Алая кровь на белых крыльях

Глава 78 Лето 1920 года. О немецком порядке и Русской деловой сметке

Первоначальный план защищать Варшаву до последнего жолнера затрещал по швам, когда выяснилось, что арсеналы фортов Варшавской крепости и Новогеоргиевска, на которые Рыдз-Смиглы возлагал огромные надежды, разворованы до последнего шомпола и протирки. Вооружать население Варшавы было нечем, о чем польский генерал и доложил Юзефу Пилсудскому. Было принято перенести столицу в Радом. Началась спешная подготовка правительственных учреждений. Населению Варшавы было предложено самостоятельно покинуть город, но многие жители решили остаться, ибо надеялись, что война все же обойдет их стороной. В принципе Варшава была и так уже наполовину пуста — еврейская часть ее населения стала спешно покидать город, задолго до того как официальное правительство сделало объявления. Большинство евреев решило укрыться в Люблине, где по слухам была сильная и крепкая местная власть, и была возможность и хорошо устроиться и хорошо заработать. Помимо учреждений госаппарата, из Варшавы было решено эвакуировать и имеемые военные предприятия, в том числе танковый завод. Завод собирались перенести в Тарнув, но, как и следовало ожидать в данной суматохе он туда не доехал, и затерялся где-то по дороге…

Игорь Сикорский с завистью наблюдал за суетой Шидловского вокруг прибывших эшелонов с промышленным оборудованием. В его душе даже стали роиться мысли о том, что его друг совершает некое предательство по отношению к развитию авиастроения в России. В прибывших в Петроград вагонах было оборудование демонтированного Варшавского танкового завода. Князь Калита понимал важность и значимость танков в народном хозяйстве. Всем известно, что танки грязи не боятся, и такое ценное свойство можно было использовать на необъятных просторах нашей Родины. Но, как ни чесались у Кирилла Сергеевича руки на танковый завод, все же он отправил демонтированное оборудование в Петроград, — жизнь ведь у него одна, а даже если бы и было девять как у кошки — от Берии ничего не укроешь. Полученный презент был передан в руки Шидловского, который уже начал строить планов громадье. В настоящий момент он суетился возле выгружаемых вагонов и отдавал указание куда и какое оборудование устанавливать. Почувствовав на себе взгляд Сикорского, директор РБВЗ обернулся и увидел печальное выражение лица авиаконструктора. Некоторое время он постоял молча, а затем подошел к Игорю, хлопнул его по плечу и сказал: «Чего грустишь камрад! Нам ли быть в печали! Давай я у Лаврентия Павловича авиазавод для тебя выпрошу? Проблем не будет! Через пару месяцев будешь так же суетиться! Пошли, прямо сейчас и позвоню!

Генерал Эрих Людендорф, как у него уже вошло в привычку, сидел полуразвалившись в армейском шезлонге образца 1915 года со стаканом горилки в руках и распевал «Стража на Рейне». Рядом на походном армейском столике образца 1913 года, на армейском подносе образца 1906 года стояла бутыль с горилкой, лежало несколько луковиц, нарезанное ломтиками сало и черный хлеб. Все выше указанные армейские изделия были изготовлены фирмой «Крупп». Эрих наблюдающий панораму Варшавы был пьян и несчастлив. До вчерашнего дня он считал себя знатоком загадочной русской души. Но вчера вечером выяснилось, что до завершения познания данной субстанции еще очень далеко. И лучший способ изучать русскую душу по его мнению заключался в употреблении горилки, ибо без этого напитка понять происходящее было уже невозможно. По директивному указанию Берты Крупп он встретился с представителями русской компании АОЗТ «Новоруссстройсервисремрабснострест» и заключил договор. А сейчас наблюдал за работой вышеупомянутой организации. На заключении договора настояла Берта, стремившаяся избежать излишних потерь при штурме Варшавы. Она же уверила Эриха, что данную организацию рекомендовал Лавр Георгиевич Корнилов, как надежного делового партнера. В принципе Людендорф был согласен с Муттер Нового Рейха, как он с некоторых пор стал называть Берту, ибо губить солдат в боях на улицах огромного города он не хотел, и в данной ситуации все средства были хороши, но то что он увидел, заставило его поставить на походный столик опустевший граненный стакан, и схватив бутыль горилки приложиться к ней из горла. Картина открывшаяся его взору противоречила всем канонам военного искусства.

