежал подальше от этого места, бежал так, как только мог. Он слышал, как сталкер проклинал солдат, как кричал от боли, досады и беспомощности. Тот день мальчик запомнил надолго. И не дело в том, что его высекли, когда узнали о его побеге, а в том, что именно тогда Триарий начал сомневаться в людях.

Вскоре Джером вернулся в настоящее. Озираясь, он больше не наблюдал за природой или её обитателями. Темно карие глаза юноши, незаметными движениями головы, наблюдали за людьми, тесно окружавших его. Уикерс и Шватс, подобно Джерому, сидели молча, не издавая ни единого звука. Вильгельм, что мог одной своей рукой рулить, находясь в кузове, а другой вышвырнуть невысокого Джонса за борт, изредка выпускал из своего шлема команды, если Аня ехала не по совсем верному курсу, хотя как-то ошибиться в прямой дороге было сложно. Стоило отдать ей должное. Несмотря на неуверенность, она прекрасно водила транспорт и ловко объезжала особо глубокие и длинные лужи. Кроме того, Лефлейн не переставала активно беседовать с Хартли, что, очевидно, не обращая внимание на всех остальных, пытался приударить за ней. Однако, как бы нелепо не выглядели со стороны их бессмысленные диалоги, какими беспечными они не казались, их навык социального взаимодействия был на порядок выше чем у Джерома. Общение Джонсу давалось тяжело, особенно если эти люди были неприятны или грубы. Но это не значит, что Триарий не был приспособлен к обществу или боялся его. Во всём виной детство, что выдалось для юноши весьма неприятным:

— Понравилось оружие? — прозвучал женский голос, что выбил Джерома из мира мыслей и раздумий.

Только сейчас, юноша понял, как витая в облаках, пригвоздил свой взгляд на то самое необычное копьё, что лежало рядом со Шватс:

— Впервые вижу такое оружие… — ответил Джером, неловко отводя взгляд — это какое-то особое копье? — Разбивая неловкое молчание, юноша освободил своё природное любопытство.

— Это единственное в своём роде двустороннее копье — Гордо сказала девушка, приподняв оружие вверх — оно легче и эффективнее простых копий Помнящих.

— И где же вы его получили?

— Это грозное оружие выковали мне лично, чтобы я и дальше могла одерживать верх над разным отребьем… — Аделаида немного помолчала, после чего повернула шлем в сторону Джерома — Ты же тот самый везучий Триарий, верно?

— Верно — коротко ответил Джонс.

— Я наслышана о твоём везение, к тому же ты лично знаком с Фениксом и Ватари. Действительно, здесь собрались известные люди. Однако… — Девушка замешкалась — Я представляла тебя совершенно иначе. Да и не только тебя.

— Очевидно что слухи обо мне более красочные, нежели сам я — бросил Джонс.

— Да, странно что один из птенцов Паладина 1 класса находится столь далеко от родичей. Неужели тебе везёт во всём, но не в попытках угодить наставнику? — будто бы с издевкой продолжила девушка.

— Чтобы стать частью элитного отряда Феникса нужно выделиться чем-то большим чем простым везением — отрезал Джером.

— Я слышала туда попадают только те, кто прошёл через такое же пекло, что и Огненный Паладин. Если хочешь туда то тебе стоит держаться ближе к гарнизонам или идти сражаться вместе с Алой Звездой — произнесла девушка.

— Учту — бросил Триарий, всем видам показывая что этот диалог стоит закончить.

Джонс не понаслышке знал об элите Огненного Паладина. Это были горячие и упрямые солдаты, сражающиеся с любым противником. Возможно юноша и хотел попасть под крыло Феникса, но сейчас ему об этом думать было как минимум глупо, ведь простая разведка местности это никак не то за что туда берут. Напряженная тишина, во время которой Джером ушел в размышления, наконец сменилась не совсем удачным, но эффективным способом:

— Что, воркуем, голубки? — выскакивая из сиденья второго пилота, спросил внезапно Тимур.

Его лицо расплывалось в улыбке, ожидая реакции, но ее не последовало.

Тогда, недолго думая, он нашёл себе другую жертву, его взгляд устремился на Оливера Уикерса. Тот сидел у самого края пикапа, а стекло его шлема было направлено куда-то в спину машине. Кое-как втиснувшись и потеснив всех присутствующих в кузове, он уселся рядом с ним, вновь ожидая хоть какой-то реакции. Но ничего кроме перемещения Аделаиды на место второго пилота не изменилось. Джерому, не сумевшему вовремя занять место спереди, пришлось оставаться на месте, в надежде, что Хартли его оставит в покое. Так и случилось, Тимур стал допрашивать Уикерса:

— Оливер, ты чего такой молчаливый? То на той встрече молчал, как партизан, теперь в дороге уткнулся себе под нос. Общение разряжает обстановку, придаёт какой-то надежды на светлое будущее и все такое…Ты прям как статуя взбодрись, солдат — С этими словами, Тимур, легонько пихнул Оливера по плечу, в надежде на реакцию, и к счастью для Джонса, она оказалась именно такой какой он себе и представлял:

— Послушай сюда, клоун — повернув шлем в сторону Хартли заговорил хрипловато Оливер — Я тут не для того чтобы отвечать на твои тупые вопросы, я здесь не для того чтобы веселить кого-то или вести веселые беседы. Я здесь потому, что мне был отдан приказ. И теперь я должен работать с кучкой непонятных знаменитостей, коим не хватило мозгов или сил подняться выше или сидеть там, откуда вы выбрались.

— Воу, ты чего завелся, спокойнее — Махая руками и улыбаясь, заговорил Тимур.

