Алекс и Алекс 2

Глава 12

— Дядя Ли, сводка за сутки будет через полчаса! — запыхавшаяся и взмыленная ЮньВэнь, взмахнув наспех заплетёнными косами в распахнутой двери, дождалась подтверждающего кивка босса и тихонько прикрыла за собой двери.

Рени с утра общался в видеоконференции; и половиной его сегодняшних абонентов были федеральными заказчиками.

К своему стыду, хань не имела никаких уважительных причин для текущего опоздания. Хорошо ещё, вчера вечером она откровенно предупредила босса: всю ночь будет в одном из этнических клубов (встреча с земляками). Соответственно, отсрочку до обеда родственник предложил сам (видимо, не забыв ещё за своими делами, что у некоторых сотрудников актуальна и молодость).

Несмотря на остаточные последствия вчерашней интоксикации, ЮньВэнь привела себя в норму достаточно быстро: из готовых, захваченных ещё с родины, пакетов она, не стесняясь стеклянных стен офиса, смешала себе пару настоев. Которые тут же залила кипятком из настольного электрочайника и, взболтав, выпила один за другим.

Теперь можно было и работать.

Стандартная сводка много времени не заняла, поскольку за последние сутки не было ничего, заслуживающего внимания самого шефа.

Покончив с обязательной процессной рутиной, хань какое-то время уделила уже не процессам, а проектам. Затем, не глядя на часы, покачалась вперёд-назад на стуле, заварила ещё один отвар (на сей раз в большой литровой кружке).

После чего, хлопнув себя по лбу, вернулась за монитор и принялась просматривать, что нового приключилось за это время у молодого лаовая.

Открыв файл и пробежав по изменениям в нём глазами, ЮньВэнь чуть не поперхнулась содержимым большой литровой кружки, облила половину стола и залила часть второстепенных бумаг.

Рени, узнав, что местной искры у парня нет, не особо огорчился: зато у парня есть ханьская искра, заметил он. Та же ЮньВэнь в этом городе не навечно (опыта ведь она рано или поздно наберётся). Соответственно, когда-то менеджеру Ли понадобится новый человек (со старым ханьским медицинским функционалом).

Пусть парень себе растёт, как растёт — будем иметь ввиду, как запасной вариант. На будущее. Он так и сказал девушке. А Чоу в ответ вежливо заметила, что попытается сделать из варвара хоть что-то похожее на нормального специалиста соответствующего профиля.

Дядя только неопределённо хмыкнул в ответ.

Сегодняшние новости из Корпуса удивляли, да. Во-первых, единичка уже успел с утра кого-то укокошить. Во-вторых, этим кем-то оказался, ни много ни мало, прямой ребёнок одной из главных Семей города. В-третьих, в суде малолетке впаяли полтинник штрафа за причинённый ущерб. Тысячами. Вместо того, что должно было бы произойти, с учётом радикальной социальной разницы сторон.

ЮньВэнь оперлась на подлокотник кресла и ненадолго задумалась. С одной стороны, у парня прорезались все задатки будущего секретаря дяди: суметь выкрутиться в местном муниципальном суде, да против главной семьи города, да ещё так, чтобы отделаться только деньгами… Не имея за спиной ровным счётом ничего, кроме энтузиазма, и укокошив, опять же, не уличного дворника, а одного из прямых наследников клана Штавдакеров.

Подёргав себя за кончик одной из косичек, она далее зашла на страницу суда и посмотрела материалы дела. К сожалению, подробные детали оказались скрытыми ото всех. Но зато в материалах фигурировало использование пострадавшим кланом кредита социального доверия в ходе судебного заседания.

А малолетка всё равно как-то от них отбоярился, ухитрившись свести всё к штрафу.

Молодец единичка, если сказать коротко, отбросив эмоции. Как минимум, хватка и удача были с ним.

Но была и другая сторона, выходцу из обеспеченных слоёв общества не самоочевидная. ЮньВэнь уже пообтёрлась здесь и не упустила важного нюанса: полсотни тысяч штрафа для социального уровня пацана были суммой, сказать мягко, неподъёмной.

Даже интересно, как он будет выкручиваться в этом месте.

