Александр. Том 2

Глава 15

Я шёл по коридору, скрипя зубами от злости. Где-то там, в классной комнате, остались рыдающие Екатерина с Юлией, заламывающая руки Мария Фёдоровна и растерянная Лиза, не понимающая, что ей со всем этим делать. Но как же Екатерина с Юлией меня взбесили, кто бы знал! Нашли повод для скандала! Нет, с этой практикой заводить шашни направо-налево, не стесняясь никого, пора кончать. А то возвели распутство в культ и чуть ли не осуждают тех, кому такие забавы не интересны. Мне вот интересно, если провести генетическую экспертизу всего двора, много откровений можно будет узнать?

До этого момента я слегка абстрагировался от происходящего и не совершал резких телодвижений. Хотя прекрасно знал, что надо мной посмеиваются в салонах, из-за наладившихся отношений с Лизой. Любовь в собственном доме! Какой кошмар, моветон-с! Слишком уж сильно, похоже, государь головой ударился, когда «без чувств становился» у постели скончавшегося от удара Павла Петровича.

Да, зря я, похоже, не занимался этим вопросом, ой зря! А ведь он сразу казался мне важным. Но ничего, в следующий раз умнее буду. И так дошло до того, что моя тринадцатилетняя сестра такое отчудила… К счастью, дело далеко не зашло, но не поделить мужчину со своей невесткой? Я не беру во внимание тот факт, что эта самая невестка — жена моего брата, а сестра ещё дурочка малолетняя.

Коридор свернул, и возле окна я увидел знакомую фигуру. Затормозив, я остановился возле погружённого в свои мысли парня.

— Здравствуйте, Павел Дмитриевич, — Киселёв вздрогнул и обернулся.

— Ваше величество, — он запоздало отреагировал и склонил голову в поклоне. — Простите, я задумался.

— Так сильно задумались, что даже не заметили, как к вам подошли со спины? — я прищурился. — И что же послужило причиной такой глубокой задумчивости? Не обладательница ли прекрасный глаз, прогуливающаяся сейчас как раз под этими окнами?

— Что? — он моргнул. — Нет, ваше величество, — и он для наглядности покачал головой.

— Правда? — я подошёл ближе, встал подле него и посмотрел в окно. Ну и на что он так пристально пялился? За окном Краснов о чём-то спорил с Розиным. При этом Филипп Розин размахивал руками, и даже отсюда было видно, как у него покраснело лицо. — И о чём они так эмоционально разговаривают?

— Я не знаю, — тихо ответил Киселёв. — Отсюда их не слышно.

— Действительно, не слышно, — я рывком открыл окно. — Розин, Краснов! Они замолчали и очень синхронно повернулись, посмотрев на меня. — В мой кабинет, живо!

Адъютанты переглянулись и бросились ко входу во дворец, придерживая на ходу ножны. Я же закрыл окно и повернулся к Киселёву. Парень явно чувствовал себя не в своей тарелке. Мой интерес его смущал, но он в конце концов сжал кулаки и гордо вскинул голову, не отводя взгляда.

— Вы женаты, Павел Дмитриевич? — спросил я, прерывая наконец наше молчание.

— Нет, ваше величество, — он покачал головой.

Я снова принялся его рассматривать. — Он моложе, чем мне показалось сначала, — промелькнуло в голове. — Совсем ещё мальчишка. Просто хорошо развит. Да и повальная мода на усы даже у совсем молодых парней сбивает с толку. Добавить к этому слишком серьёзное лицо… Хочет выглядеть старше? Возможно.

В коридор, где мы стояли возле окна, завернул молодой камер-паж. Черноволосый и черноглазый мальчишка быстро посмотрел на меня и прямо по ходу движения развернулся на сто восемьдесят градусов, намереваясь сбежать. То есть удалиться, чтобы не мешать приватной беседе императора с этим несчастным, уже второй раз попавшимся ему на глаза, конечно.

— Стоять. Подойди сюда, — негромко произнёс я, и мальчишка снова на ходу развернулся и быстро подошёл ко мне. — Имя.

— Чернышёв Александр, — представился он, склонившись в придворном поклоне. Я медленно сравнил их. Да, так и есть, Киселёв примерно того же возраста, что и этот камер-паж, только выбривший начисто юношеский пушок. Чернышов как бы не моложе Киселёва выглядит. Ну что же, Саша, вот тебе прекрасные экземпляры с ещё не замусоренными мозгами и умеренным юношеским максимализмом. Из них можно на данном этапе воспитать вообще кого угодно. Оба умны. Вон как смотрят! Да и реакция того же Киселёва мне понравилась, когда я его в монастырь таскал просто потому, что тот мне так не вовремя на глаза попался.