— Вот именно из-за таких как вы, мы и проиграли этим гребаным фанатикам. Именно из-за вас мы теряем силы, с каждым новым ударом. Теперь, вместо того чтобы сражаться на передовой и мстить за смерть моих боевых товарищей, мне приходится делить твое поганое общество. Так что сделай одолжение, и замолкни

Джерому показалось, что Тимур хотел что-то возразить, но их диалог прервал строгий голос, командира отряда:

— Довольно, Оливер Уикерс. Я понимаю ваши недовольства, но приказ есть приказ. На благо Цитадели, на благо Ордена, мы обязаны выполнять задания, остальное на второй план. Вы же, Тимур Хартли, хватит приставать ко всем членам экипажа, вам заняться нечем, тогда берите в руки карту и наводите Аню, вот заодно и поговорите. Все в выигрыше — Сказав это, Вильгельм вручил карту Хартли, тот что-то хмыкнул себе под нос и перелез в сторону Лоуренса, который любезно уступил ему место штурмана, а сам рухнул рядом с Джеромом. "Наконец нормальные люди", подумал Джонс.

Возникла неловкая тишина. Хартли разговаривал с Аней, то и дело, забывая о своей задачи. Аделаида молча смотрела куда-то вправо, возможно жалея, что через шлем не закроешь уши. Оливер, продолжал сверлить дыры в земле позади пикапа, А Лоуренс просто смотрел на все это, заставляя лишь догадываться о том, что он испытывает сейчас. Джером, в свою очередь, задумался над словами Уикерса, не то что бы, он считал эту войну своей, но он был её честью. Ему приходилось убивать сектантов, наблюдать, как убивают силы Ордена Голубой Розы, но он никогда не считал своим священным долгом сражаться на благо общества. Такие действия, как казалось юноше, являются похожими на действия самих фанатиков, готовых ложиться горами из тел, ради великой цели. Сначала, Джером думал оставить все в себе, как он это всегда и делает, но затем, то ли от скуки, то ли от любопытства, он заговорил с Вильгельмом, уже предвкушая лекцию о чести и обязанности:

— А ведь Уикерса в чем-то прав, тебе не кажется? — спросил Джером, направив стекло шлема на голову Вильгельма.

— Я догадывался, что вы скажете именно эти слова. Нет… — Ответил с какой-то досадой, но в тоже время с усмешкой Вильгельм. — Мы Паладины, элита из войск Орденов Помнящих. Мы стальная перчатка правосудия и возмездия. Мы, олицетворение чести, долга и справедливости. Поэтому, мы своим примером должны показать, что несмотря ни на какие поражения, Паладины остаются верны госпоже, даже если её и нету… — Тут Лоуренс притих, но потом вновь продолжил, а Триарий уже приготовился к долгому монологу — Да, война между Помнящими и Детьми Красного Солнца набирает обороты, да это меня волнует, нет, мне страшно и я не стыжусь это признавать. С кончиной Магистра Розы Дильназ, всем нам тяжело на душе, а теперь ещё и эта напасть. Но, знаете, именно в такие моменты, ты понимаешь всю важность своего существования. Когда все шепчутся за спинами, осуждают Магистров и верхушку, настоящее Паладины и Стражи, целиком отдаются делу. С отвагой, смирением и честью, они гордо следуют приказам, даже если они для них нечто непонятное. Мое мнение, Джером.

Джонс ожидал подобных слов. В этом весь его друг. Великие цели, честь, долг, приказы. С самых первых дней знакомства с Вильгельмом, юноша понял, что этот человек именно тот идеал, который пытается воспитать Орден в любом бойце. В этом его сила и в этом его слабость. В отличие от Вильгельма, Джером не верил в правильности путей Помнящих. Мир во всем мире — смешная шутка. Лишь откровенно необразованные люди считали, что это возможно, и мы к этому идём. Даже сам Паладин 3 класса понимал, что этого добиться невозможно, что пути Помнящих не идеальны и более того, они слишком рискованные. Давать такую силу и власть, а затем даровать свободу каждому лидеру, все это может стать катастрофой. Но Вильгельм всегда считал эти мысли паранойей и нечем более.

Спустя какое-то время, командир дал команду на заправку и транспорт остановился. Все стали неспешно выходить и разминать кости, Джонс не был исключением. Хотя ездить гораздо безопаснее, чем идти пешком, транспорт все же был для Джерома не самым приятным местом:

— Итак, господа — заговорил Вильгельм, доставая из ящика под сиденьем канистру с топливом — У нас есть 20–30 минут на отдых, далеко не расходимся, смотрим в оба — После этих слов, он начал неспешно наливать топливо в желудок стального зверя.

Пахнуть стало не совсем приятно, и Джером решил отойти от машины. Однако, к несчастью, рядом закурил Оливер. На вид ему было лет 27. Лицо заросло щетиной, волос на голове не было, хотя было видно, что их намеренно и небрежно убирают, ведь, в некоторых местах то и дело виднелась маленькая щетинка. Круглый, сдвинутый слегка в бок нос и густые темные брови, создавали картину весьма побитого жизнью бойца. Может Уикерс был и моложе, но весь его вид придавал ему облик человека постарше. Его задумчивый взгляд был направлен куда-то в траву, от чего Джером подошёл слегка ближе, чем привлёк уже внимание Оливера:

— Знаешь чей это след? — спросил он, выпустив клуб дыма изо рта.

— Это Демон — подойдя ближе, ответил Джером.

— Мелковат.

— Подросток, да ещё и худой, судя по глубине следа — Джонс пристально вглядывался в залитый водой четырехпалый след. Коричневая земля, лишь слегка поддалась под весом зверя, что явно говорило о его размерах и весе.

— Смотрю, разбираешься в следах — как-то пренебрежительно сказал Оливер. Он выпустил ещё струю дыма и продолжил — охотой занимался?

— Нет, просто неплохо разбираюсь в животных.

Все на миг затихло. Уикерс поднял голову к небу, а Джером устремился куда-то в сторону движения следа, будто пытаясь разглядеть того, кто их оставил. Джонс уже хотел отойти по нужде куда-то подальше, но хриплый голос его остановил вопросом:

— В живую эту тварь встречал? — спросил Оливер, хмуро взглянув уже на юношу.

— Не доводилось — отстраненно ответил Джером.

— Повезло. Громадина разорвала пополам моего отца, страшное зрелище, знаешь ли.

— Сочувствую — машинально ответил Триарий, хотя на деле ему было абсолютно все равно.

