А я рисую запахи и звуки

21. Мстислав

У Лианы катастрофически падало зрение. Вопреки логике и физиологии человека. Разумеется, девчонка не признавалась. Но я видел, как все более неуверенно она двигается по коридорам замка, то и дело натыкаясь на кого-нибудь или что-нибудь, как растерянно наугад тычет пальчиком в сенсорный экран при сдаче теста и закусывает нижнюю губу, получив неудовлетворительный результат, как щурится и хлопает ресницами, в очередной раз удивляясь, что не получается рассмотреть на электронной доске во всю стену аудитории крупные схемы и символы. Но проблему игнорировала. И это меня здорово тревожило.

У Лианы серьезное заболевание, требующее дорогостоящего лечения? Неужели все дело в деньгах, которые ее родителям невозможно достать, даже если речь идет о единственной дочери? Но тогда… проблема вполне решаема! Отчего Лиана не хочет рассказать правду и попросить о помощи? Гордость? Или причина в другом? В оправдание, что девушка не желает бросать учебу, я не особо верил. Быть может, ее болезнь неизлечима? Но тогда держаться за академию тем более глупо.

Я строил новые догадки и тут же их отметал. Ничего путного мне в голову не приходило. Я не просто чувствовал, что Лиане требуется моя помощь, а знал. Но в каком виде не имел ни малейшего понятия. Выяснить правду мне помог случай.

После занятий я, как обычно, устремился за Лианой, которая, подхватив графический планшет, вышла на улицу и зашагала по парковой дорожке. Она крутила головой и выбирала место, где сегодня лучше устроиться для рисования. Выглядело естественно, и только внимательный наблюдатель мог бы заметить расфокусированный взгляд и дерганные движения – Лиана не присматривалась, а принюхивалась. И еще – слушала трели птиц. По ее словам, они ей рассказывали, насколько красивое местечко она выбрала, и как его следует нарисовать.

Фантазерка!

Следуя за Лианой на расстоянии, чтобы не мешать, я отвлекся на греот Рукаопа. Завхоз возился с дорожной плиткой.

– Вроде же отсюда брал. Почему не подходит? – ворчал он.

Я приостановился. Завхоз напоминал щенка, методично обходящего вокруг миски и норовящего клюнуть в нее мордочкой.

– Чего уставился, негодник? – рыкнул греот Рукаоп, заметив меня. Мужчина явно пребывал не в лучшем расположении духа. Видимо, не первый час мучился, бедняга.

– Могу я чем-то помочь? – предложил я, подходя ближе к завхозу.

Тот крутился вокруг выемки, залитой строительной смесью.

– Куда тебе, несмышленышу, – привычно усмехнулся греот Рукаоп, приосанившись. Ну да, он у нас в академии непревзойденный специалист в любой области, куда уж мне. Однако вопреки собственным словам мужчина торопливо всунул мне в руки дорожную плитку. – Хотя… когда-то нужно учиться. Попробуй, положь.

– В смысле? Куда? На место? Она вывалилась? – не понял я затруднений завхоза.

– Да. За зиму сцепление ослабло, попала влага. А дорожка одна из основных, по ней часто ходют, расшатали, дармоеды. Видишь, вывалилась. Нужно обратно установить. Но…! – речь завхоза перешла на визг, стоило мне наклониться над выемкой. – Внимательнее! Узор должен совпадать. – Он указал корявым пальцем на соседние плитки.

– Понял. – Я уронил шестигранник в раствор.

– А! – схватился за сердце греот Рукаоп.

– Сходится! – подтвердил я, еще раз осмотрев общий рисунок дорожки.

– Что? Правда? – не поверил греот Рукаоп, опускаясь на колени и ощупывая плитку. – И грани, и узор?

– Повезло, – успокоил я, распереживавшегося мужчину – какой-то студент и вдруг оказался ловчее его.

