Ах, этот Вовочка!

«Мастер и Маргарита»

Всё, что касалось книг, притягивало Вовочку неумолимой силой магнита. Почти как тётю Зину, и даже сильнее. Потому что тёть Зина только покупала книги и тратила, наверное, половину пенсии на какие-то редкие издания, добывая их по блату или перекупая у спекулянтов. А Вовочка просто любил постигать новое, нырять в бездонные колодцы знаний. Книги давали намного больше, чем учитель в школе.

Тётя Зина, привыкнув к Вовочке, как к родному, иногда забывалась, что не одна в комнате, и Вовочка теперь знал, где находилось её секретное хранилище — в постельном ящике раскладного дивана, заменявшего ей кровать. И любопытство заставило потихоньку доставать и прочитывать как раз те книги, которые прятали в том числе и от него.

Там покоились даже и не совсем книги, а односторонние тексты, отстуканные на обычной пишущей машинке, скреплённые грубой нитью и облачённые в самодельные переплёты или вовсе без обложек. Похоже, что некоторые «книги» прошли через множество рук и были порядком потрёпаны. Вот любила же его соседка, чтобы у неё было всё, что ей хотелось из книжного богатства! Она сама даже и не была настоящим читателем, она была настоящим коллекционером!

Первой его заинтересовала своим названием «Мастер и Маргарита», вот её он и утянул. Читать у тёть Зины не стал, а забрал потрёпанный томик в свою квартиру. С его опытом Чтеца с большой буквы, он мог проглотить эту книжку за одну ночь. Но мама не позволила бы ему не спать ночью. И Вовочка контрабандой пронёс её в школу, где легко выкраивал время, когда понимал, что уже знает тему урока. Мариванна не ругала его за чтение на уроках, хотя потом могла вызвать к доске, проверить выполнение домашнего задания.

Первой реакцией Вовочки на книгу были восторг и растерянность даже при его склонности к парадоксальным наблюдениям.

Профессор, несомненно, сумасшедший, но какой же филигранный злодей! Его беседа с Берлиозом и Бездомным — словно дуэль рапирами, где каждая реплика — смертельный укол. Вовочка замер, читая о появлении Воланда — «иностранный консультант». Да кто же он на самом деле, этот загадочный мессир со свитой бесовских шутов?

Превращение Маргариты в ведьму — это не просто магия, это метаморфоза души, освобождение от серых будней в полёте над Москвой, к свободе, к истине. А бал у Воланда! Какая вакханалия порока и блеска! Обнажённые ведьмы, кровожадные злодеи — всё это будоражило юное воображение Вовочки. Он словно сам присутствовал на этом пире, заглядывая в бездонную пропасть извращённой человеческой души.

А какие диалоги! Они искрились, как лимонад.

«Рукописи не горят!» — бросил Воланд, и эта фраза, словно заклинание, сразу врезалась в память Вовочки. Беседа Понтия Пилата с Иешуа — это столкновение правды и власти, веры и страха. Кто прав, кто виноват? Одержимый читатель чувствовал, как рушатся привычные представления о добре и зле.

В голове у него возникла настоящая каша. Кто же всё-таки «хороший», а кто «плохой»? Мастер — гений или безумец? Понтий Пилат — злодей или жертва обстоятельств? Воланд — искуситель или карающий меч? Ответы ускользали, словно ртуть, заставляя Вовочку думать, спорить с самим собой, сомневаться.

К концу уроков Вовочка чувствовал себя словно после бурного полёта на метле. «Мастер и Маргарита» не отпустила его, она завладела его помыслами, заставила взглянуть на мир по-новому, без привычных шор. Мир стал гораздо сложнее, чем казался ещё вчера. И Вовочка, с присущей ему дерзостью, решил: он обязательно разгадает все тайны этой чертовски гениальной книги.

Появилось жуткое желание обсудить прочтённое хоть с кем-нибудь.

На последней перемене он попытался заразить своим энтузиазмом одноклассников.

— Слушайте, ребята, я тут такую книгу прочитал — про дьявола в Москве!

— Да ну, небось, опять скучная классика? — скривился Серёжка Бычков, и Вовочке вдруг захотелось превратить этого самовлюблённого индюка в поросёнка.

— Там кот говорящий, летать умеет и превращаться! — заманивал он других детей.

— Сказка, что ли? — спросила Маша Васильева, любившая слушать Вовочку и даже участвовавшая в его проделках.

— Да не совсем сказка. Очень уж нашу жизнь напоминает. Просто правда там зашифрованная!

— А про магию есть?

— Есть, а ещё про любовь. Но не про слюни и сопли.

В итоге только двое заинтересовались. Но вести с ними дискуссию казалось неинтересным. И Вовочка просто отшутился от остальных вопросов, он уже знал, с кем надо поделиться своими мыслями о книге. Мариванна! Единственный взрослый, кто не отмахивался от его вопросов. После уроков он прогнал дежурных, сказав, что уберётся сам, и попросил классную задержаться.

— Мариванна, а вы читали «Мастера и Маргариту»?

— Это сложная книга для твоего возраста, Вовочка, — учительница насторожилась, но ей стало интересно, что же на этот раз занимает её неординарного ученика. — А что именно тебя зацепило?

— Там всё не то, чем кажется! Мариванна, а правда, что если написать правду, тебя могут… ну, не пустить в печать? Вот Мастер написал про Пилата, а его за это… ну, не хвалили. А он ведь не врал! Получается, писать правду — опасно?

Мариванна понимала, что ей предстоит говорить крамольные вещи, но она не могла позволить мальчику вариться в этом котле в одиночестве, раз уж ему позволили раньше времени влезть в то, чего и взрослые не все понимают.