— Александр… А дальше? — наконец спросил я, когда парень уже начал заметно нервничать.

— Иванович, — Чернышёв покосился на Киселёва, словно ища у того поддержки, но Павел сам чуть в обморок не падал и оттого на умоляющие взгляды собрата по несчастью не обратил внимания.

— Александр Иванович, Павел Дмитриевич, я хочу обратиться к вам с просьбой, — я слегка остыл и принял решение более благоразумное, чем то, в котором подразумевалось притащить того неразумного мужчину ко мне в кандалах. — И я хочу, чтобы вы выполнили её, стараясь не привлекать внимания любопытных взглядов. Справитесь?

Парни переглянулись, и Киселёв неуверенно кивнул, а Чернышёв осторожно ответил за двоих: — Конечно, ваше величество, мы сделаем всё, что от нас зависит.

— Прекрасно. Тогда найдите Петра Ивановича Багратиона и попросите его прибыть ко мне. Василия Ивановича Зимина я предупрежу, чтобы его пропустили незамедлительно, — сказал я.

— А… — начал Киселёв, замолчал, но затем быстро добавил, — разве нельзя просто прислать приказ явиться с курьером? Или чтобы кто-то из ваших адъютантов, ваше величество, доставил Петра Ивановича к вам? — под моим взглядом он покраснел, но всё равно закончил говорить.

— Можно, почему нельзя, — медленно ответил я. — Но это нельзя сделать, не привлекая к этой встрече внимания. Уже вечером во всех салонах будут гадать, зачем я вызывал Петра Ивановича, а мне просто нужно с ним поговорить, чтобы выяснить ряд моментов.

Я спокойно отвечал на их вопросы, чтобы они как можно точнее уловили суть задания. Ну же, врубайтесь! Подумайте, как это выполнить, чтобы и Багратион не послал с порога далеко и пешим ходом, и чтобы внимание не привлечь, и чтобы всё-таки выполнить поручение императора.

— Мы сделаем, как приказывает ваше величество, — снова взял слово Чернышёв.

Ну что же, посмотрим, что из этого выйдет.

К счастью, умопомрачение у женщин семейства Романовых не вышло за пределы классной комнаты, всё-таки Зимин отлично справлялся со своей службой. Парни поклонились и быстро пошли по коридору, хмурясь и пытаясь понять, каким боком подойти к моему поручению.

— Саша, это нечестно, — с ними едва не столкнулась Екатерина. Она бежала ко мне, ничего не замечая вокруг.

Чернышёв резво отскочил в сторону, а Киселёв был вынужден придержать Великую княжну за талию, чтобы не расстелиться вместе с ней на полу. Но Катя не обращала на него никакого внимания. Вырвавшись из рук парня, даже не посмотрев на него, она снова побежала ко мне.

— Саша, — сестра остановилась и сложила руки в молитвенном жесте. — Почему ты не хочешь даже выслушать меня?

— Не устраивай сцену прямо посреди коридора, Катя, — холодно ответил я, сложив руки на груди. — Если ты так сильно хочешь высказаться, то пойдём в мой кабинет. Там даже парочка ваз найдётся, чтобы ты могла их разбить. Я же, в свою очередь, наконец-то увижу все пробелы в вашем воспитании и обучении и сумею их исправить.

— Саша…

— Идём, Катя, не нужно выставлять себя на посмешище, — и я взял её руку чуть повыше локтя и потащил за собой в кабинет. Да, Катерина сегодня показала себя целиком и полностью. Вот же что случается, когда маменькин характер и Костина упёртость падают в такую благодатную почву.

До кабинета мы дошли молча. Уже под конец мне действительно приходилось тащить сестру, потому что она начала упираться. Благо нам никто не встретился на пути и не увидел этой сцены. Сперанский ещё не явился, но Илья, увидев меня и Екатерину, вскочил, недоумённо глядя на нас.

— Куракин с Макаровым… — начал я, направляясь к дверям кабинета.

— Они ушли, как только ваше величество с его высочеством покинули приёмную, — Илья ответил до того, как я закончил задавать вопрос. — Александр Семёнович сказал, что они будут чувствовать себя намного удобнее не в кабинете вашего величества.

— Да, я тоже внезапно так подумал, — проговорил я себе под нос. — Найди Зимина и предупреди его, что сегодня на аудиенцию придёт князь Багратион. Пускай сразу его пропустит, не задерживает. Катя вздрогнула, когда услышала о Багратионе, я же вошёл в кабинет, затащив её следом. Отпустив сестру, развернулся к ней лицом и встал, сложив руки на груди: — Рассказывай, Катя, к какой справедливости ты взывала.