– Конечно, повезло! – подхватил завхоз. Он принялся простукивать плитку, выгоняя воздух и плотнее прижимая к строительной смеси. – Если бы напортачил, я бы тебе…! Туточки точные расчеты нужны, зоркий глаз, а ты… Бух и все! Эх, молодежь! Только и остается, что на удачу надеяться.

Начисто протерев плитку мягкой тканью, греот Рукаоп собрал многочисленные измерительные инструменты, которыми он, видимо, вычислял правильное расположение плитки, и поднялся на ноги.

– Все! Можно и пообедать, – довольный собой произнес мужчина.

– Приятного аппетита, – пожелал я в спину удаляющегося завхоза.

Тот, не оборачиваясь, махнул мне рукой, показывая, что услышал, и посылая заняться своими делами.

Я вернулся на основную дорогу, огибающую замок, и продолжил путь. Тоненькая фигурка Лианы пропала из видимости, но я не сомневался, что вскоре найду, куда девушка свернула.

Однако пройдя еще минут пять, так и не встретил никого. Повернул обратно, предположив, что прошел мимо устроившейся где-нибудь в густой траве и увлеченно рисующей художницы. И тут услышал крик.

Он прозвучал из дальней беседки, которой никто не пользовался днем, так как ее доски давно прогнили, несмотря на дорогое покрытие, обещающее вечную жизнь деревянным изделиям. Лишь по ночам туда бегали влюбленные парочки первокурсников, чтобы всласть нацеловаться, после чего завхоз с позором их оттуда изгонял, голося на всю округу про бесстыжую молодежь.

Перемахивая через высокие стриженные кусты, будто у меня отросли крылья, я в мгновение ока очутился у беседки. А в ней… хрупкая нежная Лиана со зверским выражением на хорошеньком личике избивала Авеля графическим планшетом. Она рыдала и каждым замахом норовила опустить гаджет на светлую макушку уклоняющегося парня. Нужно отдать должное девчонке, промахов почти не было. Она удивительным образом предвидела, куда в очередной раз отклонится Авель, чтобы наилучшим образом припечатать его.

Я бросился на помощь, правда, не знаю, кто ей больше обрадовался – Лиана или Авель. Схватил парня за шкирку и жахнул о колонну. Та жалко скрипнула. Хорошо, не сломалась, но труха все же посыпалась на нас с дырявой крыши. Могу поспорить, что завхоз ранее сэкономил и вместо готовой беседки купил полуфабрикат, который доделывал своими «золотыми» руками.

– За что? – возопил Авель, увидев вскинувшийся над ним кулак.

Крупный и сильный парень, он тем не менее не мог справиться с тем, кого гонял по семейному полигону сам Грей-старший. Куда Авелю до меня!

Я с тем же, только немым вопросом обернулся к Лиане.

– За неприличные приставания, – мстительно выдала она, обычно невероятно добрая и всепрощающая, сейчас вся растрепанная и в слезах.

– Так ты сама…! – искренне возмутился Авель.

Мой взгляд затянуло кровавой пеленой. Ноздри раздулись. Наверное, так же себя чувствует взбешенный бык, которого вывела из равновесия жестокая ребятня, забрасывающая свою жертву острой галькой. Мой кулак полетел ему в нос, но гад успел увернуться и словил лишь скользящий удар по скуле.

– Вы с ума сошли? Оба? – по-бабьи пронзительно заверещал он, не в силах оторвать от себя мою руку, держащую его, и пытаясь защититься от разящего кулака. – Что я сделал-то? Она сама пришла на свидание, а потом взбесилась. При чем здесь я? Развлечение нашли себе, да? Одна заманивает, а другой избивает?

– Я? Я заманиваю? Я пришла на свидание? – в свою очередь возмутилась Лиана, утирая слезы и снова норовя ударить обидчика планшетом, и без того уже превращенным в негодный хлам.

– А кто? Я? Чего ты тогда здесь забыла?

– Рисовать пришла!

– Правда, что ли? Записку получила и пришла именно сюда порисовать? Ха!