Со стороны форта Сливицкого в сторону района Новая Прага двигалась моторизованная колонна войск. На мотоциклах и грузовиках сидели люди с пейсами, одетые в мышиного цвета военную форму с двурогими касками на головах. Очень у многих были закатаны рукава гимнастерок. Большинство мотоциклов были с колясками, на которых были установлены пулеметы. Некоторые из сидящих в кузовах грузовиков мурлыкали под аккомпанемент губной гармошки любимую песню Черного Рейхсвера

Замыкали колонну, в составе которой были и танки и артиллерийские орудия, бульдозеры, скреперы и другая техника. Подъехав к жилому району колонна разделилась на две группы. Одна группа спешилась, а другая стала оцеплять район Новой Праги по периметру. После того как оцепление было закончено, бойцы первой группы начали неспешное и методичное прочесывание квартала. Изредка раздавались выстрелы, иногда были слышны звуки спорадических перестрелок, которые завершались либо взрывами гранат, либо пулеметными очередями. Вскоре через пикеты оцепления на южной стороне района, выставленные по Виленской улице потянулись перепуганные беженцы с нехитрым домашним скарбом собранным второпях. Часть из них сворачивала направо в сторону Александровского моста, надеясь найти приют в основной части города, а другая часть, шла мимо вокзала Варшавско-Петербургской железной дороги на юг через Прагу и далее по берегу Вислы в южном направлении. Между тем с северной стороны по железной дороге к оцепленному району подошел грузовой состав из пяти десятков вагонов, а также колонна грузовиков. Все те же люди в военной форме мышиного цвета стали выгружать какие-то ящики и заносить их вглубь квартала. Туда же направилась и колонна грузовиков, в кузовах которой сидели люди в синих рабочих комбинезонах. Вскоре некоторые из грузовиков нагруженные имуществом стали возвращаться обратно к поезду, где вывезенное имущество — в основном домашняя мебель, либо содержимое подсобок магазинов перегружалось в товарные вагоны. Все это происходило очень четко и слажено — было видно, что людям в серой форме и синих комбезах не впервой заниматься такой работой.

Наконец суета закончилась, и поезд стал отползать обратно в северном направлении, грузовики покинули район Новой Праги, а посты оцепления переместились на расстояние в пятьдесят-сто метров от блокированного района и залегло. Раздались команды на идише. Прогремел взрыв, и одно из зданий окутавшись облаком пыли грузно осело вниз рассыпавшись на строительный мусор. Снова прогремел взрыв и еще одно здание рухнуло вниз как подкошенное. Снова взрыв, еще, еще, здания Новой Праги одно за другим превращались в груды кирпича, досок и бревен. Вскоре весь район был окутан облаком поднявшейся пыли. Наверное эта пыль еще долго весела бы в воздухе, но из набежавшей тучи пошел дождь, заставивший солдат оцепления ежиться на открытом месте. Однако дождь прибил пыль, и теперь взору наблюдателей предстала неестественная картина — на месте района красовался пустырь заваленный всяким строительным хламом. Один из одетых в мышиную форму, в чине бригадного подполковника подошел к грузовику с радиостанцией и отдал указание радисту. На его закатанном до локтя рукаве гимнастерки красовалась круглая эмблема четырехглавого орла на фоне русского флага. По нижнему краю эмблемы шла надпись выполненная славянской вязью: «Новоруссстройсервисремрабснострест», аналогичная надпись но на немецком языке, выполненная готическим шрифтом тянулась по верхнему краю эмблемы. Точно такие же эмблемы были и у других лиц одетых в военную форму мышиного цвета, а также у обладателей синих комбинезонов.