— Он был козлом, даже если бы не Демон убил его, то это бы сделал я — сказав это, Уикерс сухо посмеялся.

Затем Триарий бросил окурок в след и поплелся обратно к пикапу. Посмотрев ему в спину, Джонс только развернулся в сторону небольшого кустарника, как за спиной прозвучал голос, от которого его лицо невольно скривилось:

— Ве-е-езунчик — протянул Тимур Хартли — Что тут шатаемся?

Джером обреченно посмотрел в сторону Змея и помимо его рожи увидел рядом идущую Аню, которая смотрела куда-то в сторону горизонта. Джонсу так хотелось притвориться немым, глухим и слепым, но выбора у него не было. В надежде поскорее отвязаться от собеседника, Триарий постарался отвлечь его внимание:

— Следы рассматривал, вон, сам взгляни — он указал пальцем в сторону того самого следа, а эта парочка самым идеальным образом последовала туда, дав шанс Джерому смыться. Но и это не спасло его, Хартли снова стал говорить:

— Ты в зверюшках разбираешься, чей это след-то? — спросил он, присев рядом со следом.

Только юноша хотел ответить, как за него это сделала Аня:

— Это, кажется Демон. Неужели он где-то рядом? — звонко ответила девушка. Её голубые глаза, то и дело стали рассматривать все вокруг, а белое лицо изобразило весьма забавную гримасу.

— Не, он давненько тут был, ночью — сказал Тимур и посмотрел в сторону движения следов — Мелковат и хромает к тому же, легкая добыча.

Джонс, со своими знаниями, даже не заметил, что следы выглядели так, словно правая нога зверя была повреждена. А Хартли, ухмыльнувшись, пошёл куда-то за небольшую горку, на которой из стороны в сторону шаталась высокая трава:

— Я по делам, за мной не ходить — бросил он, напоследок.

Джером, наконец, расслабился, этот индивид сам ушёл и это приятно удивило. Из-за особенностей своего характера, такие активные люди как Хартли очень раздражали Джонса, он просто не мог находиться рядом с этим заводным парнем. Может, простота, позитив и подобная дружелюбность и нравилась некоторым людям, но для Джерома, соседство с таким индивидом было сравнимо с пыткой. Задумавшись над всем этим, Джером не заметил, как прямо на него, пристально смотрели два голубых, простодушных шара. Наконец, когда юноша вновь пришёл в движение и обратил на это внимания, звонкий голосок заговорил:

— О чем задумался? — спросила Лефлейн.

— Да так, неважно — ответил Джонс.

— А, понятно. Слушай, а откуда ты родом, Джером Джонс? У тебя такое прикольное имя, должно быть твои родители тебе его долго выбирали.

Сначала Джерома схватил ступор, он не знал, как уйти от ответа, ведь не хотел, чтобы его прошлым интересовались. Разве кому-то есть дело до такого как он. Изгоя, потерянного мальчика из приюта. Триарий не знал своих родителей, вернее, он их не помнил. В приют мальчик попал лет в 5. Там, о его семье никто, ничего не знал. Может это и к лучшему. Джером никогда не винил судьбу за такой расклад. Наконец, сообразив ответ, он сказал:

— Это имеет какое-то значение для дела?

— Конечно, я хочу знать, откуда родом мои новые друзья. Я например родилась в семье военных медиков в Цитадели Надежды. Нет, но если ты не хочешь, я не заставляю. Просто, ты такой скрытный, даже вон, шлем не снимаешь — её голос затихал с каждым словом, было видно, как она стала чувствовать себя некомфортно, находясь в такой ситуации.

Ее глаза устремились в землю, а тонкие пальцы рук скрестились у живота, постоянно перебирая друг друга. Джером, желая закончить этот разговор, решил ответить как можно строже, чтобы дать понять оппоненту о намерении прекратить этот диалог:

— Это личное, а шлем ношу из соображений безопасности.

— Ой, прости, я не хотела, не хотела обидеть. Я подумала, что тебе одиноко и некомфортно и вот решила поговорить. Но, но вижу тебе не нужно это, нет проблем. Но знаешь, если что, я всегда рядом, зови в любое время, для меня очень важно чтобы все мои друзья были счастливы, как и я — с этим словами Аня повернулась и пошла в сторону пикапа, где уже стояли все кроме Вильгельма и Аделаиды.

Джером чувствовал себя немного неловко, ему не доводилось встречать столь позитивного и добродушного человека. Её голос, движения, речь; всё это было словно заряжено добротой и теплом, казалось, что она говорит не языком, а сердцем. Но для Триария, это не более чем просто странная девчонка, что любит все и всех. Наконец он был один и мог спокойно сделать все, что нужно в тишине.

Когда все было готово, Джонс вернулся к транспорту, ожидая команды Вильгельма, который, в свою очередь, осматривал карту, в своих стальных перчатках, чем и привлёк внимание Джерома. Юноша, неспешно поплелся к товарищу, доставая свой экземпляр этого чуда. Затем, прислонившись спиной к пикапу, Джонс устремил свой взор в клочки бумаги, скрепленные металлическими скрепками. Прошло какое-то время, когда Триарию удалось найти свое местоположение в этой непростой карте, а дальше он просто смотрел за движениями пальца Лоуренса:

— Нам осталось еще часов 5, может меньше — будто говоря сам с собой, пробубнил Вильгельм — Ты знаешь, куда мы едем, Джером?

— Судя по координатам, это где-то в старом городе — ответил чётко юноша, ожидая то ли похвалы, за свои знания, то ли каких-то поправок в свою сторону.

— Верно, именно там находится то, что нам нужно. Но знаешь… — Вильгельм помолчал, но затем продолжил — Можешь смеяться, но у меня плохое предчувствие, очень плохое — Джером только хотел расспросить подробности, но Лоуренс, оторвав взгляд от карты, посмотрел на Джонса и сказал:

— Ладно, я никогда не верил нутру. Давай, нам уже нужно выдвигаться, а то мы итак задержались. Вот только где Аделаида? Найди её, будь добр, а то еще потеряем — сказав это, Паладин усмехнулся, но по голосу было ясно, что он обеспокоен.