– Какую записку?

– Которую утром от меня получила. Лично в руки. Еще соври, что нет.

– Я даже не посмотрела, – растерянно пробормотала Лиана и вынула из кармашка формы мятую бумажку. – Странный. Кто сейчас пишет на бумаге? Я думала, это визитка.

Растерявшись из-за перепалки, я чуть ослабил хватку, чем и воспользовался Авель. Он выскользнул из моих рук и принялся бежать, не разбирая дороги.

– Только подойди к ней еще раз! – вдогонку крикнул я, скорее для острастки, чем со злости.

Авель ничего не ответил, лишь прибавил скорость, затаптывая цветы на клумбах.

Я повернулся к Лиане. И в который раз за сегодняшний день мое сердце рухнуло вниз.

Пигалица сидела на корточках и беззвучно плакала, спрятав лицо в ладонях. Между тонких пальцев текли ручейки слез и, капая на протертые доски пола беседки, оставляли темные пятна.

– Ты чего? – бросился я к ней. – Он сделал тебе больно? Догнать и прибить его?

Она отрицательно замотала головой.

– Сильно обидел? Давай сверну ему шею? – предложил я.

И снова отрицание.

– Тогда что? – Я поднял ее на ноги. У меня легко вышло, так как девчонка почти ничего не весила. Осторожно убрал тонкие руки-лозы от лица и вытер своими ладонями ее влажные щеки.

Мокрые слипшиеся ресницы часто захлопали. Кажется, Лиана пыталась рассмотреть меня сквозь муть слез и отвратительного зрения.

– Все пропало, – сквозь всхлипы пожаловалась она.

– Что именно? – не понял я.

– Все-все, – доверительно прошептала она. – Учеба в академии, будущая карьера телепата, приличная репутация…

– Ты о чем? – ее лепетание не имело никакого смысла. – Он что-то сделал? Или сказал? Ну же! – Я легонько тряхнул ее, держа за плечи.

– Авель сейчас нажалуется… Ведь я… действительно при всех… взяла записку, а потом… Но я не знала, правда!… Я ее не читала!

– Да в курсе я, что ты ничего не видишь, и даже при огромном желании не смогла бы прочесть его записульку. Кстати, дай сюда.

Я вырвал из ее судорожно зажатых пальцев клочок бумаги.

Авель был немногословен и прямолинеен. «Приходи в старую беседку. А» – прочел я про себя и смял записку в комок.

Ублюдок! Мало ему доступных девиц, принялся заглядываться и на порядочных девчонок. Зимой пытался к Дори подобраться, сейчас к Лиане клинья подбивал. Кулаки у меня жутко зачесались. Эх, слабо я врезал недоумку.

– Это… это… ты… знаешь, – с усилием выдавливала из себя слова Лиана, пытаясь объяснить ужас, охвативший ее. То, что девчонка не просто расстроена, а напугана, выдавали выбивающие дробь зубы и мелко трясущиеся губы.

– Боишься, что тебе не поверят и решат, будто ты по собственной воле побежала на свидание с этим придурком?

Она замотала головой.

– Нет? А что тогда?

Но Лиана лишь тряслась и обливалась слезами.

– Говори уже! – прикрикнул я. – Нужна тебе помощь или нет?

– Ты не сможешь…

– Не решай за меня.

– И я… не хочу тебя втягивать…

– Позволь мне самому выбрать, вмешиваться или нет. Я уже совершеннолетний, вообще-то.

Но Лиана все не решалась. Она всхлипывала, судорожно вдыхала и рвано выдыхала воздух, терла ладонями свои предплечья.

– Ты настолько мне не доверяешь? – тихо спросил я, отворачиваясь. Ну серьезно, пытать мне ее, что ли?

Лиана вздохнула, кажется, постепенно приходя в себя.