Она молчала, я же не спешил помогать, тщательно обдумывая то, что произошло в классной комнате. А произошла там очень неприятная сцена между Екатериной и Юлией. Как оказалось, я совершенно позабыл, что дети в этом времени взрослеют очень рано. А ведь читал в школе про Наташу Ростову. Сколько там ей лет было? Пятнадцать-шестнадцать, когда её за князя Андрея сосватали? Екатерина сейчас немного помладше будет.

В общем, Екатерина почувствовала себя взрослой девушкой и решила, что пора влюбиться. Ну а что такого? Все так делают, чем она хуже? Правильно, ничем. А вон как раз прославленный воин ко двору приехал, потому что все прославленные воины и генералы понемногу собирались в Москве на коронацию. И как по заказу, судя по гуляющим слухам, очень несчастен в браке. Красавица-жена не просто ему изменяет, этим-то никого сейчас не удивишь, она его к себе близко не подпускает, несмотря на то, что он муж и всё такое прочее. Чем не герой девичьих грёз?

Но тут случилось нечто, с точки зрения Екатерины, жуткое. Жена Кости, Анна Фёдоровна или Юлия, как мы её в тесном домашнем кругу звали, без деспотичного и слегка неуравновешенного мужа отогрелась, почистила пёрышки и тоже принялась робко оглядываться по сторонам. Тем более я обещал ей полностью изолировать Костю от её общества. Параллельно она вспомнила, что всё-таки женщина, к тому же довольно привлекательная, и тоже обратила внимание на прославленного воина. И почти по тем же причинам, что и Екатерина. Только, в отличие от сопливой девчонки, она на нём решила попробовать свои женские чары, потому что этот воин, несмотря на свою прославленность, не был утончённым кавалером и успеха у женщин не имел. Юлия весьма справедливо, надо сказать, пришла к мнению, что всё это в совокупности увеличивает её шансы найти чисто женское счастье, и начала действовать.

Позавчера я разрешил Марии Фёдоровне устроить небольшой приём, куда выпустили Катьку. Вот тут-то оно и произошло, столкновение характеров. Несчастный Багратион, охреневший от такого повышенного внимания к своей персоне со стороны настолько высокопоставленных дам, сбежал, произведя стратегическое отступление. Уж не знаю, на что он сослался. На головную боль, скорее всего. Ну а почти сёстры весь вчерашний день переваривали произошедшее и сегодня решили выяснить отношения.

Я всего этого не знал, потому что очень редко посещаю подобные приёмы, и на этом меня не было. Макаров, тщательно контролирующий эти сборища, ничего мне не докладывал, потому что тоже, мать его, посчитал, что здесь нет ничего такого. Ну, подумаешь, юная Великая княжна и Великая княгиня решили оказать внимание прославленному генералу! Не заговор же они с ним плести начали против императора и власти.

Я тоже вначале слегка охренел, когда слушал то, что на меня с порога вывалили женщины. Екатерина в этот момент рыдала, обвиняя всех присутствующих, включая меня, во всех смертных грехах. Я только и успел, что уши Колины прикрыть ладонями, чтобы он не слышал того, что они говорят друг про друга. В конце концов мне пришлось заткнуть их, рявкнув как следует. Отправив брата в детскую и клятвенно пообещав, что разберусь, я повернулся к замолчавшим спорщицам, скрестил руки на груди и коротко приказал: — Рассказывайте. По одной. Давайте начнём с вас, маменька.

Что меня больше всего поразило прямо до глубины души, это маменька, вставшая на мою сторону. Ей очень не понравилось поведение дочери и невестки, и она требовала максимально сурового наказания. Правда, затруднялась его выбрать, но вроде бы на Сибири не настаивала. Скорее всего, здесь дело было в личности мрачного и грубоватого вояки. Вот если бы на месте Багратиона был кто-то другой, то тут могли иметь место варианты.

Лиза же всё время безуспешно пыталась их всех развести по углам, а Юлия с Катериной защищались, параллельно нападая друг на друга.

Выслушав все стороны, я приказал им разойтись, сказав напоследок, что не ранее завтрашнего утра лично уведомлю каждую о своём решении. И вот Катерина меня догнала, скорее всего, избавившись от материнской опеки, и теперь стояла напротив, глядя в пол и не решаясь поднять взгляд. И зачем, спрашивается, догоняла? Мне надоело вот так стоять. Тем более, судя по звукам, доносившемся из приёмной, прибежали Краснов с Розиным, и мне нужно было выяснить, что же они так бурно обсуждали. Да и мальчишки могли справиться с заданием и притащить сюда Багратиона, а его встреча с Екатериной не входила в мои планы.