А если Вильгельм обеспокоен, то значит там действительно что-то очень сложное и опасное. Но Джерому сейчас было не до этого, ему дали весьма нелепую задачу, однако, её надо было сделать. Недолго шатаясь вокруг машины, Триарий наконец нашёл девушку. Она стояла на пригорке и смотрела куда-то вдаль. Её рыжие волосы трепались на ветру, а рука крепко сжимала грозное оружие. Когда Джером оказался достаточно близко, Шватс повернула голову в его сторону, затем обратно и сказала:

— Тихо ходишь, Везунчик…

— Нам пора двигаться дальше, все собираются… — начал Джером.

— Вижу — сказала Шватс, перебив юношу, и двинулась вниз в сторону транспорта.

Вся эта ситуация заставила Джерома почувствовать себя каким-то гонцом, что ходит туда- сюда по щелчку пальца, но приказ есть приказ.

Прошло немало времени, с тех пор как Стражи покинули "родную обитель", путь оказался совсем неблизкий. Все согласно картам. Джером, усевшись все в тот же угол кузова, начал неспешно снимать шлем, чтобы у него была возможность восполнить запасы калорий. Джонс посчитал, что лучше возможности он не найдёт, чем сейчас, да и потом Вильгельм порекомендовал всем поесть именно сейчас, ведь потом на это не будет времени. Раскрыв самый стандартный пакет с едой, юноша стал поедать суховатый хлеб, вприкуску со сладким джемом из ягод. Несмотря на то, что Помнящие совсем не умеют делать хлеб, и даже на рынке у сталкеров он вкуснее, джем у них получается весьма вкусный, отчего у Джерома даже поднялось настроение. Ягоды, выращиваемые потом и кровью в плантациях, всегда радовали его своим ярким вкусом. Когда маленькая радость закончилась, Джонс положил остатки хлеба обратно в пакет, а затем освежился водой из бутылки. С водой у Помнящих проблем никогда не было. Да, у неё неприятный вкус очистительной примеси, но даже такая, она весьма освежает и является самым доступным напитком среди известных. Джером начал вспоминать времена, когда получив ранение в ногу, он был вынужден остаться на три недели в Цитадели. В госпитале, как и всегда места попросту не было, поэтому Джонс лежал дома, изредка, сквозь боль, странствуя по местным рынкам. Именно там он столкнулся с разной вкусной выпечкой и травяными напитками, от которых, он испытывал блаженство. Да, это было дорого, но, а куда девать пайки, если не в своё удовольствие. Кроме вкусной еды и модификаций снаряжения, средства Джерома уходили на покупку припасов, от миссии к миссии, ведь, на выдаче никогда не давали столько, сколько было необходимо. Одного раза хватило, чтобы Джером понял это. Когда отряд юноши окружили фанатики, а патроны иссякли, ему пришлось весь оставшийся бой сражаться с врагом ножом и тем что он подберет на поле боя. Часа два Джонс бегал под стрелами и пулями, подбирая одно и выкидывая другое оружие. А его товарищи, сидевшие в дальнем окопе, просто не понимали, как юноше удаётся такое провернуть. Триарий и сам не может понять как. Но это было давно, сейчас, сытость и воспоминания притупили чувства юноши, хроническое недосыпание, наконец, взяло вверх, и Джером медленно отошёл в мир грёз. Его глаза заволокло серой мглой, а шлем опустился в пол, позволив Стражу забыться во сне. Хотя, как и всем ветеранам войны, настоящий, спокойный сон для него был более недоступен.

Триарий хорошо почувствовал, как пикап достиг точки назначения. Открыв глаза, юноша ощутил себя букашкой, среди великанов. Серые могилы былых времен закрывали, уходящий солнечный свет. Мертвые, разлагающиеся тела зданий, были всюду, куда мог достать взгляд. На обветшалых и потрескавшихся дорогах, то и дело лежали куски их бетонных тел. Обезображенное, проклятое временем место, встречало Стражей. Машина с трудом могла ехать, подминая под колесами следы людского величия. Вильгельм не умолкал, направляя Аню, ведь где-то здесь и лежит то, что так жаждет Орден Голубой Розы. Эти пейзажи угнетали, Джером стал чувствовать себя как в Цитадели, может даже хуже. "Жизнь отсюда ушла уже очень давно", подумал про себя Джонс, но для перестраховки, он крепко прижал винтовку к себе. Уже Хартли молчал, Аделаида проверяла снаряжение, Уикерс снял оружие с предохранителя, все Стражи затаили дыхание, оглядываясь по сторонам. Озираясь, Триарий пытался найти какие-либо признаки жизни, угрозы для отряда, но обезображенные конструкции, слившиеся в один ужасный пейзаж, могли легко скрывать присутствие живых существ. Нельзя было сказать наверняка, есть ли тут кто-то, однако, никаких следов человека, Триарий не нашел. Пикап был вынужден остановиться, впереди возвышалось огромное, полуразрушенное здание, частью своей конструкции оно успешно преградило дорогу. Рычание железного зверя стихло, все вокруг погрузилось в холодную тишину. Паладин скомандовал покинуть транспорт и приготовиться к операции. Мы прибыли:

— Итак, Стражи — Начал Вильгельм, оглядывая смотрящих на него людей — Сигнал отряда разведки последний раз был отсюда, следовательно, поиски мы начнем в этой зоне. Мы разделимся на 2 команды, каждая из которых будет решать свои задачи. Первая, Джонс, Шватс, Лефлейн и Уикерс — вы идёте вовнутрь комплекса — Лоуренс указал на то самое здание, что мёртвой массой укрывала всё впереди — Вторая, я и Хартли — мы останемся на поверхности. Мне, как самому тяжелому бойцу стоит задача охранять транспорт и вход. Вам, Тимур, нужно взобраться повыше и оценить обстановку. У каждой команды будет связь по рации. На этом всё, всем удачи — После этих слов Вильгельм протянул Уикерсу и Хартли по рации.