ЮньВэнь хлопнула себя по лбу ещё раз. И снова развернулась к монитору.

Через четверть часа, отсмотрев ролик происшедшего на полигоне в разных проекциях, она в глубине души даже посочувствовала маленькому лаоваю: как ни крути, по справедливости, он был прав.

К сожалению, справедливость имеет очень мало общего с реальностью, поскольку на его локальную справедливость сегодняшнего дня наложились многолетние клановые льготы, добросовестно отрабатывавшиеся Штавдакерами на этой территории десятилетиями. Если бы наследника семьи Гансов единичка укокошил в любом другом муниципалитете, о штрафе даже речь бы не шла. Наоборот — приплатили бы ему. А эта тупая курва с волосатым носом и отсутствием манер вообще отвечала бы по закону за лжесвидетельство.

С другой стороны, из каждой плохой ситуации надо уметь делать хорошие выводы и использовать весь потенциал положения, напомнила себе ЮньВэнь.

Первым пунктом учтём тот момент, что единичка однозначно станет лучше присматриваться к людям: после «приключения» с этой… м-м-м… феминой, уж он-то правильные выводы сделать должен. Не будет таким тупым и легковерным в будущем, для дядиного секретаря в самый раз.

Вторым пунктом поставим на контроль момент оплаты им штрафа: полсотни тысяч за пятнадцать недель парень точно нигде не достанет. А когда именно это и произойдёт, лично для него всё станет совсем грустно.

Вот это и будет самым подходящим моментом ответа на вопрос дяди Ли, на который она в прошлый раз промолчала: «А как ты его собираешься привязать к нам? Пацан-то строптив».

Вот так и привяжем. Его долг на сейчас — уже полтинник. Не ахти какая сумма за хорошего «секретаря», но явно неподъёмная для самого мальчишки.

Учитывая эту самую его строптивость, приключения он будет себе находить и дальше. Стало быть, за пятнадцать недель пятьдесят тысяч вполне могут и подрасти до более солидных значений. Похоже, на него и ключей влияния искать не надо — просто подождать даты уплаты долга по судебному решению.

_________

— Алекс, я рад, что вы так быстро пришли в себя. Потому, не сочтите за труд, уделите мне минутку. — Куратор, придержав меня за рукав на выходе из зала суда, с демонстративно спокойным выражением лица указывает взглядом на группу кресел в конце ответвления коридора.

— Я внизу! — бросает ему Матеуш и исчезает за углом.

— Я впечатлён вашим не просто неожиданным приходом в себя, а ещё и таким эффектным проходом на короткую дистанцию с судьёй, — ехидно продолжает Бак уже за низеньким столиком. — Но вы можете объяснить мне, — тут его лицо чуть меняется. — Какого чёрта вы влезли впереди меня?! Я опускаю моменты субординации. Я не упоминаю, что из-за отдельного соискателя сегодня пошёл коту под хвост мой полновесный рабочий день. Я даже не буду говорить, что лично мне на этой территории ещё какое-то время дослуживать; соответственно, те же Штавдакеры теоретически и ко мне могут иметь претензии… я спрошу вас только об одном: какого чёрта вы влезли туда, куда было очевидно, что лезть не нужно?! И лишили меня самой возможности снизить сумму оплаты минимум вполовину?

— По дурости. — Отвечаю, чуть подумав. — Тренирую эвристический блок в мозгу. Видимо, его практическая эффективность далеко не сто процентов. Действовал, словно по наитию. Видимо, просто поторопился.

— Что за новая функция? Что за эвристический блок? — моментально оживляется куратор, забывая обо всех претензиях.

— У меня же чип А-СЕМЬ, — напоминаю. — Вот с его помощью алгоритмизирую мыслительные процессы, включая достаточно сложные цепочки нейронных связей. М-м-м, вы знаете, я вот в мозгах это вижу как диаграмму. Нарисовать могу, а словами — извините… у меня много времени ушло, чтоб научиться оперировать кое-какими функциями протеза невербально.

— Протеза? — поднимает бровь Бак.

— Ну, врач в клинике говорил, что этот чип — мой протез на время. Для ряда витальных функций. А я его научился использовать и для других дел.