— Ты так и будешь молчать, Катя? — произнёс я с нажимом.

— Почему ты так изменился, Саша? — выпалила она. — Ты всегда позволял мне поступать так, как я считаю нужным.

— Потому что в то время, когда я был всего лишь наследником нашего отца, любое моё и твоё решение могло быть оспорено. А сейчас оспорить эти решения могу лишь я сам, — ответил я, разглядывая сестру. — Ты уже достаточно взрослая, чтобы не только обращать внимание на мужчин, но и понимать одну простую истину: именно я выберу тебе мужа. И исходить я в этот момент буду из политической необходимости, причём твоё мнение в этом вопросе меня не будет слишком сильно волновать. А вот после свадьбы делай что хочешь. В конце концов это будет дело твоего мужа, а не моё.

— Но почему? — она стиснула кулачки. Горячая девчонка, её мужу повезёт или не повезёт, тут смотря с какой стороны смотреть.

— Потому что ты прежде всего Великая княжна Екатерина Павловна, а потом уже всё остальное, — ответил я, холодно.

— Да, Саша, принцессы всегда были разменными монетами и остаются ими до сих пор!Всё-таки её хорошо обучают, чего уж там.

— Если тебе приятно так думать, то да, — на этот раз я отвечал скучающе. — И да, наказание для тебя я уже придумал. Катя, тебе запрещено участвовать на любых балах и посещать даже семейные салоны до тех пор, пока мы не отметим хотя бы твоё шестнадцатилетие.

— И именно это я считаю несправедливым, — вспыхнула она, а её тёмные глаза заблестели от невыплаканных слёз. — Я ничего такого не делала. Всего лишь хотела поговорить с князем, послушать о битвах.

— Я тебе верю, Катя, — ответил я немного саркастично. — Именно поэтому ты будешь слушать о битвах исключительно в классных комнатах. Если хорошо меня попросишь, то я буду приглашать прославленных героев, и мы вместе будем внимать их занимательным историям.

— Я тебя почти ненавижу, — прошептала Катя и выбежала из кабинета.

— А я это переживу, даже не сомневайся, — проговорил я, покачав головой. — Как же мне надоели все эти мелкие склоки, кто бы знал!

— Ваше величество, — в кабинет заглянул Илья.

— Пусть Краснов с Розиным заходят, а ты проводи её высочество, чтобы она ненароком дорогу в свои апартаменты с какой-нибудь другой дорогой не перепутала, — велел я ему, сцепив руки за спиной.

— Слушаюсь, ваше величество, — Скворцов коротко поклонился и побежал выполнять приказ, а мои адъютанты зашли в кабинет.

— Ваше величество, — Розин вытянулся, а Краснов, паразит такой, спрятался у него за спиной.

— Саша, даже не пытайся, — сказал я ему, заставляя тем самым выйти вперёд. — Ты выше Филиппа и не сможешь встать так, чтобы я тебя не заметил. Что вы так бурно обсуждали?

Они переглянулись, но промолчали, принявшись разглядывать пол. Я смотрел на них, отмечая, что мундиры у обоих промокли, всё-таки дождь на улице. Наконец Краснов глубоко вздохнул и выпалил: — Я позавчера хотел вызвать на дуэль одного дальнего родственника князя Волконского. Николай Раевский и Филипп меня остановили, — добавил он тихо. — Сказали, что вам это не понравится.

— Что послужило причиной? — сухо спросил я, не отрывая от Краснова пристального взгляда.

— Этот… — Краснов запнулся, но так и не сумел найти определение своему оппоненту и продолжил, — усомнился в вашей мужественности, ваше величество. Сказал, что уже давно нет даже намёка на слухи о ваших подвигах среди дам, и что поэтому вы кидаетесь на ни в чём не повинных людей.

— Вот как? — я отошёл к окну. — Быстро они очухались, надо было всех титулов семейство лишить и конфисковать абсолютно всё, включая ночной колпак двоюродного дядюшки. Ну что же, в следующий раз буду умнее, — процедил я сквозь зубы. — Послезавтра придёшь в десять часов прямо к ежедневному докладу Александра Семёновича. Глубоко сомневаюсь, что он не в курсе подобных разговоров. И у меня возник резонный вопрос, почему не в курсе я? Повернувшись к своим адъютантам, я спросил: — Кто поддерживал этого придурка?

— Никто, — ответил на этот раз Филипп. — Это было в салоне у княгини Багратион. Она организовала вечер в честь прибытия в Москву. Но многие нас знают, и молчание может быть связано именно с этим.