Мгновение и Тимур, с ловкостью крысы и грацией свиньи начал взбираться по рядом лежащему, обрушенному в мелкую, кирпичную труху зданию. Одной рукой он перебирал мусор под ногами, а другой держал свой арбалет. Джером мог бы ещё понаблюдать за его восхождением, но команда уже начала двигаться в сторону чрева, огромной серой туши. Вильгельм, проводив всех взглядом, начал наворачивать круги вокруг транспорта, то проверяя целостность колёс, то оглядываясь вокруг. Вход, если его можно было так назвать, представлял собой оконную раму, стена рядом с которой была полностью уничтожена. В итоге, сюда мог пролезть даже танк, но из-за неустойчивости конструкции, даже Стражи двигались осторожно. Первые двое — Шватс и Уикерс, медленно исчезали в пыльной бесконечности, предоставив Джерому возможность взглянуть на небо, перед погружением в темноту. Всё выглядело именно так как юноша себе и представлял: пыльно, грязно, темно. Даже свет фонарей не сильно улутшал видимость. Вскоре, минуя несколько перевернутых комнат, с раскинутой ржавой мебелью, перед отрядом возникло новое препятствие. Одна из стен рухнула, преградив дальнейший путь по зданию, и возможно они бы развернулись назад, если бы не еле заметный спуск, выдолбленный всё той же упавшей стеной. И вот уже они спускались ниже, надеясь что Фортуна не погубит их обрушением. Здесь картина совершенно изменилась. Эта была невероятных размеров комната, потолок которой держали колонны, а большое пространство усыпали древние машины. Среди них, как по лабиринту, отряд шёл куда-то вперёд, ведомый лишь инстинктами Оливера:

— Команда два, говорит команда один, мы продвигаемся вглубь комплекса, как слышно, приём? — сказал Оливер в рацию, осматривая окрестности. Как бы тихо он не пытался говорить, его бас эхом улетел во все стороны, разгоняя тишину.

— Команда один, говорит команда два, вы прерываетесь, будете осторожны, в случае опасности отступайте, прием? — шипящим голосом ответила рация

— Связь барахлит, чтоб её — бросил Оливер, перед тем как нажать кнопку на рации — Вас понял, соблюдаем осторожность

— Здоров, братва — вмешался ещё один шуршащий голос — У меня тут всё чисто, кругом одни руины — продолжил Хартли

— Вас понял, Хартли. В случае чего сразу доложите мне и уходите — еле различимым голосом сказал Вильгельм

— Нет проблем. Убегу не догоните — с усмешкой ответил Тимур

— Как тут жутко — напоследок добавила Аня, всё менее уверенно шагая в темноте

И действительно обстановка была крайне неприятной. Помимо непроглядной тьмы и пыли, то тут то там обзор загораживали сгнившие трупы автомобилей. Однако спустя несколько минут, отряд нашёл брошенный лагерь. Костёр, спальный мешок и брошенные вещи — всё это говорило о том что здесь были люди. Но вместе с этим, от этих людей осталась ещё и кровь, что виднелась среди мрака:

— Команда два, говорит команда один, мы нашли признаки людей, а также кровь и следы выстрелов, приём — тихо проговорил Оливер, жестом показывая отряд сохранять тишину

— Команда один…Помехи…Осторожно…Проверьте вещи…В оба… — выплюнула рация в ответ

— Кажется он что-то сказал про вещи, надо порыться в шмотках — пробубнил Уикерс, вглядываясь в те тряпки что лежали на полу — Подсветить надо, Лефлейн

В ответ Аня быстрыми шажками двинулась на помощь, но тут же споткнулась о какую-то железку, что недовольно звеня упала вместе с девушкой. В момент всё вокруг протянуло противным эхом, но спустя мгновение всё снова затихло. Однако, Джером всё больше и больше ощущал чей-то взгляд у него за спиной. С каждой секундной его инстинкты вопили что он в опасности, но глаза не видели угрозы. "Неужели Мимик?" — крутил у себя в голове юноша, озираясь по сторонам. Каждый раз когда фонарь, резко разрезал тьму, когда слух, заточенный словно нож убийцы хватал самый мелкий шорох, Джонс всё больше и больше понимал в какой ужасной ситуации они находятся. Оголяя пыльный мрак, свет озарял мерзкие, сероватые тела, метающиеся из стороны в сторону, слух цеплял шуршания острых лап и стрекотание мандибул, а руки уже были готовы в секунду направить оружие на этого врага. Но он, хоть и ослеплённый вечным голодом, старался держаться в стороне, прятаться, выжидать момента:

— Куда вы меня притащили… — зашипела Шватс, приближаясь спиной к Джонсу и недвусмысленно намекая что их уже очень давно окружили — Уикерс, надо срочно уходить

— Да мы тут всё облазили, где же он — пробубнил Оливер, надеясь что ему дадут еще немного времени

Но времени больше не было. Безобразные силуэты метались среди пыльных руин, извергая из своих ртов шипение и приглушённые визги, каждый раз когда Триарий проводил фонарем, его взору представала всё больше и больше тварей, что собрались на пир:

— Нашла — звонко бросила Аня, вздымая свою тонкую ручку вверх с каким-то причудливым ящиком

Это был сигнал, но только Джером сдвинулся с места, как Уикерса точным прыжком сбило с ног. Приземлившись идеально на его шлем, невероятно уродливый, писклявый паучища, стал царапать броню всеми своими лапами, предвещая бойню. Мгновение и отовсюду, куда доставал свет посыпались безобразные насекомые. В отличие от Лефлейн и Оливера, Джонс и Шватс находились в более выгодном положение, встав спина к спине. Хотя даже Оливеру повезло, вместо того чтобы разорвать лицо, паук был вынужден бессмысленно царапать стекло шлема, а в последствии и разлететься кровавой кашей, от очереди перепуганной Ани:

— Отступаем! — крикнул Уикерс, открывая огонь из своего пулемёта

Тишину теперь заменило сочетание грохота орудий и визги и шипения, теперь уже не скрывающихся, толп чудовищ. В ответ на команду Оливера, Джером достал один фальшфейер и метко бросил его в сторону выхода. Алый свет резко озарил всё вокруг, мгновенно ослепив тот поток хитиновых панцирей, что разбежался в стороны с громким визгом. Этого должно было хватить чтобы отряд мог покинуть оцепление, но твари вскоре должны привыкнуть, поэтому медлить не в коем случае нельзя. К тому же, несмотря на количество, среди недопауков не было пока что ни единого крупного представителя, что давало надежду. Теперь даже необходимости в свете не было, ведь утробный вой пулемёта любезно освещал всё вокруг, побочно превращая тварей в мокрые пятна. Но с каждым новым выстрелом, на месте падшего паука, появлялось пять новых, голодных и злых. Вскоре и необходимость целиться пропала, ведь теперь, куда бы оружие не смотрело, везде, даже друг на друге, были чудовища. Пробежав метров сто, Джером вновь использовал свой трюк, но в этот раз он не возымел практически никакого эффекта. Они привыкли. Кроме того, здание захлестнуло громким криком Ани. Обернувшись, Джером увидел как в ногу девушки впилась тварь, гораздо крупнее всего того что было вокруг. Выплюнув весь магазин, пистолет — пулемёт разорвал на части голову обидчика, но прям на него уже лезли новые. Шватс ринулась на помощь разрезая и пробивая насквозь всех до кого могло дотянуться её оружие. Джонс был вынужден тоже остановиться, ведь теперь его спину никто не прикрывает, а твари уже лезли под ноги. Также нужно было держаться в стороне от сгнивших машин, что были отличным способом запрыгнуть на Триария. Вот уже Уикерс подбежал к кричащей от боли Аня, пытаясь всеми силами помочь. Кольцо вокруг сжималось, врагов было всё больше. Вскоре и на Джерома, агрессивно шипя, начали взбираться мелкие твари, что мгновенно получали либо пулю, либо не менее приятный удар, который выкидывал их обратно в эту живую кучу:

— Свет, Джонс! — скомандовал Уикерс, перезаряжая оружие

Мгновение и новый фальшфейер озарил окрестности. В этот раз источник света упал прямиком в стену из пауков, что разбежались в стороны. На такой близкой дистанции их глаза вновь ослепли, что дало шанс двигаться дальше. Отряд бросился вперёд, но теперь их тормозила Аня, которой ободрали ногу. Почувствовав кровь, твари стали напирать с новой силой, разбиваясь о град огня. Патронов оставалось всё меньше, а Джонс уже был вынужден бежать по насекомым, раздавливая и выпинывая особо агрессивных. Аделаида, хоть и была в ограниченном пространстве, без труда одним легким ударом вырезала целую кучу жуков. Казалось, она с каждым удачным ударом становилась всё быстрее и вскоре вся её броня была залита кровью чудовищ. Оливер, будучи замыкающим, не жалел на пауков ни патронов, ни ругательств, поливая их таким количеством свинца, что дуло оружия уже давно накалилось до предела. Даже Аня, прихрамывая, отстреливала от себя надоедливых монстров, что с особенным рвением пытались схватить ее. Внезапно, в сторону Джерома бросилось крупное, многоногое тело. Это был не обычный паук, его размеры и темно рыжий цвет говорили, о том что на охоту пришли старшие братья. Но к счастью, Джонс смог уклониться от атаки, отлетев прочь, а следом выпустив очередь в спину. В отличие от других, пауки — гвардейцы были гораздо более крепки, от чего пули вошли лишь в панцирь, ранив, но не убив неприятеля. Грузное тело зашипело, вздымая когтистые лапы. Джером был готов уже стрелять вновь, но в бой вмешалась Шватс, вонзив лезвие прямиком в рот чудовища:

— Будешь должен — бросила она и устремилась на помощь Оливеру, которого перезарядка заставила отбиваться прикладом.

Положение становилось всё хуже, противник уже вслепую бросался на свет, хоть и погибая, но нанося удары по броне Триариев:

— Нельзя стоять, надо идти — бросил Джером, подобравшись поближе к Лефлейн

— Я пытаюсь, пытаюсь — жалостливо ответила Аня

Делать было нечего, облокотив девушку на себя, Джонс, взял оружие одной рукой и потащил её со всей возможной скоростью. Видно было как каждый шаг для Ани давался с боем, но остановиться сейчас было бы все равно что прыгнуть с крыши. Наконец, среди, казалось бы вечного пейзажа показался выход. Вместе с этим, Джером стал двигаться ещё быстрее, ловко орудуя лишь одной рукой, но тут его слух, среди множество шумов услышал глухой удар и звук бьющегося стекла:

— Джером! — крикнула Аделаида, заставив обернуться

Оливер лежал на полу, в его плечо, вырывая плоть вместе с броней, впился гвардеец. Уикерс, потеряв основное оружие, с криком вбивал нож в мягкое брюхо чудовища, выпуская внутренности наружу. Шватс, была окружена двумя гвардейцами, одного из которых ей удалось пригвоздить копьём, а другого она отгоняла пистолетом:

— Беги — бросил Триарий Ане, после чего толкнул её вперёд

Мгновение и несколько десятков пуль, вонзившись в бок паука — гвардейца, заставили его сначала заверещать от боли, а затем точный удар в глаз ножом, заткнуться навеки. Следующие несколько пуль полетели в сторону еще одной твари. Меткий глаз юноши, запустил свинцовые иглы прямо в мерзкую морду ещё одного рыжего жука, разорвав плоть. Последнего, Шватс смогла добить сама, но когда она повернулась к Джерому, тот увидел, как из её руки идёт кровь. Но девушка, продолжала разить копьём, хотя теперь ей это давалось куда сложнее. Подняв Оливера с пыльного пола, Триарий обнаружил что его грудь была распорота, а шлем пробит:

— Уходим — сказал Уикерс, сквозь тяжелое дыхание

Но не успел Джонс обернуться, как на спину залезла целая куча пауков, что стали вгрызаться и царапаться, пытаясь достать до желанного мяса. Мало того что юношу пытались сожрать живьём, помимо этого, один из монстров залез прямо на шлем, сократив видимость, ровно до его мерзкого волосатого брюха. Потребовалось немало времени чтобы нож освободил Джерома от нападения. К счастью, им не удалось пробить броню, лишь сильно повредить кожаные элементы и плащ. Времени когда обзор был закрыт хватило, чтобы целая дюжина тварей, среди которых были гвардейцы, преградило путь вперёд. Минимум расстояния и отсутствие времени для размышлений, вынудили Джерома забыть о экономии боезапаса и прицельной стрельбе. К тому же одного из особенно крупных особей, щедро нафаршировали свинцом из пулемёта, оторвав ему большую часть лап. Хоть это и позволило Джонсу и Шватс двинуться вперёд, Уикерс, что едва стоял на ногах, уже больше не стремился бежать:

— Я потерял всех в войне с погаными людьми… — сквозь зубы проговорил он, отбросив оружие — а подохну от поганых насекомых…Какая убогая смерть…

Мгновение, когда взгляд Джерома оказался прикован к Оливеру. Лишённый разума, он медленно поплелся куда-то назад, во тьму и ужас могилы старого мира. Позабыв о боли и цели, Триарий рухнул в объятья голодных чудовищ, выпустив из рук две гранаты. Только Джером успел броситься за колонну, как взрыв с бешеной силой врезался в бетон, разорвав всё на мелкие кусочки. Оглушенный, Триарий упал на колени, пытаясь как можно быстрее прийти в себя, но взрыв был очень близко, поэтому в ушах болезненно звенело, а в глазах помутнело. Возможно в этот же момент, жуки разорвали беззащитного юношу на месте, если бы осколки не посекли всю ту толпу что окружала отряд. Но пока Джером приходил в себя, пытаясь встать, оперевшись о спасительную колонну, новой поток тварей снова начал зажимать в кольцо. Времени было мало, нужно было двигаться как можно быстрее, пока рой не осмелел настолько чтобы одним ударом со всех сторон смести недобитых людей. Ещё не до конца пришедший в себя Джонс, был вынужден во всю отстреливаться от самых голодных, паралельно выискивая подслеповатым взглядом ещё двух членов отряда: "Хоть бы Шватс не зацепило" — подумал Триарий у себя в голове. И дело было совсем не в том что он переживал за жизнь девушки. Юноша четко понимал что выбраться отсюда становится всё сложнее, а без Шватс это практически невозможно. Даже если Аня всё ещё жива, ей либо удалось выбраться, либо её придется бросить, ведь такие ранение в ногу бежать ей точно не позволят. Наконец Джером перегнул за угол, где висело огромное, неказистое полотно. Это означало что до выхода осталось совсем немного, но когда грязная ткань освободила взор, радость резко перешла на мурашки, пробежавшие по спине. В окружении десятка тел, окровавленная и изможденная, стояла Аделаида. Неуверенными, трясущимися руками, она размахивала копьем, отгоняя боязливых, но не менее опасных недопауков. Позади неё, облокотившись на ржавый транспорт лежала Аня. Изорванная, она тяжело дышала, из последних сил стараясь удержать фонарь в своей ручке. Ее шлем был разбит и устремлен куда-то в потолок, а тело было больше похоже на кучу рваных тряпок. Совсем рядом с ней лежали мерзкие, волосатые трупы пауков, что хотели оторвать кусочек от ослабленной жертвы, но копьё остановило их вечный голод навсегда. Как бы Джонс ни стрелял, как бы ни старался создать окно для отступления, сероватая стена из хитина, челюстей и лап закрыла проход наружу, смыкаясь всё ближе. С каждой секундной боя Джером уставал. То там, то тут, он пропускал удары, укусы, толчки. Патроны, казалось бы уходят в пустоту. Шватс окончательно выдохлась, ее охватила паника. Она что-то кричала Лефлейн, что-то про надежду и жизнь, но Джером слышал лишь визги и крик оружия, что вот-вот должно было выплюнуть последний патрон. И вот очередной магазин иссяк, Триарий схватил пистолет и стал отбиваться ножом, от тех, кто уже свободно взбирался по телу, пытаясь пробить эту скорлупу. С лязгом и скрипом, пистолетные пули врезались в панцирь гвардейца, не нанося ему никаких повреждений. Вскоре, чудовище осознало что ему ничего не угрожает. С маниакальной страстью, оно медленно надвигалось, шипя и стрекача своими челюстями, желая нанести решающий удар: "Это смерть?" — мелькнуло в голове у Джонса, холодной стрелой вонзившийся в самое сердце. Вспышка. Внезапно, всё вокруг окинул огонь. Горячая, липкая смесь, мгновенно испепеляла все живое, окутывая отряд спасительным столбом токсичного пламени. На автомате юноша подключил фильтры, пытаясь разглядеть хоть что-то среди чёрных туч дыма и рыжих языков, но всё бестолку. Лишь когда огонь опустился на землю, растекаясь, из него вынырнул Хартли. Ругаясь, он одной рукой указывал в сторону выхода, а другой, схватив обрез, добивал гвардейцев, что никак не хотели умирать. Джерому вновь повезло, но только ему. Ему пришлось нести Аню в руках, из последних сил выбегая из оков тьмы. Мрачное небо, притворной милостью, встречало Триариев, освещая противными лучами, уходящего солнца. Как только люди покинули развалины, Тимур тут же бросил ещё одну зажигательную гранату, в последний раз окатив благим матом преследователей. Пока Джонс бежал к транспорту, в его руках, неподвижно лежала Аня. Её нежное, маленькое тельце целиком покрывала кровь, а грудь, лишь изредко, вздымалась вверх, давая надежду что Джером не несет труп. Вот они уже в транспорте и Вильгельм, приказал Джерому сесть за руль, гигантским пальцем указывает куда-то прочь, но стекло его шлема смотрело на то, что осталось от отряда. Словно мешок с картошкой, Триарий рухнул на сиденье пилота. Затем завёл сердце зверя, дожидаясь последнего товарища. Когда же Тимур взобрался в кузов, Джонс грубо вдавил педаль газа, позабыв о необходимой осторожности.