— Не опасно писать правду, Вовочка. Опасно, когда правда кому‑то неудобна. Творчество свободно, но мир не всегда готов его принять.

— Тогда как же понять, можно писать или нельзя?

— Если чувствуешь, что должен — пиши. Остальное — вопрос смелости и времени.

— Мариванна, а Маргарита — она хорошая или плохая? Вон… она мужа бросила, с дьяволом связалась, на балу у него была. А все говорят — героиня. Почему?

— Она выбрала любовь и верность, даже когда это стоило ей всего. Это не «плохо», это — страшно смело, — Мариванне было интересно смотреть на задумчивого Вовочку, который сейчас искал ответы на вопросы, непостижимые для его возраста. Это тот самый Вовочка, который в любой ситуации был уверен в своей правоте!

— А если бы она не пошла к дьяволу, Мастера бы не спасли?

— Возможно, нет. Но эта цена была её выбором. В этом и трагедия, и величие.

— Слушайте, а этот Варьете — он же как у нас! Всё по бумажкам, все боятся начальства, а как чудо — так сразу «это не мы, это посторонние»! И деньги летают, а отвечать никто не хочет. Это же про нашу жизнь, да?

— Разве у нас деньги летают? — улыбнулась Мариванна. — Но ты прав. Булгаков показывает, как система превращает людей в податливые детальки. Чудо обнажает их суть: кто‑то паникует, кто‑то хватается за выгоду.

— Значит, если завтра у нас в школе деньги с потолка посыплются, все тоже начнут орать и прятать?

— Боюсь, что да, — вздохнула учительница, — потому и важно не потерять голову — даже когда вокруг хаос.

— Мариванна, я вот читал и чувствовал: тут не про Москву, не про дьявола… а про нас. Про то, как всё на самом деле.

— Интересно. И что именно тебе показалось «на самом деле»?

— Ну, например, что люди боятся говорить, что думают. Или что добро и зло — они рядом, и не разберёшь, где какое. И что правда всегда где‑то сбоку, её не напечатают, но она есть.

— Да, Вовочка, ты уловил главное. Литература часто говорит между строк. Булгаков не даёт ответов — он заставляет задавать вопросы.

— А если я напишу так же — про нашу жизнь, но чтоб никто не догадался?

— Попробуй. Только помни: шифр должен быть честным. Иначе это уже не искусство, а игра.

— Мариванна, а вы знаете, что в этой книге… она как лабиринт?

— В каком смысле?

— Ну, читаешь — вроде про одно, а потом оборачиваешься, а там другое. И каждый раз что‑то новое видишь. Как будто автор спрятал что‑то важное, а ты должен сам найти.

— Так и есть, Вовочка. Великие книги — как зеркала: каждый видит своё. Твоя задача — не разгадать «правильный» ответ, а понять, что ты в ней нашёл.

— А если я найду не то, что надо?

— Если ты почувствовал — это и есть «то». Искусство не про «надо», а про «я так вижу».

— Мариванна, а я теперь знаю, почему у нас в классе все ссорятся. Булгаков же всё объяснил: «квартирный вопрос их испортил»! У нас просто места мало — вот и злимся.

— То есть, если бы класс был побольше, ты бы стал добрее? — Мариванна сдерживала улыбку, ей самой стала очень интересна эта неожиданная беседа.

— Ну… не факт, — ответил Вовочка, — но хотя бы толкаться меньше будем! — А представьте, если бы Воланд пришёл к нам на контрольную по математике? Он бы всем двойки превратил в пятёрки!

Мариванне очень захотелось закрыть лицо ладонью, чтобы незаметно посмеяться, всё-таки сверх-умный Вовочка — такой ещё ребёнок! Но надо было держать марку:

— Вовочка, Воланд не для того приходил, чтобы исправлять оценки.

— Жаль, — разочарованно протянул тот, — а я уже придумал, как его позвать…

Мариванна благоразумно промолчала, но беспокойного ученика тревожила уже другая мысль:

— Кот Бегемот — вот идеальный ученик! Ест, шутит, никого не слушает. И ему всё сходит с рук!

— Потому что он кот, — теперь уже Мариванна смеялась, — тебе такое не прокатит.

Вовочка вздохнул:

— Да, людям всегда сложнее… А вот если бы Воланд пришёл к директору и сказал: «Вы неправы», — его бы на педсовет вызвали?

— Вовочка, давай без провокаций, — строго сказала Мариванна, считая, что пора закруглять этот разговор, — Воланд — это литературный персонаж.

— Я просто думаю: а вдруг он где‑то рядом? — задумчиво протянул Вовочка и вдруг спросил: — Вот вы точно не кот и не демон?

И вдруг его осенило — Мариванна похожа на Маргариту! Только на метле не летает! Такая же самоотверженная. Маргарита была готова на всё ради Мастера, и Мариванна «вытягивает» слабый класс, остаётся после уроков, защищает учеников от несправедливости. Маргарита идёт на сделку с Воландом, не теряя достоинства, и Мариванна спокойно останавливает конфликты, умеет сказать «нет» директору. Маргарита хранит любовь к Мастеру как святыню, и Мариванна иногда рассказывает о юности с тёплой улыбкой (может, у неё тоже была своя «история любви»?).

Вовочка понял, что эта книга — не просто «страшилка» или «любовный роман», а, как сказала Мариванна, — зеркало, в котором он увидел своё — одиночество, непонимание сверстниками. Стали заметны лицемерие взрослых («как Берлиоз»), маленькие подвиги окружающих («как Маргарита»), абсурдность некоторых правил.

Книга стала для него «кодом» к реальности, а Мариванна — союзником в этом открытии.