— Как интересно… — я задумался. — А скажите мне, это вообще нормально: муж принял приглашение Марии Фёдоровны, а жена в этот же вечер устроила званый вечер в своём салоне?

Парни переглянулись и пожали плечами. — Всякое может быть, — осторожно ответил Краснов.

— Саша, я так понимаю, вы получаете очень много приглашений в разные салоны и чаще всего от прелестных женщин?

— Довольно много, — он кивнул. — Но мы практически всегда их отклоняем.

— Тогда предупреди меня, когда госпожа Багратион устроит свой следующий вечер. Я тоже хочу развеяться. Уже очень давно не позволял себе ничего подобного. Да и Елизавета Алексеевна вряд ли откажется немного развлечься, — медленно проговорил я. — Заодно и с хозяйкой салона познакомимся. Раз вы так резво побежали в том направлении, значит, дама способна поразить воображение?

— Екатерина Павловна — признанная красавица, — улыбнувшись, ответил Филипп.

— Вот в этом я нисколько не сомневаюсь, — ответил я ему. — Более того, я уверен, что и она об этом знает, и что ей об этом часто говорят. Кстати, а откуда у вас появилось свободное время? — спросил я как бы невзначай. — Вы же в подготовке к коронации непосредственное участие принимаете, или я что-то путаю?

— Завтра планируется что-то большое, — сразу же ответил Саша. — Ростопчин, Архаров и Макаров как на иголках. Впервые видел, чтобы Александр Семёнович ногти обкусывал. Даже Зимин взволнован. Так что нас отпустили отдыхать.

На завтра была запланирована операция по вычистке преступных притонов. Мне об этом на бегу сообщил Зимин, когда мы с Колей шли к классным комнатам. Архаров с Макаровым решили не ждать, чтобы не допустить утечки информации. Тем более что все необходимые данные у Архарова уже были. Именно поэтому я назначил Краснову явиться к докладу Макарова на послезавтра. А завтра я, как и они, буду ждать, чем же эта операция закончится, потому что, исходя из её результатов, будет планироваться дальнейшая полицейская реформа. Как бы тоже ногти грызть не начать, ожидая доклада.

— Ладно, идите отдыхайте, это тоже иногда нужно делать, — я махнул рукой, и Краснов с Розиным, коротко поклонившись, вышли из кабинета.

— Ваше величество, — дверь не успела закрыться, когда в неё проскользнул Илья. — Князь Багратион. С ним камер-паж Чернышёв.

— А Киселёв сбежал, что ли? — я усмехнулся. — Передай Чернышёву, что я благодарю его за проделанную работу, и отпусти. А Петра Ивановича пригласи зайти.

Багратион вошёл в кабинет стремительно. Остановившись, не дойдя до меня пары метров, он склонил голову, и практически сразу поднял её, глядя прямо, не отводя взгляда. Я, в свою очередь, рассматривал его.

— Ваше величество, меня разоружили…

— Вам вернут оружие на выходе, Пётр Иванович, — перебил я его, успокаивая.

— Или не вернут, если меня по каким-то причинам арестуют, — возразил он.

— А вас есть за что арестовывать? — я удивлённо поднял бровь. Багратион не ответил. Тогда я продолжил: — На вечере, устроенном её величеством вдовствующей императрицей, её высочество Екатерина Павловна и её высочество Анна Фёдоровна оказывали вам много внимания.

— И это было весьма неожиданно, ваше величество, — он смутился и теперь выглядел немного сконфуженно. — Хотя я не могу исключать, что их высочества выполняли задания проигрыша в дружеских фантах.

— Вы ушли. Почему? — я продолжал его разглядывать.

— Потому что я не предмет для насмешек, — у него порозовели скулы, а руки сжались в кулаки, но князь стоял прямо с гордо поднятой головой. — И не неприятное задание для фантов, даже если дело касается их высочеств.

— Это всё, что я хотел узнать об инциденте, — и я указал рукой на кресло. — Присаживайтесь, Пётр Иванович.

— Что? — Багратион явно растерялся. Похоже, он уже успел себе навоображать невесть что.

— Присаживайтесь, — повторил я с нажимом. — Я вас сюда позвал вовсе не о женских глупостях говорить. Вас называют учеником Суворова Александра Васильевича. Вот давайте и поговорим, чему именно вас научил Суворов, и что вы хотели бы переделать в нашей армии. Подойдя к двери, я приоткрыл её и сказал вскочившему Илье: — Приготовь нам кофе. Наш разговор может затянуться, и было бы неплохо слегка подкрепиться.