К везению Триария, каждая преграда, с трудом, но преодолевалась, а мерзкие твари уже совсем неохотно преследовали команду. Эти опасные кульбиты длились еще несколько мгновений, во время которых, всю машину то и дело трясло и казалось, что вот-вот она поцелует вот этот бетонный монолит. Однако, спустя каких-то минут десять, которые чувствовались Джерому как целый час экстремальной езды, Стражи миновали опасные участки и транспорт мог раскрыть весь свой потенциал. Но и это продолжалось недолго. Стоило выехать за черту города, объезжая последний труп человеческого превосходства, как Паладин дал команду на остановку. К изумлению Джерома, причиной резкой стоянки стала пробитая шина. Оказалось, машина наехала на что-то ещё очень давно, но пилот это заметил только сейчас, когда Вильгельм стал осматривать раненную лапу железного зверя, приказывая остальным помочь раненым. Вскоре Тимур тоже направился на починку, он уже знал чем закончится этот день. И Джером это тоже очень хорошо чувствовал. Приподняв Аню, он облокотил её голову на стенку кузова, а затем потянулся к броне, чтобы снять лишнее и осмотреть рану. Застежки кожаного доспеха легко поддались, и перед Триарием открылся вид окровавленной, разорванного свитера, под лоскутами которого, сочилась кровь. Аделаида, дрожащими руками протянула Джерому аптечку, что некогда была в огромном рюкзаке Ани. Достав бинты и обеззараживающие средство, юноша хотел приниматься обрабатывать раны, но его перчаток коснулись маленькие, испачканные кровью пальчики. Они обхватили кисти Джонса, а затем, сотрясаясь, опустили их на грудь. Тогда Джером посмотрел на лицо Лефлейн. Её милые, залитые слезами, глаза смотрели на него, перемазанное кровью лицо улыбалось, хотя то и дело менялось в гримасу агонии. Видно было, как девушка испытывала боль при каждом вздохе, всё её тело сотрясалось от неимоверных страданий. Но как и раньше, как бы ей не было больно, глаза Ани излучали позитив:

— Не надо Джером — дрожащим голосом, сказала она — Это уже не поможет

— У нас достаточно медикаментов чтобы… — начал Джером

— Хватит…Мы оба знаем что это пустая трата лекарств — после этих слов по глазам девушки полились струи слез, что позднее обретали алый оттенок

— Джонс, не слушай её, нужно скорее обработать раны и остановить кровь — судорожно сказала Шватс

— Ада, я врач…Мне лучше знать, не надо — сквозь слезы продолжала Лефлейн

— Не медли Джонс, сделай же что-нибудь или отдай мне! — настаивала Аделаида, но ее тон резко изменился, когда дрожащая, ободранная рука потянулась к ней

Джером всё понимал, не впервой. Он видел как девушку покидает жизнь, видел как с каждой каплей крови, её дыхание замедляется. Всё что ему оставалось, это позволить ей говорить и держать его за руку, наивно полагая что это ослабит мучения:

— Вы знаете… — начала Аня — мне было очень приятно с вами познакомиться, хотя бы чуть-чуть узнать вас. Нет, я знала Аду давно, ещё с того задания по зачистке, помнишь? — она улыбнулась и ее голова, повернулась на Шватс, что сжимала руку девушки

— Да — ответила Шватс

— Было забавно…Жаль что я не смогу узнать вас лучше…Жаль что всё так закончится…В этом мире столько зла, боли, одиночества, страха и отчаяния…Поэтому улыбайтесь чаще…Мама говорила что как бы плохо и тяжело не было, нужно улыбаться…Спасая жизнь человека, ты должна спасать и душу…Они будут плакать…Мои родители…

— Не сдавайся, Аня, мы сможем, просто помоги нам, позволь помочь — вновь настаивала Аделаида

— Джером Джонс… — голова Лефлейн повернулась к юноше, а блестящие глаза взирали казалось бы в саму душу, заставляя её кипеть — у тебя такое классное прозвище, Везунчик, жалко что мы так мало поговорили и совсем друг друга не знаем, но…окажи девушке услугу…Мне так…Больно…Очень больно…Я вижу ты сильный, Джером. Ты видел смерть, ты много что видел, так что тебе не привыкать…Я тоже знаю что такое смерть…Я видела как умирают, я чувствовала боль утраты…И каждый раз мне было больно…Каждый раз я запоминала их взгляды, они и сейчас передо мной…Помоги мне…Избавь от мучений…

— Нет! — крикнула Шватс — Нет, нет, нет, Аня, мы поможем! Джонс не трогай её — она выхватила бинты и спирт, принимаясь, снимать перчатку, по которой уже текла кровь, с раннего плеча

— Ада, спасибо за заботу…Но так будет лучше…Мне правда будет так лучше…Пожалуйста…Мне было с вами весело…Как жаль, что недолго…

Минута длинною в час. Джером просто смотрел на умирающую девушку, будто бы пытаясь увидеть что-то в её темнеющих глазах, но кроме боли там теперь уже ничего не было. Вильгельм и Хартли стояли позади, Аделаида в панике пыталась образумить Аню, а Джонс просто смотрел на все это. То, что он испытывал, сейчас нельзя было описать конкретным словом. Все замерло и затихло. Взгляд Аделаиды, жаждущий поддержки и помощи, лицо Ани, молящей о спасении, сейчас, они обе смотрели на юношу, дожидаясь хотя бы чего-то. И оно произошло. Один выстрел, ровно в голову. Шватс даже не успела среагировать. Когда же она поняла, что произошло, то неуклюжим движением руки, нанесла Джерому удар по голове, отчего тот свалился на пол кузова. Если бы не вовремя подоспевший Хартли, то Аделаида нанесла бы удар уже копьём, но этого не произошло. Перехватив кое-как оружие, Тимур положил девушку, заломив ее здоровую руку. Аня тихо лежала, Вильгельм молча опустил голову, Хартли что-то быстро бормотал, Шватс просто кричала, не в силах бороться. А Джерому оставалось лишь смотреть на всё это, без эмоций, без чувств, без сожалений.