Алая кровь на белых крыльях

Глава 21 Лето 1919 года. Бей белых пока не покраснеют, бей красных пока не побелеют

Это было не по правилам. Впрочем все, что в этой стране происходит все не по правилам. Дикие аборигены, азиаты, отвергнувшие западную культуру. А ведь начало санитарного рейда в этот зачуханный городишко ничего не предвещало плохого — по слухам у местного быдла появились излишки продуктов, и оно попыталось организовать ярмарку, торопясь распродать товар, который является собственностью Великой Польши. Когда сотня улан ворвалась в городишко народ на центральной площади бросился в рассыпную. Однако сами торговцы с бричками замешкались, и сейчас сбрасывали с бричек товар, чтобы потом удивленно развести руками и сказать, что мы здесь не причем и никаких постановлений мы не нарушали. Простаки! Только дикие украинские хлопы способны поверить в свою собственную глупость, которую сами и изобрели. Уланы склонили пики и ударили коней в галоп. Среди торговых повозок вырвалась вперед тройка с нарядно одетыми крестьянами и крестьянками. Никак свадьба, обрадовался сотник, значит и выпивка есть и невесте употребление найдем.

Грохот пулеметов прервал стремительный и изящный полет польской шляхты. Со свадебного поезда били «Максим» и два «Льюиса», с хлебных возов еще как минимум пара «Максимов» Последнее, что успел подумать сотник Пшешек Мазовецкий — что нужно было разрушить этот поганый городишко огнем артиллерии — как Бахчисарай, как Слоним, как Барановичи и множество других городов этой азиатской варварской страны, не ведающей рыцарских законов благородной шляхты. А пулеметы махновцев все стреляли и стреляли внося в предсмертное ржание сотни коней какую-то страшную неестественную ноту. Из-за плетней и изгородей окружавших городское торжище грянули нестройные залпы трехлинеек. Потом все стихло, и «обыватели» пошли добивать штыками цвет и гордость польской нации поверженной в пыль. Кровь за кровь. И надписи на тачанках и знаменах — «Бей белых пока не покраснеют, бей красных пока не побелеют» временно устарели. С белыми и красными разбираться будем позднее — когда разберемся с этими — пришлыми — теми кто сносил до основания русские города. Теми, кто согнал зимой в полесские болота население Минска и других городов. Говорят, что Белоруссия сейчас пустыня, где никто не живет. Не знаем. Может оно и так, А может и нет. Но того, что случилось здесь в украинских степях — мертвых городов и сожженных станиц — порубленных польской сталью и незахороненных до сих пор — достаточно для того, чтобы не брать пленных и не щадить никого. Жалко, что хлеб пришлось извалять в пыли, но ведь без этого пулеметы стрелять не могли, а поэтому бог простит этот грех насчет хлебушка. И коней жалко. Ведь теперь уводить всех надо — весь городишко, а по степи пешком далеко не уйдешь. Значит придется батькиным хлопцам сложить буйны головы защищая мирный люд.