– Авель нажалуется, обвинит нас с тобой, – уже более ровно начала говорить она, правда, все еще с длительными паузами и судорожными всхлипами. – Опровергая его слова, мне придется сознаться, что ослепла.

– Почему ты скрываешь это? – попытался я поторопить ее. – Чем тебе грозит признание в проблеме со зрением?

– Я не просто так потеряла зрение, – она снова замолчала, не решаясь сказать самое главное.

– Я это уже понял.

– Во всем виноваты линзы, – выпалила она, зажмурившись.

В груди неприятно сжалось, дышать стало сложнее.

– Подарок, – не спросил, а с уверенностью сказал я.

– Да, – обреченно согласилась Лиана. – От родителей.

– Что? – Начавшие сходиться в моей голове пазлы рассыпались. Родители? Тогда ее линзы – не артефакт, подобный тому, что получила зимой Дори от неизвестного дарителя.

– Отец купил специально для меня. Чтобы помочь с учебой. Никто не знал, что у них будет странный побочный эффект. Телепат-то из меня теперь очень хороший, а вот со зрением совсем беда, – на одном дыхании призналась Лиана и затихла, уронив голову на грудь.

– То есть, ты получила взамен зрения… – Я сделал паузу, предлагая Лиане договорить фразу.

– …Способность видеть чужие мысли, – призналась она. – Без преград и щитов.

Повисла пауза. Я переваривал услышанное. Лиана ждала от меня приговор. Но я молчал. Наконец девчонка не выдержала и подняла голову.

– Ты не подумай, – зачастила она. – Я старалась не заглядывать в личных целях в чужие головы. Только по учебе. Во время занятий и контрольных. Да, я подглядывала, читая ответы. Но никому не вредила. Я всего несколько раз случайно прочла мысли, не связанные с учебой, и очень сожалею. Но там никак не вышло бы… Я старалась… И в свободное от учебы время снимала, и в столовой тоже…

Вот почему Лиана ходила, уткнувшись взглядом в пол. Не хотела врываться в чужое пространство без особой надобности.

– Конечно, меня все это не оправдывает. Я нарушила правила академии и законы страны, – прошептала она, протягивая в мою сторону руку в умоляющем жесте. – Но Мстислав… Нельзя никому говорить про мое зрение, иначе по цепочке постепенно выяснится, каким образом я сдавала контрольные, тесты, устные зачеты. А это означает крах не только для меня, но и для моих родителей…

Разумеется, правда не должна всплыть. Но тщеславие родителей Лианы перешло мыслимые границы. Заставить дочь идти на преступление! И ради чего? Карьеры телепата? Возмущение всколыхнулось во мне, тело непроизвольно передернуло. Лиана, приняв мою реакцию на свой счет, поторопилась спрятать ладонь на груди, прикрыв второй рукой.

– Пусть меня лучше выгонят из академии за драку и непристойное поведение. Ты ведь не скажешь…? – с надеждой прошептала она.

В ее голосе снова зазвучали слезы.

– Нет, конечно!

Она во мне все еще сомневалась?

– И прекрати реветь. Ничего Авель не станет предпринимать – у самого рыльце в пушку. Кроме того, не захочет ославить себя, рассказав, как его бортанула девчонка. Не в его стиле, поверь.

– Правда?

– Правда.

– Уверен? – не могла никак прийти в себя Лиана, с которой словно груз свалился.

– Совершенно точно. Чего ему жаловаться? Что девчонка немного потрепала? Смешно!

– Ну… его скула…

– Разукрашена не впервые, пора начать соображать, к кому клинья подбивает. Пытаться обесчестить будущую невестку королевского лесничего – преступление почище драки. Не станет он ввязываться в подобные разборки.

– Будущую невестку? – выудила Лиана из моих слов то, что вырвалось у меня случайно, и заставила прятать глаза от смущения.

Только сейчас осознал, что не отступлюсь от нее ни за какие блага мира. На за что с ней не расстанусь. У меня в отношении нее самые серьезные намеренья. И это не изменить.