— А-а-а… Ч-чёрт, обязательно надо внести в ваше расписание тренировки с Карвальо: слияние должно повысить эффективность, — напоминает он сам себе и лезет за планшетом. — А как часто этот ваш эвристический блок даёт вам такие, кхм, интересные советы? — последнее слово он выплёвывает со смешком.

— Бывает. Ай, ладно… — Решаю не скрывать от него деталей в разумных пределах (уж он-то мне точно не враг). — Пока я валялся овощем, у Штавдакеров скрытая враждебность в мой адрес была на уровне девятки-восьмёрки, по десятибалльной шкале.

— Что за шкала? Как меряете? — Бак не устаёт демонстрировать непроходящие приступы любопытства.

— Виртуальная диаграмма из чипа. Могу считывать базовые физические и биологические показатели присутствующих людей, если сконцентрируюсь; типа их пульса, состава выделяемых жидкостей организмом, и так далее. Соответственно, чип строит диаграммы на основании этих данных.

Бак внимательно слушает меня, глядя в стол.

— Вот базовые эмоции, и их производные, мы с чипом уже распознавать научились, — продолжаю. — Так эти друзья Саяры поначалу чувствовали себя так, что готовы были прибить меня на месте. А после моего общения с судьёй, у них агрессивность из красной зоны ушла в самый низ жёлтой, почти к нейтралитету. Я и сам не понял, почему так; но вам сейчас говорю, что видел.

— Занятная возможность. — Куратор задумчиво барабанит пальцами по столу. — Поменьше о ней говорите незнакомым людям, кстати… Уж больно кое-что напоминает, о чём лучше на каждом перекрёстке не орать…

— Понял. Спасибо.

— Мне нечего сказать на ваш ответ. — Признаётся он. — Если бы речь шла об обычной логике принятия решения, или о вашей дурости по неопытности, я бы искренне попытался выработать механизмы совместного с вами принятия решений на будущее. С учётом того, что нам ещё какое-то время предстоит работать вместе. Чтоб вы вот так впереди меня не лезли, где не надо. Но если оно из вас прёт самоходом, и вы этот эвристический блок только отлаживаете…

— Скорее, учусь оперировать им точнее.

— Это оно и есть. В общем, на этапе отладки, лихорадить вас будет не раз и не два, — задумчиво тянет куратор. — Подобным образом. Пятьдесят тысяч, кстати, где брать будете? — без какого-либо перехода он упирается взглядом мне в переносицу. — При всём моём содействии, пусть даже мы лихорадочно позакрываем пять или э шесть тем… пусть премиальные за срочность, хотя для этого мне придётся заносить сроки в договора с вами задним числом… Максимум тысяч семнадцать-двадцать. — Уверенно завершает подполковник. — При этом, повторюсь, придётся очень напрягаться обоим. Платить за воздух не смогу. На полигоне будете почти что ночевать.

— Мне и так неудобно перед вами, — сконфуженно бормочу. — Мы ведь пересчитывали план с учётом участия Саяры. А теперь получается, я зря встряхнул серьёзных людей; я сейчас о вас и о кафедре в вашем лице.

— Накладки в работе случаются. — Серьёзно отвечает Бак. — Учащаяся Исфахани — это форсмажор. Причём, с высоты вашего гормонально активного возраста, очень плохо прогнозируемый форсмажор, — кажется, это сейчас была ирония. — Но я жду ответа на конкретный вопрос: где планируете брать деньги?

Блин. Кому другому я б сейчас ответил вполне в стиле Квадрата, специально выбирая выражения поиллюстративнее (как говорит Алекс).

Но за его вопросом явно стоит какая-то позиция. Да и не по-человечески, что ли, будет промолчать или выдать что-то резкое.

— Говори правду по короткому списку, — неожиданно прорезается по внутренней связи Алекс, разворачивая очередную табличку у меня перед глазами.

— В условиях хронического или регулярного стресса, возможности моего чипа раскрываются каскадно, — решаю слушать Алекса (тем более, и сам склонялся поступить так же). — На уровне интуиции, я тогда почувствовал: если загрузить себя стрессом по поводу выплаты, согласившись на этот порог, плюс интегрировать эту задачу со сдачей минимума по вашему совету, вероятность прорыва составляет более семидесяти процентов.