Генерал Эрих Людендорф выслушал доклад своего адъютанта, и поднес к глазам бинокль. Все верно. Район Новой Праги снесен до основания. Значит сейчас будут подвергать сносу район Праги, расположенный южнее Санкт-Петербургского вокзала, а также приступят к работе по сносу кварталов южнее фортов Вадим и Алексей, и далее на юг. Квартал за кварталом. Идиотизм происходящего заставил Эриха отхлебнуть горилки из бутыля и занюхать луковицей. Да, чудны дела твои господи. Он конечно ожидал определенной помощи от этих посланцев Берты, но чтобы такое. Эрих попросил адъютанта еще раз показать ему текст подписанного им вчера контракта. Прочитал внимательно и фыркнул, а затем уже весело отхлебнул горилки и начал распевать «Ревет и стонет Днепр широкий». Текст подписанного им контракта гласил, что Клитов Кирилл Сергеевич директор компании АОЗТ «Новоруссстройсервисремрабснострест» с одной стороны и генерал Эрих Людендорф как представитель России и Германии с другой стороны, заключили контракт о том, что АОЗТ «Новоруссстройсервисремрабснострест» обязуется произвести полный снос всех зданий Варшавы в двухмесячный срок, за исключением железнодорожных сооружений и мостов и инженерных сооружений, а генерал Эрих Людендорф как представитель России и Германии обязуется принять выполняемые АОЗТ работы, и что оплата работ, производимая АОЗТ, производится за счет передачи в собственность АОЗТ «Новоруссстройсервисремрабснострест» имущества и промышленного оборудования находящегося на территории Варшавы.

Кириллу Сергеевичу было не жалко производить снос Варшавы. Он был здоровым циником и прагматиком. Рассуждал он так — раз остаются железные дороги и инженерные сооружения, значит город будет отстроен заново. А строить будет тот у кого есть для этого финансовые и технические возможности. То есть строительство Варшавы будет поручено ему, ибо никаких конкурентов ни в России ни в Германии у него нет! А уж на строительстве он заработает столько! Нет, он конечно не будет заниматься воровством и приписками у родного государства — Лаврентий Павлович ему голову снесет моментально за такие фокусы, но вот воровать в Европе ему никто не запрещает, даже наоборот, это противозаконное мероприятие приветствуется и поощряется руководителями России. А поэтому на одном восстановлении Варшавы он заработает столько, тут в волнении Кирилл Сергеевич взял лист бумаги и быстро начал производить расчеты — ого! Страшно даже сказать сколько! Забегая вперед, нужно сказать, что он был прав — восстановление разрушенных городов поручили именно ему. Только вот и здесь не обошлось без жуткого и циничного коварства Берии. Для строительства как известно нужны деньги, и желательно золото, а не бумажки отпечатанные в типографии. А с золотом в полуразрушенной и разворованной России, как и Германии были проблемы. Поэтому генерал-полковник Клитов должен был не только честно строить, но и воровать в Европе и Америке деньги для того, чтобы Россия и Германия могла оплатить работы выполняемые его строительными фирмами. То есть Кирилл Сергеевич сам строил и сам оплачивал строительство, а построенное отдавал России или Германии! От такой наглости Берии у новоиспеченного генерал-полковника случилась жуткая истерика. Вначале он онемел от изумления, а потом в течении нескольких часов его трясло от жуткого хохота. Хохотал он не только над ловушкой в которую его загнал Берия, хохотал он также и над Европой и мировым сообществом, ибо теперь весь цивилизованный мир ждали далеко не лучшие времена — новый русский бизнес выступал на мировую арену.

Организованного отступления на юг к границам Румынии не получилось. Поляки совершали исход тремя эшелонами. Впереди двигались колонны беженцев, напуганные действиями Буденного и Махно в польском тылу. За ними, продвигались, сея в тылу панику и хаос в геометрической прогрессии, буденовцы и махновцы. Далее катилась еще одна, основная волна беженцев, в которой соблюдался определенный порядок, благодаря действиям польских полицейских, и благодаря транспортным фирмам князя Калиты, организовавшего платную эвакуацию польского населения. Следом двигались казачьи части Люблинского княжества, интендантские службы которых, присваивали все имущество до которых могли дотянуться загребущие руки интендантов. Далее двигалась третья волна — беспорядочно отступавшие разрозненные польские части, теснимые русскими и германскими войсками. Вся эта веселая вакханалия приближалась к границам Румынии, Чехии и Венгрии. Генерал Людендорф пил горькую и писал победные реляции в Берлин и Петроград.