— Что значит «прорыв» в данном случае? Проговорите термин.

— Источники дохода я какие-то организую. Сумму покрою в сроки с вероятностью семьдесят процентов, — разжёвываю детальнее. — Выплата будет разовой. А источники дохода, с этой же вероятностью, останутся в моём распоряжении. Ну а в случае фиаско, в Квадрате я уже был. И возможности семьи Штавдакер там, как и любой другой семьи из первого списка города, представляю весьма трезво. Они там не роляют, — поясняю вопросительно поднявшему брови Баку. — Ну и ещё; у меня есть неделя на апелляцию. Если кое-какие мои расчёты верны, то чёткий план у меня будет готов в течение недели. А вот если я ошибаюсь, тогда…

— Как-то вы слишком полагаетесь на удачу. Впрочем, ваше право не говорить деталей… Надеюсь, вы понимаете, что в случае вашего решения апеллировать, мне придётся таскаться сюда ещё раз, — въедливо роняет куратор. — Ладно. Что сделано, то сделано. Надеюсь, вы ощущаете свой план до конца, даже если он у вас существует в аморфном виде.

— У меня последнее время получалось добиваться всех важных для меня целей, несмотря на энергозатраты, — говорю серьёзно.

— Я именно это и имею ввиду. Вашу целеустремлённость и решительность я оценил. Только поэтому с вами и вожусь.

— Знаете, хотел поблагодарить вас, — говорю неожиданно для себя, когда он уже собирается подниматься. — Если честно, я не ожидал, что вы будете настолько ради меня впрягаться.

— Не льстите себе, соискатель Алекс, — фыркает Бак. — Вам не за что меня благодарить. Я просто люблю свою работу, и просто делаю её хорошо. Стараюсь, по крайней мере.

— Мне есть с чем сравнить, господин подполковник. Всё равно, спасибо.

— Шагайте наружу. В Корпус доедете на Матеуше, он возьмёт мою машину. — Куратор наконец встаёт. — Я ему сейчас отпишу на комм. У меня тут ещё есть кое-какие дела.

_________

— …потому что Виктора жаль. Брат есть брат, особенно младший. — Ответил Питер на улице на прямой вопрос своего более взрослого соклановца. И, к сожалению, наша жизнь не стоит на месте. Всё равно надо продолжать жить дальше.

— Вы понимаете, что это заседание вскрыло потенциальную проблему? — сразу перешёл к делу его спутник.

Девчонка по имени Саяра в это время уже сидела в машине и дисциплинированно ждала, пока мужчины поговорят наедине снаружи.

— Десятилетиями прикармливавшиеся чиновники, да на ключевых местах, вон, судя по старухе-судье, всерьёз рассматривают вариант покинуть город, — покивал Питер. — Ради невнятных перспектив в Столице. Это было неприятно…

— Это работа, господин Штавдакер. Это всего лишь работа, — не согласился мужчина. — Не мне вас учить, решение всё равно принимать вам в семье… Но такие подвижки говорят лишь о том, что простые люди перестали верить в своё будущее под вашим крылом. Либо, второй вариант, они знают что-то о других семьях, чего не знаете вы.

— Это понятно, — ещё раз покивал Питер. — Обсудим завтра. Я сейчас ещё слишком взвинчен из-за брата.

— Понимаю. До завтра. — Соклановец кивнул и, хлопнув дверями своей машины, с визгом покрышек покинул стоянку возле суда.

А Питер Штавдакер, сев на заднее сидение, уже через секунду забыл обо всём, прижатый к спинке твёрдым мускулистым телом учащейся Корпуса.

— Ты мне очень нравишься, — в перерывах между поцелуями тяжело выдохнул он, также освобождаясь от одежды. — Насколько правильно то, что мы сейчас делаем?

— Мой разум спит, — прошептала на ухо девушка, сегодня потерявшая его брата (которого, судя по сцене в суде, искренне любила). — И у моего теперешнего безумия есть вполне конкретная причина.

— Какая? — вскинулся было Питер.

— Ты. Дурак.

А дальше он с облегчением вздохнул и поддался несущему его потоку.